Сайт издательства «Медиа Сфера»
содержит материалы, предназначенные исключительно для работников здравоохранения. Закрывая это сообщение, Вы подтверждаете, что являетесь дипломированным медицинским работником или студентом медицинского образовательного учреждения.

Никитина Н.А.

ФГАОУ ВО «Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова» Минздрава России (Сеченовский Университет) — Институт клинической медицины им. Н.В. Склифосовского

Сидорова И.С.

ФГАОУ ВО «Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова» Минздрава России (Сеченовский Университет) — Институт клинической медицины им. Н.В. Склифосовского

Зиганшин Р.Х.

ГНЦ ФГБУН «Институт биоорганической химии им. акад. М.М. Шемякина и Ю.А. Овчинникова» РАН

Кирьянова М.А.

ФГАОУ ВО «Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова» Минздрава России (Сеченовский Университет) — Институт клинической медицины им. Н.В. Склифосовского

Агеев М.Б.

ФГАОУ ВО «Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова» Минздрава России (Сеченовский Университет) — Институт клинической медицины им. Н.В. Склифосовского

Сравнительный анализ протеома плаценты в норме и при тяжелой преэклампсии

Авторы:

Никитина Н.А., Сидорова И.С., Зиганшин Р.Х., Кирьянова М.А., Агеев М.Б.

Подробнее об авторах

Прочитано: 74 раза


Как цитировать:

Никитина Н.А., Сидорова И.С., Зиганшин Р.Х., Кирьянова М.А., Агеев М.Б. Сравнительный анализ протеома плаценты в норме и при тяжелой преэклампсии. Российский вестник акушера-гинеколога. 2025;25(5):5‑14.
Nikitina NA, Sidorova IS, Ziganshin RKh, Kir’yanova MA, Ageev MB. Comparative analysis of the placental proteome in normal and severe preeclampsia. Russian Bulletin of Obstetrician-Gynecologist. 2025;25(5):5‑14. (In Russ.)
https://doi.org/10.17116/rosakush2025250515

Рекомендуем статьи по данной теме:
О мо­ле­ку­ляр­но-ге­не­ти­чес­ких пре­дик­то­рах пре­эк­лам­псии. Рос­сий­ский вес­тник аку­ше­ра-ги­не­ко­ло­га. 2024;(6):26-34
Мо­ле­ку­ляр­ные ме­ха­низ­мы пре­эк­лам­псии. Проб­ле­мы реп­ро­дук­ции. 2025;(2):44-53

Введение

Преэклампсия (ПЭ) представляет собой синдром полиорганного поражения, характеризующийся преимущественно проявлениями сердечно-сосудистой системы, связанными с системным воспалением, дисфункцией эндотелия и генерализованной вазоконстрикцией, приводящей к гипертензии и гипоперфузии органов.

Последние два десятилетия ознаменованы многими достижениями в изучении патофизиологии ПЭ, однако это осложнение беременности остается «болезнью теорий». В настоящее время большинство исследователей придерживаются двухэтапной модели развития ПЭ: 1-й этап — плацентарный, доклинический, 2-й этап — материнский, этап клинических проявлений [1, 2]. Однако известно, что аномальная плацентация приводит к целому ряду акушерских синдромов (помимо ПЭ): невынашиванию беременности, преждевременным родам, задержке роста плода (ЗРП), преждевременной нормально расположенной отслойке плаценты [3]. Тем не менее международный консенсус экспертов поддерживает гипотезу о том, что ПЭ является первичным плацентарным нарушением. Однако в последние годы получены доказательства того, что «субоптимальное» функционирование сердечно-сосудистой системы матери, приводящее к маточно-плацентарной мальперфузии, может быть причиной вторичной дисфункции плаценты при ПЭ.

Концепция аномальной плацентации как причины возникновения ПЭ в последние годы ставится под сомнение, поскольку недостаточность инвазии цитотрофобласта с отсутствием ремоделирования маточно-плацентарных артерий описана в основном при ранней ПЭ, которая составляет лишь от 5 до 20% всех случаев. При поздней ПЭ (а это почти 80% всех случаев) процесс плацентации в ранние сроки беременности не нарушен, ремоделирование маточных артерий остается полноценным, а размеры плода чаще всего соответствуют гестационному сроку. С современных позиций считается, что ранняя ПЭ ассоциирована с признаками плацентарной мальперфузии и высокой частотой ЗРП, поздняя — с дисфункцией материнской сердечно-сосудистой системы, которая могла существовать до беременности и служит причиной вторичного повреждения трофобласта [2]. Косвенным подтверждением данного факта являются исследования, в которых показана более высокая частота развития ПЭ и ЗРП у женщин с ишемической болезнью и врожденными пороками сердца [4, 5]. F. Foo и соавт. [6] продемонстрировали, что здоровые женщины, у которых развивалась ПЭ или ЗРП, до беременности имели худшие гемодинамические показатели (более низкий сердечный выброс, более высокое среднее АД и периферическое сосудистое сопротивление), чем женщины с неосложненным течением гестационного процесса.

Таким образом, независимо от клинического варианта развития ПЭ, тяжести и распространенности органных поражений, в итоге имеется повреждение трофобласта с развитием дисфункции плаценты.

Учитывая многообразие факторов риска, гетерогенность клинических проявлений и молекулярных механизмов, для глубокого изучения патофизиологии ПЭ необходимы инновационные высоко производительные технологии с одновременной оценкой всего возможного спектра изменений на системном уровне. В настоящее время достигнут прогресс в области исследований с использованием различных «омиксных» платформ (технологий обработки большой информации), включая протеомику, цель которой — идентификация и количественная оценка совокупности всех белков, экспрессируемых в биологических жидкостях и тканях в данный момент времени (анализ протеома).

Сравнительный анализ аномально экспрессируемых в плаценте белков при ПЭ по сравнению с их экспрессией у здоровых беременных может предоставить важную информацию для глубокого и всестороннего изучения патофизиологии плацентарных нарушений, выявления особенностей развития и прогрессирования ПЭ, а в будущем — выделить эффективные биомаркеры и терапевтические мишени.

В связи с перечисленным целью исследования явилось изучение молекулярно-биологических особенностей развития ПЭ на основании сравнительного анализа протеомного профиля плаценты у пациенток с ПЭ и при физиологическом течении беременности с последующим проведением кластерного1 анализа дифференциально отличающихся белков.

Материал и методы

В исследование включено 9 пациенток: 3 здоровые женщины с физиологическим течением беременности (контрольная группа) и 6 пациенток с тяжелой ПЭ (основная группа), поскольку именно при тяжелой ПЭ имеются плацентарная мальперфузия и наиболее выраженные повреждения трофобласта. Все пациентки обследованы с использованием общеклинических, лабораторных и инструментальных методов исследования. Инфекции и воспалительные процессы любой локализации, выявленные генетические и хромосомные аберрации у плода являлись критериями исключения пациенток из исследования.

Для изучения протеома забор ткани плаценты проводили непосредственно после родоразрешения. Из каждой плаценты скальпелем вырезали несколько гистологических образцов 1×1 см из центральных и периферических участков. Затем образцы промывали в 0,9% растворе натрия хлорида, высушивали стерильными марлевыми салфетками и помещали в 2 пробирки типа «Эппендорф». Пробирки маркировали и замораживали при температуре ‒20°C. Далее образцы транспортировали в лабораторию масс-спектрометрии ФГБУН «ИБХ им. М.М. Шемякина и Ю.А. Овчинникова» РАН для следующего этапа исследования.

Хромато-масс-спектрометрический анализ. Каждый образец подвергали обработке в жидком азоте, с последующим измельчением. После соответствующей подготовки образцы загружали на изготовленную в лаборатории предколонку 50×0,1 мм, упакованную сорбентом Inertsil ODS3 3 mm (GL Sciences), в растворе, содержащем 2% ацетонитрила, 98% H2O, 0,1% ТФУ, при скорости потока 4 мкл/мин и разделяли при комнатной температуре на колонке из плавленного кварца 300×0,1 мм с эмиттером, изготовленной на приборе P2000 Laser Puller и упакованной в лаборатории сорбентом Reprosil PUR C18AQ 1.9. Хроматографию проводили на хроматографе Ultimate 3000 Nano LC System (Thermo Fisher Scientific), соединенным с масс-спектрометром Q Exactive Plus Orbitrap mass spectrometer (Thermo Fisher Scientific) посредством наноэлектроспрейного источника (Thermo Fisher Scientific). Для хроматографического разделения пептидов использовали систему растворителей А (99,9% воды, 0,1% муравьиной кислоты) и Б (19,9% воды, 0,1% муравьиной кислоты, 80% ацетонитрила). Пептиды элюировали с колонки линейным градиентом: 3—35% Б за 105 мин; 35—55% Б за 18 мин, 55—99% Б за 0,1 мин, 99% Б — в течение 10 мин, 99—3% Б за 0,1 мин при скорости потока 500 нл/мин. После каждого анализа колонку уравновешивали при 3% растворе Б в течение 10 мин. Масс-спектрометрический анализ проводили в режиме DDA (TopN=10) со следующими настройками прибора: MS1-сканирование — разрешение 70 000, диапазон сканирования — 200—1600 m/z, максимальное время инжекции ионов — 35 мс, уровень AGC — 3×106, MS2 сканирование: разрешение 17 500, HCD фрагментация с энергией 30%, максимальное время инжекции ионов — 80 мс, уровень AGC — 1×105.

Статистический анализ. Результаты проанализированы с использованием статистических компьютерных программ SPSS (версия 10.0.7) и Statistica (версии 10.0, StatSoft Inc., США). Анализ полученных массивов хромато-масс-спектрометрических данных проводили с использованием компьютерных программ MaxQuant 2.0.3.1 (MQ) [https://www.maxquant.org] и Perseus 2.0.3.1. [https://maxquant.net/perseus/]. Корреляцию тандемных масс-спектров с базой данных белковых последовательностей человека проводили, используя базу Swiss-Prot (www.uniprot.org). Иерархический кластерный анализ белков выполняли с использованием онлайн-сервиса DAVID (https://david.ncifcrf.gov/), цель которого — разделение белков на функциональные группы в зависимости от их вовлеченности в биологические процессы и молекулярные функции. Критический уровень значимости при проверке статистических гипотез принимали равным 0,05.

Результаты

Клиническая характеристика обследованных пациенток представлена в табл. 1.

Таблица 1. Клиническая характеристика обследованных пациенток

Параметр

Беременные с преэклампсией

Пациентки

1

2

3

4

5

6

Возраст, годы

30

23

31

37

32

35

Беременность/роды

2/1

1/1

1/1

0

0

1/0

ИМТ, кг/м2

31,6

40,4

31,1

27,4

26,6

32,1

Соматический статус

ХАГ

Ожирение I степени

Ожирение II степени

Ожирение I степени

Здорова

Здорова

ХАГ,

Ожирение I степени

АД, мм рт.ст.

150/100

150/90

170/100

150/110

160/100

165/120

Протеинурия, г

6,0

10,0

3,0

3,5

3,0

3,3

Отеки

Выраженные

Выраженные

Выраженные

Выраженные

Выраженные

Выраженные

Срок, нед/метод родоразрешения

31—32/

кесарево сечение

36/

кесарево сечение

27—28/

кесарево сечение

29—30/

кесарево сечение

26—27/

кесарево сечение

27—28/

кесарево сечение

Новорожденные:

масса тела, г

1200

1 — 2790, 2 — 2420

790

970

600 — антенатальная смерть плода

900

оценка по шкале Апгар, баллов

6 и 7

1 — 8 и 8, 2 — 8 и 8

6 и 7

6 и 7

6 и 7

неонатальные осложнения

РДС, неонатальная желтуха, церебральная депрессия, врожденная пневмония

Нет

РДС, неонатальная желтуха, церебральная депрессия, врожденная пневмония

РДС, неонатальная желтуха, церебральная депрессия, врожденная пневмония

Мертворожденный

РДС, неонатальная желтуха, церебральная депрессия, врожденная пневмония, анемия/тромбоцитопения

Здоровые беременные:

Пациентки

1

2

3

Возраст, годы

29

22

27

Беременность/роды

1/0

0

0

ИМТ, кг/м2

23,7

27,8

24,3

Новорожденные:

срок, нед/метод родоразрешения

40—41,5/самопроизвольные роды

37—38/самопроизвольные роды

39—40/самопроизвольные роды

масса тела, г

3370

2870

2920

оценка по шкале Апгар, баллов

9 и 9

9 и 9

8 и 9

неонатальные осложнения

Примечание. ХАГ — хроническая артериальная гипертензия; РДС — респираторный дистресс-синдром; ИМТ — индекс массы тела.

Исследование протеома плаценты с помощью хромато-масс-спектрометрии сверхвысокого разрешения у здоровых пациенток и беременных с преэклампсией позволило идентифицировать около 2500 белков в каждом образце ткани. Дифференциальные отличия между основной и контрольной группами выявлены в отношении 275 белков: у пациенток с ПЭ отмечено статистически значимое повышение экспрессии 151 белка, снижение — 124 белков (табл. 2). Наиболее важные из них в дальнейшем были включены в кластерный анализ.

Таблица 2. Дифференциально отличающиеся при ПЭ белки плаценты по сравнению с таковыми у здоровых беременных

Белки плаценты с повышенной при ПЭ экспрессией, n=151,

(название гена*)

Белки плаценты со сниженной при ПЭ экспрессией, n=124,

(название гена*)

ESYT2, KIF2A, PDLIM1, GTPBP1, PSMD14, RER1, FLNB, ERLIN1, ERLIN2, VAPB, ETHE1, CLIC3, LDHA, CP, HLA-B, APOC2, AFP, C4BPA, GBA1, ALDOA, GAPDH, CYBB, ENO1, P4HB, HEXB, CFH, ITGA5, KRT19, CLTB, ALDOC, CALM3, HSPA5, PDIA4, P4HA1, CD59, FDPS, PKM, HSP90B1, EZR, ATP2A2, ENG, PSMC3, ITIH2, NT5E, PPIB, CFL1, DDX6, VARS1, ERP29, PDIA3, YWHAB, MYH10, BSG, NUP214, MAP2K2, CPOX, GPX4, STAT1, PAFAH1B1, EIF1AX, LMAN1, FASN, CARS1, GALK1, SSR4, ARHGDIA, PPP5C, YARS1, EIF5, EIF6, TPI1, RAB2A, ACTR3, SEC61A1, YWHAG, RPS26, YWHAZ, NUCB2, TFAM, DSC2, GBE1, CRYZ, NUP160, ASPH, EFEMP1, SCARB2, DCTN1, MESD, LTBP1, CHD4, TMED2, SEC23A, TRIP10, PRSS8, MAP1S, TMEM205, UNC13D, IKBIP, HOOK3, ABI1, RDH13, NECAP1, NUP43, NUP37, PIP4K2C, SCARB1, NDRG1, UFD1, RAB8B, MYDGF, EFHD2, DDRGK1, GMPPA, RNF170, PRRC1, MBOAT7, NECTIN4, RUFY1, NAPG, GDF15, HOPX, TUBA1C, ESYT1, LRRC1, EFHD1, SFXN3, CHID1, AP1M1, EMILIN2, EPS8L2, RPRD1B, NANS, SERINC1, OLA1, UGGT1, EHD3, HACD3, DNAJB11, TES, SWAP70, SUN2, BCAP29, ATP6V1H, PACSIN2, LIMCH1, SRRM2, SMC3, ERGIC3, CNPY2, TBL2, COPG1

L0R6Q1, STXBP3, VWA5A, ADAM10, NHERF1, HNRNPDL, NCK2, IDH3B, AHCYL1, SH3BGRL, CS, SEC22B, IDH1, ARL6IP5, DDAH1, SOD1, F13A1, GOT2, GHG2, C1QB, HPX, FTL, FTH1, PSAP, HNRNPC, LAMB1, FH, PDHA1, TPM1, PDGFRB, RRAS, CYP19A1, COL6A1, COL6A2, COL6A3, ETFA, HSD17B1, NID1, SNRPB, AKR1B1, FAH, GOT1, VDAC1, BGN, MRC1, WARS1, LAMA2, EEF1B2, S100P, MAOB, TKT, LMOD1, ALDH4A1, ATP5F1C, DLST, ETFB, HADHA, CASP3, CAPZA2, RPIA, ANXA11, STAT5B, SLC25A1, HADHB, LAMB2, ITGA1, ATP5MJ, UBE2N, ACTR1A, RRAS2, RPS15A, H4C1-H4C6; H4C8; H4C9; H4C11-H4C16, RPS25, UBE2I, RHOG, PSG9, TAGLN, ALDH6A1, SLC25A11, FMR1, DPT, PCDH1, TRIM28, SLMAP, SART3, PTPA, RSU1, ELAVL1, MYLK, DDB1, CPSF6, AOC3, TXNRD1, HSP90AB2P, HP1BP3, HECTD3, SETD3, ACOT1, EXOC8, LEMD2, STT3B, UBLCP1, NCSTN, ELMO1, CAVIN3, PHB2, CORO1B, PRXL2A, SRRT, CACYBP, EHD2, STK26, SUCLA2, SAE1, UBA2, NIPSNAP3A, LNPEP: SNX12, CFL2, FARP1, SUPT16H, RBM8A, LAMC3, WASF2

Примечание. Представлены белки со статистически значимым различием изменений FC (Fold change, кратность изменения содержания белка) в основной группе по сравнению с таковым в контрольной группе (p<0,05); * — обозначения генов белков даны в соответствии с базой данных Uniprot.

Для иерархического кластерного анализа дифференциально экспрессируемых при ПЭ белков, а также для выявления биологических процессов, молекулярных функций, клеточных компонентов и взаимодействующих белков/генов, вовлеченных в патофизиологию ПЭ, использовали онлайн-ресурс DAVID. Результаты анализа позволили выделить 28 биологических процессов и 20 молекулярных функций с участием этих плацентарных белков, наиболее важные из которых представлены на рисунке. Белки с повышенной экспрессией в основном обеспечивают внутриклеточные процессы и процессы энергетического обеспечения клеток, в ткани плаценты явно имеется дисфункция митохондрий и эндоплазматического ретикулума (ER). Процессы с участием белков со сниженной экспрессией при ПЭ — это морфогенез и рост тканей, дифференцировка, адгезия и миграция клеток, а также реакции энергетического обмена.

Нарушения биологических процессов при ПЭ, связанные с повышенными уровнями экспрессии белков протеома плаценты (а) и со сниженными уровнями экспрессии белков протеома плаценты (б).

Выделено 7 наиболее важных кластеров белков с повышенной при ПЭ экспрессией и 13 кластеров белков со сниженной экспрессией. Полученные функциональные кластеры дифференциально различающихся при ПЭ плацентарных белков, представлены в табл. 3 и 4.

Таблица 3. Кластерный анализ дифференциально отличающихся при ПЭ плацентарных белков с повышенной экспрессией (в соответствии с KEGG*)

Биологический процесс

Гены, кодирующие белки с повышенной при ПЭ экспрессией#

p

hsa04141*: Protein processing in endoplasmic reticulum (преобразование белков в эндоплазматическом ретикулуме)

UGGT1, SEC61A1, SEC23A, HSPA5, LMAN1, DNAJB11, SSR4, ERP29, HSP90B1, PDIA4, PDIA3, P4HB

4,7·10–7

hsa00010*: Glycolysis/Gluconeogenesis (гликолиз/глюконеогенез)

ENO1, PKM, LDHA, GAPDH, ALDOC, ALDOA

3,9·10–4

hsa04066*: HIF-1 signaling pathway (сигнальный путь HIF-1)

ENO1, MAP2K2, LDHA, GAPDH, ALDOC, CYBB, ALDOA

5,3·10–4

hsa01230*: Biosynthesis of amino acids (биосинтез аминокислот)

ENO1, PKM, GAPDH, ALDOC, ALDOA

0,005

hsa01200*: Carbon metabolism (углеродный обмен)

ENO1, PKM, GAPDH, ALDOC, ALDOA

0,023

hsa04810*: Regulation of actin cytoskeleton (регуляция актинового цитоскелета)

MYH10, EZR, ITGA5, PIP4K2C, MAP2K2, CFL1, ACTR3

0,020

hsa05170*: Human immunodeficiency virus 1 infection (инфекция, вызванная вирусом иммунодефицита человека 1-го типа)

MAP2K2, CFL1, HLA-B, CALM3, AP1M1, PDIA3

0,049

Примечание. Здесь и в табл. 4: * — идентификационный номер биологических сигнальных путей в соответствии с базой данных KEGG (Kyoto encyclopedia of genes and genome) [https://www.genome.jp/], # — обозначения генов приведены в соответствии с базой Uniprot

Таблица 4. Кластерный анализ дифференциально отличающихся при ПЭ плацентарных белков со сниженной экспрессией (согласно KEGG)

Биологический процесс

Гены, кодирующие белки со сниженной при ПЭ экспрессией#

p

hsa05322*: Systemic lupus erythematosus (системная красная волчанка)

H4C1; H4C2; H4C3; H4C4; H4C5; H4C6; H4C8; H4C9; H4C11; H4C12; H4C13; H4C14; H4C15; H4C16, C1QB

7,9·10–12

hsa05203*: Viral carcinogenesis (вирусный канцерогенез)

H4C1; H4C2; H4C3; H4C4; H4C5; H4C6; H4C8; H4C9; H4C11; H4C12; H4C13; H4C14; H4C15; H4C16, STAT5B, DDB1, CASP3

1,4·10–11

hsa04613*: Neutrophil extracellular trap formation (образование нейтрофильных внеклеточных ловушек)

H4C1; H4C2; H4C3; H4C4; H4C5; H4C6; H4C8; H4C9; H4C11; H4C12; H4C13; H4C14; H4C15; H4C16, VDAC1

7,3·10–10

hsa01230*: Biosynthesis of amino acids (биосинтез аминокислот)

TKT, CS, GOT2, IDH1, RPIA, IDH3B

4,8·10–4

hsa01200*: Carbon metabolism (углеродный обмен)

TKT, CS, DLST, GOT2, IDH1, RPIA, IDH3B

4,9·10–4

hsa01210*: 2-Oxocarboxylic acid metabolism (метаболизм оксокарбоновой кислоты)

CS, GOT2, IDH1, IDH3B

5,7·10К4

hsa00020*: Citrate cycle (TCA cycle) (цитратный цикл)

CS, DLST, IDH1, IDH3B

0,002

hsa04512*: ECM-receptor interaction (взаимодействие ECM-рецептора)

LAMA2, LAMB1, COL6A2, LAMB2, COL6A1, ITGA1, LAMC3

1,1·10–4

hsa04510*: Focal adhesion

(фокальная адгезия)

LAMA2, LAMB1, COL6A2, LAMB2, COL6A1, PDGFRB, ITGA1, LAMC3

0,002

hsa05165*: Human papillomavirus infection (папилломавирусная инфекция)

LAMA2, LAMB1, COL6A2, LAMB2, COL6A1, PDGFRB, ITGA1, LAMC3, CASP3, NHERF1

0,002

hsa05222*: Small cell lung cancer (мелкоклеточный рак легкого)

LAMA2, LAMB1, LAMB2, LAMC3, CASP3

0,009

hsa04151*: PI3K-Akt signaling pathway (сигнальный путь PI3K-Akt)

LAMA2, LAMB1, COL6A2, LAMB2, COL6A1, PDGFRB, ITGA1, LAMC3

0,035

hsa04120*: Ubiquitin mediated proteolysis (убиквитин-опосредованный протеолиз)

UBA2, UBE2I, SAE1, UBE2N, DDB1

0,036

Обсуждение

Адекватная функция плаценты определяет не только развитие эмбриона/плода, но и здоровье ребенка после его рождения. Как показали исследования, по мере прогрессирования беременности происходит ремоделирование плаценты — ее перестройка на молекулярном, гистологическом и функциональном уровнях в соответствии с потребностями развивающегося плода, плацента постепенно «стареет» и к доношенному сроку беременности в ней определяются признаки морфологического и физиологического старения. При развитии плацентарно-ассоциированных осложнений, таких как ПЭ и задержка роста плода (ЗРП), этот процесс может быть ускорен [7, 8].

Как показано, примерно 12 тыс. генов экспрессируются в плаценте человека, паттерны экспрессии большинства из них значительно меняются, начиная с самых ранних сроков гестационного процесса и до доношенной беременности, оптимально обеспечивая каждый этап роста и развития плода [9]. Эти транскрипционные изменения как в норме, так и при патологии закономерно отражаются и на изменении протеома плаценты, изучение которого во многом позволяет понять молекулярные механизмы развития нарушений плаценты.

Проведенное нами исследование показало глобальные изменения плацентарного протеома при развитии ПЭ по сравнению с таковым у здоровых женщин с физиологическим течением беременности и родов. Выявлены статистически значимые разнонаправленные изменения уровней экспрессии 275 белков плаценты среди почти 2500 белков, идентифицированных в каждом образце ткани. Учитывая большой массив полученных данных, для более точного и эффективного анализа дифференциально экспрессированных при ПЭ белков мы использовали метод иерархической кластеризации для разделения белков на функциональные группы в зависимости от вовлеченности в те или иные биологические процессы и молекулярные функции.

Выделены 7 крупных кластеров дифференциально измененных при ПЭ белков с повышенной экспрессией (см. табл. 3), наиболее значимые среди которых: преобразование белков в ER, гликолиз/глюконеогенез и сигнальный путь HIF-1. Среди 13 кластеров белков со сниженной при ПЭ экспрессией белков (табл. 4) наиболее важными являются следующие: аутоиммунный процесс по типу заболевания системной красной волчанкой, канцерогенез, образование нейтрофильных внеклеточных ловушек, биосинтез аминокислот, углеродный обмен, метаболизм оксокарбоновой кислоты и взаимодействие ECM-рецептора.

Индуцируемый гипоксией фактор 1-го типа — HIF-1 (см. табл. 3) представляет собой фактор транскрипции, который функционирует как главный регулятор «кислородного гомеостаза». В условиях нормоксии HIF-1 подвергается протеасомной деградации. Напротив, при гипоксии альфа-субъединица HIF-1 становится стабильной, взаимодействует с коактиваторами для модуляции своей транскрипционной активности, таким образом регулируя многочисленные гены, индуцируемые гипоксией. Гены — мишени HIF-1 кодируют белки, которые увеличивают доставку O2 и опосредуют адаптивные реакции [10].

Повышение при ПЭ экспрессии белков ENO1, MAP2K2, LDHA, GAPDH, ALDOC, CYBB, ALDOA свидетельствует об активации сигнального пути HIF-1, который представляет собой механизм адаптации клеток к гипоксии и имеет тесную сопряженность с процессом гликолиза (ENO1, PKM, LDHA, GAPDH, ALDOC, ALDOA) [11]. Как известно, гликолиз и гликонеогенез — реципрокно связанные процессы: в условиях гипоксии и энергетического дефицита клеток на фоне подавления глюконеогенеза активируется гликолиз, который не требует присутствия кислорода и позволяет получить энергию в форме АТФ и НАДФ.

Выявленные кластеры белков со сниженной при ПЭ экспрессией принимают участие в реакциях цитратного цикла (CS, DLST, IDH1, IDH3B) и метаболизма оксокарбоновой кислоты (CS, GOT2, IDH1, IDH3B) (см. табл. 4). Нарушение данных процессов тесно коррелирует со сниженным поступлением кислорода на фоне плацентарной мальперфузии. Кроме того, компенсаторно увеличены механизмы, направленные на биосинтез и посттрансляционные преобразования одних белковых молекул (UGGT1, SEC61A1, SEC23A, HSPA5, LMAN1, DNAJB11, SSR4, ERP29, HSP90B1, PDIA4, PDIA3, P4HB, ENO1, PKM, GAPDH, ALDOC, ALDOA, ENO1, PKM, GAPDH, ALDOC, ALDOA) в ответ на сниженное содержание других (TKT, CS, GOT2, IDH1, RPIA, IDH3B, TKT, CS, DLST, GOT2, IDH1, RPIA, IDH3B). Описанные механизмы служат характерными проявлениями реакции клеток трофобласта на гипоксический стресс.

Большое значение в патофизиологии ПЭ имеют значительные изменения 12 белков, входящих в кластер «преобразование белков в эндоплазматическом ретикулуме» (Protein processing in endoplasmic reticulum) (см. табл. 3) (UGGT1, SEC61A1, SEC23A, HSPA5, LMAN1, DNAJB11, SSR4, ERP29, HSP90B1, PDIA4, PDIA3, P4HB). ER представляет собой субклеточную органеллу, в которой белки сворачиваются с помощью люменальных шаперонов. Вновь синтезированные пептиды проникают в ER и гликозилируются. Правильно свернутые белки упаковываются в транспортные везикулы, которые доставляют их к аппарату Гольджи. Неправильно свернутые белки остаются в просвете ER в комплексе с молекулярными шаперонами и подвергаются ER-ассоциированной деградации. Накопление неправильно свернутых белков вызывает стресс ER и активирует сигнальный путь, называемый реакцией несвернутого белка (UPR — unfolded protein response). [12]. Однако в некоторых ситуациях, в том числе при ПЭ, защитных механизмов, активируемых UPR, недостаточно для восстановления нормальной функции ER, происходит остановка клеточного цикла, клетки погибают в результате апоптоза. Этот процесс усугубляется снижением белков кластера «убиквитин-опосредованный протеолиз» (Ubiquitin mediated proteolysis) , который представляет собой систему протеолитической деградации белков, что обеспечивает элиминацию непригодных для нормального функционирования клетки белков. Снижение убиквитин-опосредованного протеолиза приводит к накоплению «поломанных» белков в клетке. В последние годы получены данные, свидетельствующие, что нарушение регуляции клеточного цикла, вызванное неэффективным протеолитическим контролем, приводит к неконтролируемой пролиферации клеток [13].

Полученные нами результаты согласуются с опубликованными в литературе типичными гистологическими находками в плаценте при ПЭ: ускоренным созреванием ворсин, избыточным образованием синцитиальных узелков (маркеров стресса синцитиотрофобласта, представляющих собой скопления транскрипционно неактивных ядер), периворсинчатым отложением фибрина, агглютинацией ворсинок, что указывает на материнскую мальперфузию [2]. При электронной микроскопии регистрируются участки фокального некроза, деформированные или скудные микроворсинки, набухший ER, типичный для его стресса, набухание митохондрий; обнаруживаются изменения в эндотелии капилляров ворсин.

Митохондрии и ER — тесно связанные органеллы клеток, способные генерировать активные формы кислорода. Как показано, ER напрямую связывается с митохондриями через митохондриально-ассоциированные мембраны, он также неразрывно связан с ядром. Митохондриальная дисфункция в плаценте является причиной снижения уровня макроэргов (АТФ) в клетках трофобласта, увеличения активных форм кислорода, активации механизмов гибели клеток (апоптоз, аутофагия, некроз), происходит переход окисления глюкозы на липиды для производства энергии [14]. Кроме того, в митохондриях протекают все реакции цикла трикарбоновых кислот (цикл Кребса, citrate cycle) — центрального звена клеточного метаболизма, ключевого этапа дыхания клеток, играющего важную энергетическую роль. Значительное снижение содержания белков кластера «цикл трикарбоновых кислот» (Citrate cycle) (CS, DLST, IDH1, IDH3B) (см. табл. 4) может приводить к дефициту макроэргов и к метаболическим нарушениям, поскольку цикл Кребса служит источником молекул-предшественников, из которых синтезируются аминокислоты, углеводы, жирные кислоты и др. [15]. Метаболические нарушения в плаценте, по-видимому, являются результатом ишемии плаценты и вносят вклад в патофизиологию ПЭ. Плацента потребляет значительное количество глюкозы и жирных кислот в качестве энергетических субстратов. Недавние открытия показали, что плацента играет важную роль в адаптации как своего роста, так и метаболизма плода путем модулирования метаболического профиля матери [16]. Кроме того, показано, что ПЭ ассоциирована с глобальными изменениями метаболома, включая дислипидемию, гиперурикемию, гипергликемию, резистентность к инсулину и др. [17].

Чрезмерный стресс ER и митохондрий компенсаторно может стимулировать аутофагию [18, 19], при которой поврежденные органеллы и белковые структуры удаляются посредством деградации в лизосомах. Аутофагия продемонстрирована в синцитиотрофобласте при ПЭ и ЗРП [20] и является одним из компонентов синцитиального стресса. При невозможности восстановления клеточных процессов активируется апоптоз или даже некроз клеток трофобласта.

Существуют различные формы запрограммированной клеточной гибели, кроме апоптоза — пироптоз, нетоз и онкоз — процессы, связанные с функционированием мононуклеарных клеток [21]. Нами выделен крупный кластер «образование нейтрофильных внеклеточных ловушек» (Neutrophil extracellular trap formation), состоящий из 15 белков, в основном гистонов (H4C1, H4C2, H4C3, H4C4, H4C5, H4C6, H4C8, H4C9, H4C11, H4C12, H4C13, H4C14, H4C15, H4C16, VDAC1) (см. табл. 4). Нейтрофилы являются важным компонентом врожденного иммунитета, а НЕТоз (NETosis) — вид программируемой гибели клеток на фоне инфекции или асептического воспалительного процесса (в случае с ПЭ), связанной с образованием так называемых нейтрофильных внеклеточных ловушек (Neutrophil extracellular traps) [22]. В процессе NETоза происходит высвобождение богатых гистонами нитей ДНК и гранулярных белков нейтрофилов, включая эластазу и миелопероксидазу, что приводит к инактивации бактерий и других чужеродных агентов. Однако даже небольшое количество компонентов этих внеклеточных ловушек обладает прокоагулянтной и протромботической активностью, что повышает риск развития тромботических осложнений при ПЭ и усугубляет дисфункцию плаценты [23]. Снижение экспрессии белков данного кластера, по-видимому, отражает неадекватность процессов врожденного иммунитета в плаценте при ПЭ.

Кроме того, получены выраженные изменения белков, входящих в кластер «вирусный канцерогенез» (Viral carcinogenesis) и «системная красная волчанка» (Systemic lupus erythematosus) (см. табл. 4). Описанные белки-гистоны этих кластеров (H4C1, H4C2, H4C3, H4C4, H4C5, H4C6, H4C8, H4C9, H4C11, H4C12, H4C13, H4C14, H4C15, H4C16) имеют большое значение в регуляции транскрипции, репарации и репликации ДНК, сохранении стабильности хромосом [24]. Белки STAT5B (signal transducer and activator of transcription proteins) обеспечивают передачу сигнала и являются активатором транскрипции, участвуют в процессах иммунной регуляции; индуцируют экспрессию генов, которые участвуют в развитии, пролиферации и выживании клеток [25]. Белок DDB1 (DNA damage-binding protein-1) является частью комплекса CRL4, который необходим для репарации ДНК, ремоделирования хроматина, репликации ДНК и передачи сигнала. Есть данные, что варианты с потерей функции в генах, кодирующих сложные компоненты CRL4, служат причиной умственной отсталости, гипотонии и ожирения [26]. Каспаза 3 (CASP3) — основная эффекторная каспаза, которая участвует в процессе апоптоза, отвечая за конденсацию хроматина и фрагментацию ДНК, является ингибитором продукции интерферона I типа и провоспалительных цитокинов [27].

Фактор комплемента C1q синтезируется в децидуальных эндотелиальных и стромальных клетках, а также вневорсинчатым трофобластом, необходим для глубокой миграции инвазивного цитотрофобласта и полноценного ремоделирования спиральных артерий [28]. Экспериментально показано, что у дефицитных по С1q мышей развивались гипертензия, протеинурия, дисфункция эндотелия, а также имелось снижение уровня VEGF и повышение sFlt-1 на фоне дефектной инвазии трофобласта [29].

Существует мнение, что некоторые клеточные процессы, необходимые для правильной плацентации, являются общими для вневорсинчатого инвазивного трофобласта и раковых клеток — инвазия, миграция, пролиферация, индукция иммунологической толератности [30]. Однако физиологический процесс плацентации остается контролируемым: при необходимости происходит модулирование экспрессии соответствующих генов, перепрограммирование транскриптома, изменение клеточного цикла. В целом, снижение экспрессии белков кластеров «вирусный канцерогенез» (Viral carcinogenesis) и «системная красная волчанка» (Systemic lupus erythematosus) при ПЭ может свидетельствовать о недостаточности защитных механизмов, активации апоптоза, повреждении и нарушении репарации ДНК, остановке клеточного цикла, иммунной дисрегуляции и поддержке провоспалительного состояния. Значительное изменение кластера «системная красная волчанка (Systemic lupus erythematosus), с одной стороны, подтверждает дефектную инвазию цитотрофобласта, с другой — свидетельствует об иммунокомплексном характере повреждения при ПЭ, обусловленном активацией классического пути комплемента.

Белки кластеров «мелкоклеточный рак легкого» (Small cell lung cancer), «взаимодействие ECM-рецептора» (ECM-receptor interaction), «фокальная адгезия» (Focal adhesion) и «сигнальный путь PI3K-Akt» (PI3K-Akt signaling pathway (см. табл. 4) участвуют в процессах апоптоза, клеточной адгезии и связи с внеклеточным матриксом (extracellular matrix — ECM), а также способствуют росту и пролиферации клеток. Так, фокальная адгезия клеток (см. табл. 4) играет важную роль в биологических процессах, включая подвижность, пролиферацию и дифференцировку клеток, регуляцию экспрессии генов и выживание клеток [31]. ECM состоит из сложной смеси структурных и функциональных макромолекул и играет важную роль в морфогенезе тканей и органов, а также в поддержании структуры и функции клеток и тканей. Специфические взаимодействия между клетками и ЕСМ опосредованы трансмембранными молекулами, в основном интегринами, а также протеогликанами и другими компонентами, ассоциированными с поверхностью клетки. Эти взаимодействия приводят к прямому или косвенному контролю клеточной активности, такой как адгезия, миграция, дифференцировка, пролиферация и апоптоз [32]. Сигнальный путь PI3K-Akt (фосфатидилинозитол-3’-киназа-Akt) активируется многими типами клеточных стимулов или токсических повреждений и регулирует основные функции клетки, такие как транскрипция, трансляция, пролиферация, рост и выживание [33].

Обнаруженный нами низкий уровень белков перечисленных кластеров может влиять на развитие как самой плаценты, так и плода. В частности, есть данные о том, что ламинины (LAMA2, LAMB1, LAMB2, LAMC3), связываясь с клетками через рецептор высокого сродства, опосредуют организацию клеток в ткани во время эмбрионального развития. Показано, что LAMB1 участвует в организации ламинарной архитектуры коры головного мозга плода, развитии глиальных клеток, играющих центральную роль в развитии нейрокортекса [34]. Снижение содержания белков данного кластера может негативно влиять на системогенез развивающегося плода.

Заключение

Протеомный профиль плаценты при ПЭ значительно отличается от протеома плаценты при физиологическом течении беременности. Изменения экспрессии плацентарных белков крайне вариабельны и многообразны. Особенности плацентарного протеома при ПЭ свидетельствуют о развитии окислительного стресса и реакций, индуцированных гипоксией, стресса митохондрий и эндоплазматического ретикулума, провоспалительного состояния, метаболических нарушений (углеводного, липидного и энергетического обмена), иммунной дисрегуляции. Дифференциально различающиеся при ПЭ белки также вовлечены в морфогенез и рост тканей, процессы дифференцировки и адгезии клеток, а также в реакции энергетического обмена; патологическая экспрессия этих белков может оказывать неблагоприятное влияние на рост и развитие плода, а также на состояние здоровья новорожденного.

Выявленный при ПЭ широкий спектр изменений уровней белков, вовлеченных в большое число биологических процессов и выполняющих разнообразные молекулярные функции, отчасти может объяснить гетерогенность клинических проявлений этого осложнения беременности.

Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.

Участие авторов:

Концепция и дизайн исследования — Никитина Н.А.

Сбор и обработка материала — Кирьянова М.А.

Проведение протеомного анализа — Зиганшин Р.Х.

Статистическая обработка — Никитина Н.А., Кирьянова М.А.

Написание текста — Никитина Н.А., Кирьянова М.А., Агеев М.Б.

Редактирование — Сидорова И.С., Никитина Н.А.

Authors declare lack of the conflicts of interests.

Participation of authors:

Concept and design of the study — Nikitina N.A.

Data collection and processing — Kiryanova M.A.

Proteomic analysis — Ziganshin R.H.

Statistical processing of the data — Nikitina N.A., Kiryanova M.A.

Text writing — Nikitina N.A., Kiryanova M.A., Ageev M.B.

Editing — Sidorova I.S., Nikitina N.A.


1От англ. cluster — группа, скопление изучаемых предметов.

Литература / References:

  1. Staff AC. The two-stage placental model of preeclampsia: An update. J Reprod Immunol. 2019;134-135:1-10.  https://doi.org/10.1016/j.jri.2019.07.004
  2. Redman CWG, Staff AC, Roberts JM. Syncytiotrophoblast stress in preeclampsia: the convergence point for multiple pathways. Am J Obstet Gynecol. 2022;226:2S:S907-S927. https://doi.org/10.1016/j.ajog.2020.09.047
  3. Brosens I, Puttemans P, Benagiano G. Placental bed research: I. The placental bed: from spiral arteries remodeling to the great obstetrical syndromes. Am J Obstet Gynecol. 2019;221:5:437-456.  https://doi.org/10.1016/j.ajog.2019.05.044
  4. Schlichting LE, Insaf TZ, Zaidi AN, Lui GK, van Zutphen AR. Maternal comorbidities and complications of delivery in pregnant women with congenital heart disease. J Am Coll Cardiol. 2019;73:17:2181-2191. https://doi.org/10.1016/j.jacc.2019.01.069
  5. Hayward RM, Foster E, Tseng ZH. Maternal and fetal outcomes of admission for delivery in women with congenital heart disease. JAMA Cardiol. 2017;2:6:664-671.  https://doi.org/10.1001/jamacardio.2017.0283
  6. Foo FL, Mahendru AA, Masini G, Fraser A, Cacciatore S, MacIntyre DA, McEniery CM, Wilkinson IB, Bennett PR, Lees CC. Association between prepregnancy cardiovascular function and subsequent preeclampsia or fetal growth restriction. Hypertension. 2018;72:2:442-450.  https://doi.org/10.1161/HYPERTENSIONAHA.118.11092
  7. Manna S, McCarthy C, McCarthy FP. Placental ageing in adverse pregnancy outcomes: Telomere shortening, cell senescence, and mitochondrial dysfunction. Oxid Med Cell Longev. 2019;2019:3095383. https://doi.org/10.1155/2019/3095383
  8. Sultana Z, Maiti K, Aitken J, Morris J, Dedman L, Smith R. Oxidative stress, placental ageing-related pathologies and adverse pregnancy outcomes. Am J Reprod Immunol. 2017;77:5.  https://doi.org/10.1111/aji.12653
  9. Khorami Sarvestani S, Shojaeian S, Vanaki N, Ghresi-Fard B, Amini M, Gilany K, Soltanghoraee H, Arefi S, Jeddi-Tehrani M, Zarnani AH. Proteome profiling of human placenta reveals developmental stage-dependent alterations in protein signature. Clin Proteomics. 2021;18:1:18.  https://doi.org/10.1186/s12014-021-09324-y
  10. Database «Kyoto Encyclopedia of Genes and Genome» (KEGG). https://www.kegg.jp/pathway/hsa04066
  11. Титова О.Н., Кузубова Н.А., Лебедева Е.С. Роль гипоксийного сигнального пути в адаптации клеток к гипоксии. РМЖ. Медицинское обозрение. 2020;4:4:207-213.  https://doi.org/10.32364/2587-6821-2020-4-4-207-213
  12. Wiseman RL, Mesgarzadeh JS, Hendershot LM. Reshaping endoplasmic reticulum quality control through the unfolded protein response. Mol Cell. 2022;82:8:1477-1491. https://doi.org/10.1016/j.molcel.2022.03.025
  13. Dang F, Nie L, Wei W. Ubiquitin signaling in cell cycle control and tumorigenesis. Cell Death Differ. 2021;28:2:427-438.  https://doi.org/10.1038/s41418-020-00648-0
  14. Yung HW, Colleoni F, Dommett E, Cindrova-Davies T, Kingdom J, Murray AJ, Burton GJ. Noncanonical mitochondrial unfolded protein response impairs placental oxidative phosphorylation in early-onset preeclampsia. Proc Natl Acad Sci USA. 2019;116:36:18109-18118. https://doi.org/10.1073/pnas.1907548116
  15. Arnold PK, Jackson BT, Paras KI, Brunner JS, Hart ML, Newsom OJ, Alibeckoff SP, Endress J, Drill E, Sullivan LB, Finley LWS. A non-canonical tricarboxylic acid cycle underlies cellular identity. Nature. 2022;603;7901:477-481.  https://doi.org/10.1038/s41586-022-04475-w
  16. Hu M, Li J, Baker PN, Tong C. Revisiting preeclampsia: a metabolic disorder of the placenta. FEBS J. 2022;289:2:336-354.  https://doi.org/10.1111/febs.15745
  17. Nobakht M Gh BF. Application of metabolomics to preeclampsia diagnosis. Syst Biol Reprod Med. 2018;64:5:324-339.  https://doi.org/10.1080/19396368.2018.1482968
  18. Bhardwaj M, Leli NM, Koumenis C, Amaravadi RK. Regulation of autophagy by canonical and non-canonical ER stress responses. Semin Cancer Biol. 2020;66:116-128.  https://doi.org/10.1016/j.semcancer.2019.11.007
  19. Galluzzi L, Yamazaki T, Kroemer G. Linking cellular stress responses to systemic homeostasis. Nat Rev Mol Cell Biol. 2018;19:11:731-745.  https://doi.org/10.1038/s41580-018-0068-0
  20. Dai Y, Li TH, He X, Yan SB, Gao Y, Chen Y. The Effect and mechanism of asymmetric dimethylarginine regulating trophoblastic autophagy on fetal growth restriction. Reprod Sci. 2021;28:7:2012-2022. https://doi.org/10.1007/s43032-020-00442-w
  21. D’Arcy MS. Cell death: a review of the major forms of apoptosis, necrosis and autophagy. Cell Biol Int. 2019;43:6:582-592.  https://doi.org/10.1002/cbin.11137
  22. Thiam HR, Wong SL, Wagner DD, Waterman CM. Cellular mechanisms of NETosis. Annu Rev Cell Dev Biol. 2020;36:191-218.  https://doi.org/10.1146/annurev-cellbio-020520-111016
  23. Guillotin F, Fortier M, Portes M, Demattei C, Mousty E, Nouvellon E, Mercier E, Chea M, Letouzey V, Gris JC, Bouvier S. Vital NETosis vs. suicidal NETosis during normal pregnancy and preeclampsia. Front Cell Dev Biol. 2023;10:1099038. https://doi.org/10.3389/fcell.2022.1099038
  24. Millán-Zambrano G, Burton A, Bannister AJ, Schneider R. Histone post-translational modifications — cause and consequence of genome function. Nat Rev Genet. 2022;23:9:563-580.  https://doi.org/10.1038/s41576-022-00468-7
  25. Smith MR, Satter LRF, Vargas-Hernández A. STAT5b: A master regulator of key biological pathways. Front Immunol. 2023; 13:1025373. https://doi.org/10.3389/fimmu.2022.1025373
  26. White SM, Bhoj E, Nellåker C, Lachmeijer AMA, Marshall AE, Boycott KM, Li D, Smith W, Hartley T, McBride A, Ernst ME, May AS, Wieczorek D, Abou Jamra R, Koch-Hogrebe M, Õunap K, Pajusalu S, van Gassen KLI, Sadedin S, Ellingwood S, Tan TY, Christodoulou J, Barea J, Lockhart PJ; Care4Rare Canada Consortium; Nezarati MM, Kernohan KD. A DNA repair disorder caused by de novo monoallelic DDB1 variants is associated with a neurodevelopmental syndrome. Am J Hum Genet. 2021;108:4:749-756.  https://doi.org/10.1016/j.ajhg.2021.03.007
  27. Eskandari E, Eaves CJ. Paradoxical roles of caspase-3 in regulating cell survival, proliferation, and tumorigenesis. J Cell Biol. 2022;221:6:e202201159. https://doi.org/10.1083/jcb.202201159
  28. Agostinis C, Bulla R, Tripodo C, Gismondi A, Stabile H, Bossi F, Guarnotta C, Garlanda C, De Seta F, Spessotto P, Santoni A, Ghebrehiwet B, Girardi G, Tedesco F. An alternative role of C1q in cell migration and tissue remodeling: contribution to trophoblast invasion and placental development. J Immunol. 2010;185:7:4420-4429. https://doi.org/10.4049/jimmunol.0903215
  29. Singh J, Ahmed A, Girardi G. Role of complement component C1q in the onset of preeclampsia in mice. Hypertension. 2011;58: 4:716-724.  https://doi.org/10.1161/HYPERTENSIONAHA.111.175919
  30. Carvajal L, Gutiérrez J, Morselli E, Leiva A. Autophagy process in trophoblast cells invasion and differentiation: Similitude and differences with cancer cells. Front Oncol. 2021;11:637594. https://doi.org/10.3389/fonc.2021.637594
  31. Database «Kyoto Encyclopedia of Genes and Genome» (KEGG). https://www.kegg.jp/kegg-bin/show_pathway?hsa04510
  32. Database «Kyoto Encyclopedia of Genes and Genome» (KEGG). https://www.kegg.jp/kegg-bin/show_pathway?hsa04512
  33. Database «Kyoto Encyclopedia of Genes and Genome» (KEGG). https://www.kegg.jp/kegg-bin/show_pathway?hsa04151
  34. Roediger M, Miosge N, Gersdorff N. Tissue distribution of the laminin beta1 and beta2 chain during embryonic and fetal human development. J Mol Histol. 2010;41:2-3:177-184.  https://doi.org/10.1007/s10735-010-9275-5

Подтверждение e-mail

На test@yandex.ru отправлено письмо со ссылкой для подтверждения e-mail. Перейдите по ссылке из письма, чтобы завершить регистрацию на сайте.

Подтверждение e-mail

Мы используем файлы cооkies для улучшения работы сайта. Оставаясь на нашем сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cооkies. Чтобы ознакомиться с нашими Положениями о конфиденциальности и об использовании файлов cookie, нажмите здесь.