Введение

Одним из ключевых факторов успешного развития и благоприятного исхода беременности является адекватный процесс плацентации, обеспечивающий механизмы гемодинамического, иммунного, метаболического и молекулярного взаимодействия между плодом, плацентой и материнским организмом [1]. Физиологическая плацентация требует координированной многоступенчатой регуляции и сопровождается уникальными процессами инвазии цитотрофобласта и сосудистого ремоделирования, которые во многом определяют дальнейшее функционирование системы мать—плацента—плод [2].

Нарушение физиологической плацентации, характеризующееся отсутствием или неполным ремоделированием спиральных артерий, снижением притока материнской крови ассоциируется с развитием так называемых плацентарных осложнений беременности, в том числе преэклампсии (ПЭ) и задержки роста плода (ЗРП). При этом активная межмолекулярная и межклеточная сигнализация, связанная с недостаточной перфузией плаценты, индуцирует дезадаптационные нарушения в системе мать—плацента—плод, которые характеризуются развитием системного воспаления, дисфункции эндотелия, активацией системы комплемента и гемостаза, полиорганным характером повреждений в организме беременной [3, 4].

Несмотря на обширную исследовательскую базу, не до конца изучены точные механизмы возникновения «плацентарных синдромов», неясны причины клинической гетерогенности ПЭ, что указывает на разнообразие патогенетических звеньев в рамках одной патологии [5]. Сложность и многогранность проблемы этиопатогенеза ПЭ и ЗРП, а также их медико-социальная значимость нацеливают на поиск новых маркеров для ранней диагностики и прогнозирования указанных осложнений беременности [6—11].

В течение последнего десятилетия роль микроРНК в регуляции развития плаценты и плода стала очевидной [12]. МикроРНК широко и разнообразно представлены в разных тканях и типах клеток и являются центральными посттранскрипционными модуляторами экспрессии генов и продукции белков, соответственно регулируют большинство клеточных процессов. Как правило, микроРНК являются негативными регуляторами [13]: связываясь с комплементарными сайтами — мишенями целевой мРНК, они вызывают их деградацию или ингибируют трансляцию [14].

Методы секвенирования нового поколения позволили определить более 600 различных микроРНК, экспрессирующихся в ткани плаценты [15]. Показано, что микроРНК играют решающую роль в развитии и функционировании плаценты, регулируя экспрессию генов, участвующих в пролиферации, дифференцировке, инвазии, миграции, апоптозе и процессах ангиогенеза в ткани трофобласта [16—18]. Дисрегуляция микроРНК в плаценте оказывает влияние не только на развитие и функцию самой плаценты; эти молекулы также могут экспортироваться как в материнский, так и в плодовый кровоток, что определяет развитие различных нарушений у обоих. Выявление дифференцированной экспрессии в плаценте и плазме крови матери позволяет использовать микроРНК в качестве прогностических и диагностических биомаркеров различных осложнений беременности. При этом, несмотря на существующую обширную исследовательскую базу по данному вопросу, роль отдельных микроРНК в патогенезе ПЭ и ЗРП точно не определена, что требует проведения дальнейших прицельных исследований.

В связи с этим, целью настоящей работы явилось более глубокое изучение молекулярных механизмов развития ЗРП и ПЭ на основании сравнительного анализа профиля экспрессии патогенетически значимых плацентарных микроРНК.

Материал и методы

В исследование включены 60 пациенток, которые были разделены на 3 группы: 1-я группа (основная) — 20 беременных с ПЭ, 2-я группа (группа сравнения) — 20 беременных с ЗРП, верифицированной после родов, 3-я группа (контрольная) — 20 соматически здоровых женщин с неосложненным течением беременности и своевременными родами. Диагноз ПЭ и ЗРП устанавливался в соответствии с критериями, указанными в клинических рекомендациях «Преэклампсия. Эклампсия. Отеки, протеинурия и гипертензивные расстройства во время беременности, в родах и послеродовом периоде» и «Недостаточный рост плода, требующий предоставления медицинской помощи матери (задержка роста плода)», утвержденных Минздравом РФ [19, 20].

Критериями исключения из исследования являлись следующие: воспалительные и инфекционные процессы любой локализации, многоплодная беременность, а также отсутствие подписанного согласия на участие в исследовании.

Исследование было одобрено локальным этическим комитетом ФГАОУ ВО «Первый МГМУ им. И.М. Сеченова» МЗ РФ (Сеченовский университет) (выписка из протокола заседания ЛЭК №22-21 от 09.12.2021). У всех женщин получено добровольное информированное письменное согласие на участие в исследовании.

Всем пациенткам проведены общеклинические, лабораторные и инструментальные исследования, а также оценен уровень экспрессии 15 микроРНК в ткани плаценты: hsa-miR-20a-5p, hsa-miR-143-3p, hsa-miR-146a-5p, hsa-miR-181a-5p, hsa-miR-210-3p, hsa-miR-320a-3p, hsa-miR-375-3p, hsa-miR-517a-3p, hsa-miR-517c-3p, hsa-miR-574-3p, hsa-miR-574-5p, hsa-miR-1304-5p, hsa-miR-210-5p, hsa-miR-4498, hsa-miR-1972. Выбор указанных микроРНК основывался на опубликованных в литературе данных об их ассоциации с особенностями плацентации, развития трофобласта, процессами инвазии, миграции, пролиферации, ангиогенеза, а также их роли в патогенезе дислипидемии, артериальной гипертензии, воспалении сосудов, сердечно-сосудистых и цереброваскулярных нарушений у матери [12, 18—29], что дает возможность более глубоко изучить молекулярно-биологические особенности ПЭ в сравнении с ЗРП и здоровыми беременными.

Выделение РНК из плацентарной ткани. Образцы ткани плаценты брали непосредственно после родоразрешения. Срез плацентарной ткани проводили через всю толщу плаценты от хориальной до базальной пластинки. Образец представлял фрагмент шириной около 5 мм. Фрагменты промывали в изотоническом растворе NaCl, замораживали и хранили в жидком азоте при температуре –20 °C до проведения исследований. Экстракцию суммарной РНК из ткани плаценты осуществляли с использованием коммерческого набора согласно инструкции производителя. Концентрацию выделенной РНК измеряли с помощью флуориметра. Качество образцов РНК оценивали в биоанализаторе.

Обратная транскрипция и количественная полимеразная цепная реакция (ПЦР) в реальном времени. 16 мкл РНК, выделенной из каждого образца, конвертировали в кДНК в реакционной смеси (20 мкл), содержащей буфер (10 х E. coli Poly(A) Polymerase Reaction Buffer), АТФ и поли(А)-полимеразу из набора E. coli Poly(A) Polymerase kit (NEB), а также смесь нуклеотидов и обратную транскриптазу — из набора MMLV RT kit (Евроген) и универсальный праймер (CAGGTCCAGT(14)VN), путем инкубации при температуре 37 °C в течение 60 мин с последующей инкубацией при температуре 85 °C в течение 5 мин. Синтезированная кДНК (1 мкл) служила в качестве матрицы в ПЦР в реальном времени с использованием специфической пары праймеров для каждой исследуемой микроРНК и готовой ПЦР-смеси 5х SYBR Green PCR Kit (Qiagen). Условия реакции ПЦР: 15 мин при температуре 95 °C с последующим проведением 40 циклов по 20 с при температуре 95 °C, 10 с при температуре 60 °C и 15 с при температуре 72 °C в амплификаторе ДТ-прайм.

Для сравнения уровней экспрессии микроРНК использован метод 2-ΔΔCT. В качестве стандарта использованы экспрессии cel-miR-39. При этом в образцы при выделении добавлялся cel-miR-39, и уровни экспрессии микроРНК нормировались по величине отличия экспрессии cel-miR-39 в образце от нормы:

,

где ∆ — нормированное значение экспрессии для i образца в группе j;

Ct_ij — значение порогового цикла для i образца в группе j;

— значение стандарта для i образца в группе j;

Norm — нормативное значение экспрессии стандарта (Norm=const=19.0);

i — номер образца в группе;

j — номер группы, j=1,2,3;

n — количество образцов в группе сравнения.

На следующем этапе полученное стандартизированное значение экспрессии нормировалось по медиане нормированных значений экспрессии каждой микроРНК в контрольной группе:

,

где: ∆ — нормированное значение экспрессии для i образца в группе j; — разность нормированного значения в группе сравнения и медианы нормированных значений в контрольной группе; med{iN}() — медиана нормированных значений в контрольной группе; N — число образцов контрольной группы.

Далее для значений ΔΔC_t вычисляли относительные значения по сравнению с контрольной группой:

RQ_j=2^–ΔΔCtj, где RQ_j — относительное число по сравнению с контрольной группой.

Для получения показателя fold change (кратность изменения) находили медианы значений в каждой группе и fold change рассчитывали как отношение медианы полученных значений в одной группе к аналогичной медиане в другой группе для каждой микроРНК:

,

где FC_j — относительное число по сравнени — fold change — кратность изменения экспрессии образца в обследуемой группе по сравнению с контрольной группой; med{iN}(RQj) — медиана RQ_j в группе сравнения; med{iN}(RQ) — медиана RQ в контрольной группе;

Статистическую обработку данных осуществляли с помощью лицензионного пакета программ SPSS 26 и Statistica 12. При проведении статистического анализа клинических данных нормальность распределения количественных данных оценивали с помощью критерия Шапиро—Уилка. Все параметры имели распределение, отличное от нормального, поэтому представлены в формате Me [Q₁; Q₃], где Me — медиана, а Q₁ и Q₃ — верхний и нижний квартили. Для сравнения количественных данных применяли непараметрические методы Краскела—Уоллиса (для нескольких групп) и затем осуществляли попарное сравнение групп с помощью U-критерия Манна—Уитни для несвязанных совокупностей. При множественных сравнениях применяли поправку Бонферрони: при сравнении 3 обследуемых групп с учетом данной поправки критическая величина уровня значимости p<0,017.

При сравнении категориальных показателей между группами применяли двусторонний критерий Фишера. В случае невозможности использования критерия Фишера (одна из долей при сопоставлении двух выборок равна 0 или 100%) использовали Z-критерий для долей с поправкой для концевых точек.

Анализ значимости различий уровней экспрессии исследуемых микроРНК в группах сравнения выполнен с использованием двустороннего теста Вилкоксона—Манна—Уитни. МикроРНК считали дифференциально экспрессирующейся при кратности изменений (FC) в уровнях экспрессии между сравниваемыми группами более чем в 2 раза; порогом статистической значимости считали p<0,05.

Для проверки гипотез полученные значения логарифмировали по основанию два и осуществляли тестирование на нормальность распределения с помощью критериев Колмогорова—Смирнова (со скорректированным по Лильефорс уровнем значимости) и Шапиро—Уилка. В случае отличия распределения от нормального для сравнения групп использовали непараметрический критерий Манна—Уитни. Для принятия решений о статистической значимости различий использованы стандартные значения уровней значимости p<0,05 и p<0,01.

Результаты

Клиническая характеристика пациенток и исходы беременности в группах обследуемых представлены в табл. 1.

Таблица 1. Клиническая характеристика пациенток и перинатальные исходы в исследуемых группах

Примечание. Данные представлены в виде абсолютного числа и доли (%) пациенток, точный критерий Фишера, Z-критерий для долей с поправкой для концевых точек (0%) — данные представлены в виде медианы с интерквартильным интервалом (тест Манна—Уитни). АГ — артериальная гипертензия, САД — систолическое артериальное давление, ДАД — диастолическое артериальное давление; ИМТ — индекс массы тела; НМПК — нарушение маточно-плацентарно-плодового кровотока; РДС — респираторный дистресс-синдром; ОДН — острая дыхательная недостаточность

Появление клинических симптомов ПЭ в основной группе зарегистрировано в среднем в 34,5 [31,25; 36,75] нед. Ранняя ПЭ имелась у 9 (45%) пациенток, поздняя — у 11 (55%), умеренная ПЭ диагностирована у 13 (65%), тяжелая — у 7 (35%).

Результаты определения уровней экспрессии 15 микроРНК в ткани плаценты пациенток обследуемых групп представлены в табл. 2 и на рисунке.

Таблица 2. Сравнительный анализ уровней экспрессии плацентарных микроРНК в обследуемых группах

Примечание. FC (fold change) — кратность изменения уровней микроРНК между группами.

Сравнительный анализ уровней экспрессии плацентарных микроРНК в исследуемых группах методом количественной ПЦР.

В основной группе пациенток были получены разнонаправленные изменения экспрессии 4 микроРНК по сравнению с контрольной группой: зарегистрировано более чем двукратное повышение экспрессии hsa-miR-20a-5p (FC=2,93; p=0,223), hsa-miR-143-3p (FC=2,3; p=0,705), hsa-miR-146a-5p (FC=2,1; p=0,978), однако данные изменения не имели статистической значимости, и снижение — hsa-miR-4498 (FC=0,11; p=0,04), которое оказалось статистически значимым.

Анализ плацентарных микроРНК в группе сравнения (с ЗРП) позволил отметить статистически значимое снижение экспрессии молекул hsa-miR-210-5p (FC=0,11; p<0,001), hsa-miR-574-3p (FC=0,17; p=0,005), hsa-miR-1972 (FC=0,002; p<0,001) в сравнении с группой пациенток с неосложненным течением беременности. Обратило внимание также увеличение в 7,5 раза уровня hsa-miR-375-3р (FC=7,46; p=0,775), при этом не имеющее статистической значимости по сравнению с контрольной группой.

При сравнительном анализе уровней плацентарных микроРНК в основной группе и группе сравнения нами выявлено выраженное статистически значимое снижение уровней экспрессии 5 микроРНК при ПЭ: hsa-miR-20a-5p (FC=0,13; p=0,007), hsa-miR-143-3p (FC=0,15; p=0,012), hsa-miR-210-5p (FC=0,10; p=0,001), hsa-miR-574-3p (FC=0,15; p=0,001), hsa-miR-1972 (FC=0,05; p=0,001). МикроРНК hsa-miR-4498 (FC=15,45; p=0,108), hsa-miR-375-3р (FC=55,72; p=0,068) были гиперэкспрессированы в группе ПЭ по отношению к таковым в группе ЗРП, однако статистической значимости выявленные различия не имели.

Оценка профиля экспрессии плацентарных микроРНК у беременных с разными клиническими формами ПЭ представлена в табл. 3.

Таблица 3. Сравнительный анализ уровней экспрессии плацентарных микроРНК в зависимости от клинических особенностей ПЭ

Примечание. Ранняя ПЭ — появление клинических симптомов до 34 нед беременности, поздняя ПЭ — после 34 нед.

В подгруппе беременных, у которых ПЭ протекала с симптомами ЗРП (n=13), по сравнению с подгруппой без ЗРП (n=7) зафиксировано статистически значимое снижение экспрессии 6 микроРНК: hsa-miR-146a-5p (FC=0,05; p=0,024), hsa-miR-181a-5p (FC=0,08; p=0,046), hsa-miR-210-5p (FC=0,11; p=0,046), hsa-miR-320a-3p (FC=0,10; p=0,046), hsa-miR-574-5p (FC=0,06; p=0,046), hsa-miR-4498 (FC=0,16; p=0,039). В отношении hsa-miR-1972 (FC=2,14; p=0,947) в указанных подгруппах установлена тенденция к двукратному увеличению концентрации данной молекулы у женщин с ПЭ, осложненной ЗРП.

При сравнении уровней микроРНК у пациенток с умеренной (n=13) и тяжелой (n=7) ПЭ дифференциально экспрессирующиеся молекулы не идентифицированы. При анализе экспрессии плацентарных микроРНК у беременных с ранней (n=9) и поздней (n=11) ПЭ отмечено более чем двукратное повышение уровня hsa-miR-1972 (FC=2,83; p=0,593) в случае манифестации клинических симптомов до 34 нед гестации, однако указанные изменения не имели статистической значимости.

Для понимания потенциальной роли выявленных дифференциально экспрессированных плацентарных микроРНК в развитии ПЭ нами проведен их комплексный функциональный анализ с использованием онлайн-платформы DIANA-miRPath (https://www.microrna.gr/miRPathv4), которая анализирует изученные и экспериментально подтвержденные взаимодействия микроРНК [21]. Результаты анализа показали, что 6 микроРНК в группе пациенток с ПЭ, в отношении которых было отмечено статистически значимое изменение экспрессии по сравнению с группами ЗРП и контрольной (hsa-miR-20a-5p, hsa-miR-143-3p, hsa-miR-210-5p, hsa-miR-574-3p, hsa-miR-1972, hsa-miR-4498), являются потенциальными регуляторами 73 сигнальных путей и биологических процессов, в том числе клеточного цикла, эмбриогенеза, канцерогенеза различной локализации, инфекционно-воспалительных заболеваний, ответа на гипоксию, иммунной дисрегуляции, антиангиогенного и провоспалительного состояний.

Обсуждение

Накопленные в последние годы данные литературы свидетельствуют о значительных и крайне вариабельных изменениях плацентарного транскриптома при развитии ПЭ [12]. Сообщается о более 100 различных микроРНК, которые по-разному экспрессируются в плаценте и определяются в кровотоке беременных с ПЭ. Эти несоответствия уровней экспрессии в разных исследованиях трудно объяснить, поскольку у разных пациенток разные предрасполагающие факторы, разный характер и тяжесть поражения плаценты, клинические особенности развития и прогрессирования ПЭ.

Результаты нашего собственного исследования показали наличие явной дисрегуляции экспрессии ряда плацентарных микроРНК у беременных с ПЭ и ЗРП по сравнению с пациентками с физиологическим течением беременности.

Так, среди 15 проанализированных нами плацентарных микроРНК в группе беременных с ПЭ только показатель кратности изменения экспрессии микроРНК hsa-miR-4498 (см. табл. 2; см. рисунок) был статистически значимо снижен по сравнению с таковым в группе женщин с физиологически протекающей беременностью. Роль данной микроРНК в развитии осложнений беременности остается не до конца изученной. Существуют немногочисленные исследования, рассматривающие hsa-miR-4498 в качестве модулятора иммунных процессов. Так, в некоторых работах онкологического профиля, посвященных изучению транскриптума злокачественных новообразований, авторы продемонстрировали гиперэкспрессию miR-4498 и ее вовлеченность в процессы регуляции иммунного ответа [22, 23]. Изменение уровня hsa-miR-4498 также наблюдалось при тяжелых депрессивных расстройствах, связанных с иммунной дисфункцией [24]. В своей работе M.-W. Su и соавт. [25] рассматривают hsa-miR-4498 в качестве модулятора активности молекулы CD83, которая выступает связующим звеном между клетками врожденного и адаптивного иммунного ответа. Полученные нами результаты о статистически значимом снижении уровня hsa-miR-4498 в ткани плаценты согласуются с данными ранее опубликованной работы Y. Zhong и соавт. [26], в которой авторы изучали дифференциальный профиль экспрессии микроРНК в плазме крови пациенток с ПЭ и получили схожие изменения. Снижение экспрессии hsa-miR-4498, ассоциированной с иммунной дисрегуляцией, подтверждает вовлеченность иммунопатологических механизмов в развитие ПЭ.

Особый интерес представляют полученные нами данные относительно дифференциальной экспрессии плацентарных микроРНК у пациенток с изолированной ЗРП и ЗРП в сочетании с ПЭ.

В рамках данного исследования показано статистически значимое снижение микроРНК hsa-miR-210-5p в группе ЗРП по сравнению с контрольной группой, а также статистически значимо более низкие ее уровни при сочетании ПЭ с ЗРП по сравнению с таковыми при ПЭ без ЗРП. Молекула miR-210, относящаяся к семейству микроРНК, чувствительных к гипоксии является одной из наиболее изученных плацентарных молекул при патологии беременности [27]. Как известно, снижение маточно-плацентарной перфузии при ПЭ и ЗРП приводит к развитию гипоксии. В условиях гипоксии HIF-1α усиливает экспрессию miR-210, которая может приводить к блокаде клеточной пролиферации и репарации ДНК, ингибированию митохондриального дыхания и синтеза АТФ, угнетению ангиогенеза [28]. Кроме того, в работе Z. Awamleh и соавт. [29] установлено, что эта микроРНК воздействует на гены колониестимулирующего фактора-1 (CSF1) и интегрина альфа-M (ITGAM), регулируя функции миграции и инвазии трофобласта, которые являются важными патофизиологическими звеньями в развитии ПЭ и ЗРП.

Продемонстрированное в нашей работе статистически значимое снижение уровня экспрессии hsa-miR-574-3p согласуется с опубликованными данными I. Hromadnikova [30]. Сходные данные отмечены и в других публикациях [31], в которых оценивался профиль дифференциально экспрессированных микроРНК, связанных с окислительным стрессом и дисфункцией плацентарных сосудов при ЗРП. Авторы обнаружили снижение уровня экспрессии hsa-miR-574-3p при раннем дебюте ЗРП и повышение — при позднем, что, вероятно, указывает на потенциально различные механизмы развития указанных форм ЗРП.

Важным результатом нашего исследования является выявленное статистически значимое снижение плацентарных hsa-miR-574-3p, hsa-miR-1972 у женщин группы ПЭ в сравнении с пациентками с ЗРП, что, по-видимому, связано с длительной дисфункцией эндотелия, присущей ПЭ (но не ЗРП). Данные литературы в отношении miR-574 и miR-1972 свидетельствуют, что эти микроРНК могут рассматриваться как потенциальные антиангиогенные факторы, способствующие развитию дисфункции эндотелия при ПЭ. Показано, что повышение их уровней в плазме крови женщин с ПЭ оказывает существенное влияние на функциональную активность эндотелиальных клеток in vitro: экспериментальное исследование S. Lip и соавт. [32] продемонстрировало, что трансфекция miR-574-3p приводила к снижению миграции и пролиферации эндотелиальных клеток, в то время как введение hsa-miR-1972 сопровождалось ингибированием образования капиллярных трубок и повышением сосудистой проницаемости. Таким образом, блокада экспрессии hsa-miR-574-3p и hsa-miR-1972 может быть определенным компенсаторным механизмом на фоне выраженного антиангиогенного состояния при ПЭ.

В отношении hsa-miR-20a-5p, регулирующей ангиогенез, выявлена тенденция к значимому уменьшению ее экспрессии у беременных с ПЭ по сравнению с таковой в группе ЗРП, что может объясняться ее функциональным потенциалом. Исследования Y. Lu и соавт. [33] также показали, что эта микроРНК ингибирует экспрессию провоспалительных цитокинов, фактора некроза опухоли альфа (TNF-α), интерлейкина 1-бета и гамма-интерферона, одновременно способствуя выработке интерлейкина-10 (IL-10). Ее снижение, по-видимому, индуцирует или поддерживает провоспалительное и антиангиогенное состояние при ПЭ.

Несколько неожиданные результаты получены нами в отношении значимого снижения экспрессии hsa-miR-143-3p у беременных с ПЭ по сравнению с таковой в группе сравнения. Опубликованные данные свидетельствуют преимущественно о гиперэкспресии данной микроРНК у женщин с гестационным сахарным диабетом [34] и гестационной гипертензией [35]. По данным Y. Gao и соавт. [36], активация hsa-miR-143-3p индуцирует апоптоз, подавляет пролиферацию и миграцию клеток трофобласта, в то время как ингибирование hsa-miR-143-3p оказывает противоположное действие. Некоторыми авторами показана способность hsa-miR-143-3p изменять свою экспрессию в ответ на депривацию кислорода и выраженность окислительного стресса [37], чем, возможно, и могут объясняться результаты, полученные в нашей работе.

Сравнительный анализ уровней экспрессии 15 микроРНК у беременных с разными клиническими фенотипами ПЭ показал отсутствие статистически значимых различий между подгруппами с умеренной и тяжелой, ранней и поздней формами данной патологии, что свидетельствует, по-видимому, о схожих патофизиологических механизмах конечного, «плацентарного», этапа развития ПЭ, поскольку образцы ткани плаценты у всех пациенток были взяты после родоразрешения.

В группе женщин, у которых имелось сочетание ПЭ с ЗРП, в отличие от группы ПЭ без ЗРП, нами отмечено выраженное снижение экспрессии (в 10—20 раз) 6 микроРНК (hsa-miR-146a-5p, hsa-miR-181a-5p, hsa-miR-210-5p, hsa-miR-320a-3p, hsa-miR-574-5p, hsa-miR-4498). Плацентарная дисфункция на начальном этапе приводит к активации компенсаторных реакций, в том числе на клеточном и молекулярном уровне. Этому, по-видимому, предшествует снижение соответствующих уровней микроРНК, что устраняет деградацию или блокаду трансляции вновь синтезированных мРНК-мишеней. Данный механизм может предотвратить чрезмерную активацию апоптоза и гибель клеток трофобласта, блокаду процессов пролиферации, инвазии и миграции вневорсинчатого трофобласта, неконтролируемую индукцию провоспалительных и антиангиогенных факторов, тяжелую дисфункцию эндотелия.

В настоящее время ряд исследователей относят преэклампсию и ЗРП к истинно «плацентарным осложнениям», молекулярные механизмы развития которых имеют много общего. В нашем исследовании дифференциальная экспрессия микроРНК плаценты при ПЭ значительно отличалась от таковой при ЗРП, что может свидетельствовать о различных механизмах развития этих осложнений беременности.

Существующие данные об экспорте плацентарных микроРНК в фетальную и материнскую циркуляцию [38] позволяют констатировать, что дисрегуляция микроРНК в плаценте может влиять на развитие многих патологических процессов у матери, а также нарушать рост и развитие плода В то же время физиологическое значение большинства микроРНК плацентарного происхождения для организма матери и плода еще предстоит установить. Кроме того, недавние исследования показали важную роль микроРНК в эпигенетической регуляции: микроРНК влияют на уровни белка мРНК-мишеней, не изменяя последовательности генов [39].

Измененная экспрессия плацентарных микроРНК может изменить физиологическую программу развития плода и иметь долгосрочные последствия после его рождения [40], что подтверждает «гипотезу Баркера» о внутриутробном программировании многих заболеваний взрослых.

Заключение

У беременных с ПЭ и ЗРП по сравнению с пациентками с физиологическим течением беременности имеется явная дисрегуляция ряда плацентарных микроРНК, которые являются потенциальными регуляторами многих сигнальных путей и биологических процессов, таких как клеточный цикл, эмбриогенез, канцерогенез, инфекционно-воспалительные процессы, ответ на гипоксию, иммунная дисрегуляция, антиангиогенное и провоспалительное состояние. Полученные результаты исследования указывают на разнонаправленность этиопатогенетических звеньев развития ПЭ и ЗРП, но при этом свидетельствуют о схожих конечных механизмах развития ранней и поздней ПЭ — так называемый стресс трофобласта, описываемый многими авторами на этапе клинических проявлений ПЭ [41].

Для подтверждения справедливости данного утверждения, а также идентификации потенциальных диагностических и терапевтических мишеней при ПЭ и ЗРП необходимы дальнейшие исследования с большим размером выборки, применением широкомасштабных высокопроизводительных молекулярно-генетических методов.

Участие авторов:

Концепция и дизайн исследования — Никитина Н.А.

Сбор и обработка материала — Морозова Е.А., Тимофеев С.А., Агеев М.Б., Амирасланова Н.И.

Анализ экспрессии микроРНК — Райгородская М.П.

Написание текста — Никитина Н.А., Морозова Е.А.

Редактирование — Сидорова И.С., Никитина Н.А.

Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.

Participation of authors:

Concept and design of the study — Nikitina N.A.

Data collection and processing — Morozova E.A., Timofeev S.A., Ageev M.B., Amiraslanova N.I.

Analysis of microRNA expression — Raigorodskaya M.P.

Text writing — Nikitina N.A., Morozova E.A.

Editing — Sidorova I.S., Nikitina N.A.

Authors declare lack of the conflicts of interests.