Пандемия COVID-19 рассматривается как всемирная катастрофа, затронувшая 225 территорий и стран и приведшая к неисчислимому количеству смертей [1]. До 2021 г. количество подтвержденных случаев COVID-19 в мире превысило 275 млн [1], хотя считается, что реальный уровень случаев заболевания намного выше и могут быть инфицированы 2,75 млрд человек [2—6]. Хотя большая часть пациентов, инфицированных COVID-19, остались живы и выздоровели, серьезные последствия в виде так называемого пост-COVID-19-синдрома (постковидного синдрома) сохраняются. Считается, что когнитивный дефицит является частым проявлением постковидного синдрома и может появляться даже после самых легких случаев инфекции, не требующих госпитализации [7].
В исследовании, проведенном A. Hampshire и соавт. [7], было показано, что наблюдаемый постковидный дефицит различается по выраженности даже при более легких случаях, и не может быть объяснен различиями в возрасте, образовании или другими демографическими и социально-экономическими характеристиками. При этом когнитивный дефицит оставался у тех, у кого не было других остаточных симптомов, и был более масштабным, чем распространенные ранее существовавшие состояния, связанные с восприимчивостью к вирусу и когнитивными проблемами.
Дефицит выявлялся в нескольких видах тестов, но в разной степени. При сплошном популяционном обследовании дефицит был наиболее выражен в парадигмах, которые задействовали когнитивные функции, такие как рассуждение, решение проблем, пространственное планирование и обнаружение целей, в то же время менее затрагивая тесты на более простые функции, такие как объем рабочей памяти или обработка эмоций. Эти результаты согласуются с сообщениями о длительном заболевании (long-COVID-19), где распространены так называемый «мозговой туман», проблемы с концентрацией внимания и трудности с поиском правильных слов [7]. На основании этих наблюдений можно сделать вывод, что COVID-19 оказывает глобальное деструктивное действие на многие функции мозга, что в свою очередь может привести к ухудшению качества повседневной жизни и снижению социальной адаптации [8]. Помимо когнитивного ухудшения, в структуре пост-COVID-19-синдрома часто представлена аффективная симптоматика, включающая депрессивные и тревожные состояния [1, 9]. В связи с этим встает вопрос о факторах, влияющих на возникновение той или иной симптоматики у лиц, перенесших COVID-19.
Изучение взаимосвязи между преморбидными типами личности и последующим развитием депрессии имеет давнюю историю. Многие авторы с древности пытались найти связь между ними. В этом контексте следует упомянуть исследования Абрахама, касающиеся «оральной» структуры характера, циклоидной личности Кречмера и описание Шимодой «статотимии» [10]. В работе H. Tellenbach и соавт. [11], представившей так называемый Typus melancholicus (TM), этот личностный конструкт также рассматривался как фактор риска последующего развития монополярной депрессии. Согласно этой модели, такие черты, как упорядоченность, добросовестность, гипер/гетереономия и нетерпимость к двусмысленности, являются основными чертами TM. Предыдущие исследования показали связь между униполярной депрессией и конструкцией TM [10, 11]. Тем не менее концепция TM оставалась в основном популярной именно в немецкоязычных странах и в Японии, в то время как в остальном мире не привлекала должного внимания психиатров. Кроме того, были разработаны новые формализованные шкалы для оценки преморбидных черт личности, такие как Мюнхенский личностный тест (MPT) [12] и Торонтская шкала алекситимии (TAS-26) [13], и вопрос об их способности оценивать преморбидную структуру личности для прогнозирования последующей депрессии еще не получил своего развития. Здесь также следует подчеркнуть, что современные психометрические формализованные шкалы еще не использовались для изучения взаимосвязи между преморбидной личностью, с одной стороны, и аффективной симптоматикой и когнитивным дефицтом, с другой стороны, при пост-COVID-19-синдроме.
Цель настоящего пилотного исследования — выявление возможных связей между преморбидными чертами личности и психиатрической симптоматикой у лиц, перенесших инфекцию COVID-19.
Материал и методы
Обследованы 30 человек спустя несколько месяцев после перенесенной инфекции COVID-19, с лабораторным подтверждением наличия вируса. Контрольную группу составили 15 человек, не болевших данной инфекцией, со сходными социодемографическими характеристиками. Всеми участниками подписано добровольное информированное согласие на участие в исследовании. Исследование соответствовало этическим принципам Хельсинкской декларации Всемирной медицинской ассоциации 1964 г. (редакция 2013 г.) и было одобрено локальным Этическим комитетом.
Средний период времени, прошедший с момента выздоровления, на момент обследования составил 1,78±0,9 мес, варьируя от 1 до 4 мес. Все обследованные не имели ни хронических соматических, ни психических заболеваний. Среди обследованных были 11 мужчин, 19 женщин, средний возраст составил 30,9±15,9 года.
Все участники были обследованы психиатрами для оценки аффективного и когнитивного статусов. Для оценки депрессии и тревоги использовали Госпитальную шкалу тревоги и депрессии (HADS) [14]. Для оценки когнитивных особенностей использовались Монреальская шкала оценки когнитивных функций (MoCA) [15, 16], Висконсинский тест сортировки карточек (WCST) [17] и тест на беглость речи Verbal Fluency [18—20]. Для оценки преморбидных особенностей личности использовались тесты MPT [12] и TAS-26 [13].
MPT представляет собой шкалу самооценки и включает 51 вопрос, отражающий различные черты личности. Участники самостоятельно заполняли все шкалы оценок, после чего полученные исходные данные были преобразованы в шесть конструктов в соответствии со специальной структурой шкал. Эти конструкты включают экстраверсию, нейротизм, ригидность, толерантность к фрустрации, склонность к изоляции и эзотерические тенденции. Последние две конструкции образуют шкалу Шизоидия [12]. В окончательный анализ также была включена одна из двух контрольных шкал MPT — Ориентация на социальные нормы.
Конструкты экстраверсии и нейротизма являются производными от концепций H. Eysenck и S. Eysenck [21]. Ригидность соответствует конструкту TM, предложенному H. Tellenbach [11], тогда как склонность к изоляции и эзотерические тенденции основываются на классическом исследовании Кречмера о взаимоотношениях конституции и личности [12]. Толерантность к фрустрации относится к устойчивости или стратегии преодоления стресса.
Наряду с тестом MPT для уточнения преморбидных особенностей личности применялась TAS-26 [13]. Эта шкала состоит из 26 пунктов, и каждый пункт может быть оценен в баллах от 1 до 5. Оценка общей алекситимии в TAS-26 может быть выражена от 26 до 130 баллов. Все пациенты, у которых общая сумма баллов по шкале TAS-26 превышала 74, расценивались как лица с алекситимией. Значения TAS-26 варьировали от 40,00 до 75,00 баллов, а среднее значение в основной группе достигало 58,27±9,69 балла.
Статистический анализ. Для выявления возможных взаимосвязей между преморбидными чертами личности, с одной стороны, и аффективной симптоматикой и показателями когнитивных тестов у лиц, перенесших COVID-19, с другой стороны, был использован множественный регрессионный анализ [22, 23].
Результаты
В табл. 1 представлено сравнение средней выраженности в баллах когнитивных тестов и аффективных шкал между группами пациентов, перенесших COVID-19, и здоровыми контрольной группы. Как видно, между группами существуют статистически значимые различия. В наибольшей степени различия касаются показателей когнитивных тестов функции и предполагают серьезное ухудшение когнитивных функций из-за перенесенной инфекции COVID-19. Кроме того, уровень депрессии и тревоги оказался выше у пациентов после COVID-19.
Таблица 1. Сравнение средних значений показателей когнитивных и психометрических тестов в основной и контрольной группах
| Показатель | Основная группа (n=30) | Контрольная группа (n=15) | Достоверность |
| Тест речевой беглости (VFT) | 12,68±4,47 | 17,73±2,28 | p=0,001 |
| Шкала MoCA | 26,55±1,90 | 28,07±0,88 | p=0,003 |
| WCST-1 | 27,95±14,54 | 17,20±2,45 | p=0,008 |
| WCST-2 | 15,27±7,24 | 8,73±1,98 | p=0,002 |
| WCST-3 | 2,99±1,35 | 1,69±0,46 | p=0,001 |
| WCST-4 | 4,53±2,21 | 2,56±1,24 | p=0,004 |
| Депрессия (HADS) | 5,55±4,13 | 2,53±1,30 | p=0,010 |
| Тревога (HADS) | 5,82±4,75 | 2,47±1,19 | p=0,012 |
Примечание. WCST-1 — процент ошибочных ответов; WCST-2 — процент персеверативных ошибок; WCST-3 — латентность ответов с позитивным подкреплением, с; WCST-4 — латентность ответов с негативным подкреплением, с.
В табл. 2 представлены результаты множественного регрессионного анализа взаимосвязей между основными преморбидными чертами личности и когнитивными характеристиками у пациентов с пост-COVID-19-синдромом. Как видно, только две черты личности не оказали влияния на когнитивные тесты. Они включали алекситимию (в баллах согласно тесту TAS-26) и нейротизм (по тесту MPT). Остальные четыре преморбидных личностных конструкта оказали статистически значимое влияние на пять когнитивных показателей, за исключением теста на речевую беглость.
Таблица 2. Множественный регрессионный анализ (значения beta-коэффициентов) для некоторых показателей когнитивных тестов в зависимости от различных преморбидных личностных характеристик
| Показатель | Речевая беглость | MoCA | WCST-1 | WCST-2 | WCST-3 | WCST-4 |
| Beta Алекситимия TAS-26 | — | — | — | — | — | — |
| Beta Толерантность к фрустрации | — | — | –0,572 | –0,811 | –0,630 | — |
| Beta Нейротизм | — | — | — | — | — | — |
| Beta Экстраверсия | — | –0,675 | — | 0,573 | — | — |
| Beta Приверженность социальным нормам | — | –0,725 | — | — | — | — |
| Beta Тенденции к изоляции | — | –0,527 | — | — | — | — |
| Beta Эзотерические тенденции | — | — | — | — | –0,441 | –0,528 |
| R2 (объясненная дисперсия) | — | 0,599 | 0,327 | 0,513 | 0,591 | 0,279 |
Примечание. Здесь и в табл. 3 приведены только статистически значимые корреляции.
Установлено, что у лиц с высокой толерантностью к фрустрации наблюдались меньшее количество неправильных ответов, меньший уровень повторных ошибок и низкая латентность ответов с положительным подкреплением. В то же время конструкт экстраверсия снижал балл теста MoCA и увеличивал процент персеверативных неправильных ответов в тесте WCST, что свидетельствует о деструктивном влиянии этого конструкта на когнитивные функции у перенесших COVID-19.
Точно так же личностные конструкты приверженность социальным нормам и склонность к изоляции выявлены у лиц, имевших более низкий итоговый балл MoCA, что свидетельствует о негативном влиянии данных характеристик на уровень когнитивных функций у лиц с постковидным синдромом.
Напротив, конструкт эзотерические тенденции уменьшал латентность ответов с положительным и отрицательным подкреплением в тесте WCST и тем самым положительно влиял на когнитивные функции обследованных.
Относительно приведенных результатов следует также подчеркнуть, что максимальное значение объясненной дисперсии (R2=0,591) выявлено для WCST-3. Это подразумевает, что конструкты толерантность к фрустрации и эзотерические тенденции максимально эффективны в прогнозировании скорости реакции и принятия решений, о которой свидетельствует показатель WCST-3.
Анализ взаимосвязи между преморбидными чертами личности и аффективной симптоматикой у лиц, перенесших COVID-19 (табл. 3), показал, что толерантность к фрустрации отрицательно коррелирует (beta=–0,465) с депрессией и тем самым оказывает протективное влияние в отношении аффективных расстройств. В то же время наличие алекситимии положительно коррелирует с депрессией и определяет более высокий уровень депрессии по шкале HADS.
Таблица 3. Множественный регрессионный анализ (значения beta-коэффициентов) для показателей аффективных расстройств в зависимости от преморбидных личностных характеристик
| Показатель | Депрессия (HADS) | Тревога (HADS) |
| Алекситимия | 0,577 | — |
| Толерантность к фрустрации | –0,465 | — |
| Нейротизм | — | 0,737 |
| Экстраверсия | — | — |
| Приверженность социальным нормам | — | — |
| Тенденции к изоляции | — | — |
| Эзотерические тенденции | — | — |
| R2 (Объясненная дисперсия) | 0,719 | 0,543 |
В то же время, нейротизм положительно коррелировал (beta=0,737) с оценкой тревожности, что свидетельствует о нарастании тревожной симптоматики у лиц с высоким уровнем нейротизма.
Обсуждение
Черты личности считаются важными характеристиками, поскольку могут предрасполагать к развитию некоторых психопатологических нарушений, в том числе аффективных и тревожных состояний [10—13]. Основная проблема в этом плане касается возможности прогнозирования конкретного психопатологического состояния на основе преморбидных черт личности до развития психического расстройства. Более того, в настоящее время нет однозначного ответа на вопрос, могут ли особенности личности предрасполагать к возникновению аффективных расстройств после воздействия каких-либо экзогенных факторов (таких как COVID-19). Точно так же отсутствует определенный ответ и на вопрос о связи преморбидной структуры личности с последующим развитием когнитивных нарушений после инфицирования COVID-19 [6—9].
Существенным недостатком исследования является небольшое число участников. Для преодоления связанных с этим фактом ограничений был использован скрупулезный статистический метод — регрессионный анализ.
Основные результаты настоящего исследования показали, что лица, перенесшие инфекцию COVID-19, действительно характеризуются некоторыми нейрокогнитивными нарушениями, выявленными с помощью теста на беглость речи, MoCA и WCST. Более того, преморбидная личность действительно была связана с некоторыми когнитивными показателями и последующим развитием аффективно-тревожных синдромов. Принципиально то, что различные преморбидные личностные конструкты в значительной степени влияли на когнитивные функции. Например, установлено, что такие показатели, как экстраверсия, приверженность социальным нормам и тенденции к изоляции снижали балл MoCA и тем самым нарушали когнитивные функции. В то же время толерантность к фрустрации уменьшила количество неправильных ответов и повторных ошибок и тем самым улучшила окончательные результаты в WCST. Точно так же толерантность к фрустрации была связана с низкой латентностью ответа с положительным подкреплением, в то время как эзотерические тенденции уменьшили латентность как с положительным, так и с отрицательным подкреплением, и тем самым оба эти личностных конструкта были связаны с более высоким уровнем когнитивных функций.
Абсолютно согласуются с этими результатами выводы об отрицательной корреляции между толерантностью к фрустрации и развитием депрессии при пост-COVID-19-синдроме. Здесь также следует отметить положительную корреляцию между толерантностью к фрустрации и депрессией. Принципиально то, что сочетание алекситимии и толерантности к фрустрации приводит к максимальной объясненной дисперсии оценки депрессии, т.е. комбинация этих двух конструктов может предсказать появление депрессии более точно, чем любые другие факторы.
Принципиально, что конструкт ригидность, который соответствует TM в исследованиях Tellenbach [10—12], не имел статистически значимой связи с депрессией. Причина такого противоречия остается неизвестной и, вероятно, может быть объяснена патогенетическими различиями эндогенной депрессии и депрессии при пост-COVID-19-синдроме.
Заключение
Проведенное исследование позволяет сделать вывод, что низкий уровень толерантности к фрустрации и эзотерических тенденций оказывает неблагоприятное влияние на когнитивные функции у лиц, перенесших COVID-19, в то время как высокий уровень этих конструктов обусловливает защитный эффект от ухудшения когнитивных функций и развития депрессии.
Работа выполнена в рамках государственного задания №121041300179-3.
Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.