В настоящее время деменция — это одна из самых значимых проблем, стоящих перед системой здравоохранения в XXI веке [1]. Деменция представляет собой синдром, ключевым клиническим проявлением которого является выраженный когнитивный дефицит, впоследствии нарушающий дееспособность больного. По оценкам экспертов, более 55 млн человек во всем мире страдают той или иной формой деменции. При этом в условиях старения населения планеты распространенность деменции неуклонно растет [2, 3].

К ведущим причинам развития выраженных когнитивных нарушений (КН) относится болезнь Альцгеймера (БА), на долю которой приходится от 60 до 80% всех случаев деменции [2]. БА — это прогрессирующее нейродегенеративное заболевание, которое преимущественно возникает в результате аномального процессинга и полимеризации нормально растворимых белков. Основными патогенетическими изменениями при БА являются отложение бета-амилоида (Aβ) и гиперфосфорилированного тау-протеина. Накопление этих белков приводит к нарушению функционирования и гибели нейронов [4].

Следует отметить, что возраст является наиболее значимым биологическим фактором риска развития БА. В зависимости от возраста начала БА выделяют раннюю (<65 лет) и позднюю (≥65 лет) формы [5—8]. Несмотря на то что сейчас БА в большей степени известна как болезнь пожилых людей, первоначально это заболевание было описано в 1906 г. А. Альцгеймером у пациентки 51 года [9]. Впоследствии под термином «болезнь Альцгеймера», который был введен Э. Крепелином, стали понимать заболевание, в клинической картине которого нарушение когнитивных функций развивалось у пациентов в возрасте моложе 65 лет. В дальнейшем были обнаружены сходные патоморфологические изменения, а именно накопление Aβ, у пациентов разных возрастных групп, что позволило отнести к БА и более распространенную форму заболевания с поздним началом [10, 11].

Частота встречаемости БА с ранним началом (БАсРН) значительно уступает более позднему дебюту заболевания и составляет всего около 5—10% [3, 7, 12]. Однако актуальность проблемы БА у более молодых пациентов подчеркивается тем, что заболевание возникает крайне неожиданно для больного и приводит к профессиональной несостоятельности в трудоспособном возрасте, проблемам психологического характера, которые обусловлены потерей независимости, финансовыми сложностями, ограничением или разрывом социальных контактов, возможной негативной реакцией со стороны общества, нарушением семейных обязательств (например, отсутствие возможности заботиться о маленьких детях или пожилых родителях, трудности при выполнении бытовых задач) и «утратой себя» [1, 5, 13].

В отличие от данных о распространенности БА с поздним началом (БАсПН) количество сведений о частоте встречаемости БАсРН ограничено. В немногочисленных эпидемиологических исследованиях было показано, что в возрастной группе от 45 до 64 лет распространенность БАсРН составляет 24 случая на 100 тыс. населения в год, а заболеваемость — 6,3 случая на 100 тыс. населения в год [3, 13, 14]. При этом оба показателя растут экспоненциально по мере приближения людей к возрасту 65 лет. Первые симптомы у пациентов с БАсРН обычно возникают в возрасте от 30 до 65 лет [7]; средний возраст больных составляет 54—56 лет [3, 5, 15].

Выделяют наследственные и спорадические случаи БА. В отличие от БАсПН, которое представляет собой сложное заболевание с гетерогенной этиологией, БАсРН считается почти полностью генетически детерминированным заболеванием с наследственной предрасположенностью от 92 до 100% [16]. Так, от 35 до 60% пациентов с БАсРН имеют, по крайней мере, 1 родственника первой степени родства с тем же заболеванием [3, 17]. Только 10—15% случаев БАсРН можно объяснить известными мутациями в генах белка-предшественника Aβ (APP), пресенелина-1 (PSEN1), пресенелина-2 (PSEN2), которые относят к менделевскому типу наследования с аутосомно-доминантой передачей и высокой пенетрантностью (>85%) [7,18—20]. Наиболее часто мутации встречаются в гене PSEN1 — в 30—70% случаев, 10—15% случаев приходятся на мутации в гене APP и только <5% — в гене PSEN2. В то же время большее количество случаев БАсРН, вероятно, обусловленное наличием других, еще не идентифицированных, генетических вариаций, остается необъяснимым [3, 19]. В связи с этим активно изучается роль других генов, которые не демонстрируют менделевский тип наследования.

Было показано, что наличие гомозиготности по аллелю ε4 гена аполипопроина E (APOE), который является независимым генетическим фактором риска развития БАсПН, также значительно увеличивает риск развития БАсРН [7, 21, 22]. Совершенствование генетических методов исследования позволило выделить ряд генов, которые могут лежать в основе развития БАсРН; среди них ген рецептора, связанного с сортилином, — SORL1 [23, 24], ген триггерного рецептора, экспрессируемого на миелоидных клетках — TREM2 [25], ген сериновой протеазы — HTRA1 [26] и др. [12].

Особенностью клинической картины пациентов с БАсРН является более выраженная гетерогенность симптомов в сравнении с пациентами с БАсПН [3, 7, 12, 27]. Тем не менее типичный амнестический вариант преобладает при как БАсПН, так и БАсРН. Исследование LEADS (The Longitudinal Early-Onset Alzheimer’s Disease Study), в которое были включены 600 пациентов в возрасте от 40 до 64 лет с БАсРН, показало, что у 81% больных наблюдался амнестический вариант БАсРН [28]. Примерно в 25% случаев БАсРН (по данным отдельных исследований — до 64% [29]) отмечается атипичная клиническая картина, которая характеризуется относительно сохранной памятью при наличии расстройств в других когнитивных доменах, таких как регуляторные функции, речь, счет, зрительно-пространственные функции, праксис; также могут отмечаться поведенческие нарушения, в большей степени проявляющиеся наличием апатико-абулического синдрома [3, 7, 30]. В то же время атипичные формы при БАсПН выявляются только у 6—12,5% больных [29, 31].

Среди атипичных вариантов БАсРН выделяют заднюю корковую атрофию, логопенический вариант первичной прогрессирующей афазии, лобный (поведенческий/дисрегуляторный) и бипариетальный варианты с прогрессирующей идеомоторной апраксией, а также зрительно-пространственными нарушениями и кортикобазальный вариант [5, 32—34]. Вышеперечисленные варианты БА имеют те же патомофологические и биохимические маркеры, что и классический амнестический вариант БА, однако первично патологический процесс затрагивает определенные ограниченные участки коры головного мозга, что обусловливает гетерогенность клинической и нейровизуализационной картины [5].

Таким образом, учитывая значительно меньшую распространенность БАсРН по сравнению с БАсПН, недостаточную осведомленность населения и медицинских специалистов о возможном очень раннем дебюте заболевания, разнообразие клинической картины и гетерогенность данных нейровизуализации, а также ограниченную возможность использования дорогостоящих и инвазивных биомаркеров БА, отмечаются трудности дифференциальной диагностики БАсРН с другими нейродегенеративными заболеваниями, что является причиной ошибочной или поздней постановки диагноза (в среднем задержка составляет 1,6 года [35]) и приводит к несвоевременному назначению лекарственной терапии. В связи с этим дальнейшее изучение особенностей БАсРН, а также рассмотрение даже отдельно взятых клинических случаев пациентов с БАсРН является актуальным.

Клиническое наблюдение

Пациент М., 43 лет, обратился на специализированный амбулаторный прием в ФГБУ «Федеральный центр мозга и нейротехнологий» ФМБА России в сопровождении жены с жалобами на прогрессирующее снижение памяти на недавние события, которое отмечается в течение последних 2 лет. В течение последнего года пациент стал отмечать трудности понимания быстрой устной речи, сложности подбора слов при разговоре, вследствие чего перестал справляться со своими профессиональными обязанностями. С этими жалобами пациент обращался в поликлинику по месту жительства к терапевту и неврологу, было установлено наличие деменции, назначены мемантин 10 мг утром и ривастигмин (экселон) 9,5 см² пластырь 1 раз в день. Эпизодов дезориентации не было. Личную гигиену соблюдает, себя обслуживает. Бытовыми делами в доме занимается жена: пациент самостоятельно не готовит, но периодически продолжает помогать в уборке по дому.

Анамнез жизни: пациент имеет высшее образование, в настоящее время не работает. Женат, детей нет. Профессиональных вредностей не имел. В детстве наблюдался по поводу порока сердца (какой — неизвестно). Травмы, операции, инфекционные, другие хронические заболевания отрицает. Курит по одной пачке сигарет в день, алкоголем не злоупотребляет. Наследственный анамнез: со слов, у матери не отягощен по заболеваниям с КН; у отца и других родственников — ответить затрудняется. Контакта с инфекционными больными не было, за границу последние 6 мес не выезжал. Аллергологический анамнез не отягощен.

При осмотре: пациент в ясном сознании, контактен, ориентирован во времени и собственной личности. Ориентация в месте: знает, что находится в больнице в Москве, однако не может назвать адрес места (со слов, добирался до больницы с женой и не запомнил адрес), также не может сказать, на каком этаже находится, — не помнит факта подъема на лифте. На приеме эмоциональный фон ровный, отмечается снижение критики к своему состоянию. В беседе говорит мало, на вопросы отвечает по существу заданного, простые инструкции выполняет. Соматический статус: без особенностей. Неврологический статус: общемозговой и менингеальной симптоматики не выявлено. Черепная иннервация интактна. Парезов конечностей нет. Мышечный тонус нормальный. Сухожильные рефлексы живые, симметричны. Патологических рефлексов не выявлено. Координаторные пробы выполняет удовлетворительно. В пробе Ромберга устойчив. Походка без особенностей. Расстройств чувствительности не выявлено. Тазовые функции контролирует.

Нейропсихологическое обследование: отношение к обследованию положительное, стремится выполнять все предложенные задания, критика к допускаемым при тестировании ошибкам снижена. Инструкции удерживает очень непродолжительное время. Шкалы интегративной оценки когнитивных функций: по данным краткой шкалы оценки психического статуса (MMSE) — 18 баллов (норма 29—30 баллов), что соответствует выраженным КН (степень умеренной деменции). По данным Монреальской шкалы оценки когнитивных функций (MoCA) — 12 баллов (норма 26—30 баллов) — выраженные КН. При проведении субтеста оценки памяти (запоминание 5 слов из шкалы MoCA) непосредственное воспроизведение: 1-я попытка — не смог назвать ни одного слова; 2-я попытка — назвал 3 слова; отмечались нарушения отсроченного воспроизведения — без подсказок пациент не смог вспомнить ни одного слова, не улучшалось воспроизведение при предоставлении пациенту подсказок по категориям, с использованием подсказок множественного выбора пациент смог назвать только 1 слово, в остальных случаях отмечались ложные узнавания. По данным батареи тестов для оценки лобной дисфункции — 10 баллов (норма 16—18 баллов), что соответствует выраженной лобной дисфункции.

В нейропсихологическом статусе отмечается выраженное снижение слухоречевой памяти в тесте запоминания 10 слов: непосредственное воспроизведение — 3—3—3—2—2 (норма 9—10); отсроченное воспроизведение — 0 (норма 9—10). Память на отдаленные события, автобиографическая память относительно сохранена (со слов жены). Для оценки зрительно-пространственных функций использовались тесты рисования и копирования часов. По данным теста рисования часов — 2 балла (круг замкнут, указаны все цифры от 1 до 12, цифры расположены вне круга, цифры нарисованы с неравными интервалами, стрелки отсутствуют), по данным теста копирования часов — 2 балла (выявляются схожие ошибки), что соответствует выраженным зрительно-пространственным нарушениям (рис. 1). Отмечаются наличие конструктивной апраксии и нарушение зрительно-пространственного гнозиса: выраженные трудности при копировании геометрических фигур — пятиугольников и куба (рис. 2). Динамический праксис оценивался в пробе «кулак—ребро—ладонь», пациент верно выполнял 3 серии подряд с врачом, самостоятельно выполнить не смог. Зрительный предметный гнозис сохранен. Тактильный гнозис сохранен. При оценке регуляторных функций: тест связывания цифр и букв (TMT-B) из шкалы MoCA пациент выполнил с ошибками (соединил по порядку только цифры); трудности в обобщении пар слов — поезд и велосипед, часы и линейка. По данным теста Шульте, оценивающего функцию внимания: у пациента эффективность работы составила 162,4 с (норма 40—50 с; выраженное снижение), степень врабатываемости — 0,76 (норма ≤1; без отклонений) и психическая устойчивость — 1,12 (норма ≤1; выраженное снижение), что свидетельствует о выраженном замедлении скорости психических процессов. Автоматизированный счет без ошибок; не смог выполнить ни одной счетной операции — акалькулия. Речь как высшая психическая функция сохранена. Обращенную речь пациент понимает в полном объеме. Собственная речь фразовая. Чтение и письмо нарушены, с пропусками отдельных букв (рис. 3). Беглость речи снижена: тест на называние литеральных ассоциаций (слова на букву л») — 4 слова (норма 12 слов и более), называние категориальных ассоциаций (животные) — 2 слова (норма 15 слов и более). Для оценки наличия тревожно-депрессивных расстройств использовалась госпитальная шкала тревоги и депрессии: тревожных и депрессивных расстройств не выявлено.

Рис. 1. Оценка зрительно-пространственных функций (тесты рисования и копирования часов).

а — тест рисования часов; б — тест копирования часов.

Рис. 2. Оценка зрительно-пространственных функций (копирование геометрических фигур).

а — куб; б — пятиугольники.

Рис. 3. Изменение письма пациента Е.

Данные лабораторных и инструментальных методов исследования: общий анализ крови, общий анализ мочи в пределах нормы. Гормоны щитовидной железы, биохимический анализ крови в пределах нормы. Фолиевая кислота 11,9 нмоль/л (норма 6—39 нмоль/л). Витамин B₁₂ 262 пмоль/л (норма 142—725 пмоль/л). Анализ на ВИЧ, сифилис, гепатит: отрицательно.

ЭКГ: частота сердечных сокращений (ЧСС) — 62 уд. в 1 мин, ритм синусовый правильный.

Ультразвуковое дуплексное сканирование брахиоцефальных артерий (УЗДГ БЦА): незначительные атеросклеротические изменения без гемодинамически значимых стенозов.

Электроэнцефалография (ЭЭГ): на фоне диффузных изменений электрической активности с замедлением базовой ритмической активности умеренно выраженные признаки дисфункции срединных неспецифических структур головного мозга.

МРТ головного мозга проведена на томографе Discovery MR750w напряженностью магнитного поля 3,0 Тл («GE Healthcare», США) с использованием 32-канальной головной катушки. Выявлена глобальная корковая атрофия (по шкале GCA — 2 балла), снижение объема коры было выявлено преимущественно в лобных, височных долях и области теменной доли/предклинья (рис. 4). Значимых атрофических изменений гиппокампов нет (по шкале атрофии медиальных отделов височной доли (MTA) — 1 балл), объем энторинальной коры был снижен умеренно (по шкале атрофии энторинальной коры (ERICA ) — 2 балла). Выявленные изменения были симметричны между полушариями. Объем базальных ядер, стволовых структур и мозжечка соответствовал возрастной норме. В белом веществе обоих полушарий выявлены единичные мелкие очаги глиоза, предположительно сосудистого генеза. МР-картина может соответствовать нейродегенеративному заболеванию (возможно, БА).

Рис. 4. МРТ головного мозга, T1-взвешенные изображения.

а — сагиттальный срез. Корковая атрофия, наиболее выраженная в лобных и теменных долях; б — аксиальный срез. Корковая атрофия, наиболее выраженная в лобных и теменных долях; в — корональный срез. Умеренное снижение объема энторинальной коры. Объем гиппокампов сохранен. Корковая атрофия в лобных и височных долях; г — объемная реконструкция, демонстрирующая атрофические изменения коры больших полушарий.

Таким образом, на основании жалоб, данных анамнеза, соматического и неврологического статуса, нейропсихологического статуса, лабораторной диагностики с исключением причин обратимых КН, данных инструментальных исследований у пациента диагностирована возможная БА с РН, выраженные КН нейродегенеративного характера.

Пациенту были даны рекомендации по контролю фактов риска, которые могут негативно влиять на когнитивный статус, регулярной умеренной физической активности, социальной активности, когнитивному тренингу, отказу от курения, здоровому питанию («средиземноморская» диета). Увеличена доза Акатинол Мемантин 1-я неделя 15 мг утром 1 раз в день, со 2-й недели и постоянно — по 20 мг утром 1 раз в день. Увеличена доза ривастигмина (экселон) 13,3 см² пластырь 1 раз в день постоянно. Был добавлен холина альфосцерат 800 мг утром и 400 мг днем в течение 6 мес. Рекомендованы динамическое наблюдение у невролога, повторная оценка нейропсихического статуса через 6 мес, генетическое исследование.

Обсуждение

Представлен пациент молодого возраста с развивающимися КН, которые в течение последних 2 лет нарастают и в настоящий момент достигают степени умеренной деменции, что подтверждают результаты интегративной оценки когнитивных функций. В связи с этим данный клинический случай можно расценить как быстропрогрессирующую деменцию (БПД), под которой большинство исследователей понимают развитие когнитивного снижения и его быстрое прогрессирование до степени деменции в течение относительно короткого периода времени — не более 2 лет (по данным отдельных исследований, до 4 лет) [36, 37]. К наиболее известным заболеваниям, в клинической картине которых наблюдается развитие БПД, относят болезнь Крейтцфельдта—Якоба — прионное нейродегенеративное заболевание. Многие авторы считают, что у пациентов без прионных заболеваний БА — один из самых частых диагнозов у пациентов с БПД (16—51%) [36—39]. Примерно в 30% случаев БА наблюдается быстрое прогрессирование, в то же время исследования показали, что ухудшение в когнитивном статусе быстрее развивается при БАсРН по сравнению с БАсПН [40—42]. Также БАсРН является причиной большого количества преждевременных смертей у людей в возрасте от 40 до 64 лет [43]. Пациенты с БАсРН имеют потенциально более агрессивное клиническое течение [44], что было характерно для представленного нами пациента.

Исследователи отмечают, что особенностью пациентов с БАсРН по сравнению с БАсПН является наличие «более чистой» патологии, т.е. меньшее количество сопутствующих заболеваний и факторов риска [45, 46]. У обследованного нами пациента за исключением порока сердца, по поводу которого он наблюдался у специалистов только в раннем детстве, других хронических клинически значимых заболеваний также не обнаружено.

В нейропсихологическом статусе был выявлен нейродегенеративный профиль заболевания, характерный для КН альцгеймеровского типа, на который указывают: нарушение непосредственного и отсроченного воспроизведения с наличием ложных узнаваний и неэффективностью подсказок; нарушение рисования и копирования часов, а также копирования фигур; выраженное снижение беглости речи и в большей степени называния категориальных ассоциаций.

Результаты нейропсихологического тестирования продемонстрировали, что у представденного пациента имеются выраженные первичные гиппокампальные нарушения памяти, грубое нарушение зрительно-пространственных функций, признаки конструктивной и динамической апраксии, нарушение регуляторных функций, ухудшение нейродинамических процессов, акалькулия, нарушение чтения и письма, что, учитывая глобальную атрофию и преимущественно лобно-теменно-височную локализацию атрофических изменений по данным МРТ головного мозга, является закономерным.

Несмотря на то что в литературе отмечена большая частота встречаемости атипичных вариантов клинической картины у пациентов с БАсРН по сравнению с БАсПН [3, 7, 29—31], у представленного больного первичными были мнестические нарушения с последующим присоединением расстройств других когнитивных функций, что все же склоняет в пользу диагностики классического амнестического варианта БАсРН.

С одной стороны, грубые нарушения зрительно-пространственных функций и праксиса могут быть характерны для атипичного бипариетального варианта заболевания с прогрессирующей идеомоторной апраксией, а также зрительно-пространственными нарушениями; выраженные дисрегуляторные расстройства могут наблюдаться при лобном варианте; нарушения чтения, письма, счета, зрительно-пространственных функций характерны для задней корковой атрофии, а снижение беглости речи и трудности при подборе слов — для логопенического варианта первичной прогрессирующей афазии [5, 12, 32, 34]. И хотя у нашего пациента отмечается наличие вышеперечисленных симптомов, затруднительно выделить ведущий из них, кроме вышеуказанных ранее расстройств памяти. Кроме того, при атипичных вариантах реже встречается дефицит семантической памяти, и в большей степени характерно длительное сохранение мнестических функций [47, 48]. Однако у представленного нами больного, напротив, преобладает выраженный мнестический дефицит в комбинации с другими КН, что, вероятно, можно объяснить далеко зашедшей стадией заболевания, для которой в целом характерно наличие не только расстройств памяти, но и других когнитивных функций.

Также в случае БАсРН, когда в дебюте отмечаются нарушения лобных функций, а по данным МРТ головного мозга, наличие атрофии преимущественно наблюдается в лобно-височных отделах, возникают сложности дифференциальной диагностики с лобно-височной деменцией. Однако для нее характерно наличие ярких поведенческих нарушений, в то же время раннее и выраженное ухудшение памяти, как правило, является критерием исключения данного клинического диагноза [49].

Интересны данные, полученные по результатам МРТ головного мозга, так как по шкале MTA значимой атрофии гиппокампов не наблюдалось. Однако отмечено, что по данным МРТ головного мозга при БАсРН отмечается более распространенная корковая атрофия, преимущественно затрагивающая теменную кору, по сравнению с пациентами с БАсПН, у которых атрофия более ограничена височными областями; при этом у пациентов с БАсРН наблюдается менее выраженная атрофия гиппокампа [34, 50, 51], что было выявлено у обследованного нами больного. Следует отметить, что опубликованы данные, согласно которым шкала MTA может обладать меньшей чувствительностью и специфичностью в выявлении БА по сравнению со шкалой ERICA, которая оценивает объем энторинальной коры и парагиппокампальной извилины, ширину коллатеральной борозды, ширину щели между энторинальной корой и наметом мозжечка [52, 53]. Так, оценка по шкале ERICA 2 балла и выше обеспечивает более высокую диагностическую точность (91%), чем оценка по шкале MTA (74%), с чувствительностью 83% против 57% и специфичностью 98% против 92% при диагностике деменции, обусловленной наличием БА [53]. У представленного нами пациента оценка по шкале MTA 1 балл, а по шкале ERICA 2 балла, что с высокой точностью указывает на вероятную БА.

Показано, что уязвимой структурой головного мозга при БА является не только гиппокамп, но и энторинальная кора, поражение которой относят даже к ранним гистологическим изменениям при БА, включая образование нейрофибриллярных клубков и гибель клеток. Энторинальная кора представляет область головного мозга, расположенную в медиальной височной доле, и играющую значимую роль в осуществлении мнестических процессов [54]. У представленного пациента было выявлено снижение объема энторинальной коры, что может, вероятно, объяснить наличие выраженного снижения памяти даже в отсутствие значимой атрофии гиппокампов. Также у обследованного нами больного было выявлена атрофия в области предклинья, что является характерным для пациентов с БАсРН. Предклинье принадлежит к области ассоциативной коры головного мозга, ответственной за процессы пространственно-ориентированного поведения, в том числе эпизодической памяти [55].

Подтверждение диагноза БАсРН было основано на оценке жалоб, анамнеза, данных нейропсихического статуса и нейровизуализации. В пользу диагноза также свидетельствовали отсутствие изменений в соматическом и неврологическом статусе, данные лабораторной диагностики, исключающие наличие причин обратимых КН. Безусловно, для более точной диагностики необходимо проведение люмбальной пункции с определением биомаркеров БА в цереброспинальной жидкости, позитронно-эмиссионной томографии. Однако, учитывая высокую стоимость и инвазивность данных методов, отсутствие у обследованного нами пациента неврологических и поведенческих нарушений, характерных для других нейродегенеративных расстройств, а также наличие типичной клинической картины БА, сомнительна необходимость проведения вышеперечисленных методов исследования в данном конкретном случае, в связи с чем у нашего пациента они выполнены не были.

Заключение

Частота встречаемости БАсРН уступает распространенности БАсПН. Однако медико-социальная значимость БАсРН крайне высока, так как это заболевание развивается у лиц трудоспособного возраста и приводит к инвалидизации пациентов, а также является одной из причин преждевременной смерти у больных молодого возраста. Это повышает актуальность изучения БАсРН с целью совершенствования диагностики данного заболевания и своевременного назначения адекватной терапии. Типичная клиническая картина с наличием выраженных мнестических нарушений преобладает как при БАсПН, так и при БАсРН. Однако при БАсРН чаще встречаются атипичные варианты клинического течения, что затрудняет дифференциальную диагностику с другими нейродегенеративными заболеваниями. Данные МРТ головного мозга при БАсРН также могут демонстрировать особенности нейровизуализационной картины, такие как более выраженная теменная атрофия и менее выраженная атрофия гиппокампа по сравнению с пациентами с БАсПН, что необходимо учитывать при постановке диагноза. Поэтому важное значение приобретают усовершенствование знаний и повышение осведомленности медицинских специалистов о возможных клинических проявлениях и нейровизуализационных изменениях при БАсРН.

Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.