Цереброваскулярные заболевания на сегодняшний день представляют одну из основных причин смертности и стойкой инвалидизации [1, 2]. Длительное время в качестве наиболее важного объекта изучения рассматривалось состояние церебральных и прецеребральных артерий крупного калибра, что, в частности, было связано со значительными успехами хирургического лечения пациентов со стенозирующим поражением экстракраниальных артерий. На протяжении последних двух десятилетий проведено большое количество экспериментальных и клинических исследований, результаты которых продемонстрировали исключительно важную роль поражения церебральных артерий малого калибра в развитии как острых, так и хронических расстройств мозгового кровообращения [3, 4]. Результаты этих исследований позволили сформулировать концепцию болезни малых сосудов (БМС, син.: болезнь малых церебральных сосудов, микроангиопатия), на основании которой разработаны новые подходы к диагностике и лечению пациентов с цереброваскулярными расстройствами.

Следует отметить, что БМС крайне редко ограничивается поражением сосудов головного мозга, как правило, имеет место одновременное поражение и других органов: миокарда, почки, сетчатки глаза. В связи с этим положение о преимущественно церебральном характере процесса не всегда является справедливым и зачастую связано с тем, что клинические проявления поражения центральной нервной системы (ЦНС) на определенном этапе развития заболевания являются доминирующими. Также достаточно условным представляется положение о болезни церебральных артерий как единой нозологической общности. Причины поражения сосудов головного мозга малого калибра исключительно разнообразны, и по сути в данном случае речь может идти только о синдроме их поражения. Существуют общие механизмы поражения артерий, реже — вен головного мозга, ряд общих проявлений клинической картины, однако разнообразие причин БМС является основанием для поиска конкретной причины и формы микроангиопатии и выбора оптимальной терапии.

Прижизненная диагностика БМС нередко сложна, основными клиническими проявлениями являются когнитивные и эмоциональные нарушения. Важные диагностические признаки БМС — нейровизуализационные маркеры, которые, однако, позволяют установить диагноз только после того, как поражение сосудистого русла приведет к структурным изменениям головного мозга. Основными маркерами БМС по результатам магнитно-резонансной томографии (МРТ) являются малые подкорковые лакунарные инфаркты (ЛИ) различной давности и лакуны, гиперинтенсивность белого вещества (ГИБВ), расширения периваскулярных пространств (РПП), микрокровоизлияния [5].

Патогенез БМС сложен, характеризуется сочетанием повторных эпизодов острого ишемического (реже встречаются микрокровоизлияния) поражения мозгового вещества с хроническим прогрессирующим процессом гипоперфузии [6]. Убедительно продемонстрирована роль асимптомных инфарктов (как правило, ЛИ) в развитии и прогрессировании БМС, наличие которых тесно связано с нарастанием когнитивных нарушений и неврологического дефицита [7]. Формирование БМС сопровождается атрофическими процессами в ЦНС, при этом важная роль в процессах дегенерации отводится воспалению [8]. Важную роль в развитии БМС играет недостаточность ангиогенеза, в еще большей степени усугубляющая состояние гипоперфузии [9].

Лечение пациентов с БМС включает максимально возможную коррекцию факторов сердечно-сосудистого риска — контроль уровня артериального давления, гликемии, липидного обмена и пр. Перспективным представляется применение препаратов нейрометаболического действия, способных оказывать нейрорепаративный и нейротрофический эффекты. Такими свойствами обладает полипептидный препарат Целлекс (АО «Фарм-Синтез», Россия), содержащий в составе большое количество регуляторных пептидов и белков, оказывающих трофические эффекты (фактор роста нервов, глиальный нейротрофический, тромбоцитарный ростовой и инсулиноподобный ростовой факторы, нейротрофины и др.). Целлекс обладает способностью стимулировать миграцию и дифференцировку прогениторных нервных и глиальных клеток, регулирует процессы синаптогенеза, спроутинга, активирует ангиогенез [10, 11]. Результаты экспериментальных исследований продемонстрировали выраженную способность препарата Целлекс стимулировать процессы нейропластичности в ЦНС, вследствие чего он способствует реализации процессов морфологической и функциональной репарации ткани ЦНС после перенесенного повреждения, в частности обусловленной острой или хронической ишемией. Важно, что Целлекс производится из эмбриональной ткани головного мозга свиней, что исключает риск передачи вируса коровьего бешенства.

Вопросам эффективности и безопасности применения препарата Целлекс посвящен ряд клинических исследований. Полученные результаты показали, что его применение в острой стадии ишемического инсульта приводит к более быстрому и полному восстановлению двигательных и речевых нарушений [12, 13]. Несмотря на методические и методологические сложности оценки состояния когнитивных функций в остром периоде инсульта, а также необходимость аккуратной трактовки полученных результатов (краткий интервал между тестированиями), результаты указанных исследований показали значительную эффективность препарата в отношении более полного регресса когнитивных нарушений. Также было продемонстрировано, что более раннее начало лечения оказалось ассоциированным с более выраженным клиническим эффектом.

В последующем были проведены исследования, направленные на изучение эффективности применения препарата Целлекс для лечения пациентов с хронической ишемией головного мозга (дисциркуляторная энцефалопатия) [14]. Следует отметить, что при включении пациентов в данное исследование не учитывались нейровизуализационные критерии диагностики БМС, хотя у значительной части больных имели место ее клинические (ишемические инсульты с полным регрессом неврологического дефицита, транзиторные ишемические атаки) и нейровизуализационные (последствия ЛИ и ГИБВ по данным МРТ головного мозга) проявления. В соответствии с дизайном указанного исследования Целлекс в одной группе больных вводился подкожно по 1,0 мл (0,1 мг) на протяжении 10 дней, а пациенты второй группы получили два курса терапии с интервалом в 2 мес. Проведенное лечение сопровождалось статистически значимым улучшением состояния когнитивных функций, о чем свидетельствовало улучшение выполнения серии нейропсихологических тестов (опросник MoCA, батарея лобной дисфункции и др.). Авторы установили, что повторные курсы введения препарата Целлекс оказывали более выраженный эффект, который сохранялся на протяжении 3 мес после окончания терапии.

Полученные результаты явились основанием для проведения исследования эффективности препарата Целлекс у пациентов с БМС. Учитывая роль воспалительного фактора в формировании БМС, влияние воспаления на состояние функции эндотелия и течение поражения вещества головного мозга, несомненный интерес представляет оценка влияния препарата на уровень маркеров воспаления и функции эндотелия у таких пациентов.

Цель исследования — изучение влияния препарата Целлекс на выраженность когнитивных нарушений у пациентов с БМС.

Материал и методы

Проведено неинтервенционное контролируемое проспективное в параллельных группах наблюдательное исследование, в которое изначально были включены 118 пациентов с БМС. Все больные получали базисную персонифицированную лекарственную терапию в соответствии с действующими клиническими рекомендациями и стандартами оказания медицинской помощи по поводу основного заболевания (артериальная гипертензия, сахарный диабет, атеросклероз сосудов головного мозга и пр.). Больные случайным образом были распределены в три группы: 1-ю группу составили 40 больных, которые в дополнение к базисной терапии получили 10 инъекций препарата Целлекс подкожно (0,2 мл 1 раз в сутки), 2-ю — 39 пациентов, получивших 2 курса инъекций препарата Целлекс подкожно (0,2 мл 1 раз в сутки) с интервалом в 1 мес, 3-ю — 39 больных, получивших только базисную терапию. Изначально в исследование были включены 128 пациентов, однако по причинам, не связанным с переносимостью лечения (невозможность продолжить наблюдение в связи с вновь развившимся заболеванием или изменением места жительства), 10 пациентов из него выбыли, и результаты их обследования в анализ не включались.

Критерии включения: пациенты обоих полов в возрасте от 45 до 75 лет; нейровизуализационные признаки БМС, соответствующие критериям STRIVE; наличие когнитивного снижения в рамках мягких когнитивных нарушений.

Критерии невключения: возраст младше 45 или старше 75 лет; значения по шкале MMSE <24 баллов; клинически значимые проявления депрессии (значения по HDS >18 баллов); клинически значимые проявления тревоги (значения по HAS >18 баллов); наличие эпилепсии или эпилептического синдрома; перенесенные ранее инсульт, травма головного мозга воспалительные и другие структурные заболевания головного мозга со стойкими остаточными явлениями в виде очагового неврологического дефицита и когнитивного снижения; алкогольная или наркотическая зависимость; одновременный прием полипептидных и аминокислотных комплексов или ноотропных препаратов; способность и готовность пациента к соблюдению требований протокола.

Критерии исключения: нежелание пациента продолжать начатое лечение; возникновение нежелательных явлений (НЯ), связанных с проводимой терапией; невозможность выполнять условия протокола наблюдения.

Анализ клинической картины проводился на основании унифицированной схемы осмотра больного, включая сбор анамнестических сведений, жалоб, характер и выраженность неврологического дефицита. Оценка состояния когнитивных функций включала тестирование с использованием опросника MoCA и теста рисования часов (ТРЧ). Для оценки выраженности уровня тревоги и депрессии применялись 1-й и 2-й разделы госпитальной шкалы тревоги и депрессии HADS (HDS и HAS соответственно). Суммарный эффект проводимой терапии оценивался по 7-балльной шкале общего впечатления (Clinical Global Impression Scale, CGI).

Для оценки структурных изменений головного мозга проводилась МРТ головного мозга в 3 проекциях на томографе Siemens Achieva с напряженностью магнитного поля 1,5 Тл. Полуколичественно оценивали выраженность ГИБВ, РПП, количество перенесенных ЛИ. У ¹/₂ больных проведена оценка количества микрокровоизлияний (МРТ в режиме SWI), частота их выявления между группами не отличалась. Результаты полуколичественной оценки нейровизуализационного исследования представлены в табл. 1. Статистически значимых различий выраженности ГИБП, РПП и количества ЛИ между 1, 2 и 3-й группами выявлено не было.

Таблица 1. Результаты МРТ-обследования у наблюдавшихся пациентов, баллы, Me [Q₂₅; Q₇₅]

Содержание гомоцистеина (ГЦ) в гепаринизированной плазме определяли методом иммуноферментного анализа. Определение фактора фон Виллебранда (ФВ) проводилось иммунотурбидиметрическим методом в цитратной плазме (результаты представлены в процентах от нормального содержания). Концентрацию высокочувствительного С-реактивного белка (вчСРБ) в сыворотке крови определяли иммунотурбидиметрическим высокочувствительным методом (нижний предел обнаружения составил 0,1 мг/л). Определение содержания асимметричного диметиларгинина (АДМА) в венозной крови осуществляли методом высокоэффективной жидкостной хроматографии. Полученные результаты сопоставлялись с актуальными референтными показателями (норма) лабораторий, выполнявших исследование.

Обследование больных проводили до начала лечения (визит 1), после окончания 1-го курса введения препарата Целлекс (визит 2), после окончания 2-го курса лечения во 2-й группе (визит 3), а также через 2 мес (60±2 дня) после последней инъекции Целлекса (визит 3).

В качестве первичной точки оценки эффективности Целлекса была выбрана динамика оценки по шкале MoCA после окончания курса лечения (визит 3). Вторичными точками оценки эффективности терапии были выбраны динамика по ТРЧ, HDS и HAS на визите 3 по сравнению с визитом 1. Также проводилась оценка влияния препарата Целлекс на содержание в крови маркеров эндотелиальной дисфункции. В ходе проведения исследования оценивались частота и характер НЯ, а также устанавливалась возможность их связи с проводимым лечением.

Статистический анализ результатов исследования. Описание количественных показателей представлено с использованием количества наблюдений (n) и долей (процентов), среднего значения (M), стандартного отклонения (SD), медианы (Me), межквартильного размаха (Q₁, Q₃). Описание качественных признаков представлено в виде абсолютного количества наблюдений, долей в процентах и двусторонних 95% ДИ. Сравнение показателей между группами по количественным показателям выполнялось с помощью критерия Манна—Уитни. Определение динамики количественных показателей во времени проводилось с помощью критерия Фридмана. За достоверные принимали отличия при p<0,05.

Результаты

Исходные показатели оценки состояния когнитивных функций (опросник MoCA, ТРЧ) статистически значимо не отличались между двумя группами (табл. 2). У больных 1-й группы на визите 2 имело место статистически значимое увеличение суммарного балла опросника MoCA в среднем на 10% (отличия носили статистически значимый характер по сравнению с исходным уровнем — p<0,05). При обследовании на 2-м визите у пациентов 1-й группы указанный показатель возвращался к исходному уровню. У больных 2-й группы на визите 2 также имело место статистически значимое увеличение показателя в среднем на 10% (p<0,05). При исследовании на визите 3 значения указанного показателя увеличивались в среднем еще на 10%, при этом они статистически значимо превышали исходный уровень (p<0,05), а также соответствующие значения у пациентов 1-й группы, зарегистрированные на визите 3 (p<0,05). У больных 3-й группы статистически значимых изменений суммы баллов по опроснику MoCA на протяжении всего исследования выявлено не было. Отличия 1-й и 2-й групп на визитах 1 и 2 отсутствовали, тогда как на визите 3 значения в 1-й группе оказались статистически значимо меньше, чем во 2-й группе (p<0,05).

Таблица 2. Результаты оценки динамики состояния когнитивных функций больных, баллы, Me [Q₁; Q₃]

Примечание. Здесь и в табл. 3: ¹ — для больных 1-й группы — после окончания курса введения Целлекса, для больных 2-й группы — после окончания второго курса введения Целлекса; ² — для больных 1-й группы — через 60±2 сут после окончания курса введения Целлекса, для больных 2-й группы — через 60±2 сут окончания второго курса введения Целлекса; * — отличия носят достоверный характер по сравнению с исходным уровнем (p<0,05); ^& — отличия носят достоверный характер при сравнении между 1-й и 2-й группами (p<0,05); ^% — отличия носят достоверный характер при сравнении с 3-й группой (p<0,05).

При оценке результатов выполнения ТРЧ оказалось, что исходные показатели существенным образом не отличались между тремя группами. У больных 1-й группы на визите 2 имело место увеличение данного показателя в среднем на 12% (отличия носили статистически значимый характер по сравнению с исходным уровнем, p<0,05). На визите 3 значения данного показателя несколько снижались, хотя и превышали исходный уровень (отличия не носили статистически значимого характера, p>0,05). У пациентов 2-й группы исходные значения результатов выполнения ТРЧ были несколько ниже, чем у больных 1-й группы (отличия не носили достоверного характера, p>0,05). При осмотре на визите 2 имело место увеличение данного показателя на 12% в среднем (отличия статистически значимы по сравнению с исходным уровнем, p<0,05). При обследовании на визите 3 имело место дальнейшее увеличение данного показателя, причем отличия носили достоверный характер по сравнению как с исходным уровнем, так и с 1-й группой (p<0,05 для обоих сравнений). У пациентов 3-й группы на визите 2 были зарегистрированы наименьшие показатели по сравнению с другими группами, при этом они оказались статистически значимо ниже, чем в 1-й и 2-й группах (p<0,05). На визите 3 значения в 3-й группе незначительно увеличивались (достоверных отличий по сравнению с исходным уровнем не было, p>0,05) и были статистически значимо ниже, чем во 2-й группе (p<0,05). На визите 3 значимых отличий от 1-й группы зарегистрировано также не было.

Исходные показатели выраженности депрессии и тревоги (опросник HDS и HAS) не обличались у больных трех групп. При оценке выраженности проявлений депрессии оказалось, что у пациентов 1-й группы на визите 2 имела место тенденция к снижению данного показателя, которая, однако, не носила статистически значимого характера. При исследовании на визите 3 значения по шкале депрессии существенно не отличались от предыдущего показателя. У пациентов 2-й группы, несмотря на то, что исходные значения по шкале HDS были выше, чем у больных 1-й группы (отличия не носили достоверного характера), на визите 2 имела место тенденция к уменьшению данного показателя, которая, однако, не носила статистически значимого характера. При обследовании на визите 3 наблюдалось дальнейшее уменьшение значений по опроснику депрессии HDS, которое носило достоверный характер по сравнению с исходным уровнем (p<0,05). При этом значения данного показателя на визите 3 статистически значимо не отличались между двумя группами, хотя и были ниже у пациентов 2-й группы. Выраженность проявлений депрессии у пациентов 3-й группы на протяжении всего периода исследования оставалась практически неизменной. Значения, зарегистрированные на визите 2 оказались статистически значимо выше, чем у пациентов 1-й и 2-й групп (p<0,05). При исследовании на визите 3 отличия по сравнению с 1-й группой отсутствовали, однако по сравнению с больными 2-й группы имели место статистически значимые отличия (p<0,05).

Выраженность тревожных расстройств у пациентов трех групп не отличалась на момент включения в исследование. Во всех трех группах отсутствовала значимая динамика указанного показателя на визитах 2, 3. Отличия между группами на протяжении всего периода исследования выявлены не были.

Исследование концентрации в крови ГЦ позволило установить, что на визите 1 значения данного показателя были несколько выше у пациентов 2-й группы, хотя отличия не носили статистически значимого характера (табл. 3). При исследовании на визите 2 у пациентов обеих групп имело место уменьшение концентрации ГЦ на 10—12%, которое, однако, не было достоверно (p>0,05), также отсутствовали статистически значимые отличия между группами на визите 2. На визите 3 у больных 1-й группы концентрация ГЦ незначительно повышалась, хотя и оставалась ниже исходного значения. У пациентов 2-й группы на визите 3 концентрация ГЦ значительно (на 25% в среднем) снижалась и оказалась статистически значимо ниже по сравнению с исходным уровнем (p<0,05) и 1-й группой (p<0,05). Концентрация ГЦ в крови у больных 3-й группы оставалась стабильной на протяжении всего периода исследования. При исследовании на визитах 2, 3 значения концентрации ГЦ у больных 3-й группы оказались статистически значимо выше чем у пациентов 1-й и 2-й групп (p<0,05 для обоих сравнений).

Таблица 3. Результаты оценки динамики лабораторных показателей у обследованных больных (M±SD)

Концентрация СРБ у пациентов всех трех групп на визите 1 несколько превышала контрольные показатели и оказалась незначительно выше у больных 2-й группы. На визите 2 в трех группах имело место уменьшение данного показателя (на 15—18%), при этом значения существенным образом не отличались от исходных (p>0,05) и не различались между группами (p>0,05). При исследовании на визите 3 у больных 1-й группы концентрация СРБ увеличивалась, однако оставалась несколько ниже по сравнению с исходным уровнем (отличия не носили достоверного характера, p>0,05). У больных 2-й группы концентрация СРБ на визите 3 оказалась значительно ниже исходного уровня (в среднем на 30%, p<0,05), а также ниже, чем в 1-й группе (на 25%, p<0,05). Концентрация СРБ у больных 3-й группы на протяжении всего периода исследования оставалась стабильной, учитывая, что значение данного показателя статистически значимо снижалось на визите 2 у больных 1-й и 2-й групп, на этот период обследования имелись статистически значимые различия по сравнению с 3-й группой (p<0,05). Указанные отличия сохранялись и при исследовании на визите 3, при этом они носили статистически значимый характер (p<0,05 для обоих сравнений).

Исходная концентрация АДМА у пациентов всех трех групп на визите 1 значительно превышала контрольные показатели и была несколько выше у пациентов 2-й группы, однако различия между тремя группами не носили достоверного характера (p>0,05). При исследовании на визите 2 у пациентов обеих групп имело место снижение концентрации в крови АДМА в среднем на 18—22%, однако отличия не носили статистически значимого характера по сравнению с исходным уровнем и между группами. При исследовании на визите 3 у пациентов 1-й группы имело место незначительное повышение концентрации АДМА при том, что значение было несколько выше нормального, но ниже исходного уровня. У больных 2-й группы на визите 3 наблюдалось дальнейшее уменьшение концентрации АДМА (на 26%) по сравнению с исходным уровнем (p<0,05). При этом значение концентрации АДМА оказалось значительно ниже у пациентов 2-й группы. У пациентов 3-й группы на протяжении всего периода исследования концентрация АДМА в крови оставалась стабильной, при исследовании на визитах 2 и 3 значения данного показателя были статистически значимо выше, чем у пациентов 2-й группы (p<0,05 для всех сравнений).

Значения ФВ у больных всех трех групп на визите 1 превышали нормальные и были несколько выше у пациентов 2-й группы, хотя статистически значимо не отличались от 1-й и 3-й групп. На визите 2 у больных 1-й и 2-й групп имело место снижение (на 8—12% в среднем) концентрации ФВ, которое, однако, не носило статистически значимого характера по сравнению с исходным уровнем. На визите 3 у больных 1-й группы наблюдалось некоторое увеличение значения ФВ по сравнению с результатами, полученными на визите 2, однако изменения не носили статистически значимого характера и показатель не отличался от такового на визите 1. У пациентов 2-й группы наблюдалось значительное дальнейшее снижение ФВ (около 22% по сравнению с исходным уровнем, p<0,05). Значения ФВ на визите 3 у пациентов 2-й группы были статистически значимо ниже по сравнению с 1-й группой (p<0,05). Уровень ФВ у пациентов 3-й группы на протяжении всего периода исследования оставался стабильно высоким. На визите 2 он оказался несколько выше, чем у больных 1-й и 2-й групп, однако отличия не носили статистически значимого характера. При исследовании на визите 3 уровень ФВ у больных 3-й группы был достоверно выше, чем у пациентов 2-й группы.

При оценке общего результата лечения по шкале CGI было установлено, что на визите 1 у большинства пациентов 1-й группы имело место значительное или минимальное улучшение, несколько меньше больных отметили очень значительное улучшение или отсутствие эффекта (табл. 4). При обследовании на визите 2 оказалось, что выраженность положительного эффекта у больных 1-й группы уменьшалась, в первую очередь это касалось тех пациентов, которые отмечали значительное улучшение, также стало меньше пациентов, которые считали, что в результате лечения наступило очень значительное улучшение, при этом число больных с минимальным улучшением или отсутствием эффекта от проведенной терапии несколько увеличилось. При анализе суммарного эффекта от проведенной терапии у пациентов 2-й группы оказалось, что значения по шкале CGI существенным образом не отличались от таковых, полученных при оценке эффективности терапии у больных 1-й группы на визите 1. При оценке результатов лечения на визите 2 оказалось, что среди пациентов 2-й группы значительно увеличилось число больных, которые оценивали результаты лечения как очень значительное улучшение, при этом число пациентов, которые считали, что улучшение носило минимальный характер, а также пациентов, которые не отметили положительного результата лечения, стало меньше. Ни у одного из пациентов обеих групп не было зарегистрировано ухудшения состояния. Среди пациентов 3-й группы преобладали больные с незначительным улучшением как на визите 2, так и на визите 3, при этом у ¹/₄ пациентов изменения самочувствия отсутствовали. Ни у кого из наблюдавшихся пациентов не было зарегистрированного ухудшения самочувствия на фоне лечения.

Таблица 4. Результаты суммарной оценки эффективности проведенной терапии (шкала CGI)

НЯ практически с равной частотой встречались у пациентов трех групп и заключались в гиперемии, ощущении мелкого зуда в месте введения препарата (у 3 больных 1-й группы, у 2 — 2-й и у 3 — 3-й). Указанные НЯ не явились основанием для прекращения лечения или назначения других лекарственных препаратов.

Заключение

Результаты проведенного исследования свидетельствуют, что у пациентов с БМС с умеренными когнитивными нарушениями после 1 курса введения препарата Целлекс имеет место значимое улучшение когнитивных функций, которое заключается в увеличении показателей выполнения тестов опросника MoCA и ТРЧ. Одновременно наблюдается тенденция к уменьшению выраженности депрессивных нарушений, которая достигает статистически значимого характера только при проведении повторного курса введения Целлекса. Выраженность тревожного расстройства на фоне приема препарата Целлекс остается неизменной.

Клиническое улучшение сопровождается значительным уменьшением концентрации в крови маркеров воспаления и эндотелиальной дисфункции. Проведение повторного курса введения препарата Целлекс с интервалом в 1 мес сопровождается дальнейшим статистически значимым нарастанием качества и скорости выполнения нейропсихологических тестов, при этом наблюдается достоверное отличие по сравнению с исходным уровнем, результатами, полученными при обследовании на визите 2, а также по сравнению с пациентами, которые получили только один курс введения препарата Целлекс. Повторное введение препарата сопровождается дальнейшей нормализацией концентрации в крови маркеров воспаления и эндотелиальной дисфункции, показатели которых после 2-го курса введения препарата значительно ниже, чем у пациентов группы сравнения. Положительные изменения профиля биомаркеров дают основание рассматривать возможность изучения применения препарата Целлекс в качестве средства, оказывающего положительное влияние на состояние эндотелия, в том числе у пациентов с БМС.

Проведение как однократного, так и повторного курса введения препарата Целлекс сопровождается более выраженным клиническим улучшением когнитивных функций, а также более значимой положительной динамикой со стороны лабораторных показателей по сравнению с пациентами группы сравнения, которые Целлекс не получали. У больных, получивших повторные курсы введения препарата Целлекс, результаты лечения расцениваются как «очень хорошие» и «хорошие», тогда как у большинства пациентов, получивших препарат однократно, наблюдается «значительное улучшение» или «минимальное улучшение», которое регрессирует на протяжении 1 мес после окончания курса лечения. Проведенная терапия, включающая назначение как однократного, так и повторного курса подкожного введения препарата Целлекс, сопровождается статистически значимо более выраженным клиническим улучшением когнитивных функций у пациентов с БМС и положительной динамикой снижения лабораторных показателей маркеров воспаления и эндотелиальной дисфункции по сравнению с пациентами, не получавшими Целлекс.

Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.