Вторая половина XX века ознаменовалась многочисленными исследованиями психического состояния пациентов с онкологическими заболеваниями [1—5].

Наиболее распространенным расстройством у пациентов с раком является тревога, имеющая характерную особенность появления на всех этапах течения болезни от первого скрининг-теста и ожидания его результатов вплоть до окончания лечения и реабилитационного периода, когда пациент обеспокоен вероятностью рецидива [6]. Человек, которому поставлен диагноз онкологического заболевания, сталкивается с экзистенциальной тревогой, которая существенно отличается от диагноза «тревожное расстройство», использующегося в ежедневной психиатрической практике. Тревога у онкологических больных возникает как реакция на известие о болезни и внезапную угрозу жизни и вызывает постоянное ожидание надвигающейся смерти и неспособность контролировать ситуацию. Ее развитию могут способствовать вовлеченные в патогенез онкологического заболевания генетические и биологические факторы, а также сопутствующие болезни [7, 8]. Тревога может иметь также социальные и культурально обусловленные причины. Так, тревога при раке молочной железы часто обусловлена такими факторами, как стыд, страх нарушения внутрисемейных отношений, изменения во внешности и общественного порицания [6]. Это вызывает у женщины нежелание знать свой диагноз, панику перед обращением к врачу и максимальное отсрочивание начала лечения. Следствием поздней обращаемости становится высокая смертность пациенток.

Ранняя диагностика и коррекция тревожных состояний психотерапевтическим, фармакологическим либо социальным вмешательством может сыграть важную роль в течении онкологического заболевания.

Цель настоящего исследования — определение уровня тревоги, а также факторов, влияющих на ее развитие, у пациенток с раком молочной железы в пре- и постоперационном периоде на примере азербайджанской популяции.

Исследование было проведено в Онкологической клинике Азербайджанского медицинского университета в период с февраля 2015 г. по июнь 2016 г.

Критерием включения пациенток в исследование являлось добровольное согласие на участие в нем, возраст старше 18 лет и установленный диагноз «рак молочной железы». Критерием исключения было наличие психических расстройств в анамнезе.

Перед началом исследования всем участницам была предоставлена информация о нем. Все пациентки имели возможность задать интересующие вопросы, а также были извещены о том, что могут в любой момент остановить свое участие в исследовании без указания причин.

Наблюдали 72 женщин с верифицированным диагнозом «рак молочной железы». Их средний возраст составил 54,2±10,9 года.

При обследовании пациенток использовали следующие шкалы и опросники: 1) Базовая психоонкологическая документация (Psycho-oncological Basic Documentation, PO-BADO), представляющая собой опросник, включающий пункты по социо-демографическим данным и информацию о развитии болезни [9]; 2) Шкала качества жизни Европейской организации по исследованию и изучению рака (EORTCQLQ-C30) и ее дополнительный Модуль по раку молочной железы (BR-23) [10]. Шкала состоит из трех субшкал: А. Функциональные шкалы: функционирование физическое, эмоциональное, когнитивное, ролевое, социальное; Б. Симптоматические шкалы: усталость, боль, одышка, тошнота/рвота, нарушение аппетита, нарушение сна, диарея, констипация, финансовые проблемы; В. Шкала глобального статуса здоровья/качества жизни.

При подсчете баллов высокий показатель по функциональным шкалам и шкале качества жизни означает высокий уровень функционирования и качества жизни (позитивный индикатор), а высокий показатель по симптоматическим шкалам — высокую степень выраженности данных симптомов (негативный индикатор) [11]; 3) Госпитальная шкала тревоги и депрессии (HADS) [12, 13]. Шкала состоит из 14 вопросов: 7 — охватывают тревожную и 7 — депрессивную симптоматику. Преимущество использования данной шкалы в психоонкологии состоит в том, что она не включает вопросы, касающиеся соматических проявлений тревоги и депрессии, которые в случае с онкологическими пациентами могут быть обусловлены самой болезнью и ее лечением. При оценке результатов за норму был взят показатель до 8 баллов для тревоги и депрессии.

Статистическую обработку данных проводили в программе SPSS 23.0, порог статистической значимости был установлен на уровне p<0,05. Категориальные данные представлены в виде таблиц и графиков. Для анализа взаимосвязи между уровнем тревоги и депрессии с социодемографическими параметрами использовали непараметрические тесты Манна—Уитни и Краскела—Уоллиса, а также корреляционный анализ Спирмана.

В табл. 1 представлены характеризующие больных социодемографические данные. Как видно из табл. 1, подавляющее большинство женщин состояли в браке и имели детей, а также получили среднее или высшее образование. Более ½ участниц на момент исследования не имели постоянного места работы.

Уровень тревоги, равный либо превышающий 8 баллов, выявлен у 50,7% пациенток. Была установлена негативная корреляция между возрастом больных и степенью выраженности тревоги (r_s= –0,292, p=0,01). Уровень тревоги среди женщин зрелого возраста был статистически значимо выше, чем среди пожилой возрастной категории. Статистически значимых корреляций между степенью тревоги и такими социодемографическими данными, как место проживания (город/деревня), уровень образования, трудоустроенность, социальный статус и наличие/отсутствие семьи, выявлено не было (p>0,05).

В табл. 2 представлены средние значения уровня тревоги по шкале HADS и показатели шкалы качества жизни. Статистически значимая негативная корреляция выявлена между уровнем тревоги и такими шкалами, как «физическое функционирование», «когнитивное функционирование», «эмоциональное функционирование» и «глобальный жизненный статус/качество жизни». Была установлена позитивная корреляция уровня тревоги с симптоматическими шкалами «усталость», «боль», «одышка», «сон», «финансовые затруднения». Эти данные представлены в табл. 3.

Согласно полученным данным, женщины старшего возраста набрали более низкие баллы по HADS. Имеется большое количество исследований, указывающих на связь возраста и расстройств тревожно-депрессивного спектра. У молодых женщин более выражены переживания о финансовой безопасности, благополучии детей, сохранности сексуального функционирования, а также функции деторождения. Пожилые пациентки, возможно, реже сообщают о переживаемом дистрессе из-за выраженной стигмы в отношении эмоциональных переживаний, а также биологически обусловленной сниженной аффективной напряженности в данной возрастной категории [14]. Взрослые и пожилые пациентки чаще говорили, что не испытывают сильного беспокойства, так как они успели создать семью, имеют детей и внуков и поэтому готовы принять происходящее.

Отсутствие статистически значимых корреляций между степенью тревоги и образованностью, трудоустроенностью, социальным статусом и наличием/отсутствием семьи можно объяснить низкой вариабельностью данных переменных в нашем исследовании. Так, 97,2% женщин имели образование (среднее или выше среднего), 76,4% — находились замужем, 94,4% — имели детей, 93,1% — отметили свой социальный статус как средний или ниже среднего и 80,6% — не были трудоустроены либо находились на пенсии.

Физическое, когнитивное и эмоциональное функцинирование пациенток имело статистически значимую корреляцию с выраженностью тревоги, в то время как в отношении ролевого и социального функционирования такой связи установлено не было (p>0,05). Можно предположить, что повышенная тревожность вызывает выраженные отклонения основных показателей высокого качества жизни, таких как ощущение физического и эмоционального благополучия, а также функции памяти и концентрации внимания. Отсутствие связи тревоги с ролевым и социальным функционированием говорит о том, что женщины продолжали выполнять повседневную деятельность и поддерживать социальное общение, несмотря на изменения в психическом/психологическом состоянии.

При оценке негативного воздействия тревоги на такие симптомы, как боль, усталость, одышка, сон, важно помнить, что эти соматовегетативные симптомы могут быть проявлениями как тревоги, так и симптомов рака или действия препаратов, применяемых в его лечении. Неверная оценка состояния приводит к возникновению порочного круга и затрудняет своевременную диагностику и лечение. Очень часто состоянию тревоги сопутствует страх за будущее (свое или семьи). Одним из базовых составляющих благополучия является материальный достаток и этим можно объяснить выявленную позитивную корреляцию между уровнем тревоги и удовлетворенностью финансовым положением пациенток.

Полученные в нашем исследовании результаты совпадают с данными литературы [15]. Рак груди оказывает негативное влияние на основные аспекты жизни человека. Тревога, развивающаяся как реакция на внезапную и неизбежную угрозу, оставаясь нераспознанной специалистами, может значительно ухудшить качество жизни пациентки, снизить уровень физического, эмоционального и когнитивного благополучия. Необходимы своевременная оценка психологического и психического здоровья и дальнейший мониторинг состояния пациенток из группы риска. Мультифункциональный подход, включающий консультацию не только специалистами-онкологами, но и психиатрами, психологами и работниками социальных служб, может значительно помочь пациенткам и способствовать повышению качества их жизни.

Основным ограничением нашего исследования является кросс-секционный дизайн, что не позволяет говорить о казуальности. Результаты планируется использовать для проведения более масштабного исследования с большей выборкой и усовершенствованным дизайном, в котором будут учтены дополнительные переменные (стадия болезни, сопутствующие соматические осложнения), способные повлиять на развитие и проявление тревоги.

Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.