Высокие темпы развития мировой фармацевтической индустрии привели к повышению активности отечественных и иностранных производителей и массовому появлению на фармацевтическом рынке России дженерических и биоаналоговых лекарственных препаратов, качество которых подвергается критике широких слоев медицинской общественности и пациентов. И если законодательство стран Евросоюза и США в области обращения дженериков и биоаналогов достаточно развито и продолжает совершенствоваться, то в законах РФ до сих пор отсутствуют определения терминов «биоаналог», или «биосимиляр», «взаимозаменяемость», в связи с чем требования, которые предъявляются к качеству этой группы препаратов в наиболее развитых странах, в РФ на сегодняшний день не применяются.

Пациенты, страдающие рассеянным склерозом (РС), получают лечение препаратами, изменяющими течение рассеянного склероза (ПИТРС), безвозмездно [1].

Для больных РС централизованно закупаются: глатирамера ацетат (ГА); β-интерферон-1a (βИНФ-1а); β-интерферон-1b (βИНФ-1b). Необходимые лекарства должны закупаться за счет федерального бюджета. При этом государство передает субъектам РФ полномочия по организации обеспечения лиц, страдающих соответствующими заболеваниями.

С 2010 г. в системе государственных закупок начали появляться биоаналоги — препараты, пришедшие на замену оригинальным лекарственным средствам (которые к тому времени потеряли свою патентную защиту). Из-за отсутствия в российском законодательстве понятия «биоаналог» подобные препараты с юридической точки зрения являются полноценными копиями оригиналов, с чем категорически не согласны и пациенты, и врачи, так как подобный подход не позволяет провести клинические исследования такого препарата и получить доказательства его эффективности.

В Федеральном законе № 61 от 12.04.10 «Об обращении лекарственных средств» существует лишь понятие «воспроизведенное лекарственное средство». В результате этого в России биологически воспроизведенные лекарственные средства регистрируются в настоящее время как дженерики. Между тем, по определению, данному Всемирной организацией здравоохранения, под термином «дженерический лекарственный препарат» (дженерик) следует понимать такой лекарственный препарат, который предназначен для возможной замены инновационного лекарственного средства; он выпускается без лицензии компании, производящей инновационный лекарственный препарат, и размещается на рынке после окончания срока действия патента или других исключительных прав. Что касается воспроизведенных биотехнологических препаратов, то вследствие невозможности точного воспроизведения технологии, поскольку процессы происходят в живых системах, воспроизведенный препарат никогда не будет идентичен оригинальному препарату и он может иметь существенные отличия по молекулярной структуре, биологической активности, иммуногенности, и как следствие — по эффективности и безопасности. В законодательстве Европейского союза (ЕС) понятие «воспроизведенный биотехнологический препарат, аналогичный биологический препарат» не соответствует понятию «дженерик» [2].

Для получения данных, которые подтверждают, что новый биологический лекарственный препарат по качеству, безопасности и эффективности аналогичен оригинальному лекарственному средству (который зарегистрирован в EC), необходимо проводить соответствующие сравнительные исследования.

Несомненно, одним из ожидаемых основных преимуществ биоаналогов со стороны государственного заказчика является их меньшая стоимость в сравнении с соответствующими оригинальными препаратами. Что касается России, то наиболее активное внедрение биоаналогов произошло в 2009 г. не только по причине экономической целесообразности, но и политической инициативы по «импортозамещению дорогостоящих лекарственных средств». Именно в связи с последним на фармацевтическом рынке появились препараты, качество которых, согласно поступлению жалоб на нежелательные реакции, необходимо проверять (в том числе для импортных ПИТРС). Речь идет в первую очередь о необходимости внедрения системы контроля качества производства отечественных лекарственных препаратов.

В 2011 г. Общероссийской общественной организацией инвалидов — больных РС был проведен массовый опрос пациентов в регионах РФ, направленный на получение информации о том, как воспринимают больные РС ситуацию с лекарственным обеспечением, насколько эта ситуация отражается на их самочувствии, меняет ли она их отношение к препаратам, влияет ли на приверженность к терапии.

В опросе приняли участие 735 больных РС, получающих терапию препаратами β-интерферон-1а и β-интерферон-1b. Было выяснено, что несмотря на позитивные тенденции (8,2% в год) в расширении обеспечения препаратами ПИТРС пациентов, 59% опрошенных больных РС отмечают сохранение трудностей обеспечения данными препаратами. Причем каждый второй (52,2%) пациент, получающий β-интерфероны-1b, и каждый третий (29,2%), использующий β-интерферон-1а считают, что имеют дело с препаратами низкого качества, негативно сказывающимися на их самочувствии [3].

Обоснованность мнений пациентов подтверждает и Письмо Федеральной службы по надзору в сфере здравоохранения (Росздравнадзора) № 02−7325/13 от 22.05.13, в котором была предоставлена информация о 930 заявлениях, касающихся нежелательных реакций на ПИТРС, сообщения о которых поступили в Росздравнадзор с 01.01.09 по 29.04.13. В этом письме, в частности, приведены следующие данные:

14 реакций развились при применении препарата синновекс (в том числе 5 нежелательных реакций были классифицированы отправителем как серьезные). Серьезные реакции проявлялись в виде обострения симптоматики основного заболевания, депрессии с суицидальным поведением, аллергических реакций.

775 (в том числе 97 серьезных) реакций были отмечены при лечении ронбеталом. Серьезные нежелательные реакции включали в себя тяжелое течение гриппоподобного синдрома, аллергические реакции, выраженные местные реакции, слабость и астеническую симптоматику.

20 реакций (включая 1 серьезную) развились на фоне применения инфибета. Серьезная реакция была обусловлена тяжелым течением гриппоподобного синдрома.

94 реакции были зарегистрированы на фоне применения генфаксона. 10 реакций, включавшие в себя гриппоподобный синдром, местные реакции, астению, прогрессирование неврологической симптоматики, были классифицированы отправителями как серьезные.

27 реакций (4 серьезных) зафиксированы на фоне применения копаксона. Серьезные реакции включали в себя местные и системные аллергические реакции на введение препарата (бронхоспазм, ангионевротический отек).

Обращает на себя внимание тот факт, что среди нежелательных реакций наиболее часто фигурирует обострение основного заболевания. Практически это означает, что препарат не влияет на течение заболевания. Доля таких тяжелых нежелательных явлений представлена на рис. 1. Заметим, что среди препаратов на рис. 1 имеется и зарубежный препарат синновекс. В связи с этим возникает вопрос о его соответствии международным стандартам (возможно, международное медицинское и пациентское сообщества не располагают такими данными на сегодняшний день?) и могут ли врач и пациент доверять этому препарату? В 2010 г. Э. Мигером и соавт. были опубликованы данные исследования биологической активности и молекулярных характеристик различных оригинальных препаратов и биоаналогов β-ИФН (в том числе синновекса). Проведенный анализ показал разницу в биологической активности и молекулярных характеристиках между оригинальными препаратами и препаратами-копиями; в отношении синновекса была выявлена достоверно более низкая активность β-ИФН по сравнению с оригинальным препаратом авонексом (от 2 до 4 раз в разных образцах синновекса). В связи с этим можно говорить о более низкой специфической активности препарата синновекс, что может привести, с одной стороны, к меньшим рискам развития побочных реакций, а, с другой — к снижению эффективности терапии [4].

Абсолютным же рекордсменом по жалобам и зарегистрированным нежелательным реакциям является ронбетал (рис. 2).

Таким образом, проблема контроля качества лекарственных препаратов как отечественного производства, так и поступающих из-за рубежа на сегодняшний день является областью повышенного внимания и общества и государственных организаций.

Переход российской фармацевтической промышленности на международные стандарты GMP (Good Manufacturing Practice) должен был произойти к 2014 г. Тем не менее из 400 российских фармпроизводителей стандартам GMP соответствуют не более 50. Только в условиях плавного перехода на отечественные дженерики и биоаналоги в соответствии с международными стандартами качества производства GMP, российские производители смогут оздоровить отечественный фармрынок и не допустить возникновения дефицита лекарственных средств [3].

По мнению экспертов, переход на международные стандарты качества потребует не только дополнительных затрат, но и ужесточения законодательства в сфере ответственности за производство препаратов ненадлежащего качества. Тем не менее это единственный реальный способ повысить качество лечения пациентов и уровень доверия населения к отечественному производителю [4].