Введение

Эндометриоз является гинекологическим заболеванием, характеризующимся наличием за пределами полости матки ткани, морфологически и функционально сходной с эндометрием [1, 2]. Очаги эндометриоза могут локализоваться в органах малого таза, включая яичники, маточные трубы, брюшину, а также за их пределами — в аппендиксе, сигмовидной кишке, верхних отделах брюшной полости, диафрагме и других органах [3]. Несмотря на высокую распространенность, которая достигает около 10% у женщин репродуктивного возраста, эндометриоз все еще остается сложным, многофакторным и недостаточно изученным заболеванием [4].

Одной из основных проблем, с которыми сталкиваются клиницисты и исследователи в области эндометриоза, является выраженная гетерогенность заболевания, проявляющаяся как в клинической симптоматике, так и в патофизиологических механизмах развития и прогрессирования заболевания [5]. Эндометриоз носит многофакторный характер, что может также объяснять различия в ответе на медикаментозное лечение и результаты хирургического вмешательства, в частности, в аспектах, касающихся восстановления репродуктивной функции, снижения интенсивности болевого синдрома и улучшения качества жизни в целом.

Клинические проявления эндометриоза разнообразны и включают хроническую или циклическую тазовую боль, дисменорею, диспареунию, бесплодие и другие симптомы, снижающие качество жизни многих пациенток [6]. Важно, что выраженность симптомов не всегда коррелирует со степенью распространения эндометриоза: пациентки с минимальными очагами могут испытывать выраженный болевой синдром, тогда как при значительных морфологических изменениях заболевание может протекать даже бессимптомно [7, 8]. Подобное несоответствие наблюдается и в случае бесплодия, которое не всегда коррелирует со степенью распространения, локализацией и анатомической классификацией заболевания.

Следует подчеркнуть, что способность эндометриоза персистировать в различных органах и системах, включая легкие, кожу, глаза и даже центральную нервную систему, приводит к широкому спектру клинических проявлений, от одышки до редких симптомов, таких как гемолакрия (кровотечение из глаз), пневмоторакс и другие [9]. Подобная вариабельность существенно затрудняет клиническую диагностику и подчеркивает необходимость более глубокого изучения патогенетических механизмов эндометриоза.

Гетерогенность эндометриоза распространяется и на его патофизиологию. Среди гипотез его возникновения выделяют теории ретроградной менструации, целомической метаплазии, гематогенного и лимфогенного распространения, а также роль перегрузки железом и ферроптоза [2, 10, 11]. Генетические и эпигенетические механизмы играют важную роль в развитии заболевания: выявлено большое количество генов, ассоциированных с повышенной предрасположенностью к эндометриозу, включая семейные формы эндометриоза, а также соматические мутации в генах-драйверах рака, которые способствуют более тяжелому течению заболевания [12—15]. Прогрессирование эндометриоза также определяется гормональными, иммунологическими и эпигенетическими факторами, что усложняет его клиническую картину.

Несмотря на значительные достижения в области как фундаментальных, так и клинических исследований, загадка патогенеза эндометриоза остается не до конца раскрытой [16]. Одним из ключевых препятствий является отсутствие экспериментальных моделей, которые могли бы точно воспроизвести заболевание для дальнейших исследований. На сегодняшний день наиболее распространенными являются модели, основанные на хирургической имплантации эндометриальной ткани или инъекции эндометриальных клеток [17].

Ограничения экспериментальных моделей замедляют прогресс в понимании патогенеза эндометриоза, а также разработку новых методов профилактики, диагностики, лечения и реабилитации [18, 19]. Этот пробел в понимании патогенеза также затрудняет поиск высокоспецифичных биомаркеров для ранней диагностики заболевания, таргетного своевременного лечения и дальнейшей реабилитации. Трансляция результатов исследований с животных моделей на человека сталкивается с существенными трудностями, что приводит к неудаче многих потенциальных методов лечения на этапе клинических испытаний [20, 21].

Современные подходы к диагностике и лечению эндометриоза имеют ограничения. Лапароскопия с гистологической верификацией диагноза остается «золотым стандартом», но является инвазивным вмешательством [22]. Методы визуализации, такие как ультразвуковое исследование и магнитно-резонансная томография, необходимы для предоперационной диагностики, моделирования и интраоперационной навигации, в особенности в случае III—IV степени распространения эндометриоза и выраженного спаечного процесса [23].

Комплексное лечение эндометриоза включает наряду с хирургическим (по показаниям) гормональную терапию, направленную на снижение уровня эстрогенов и подавление роста эндометриоидных очагов, противовоспалительное и антиоксидантное воздействие. Однако эти методы характеризуются значительной вариабельностью эффективности и побочными действиями. Хирургическое лечение, в свою очередь, имеет свои ограничения, включая риск рецидивирования, спайкообразования и осложнений, связанных с оперативным вмешательством и снижением овариального резерва [24, 25].

Таким образом, разработка более точных экспериментальных моделей с целью интеграции и стандартизации новых методов диагностики и лечения может значительно повысить эффективность ведения пациенток с данным заболеванием.

Описание и результаты собственного эксперимента

Основываясь на нашем двадцатилетнем опыте [26, 27], мы разработали экспериментальную модель эндометриоза, которая позволила оценить роль негормонального лечения данного заболевания, влияя на метаболизм обмена железа [28—31]. Эти исследования внесли значимый вклад в понимание патогенеза и прогрессирования эндометриоза, однако с учетом новых данных и технологий возникает необходимость пересмотра и обновления модели для более глубокого анализа механизмов развития заболевания. Именно поэтому нами принято решение о создании новой версии экспериментальной модели, которая будет учитывать современные научные достижения и предоставлять более точные данные для последующих исследований.

Моделирование эндометриоза проводилось по методике, описанной Л.В. Адамян и соавт. [26, 29, 31], на 10 половозрелых самках крыс линии Wistar массой 200—250 г, полученных из питомника ФМБА «Столбовая». Все животные содержались в стандартных условиях вивария с соблюдением санитарных норм, карантинного режима, маркировки, а также с доступом к стандартному рациону и воде при освещении в режиме день/ночь (12:12 ч).

Для моделирования отбирали самок с регулярным 4—5-дневным эстральным циклом. Хирургическое вмешательство проводилось под общей анестезией (Золетил 50, 0,5 мг на 1 кг массы тела) с премедикацией ксилазином (внутримышечно). Животных фиксировали на спине, обрабатывали брюшную область антисептиком и накрывали стерильной салфеткой.

Эндометриоз моделировали путем аутотрансплантации фрагмента левого рога матки. Лапаротомию проводили с перевязкой рога на 1 см дистальнее бифуркации и в области маточно-трубного перехода. Фрагмент длиной ≈1 см иссекали, помещали в стерильный физиологический раствор, вскрывали по просвету и делили на две части. Эти два фрагмента (2×2 мм) фиксировали узловыми швами (USP 5/0) к брюшине передней стенки на расстоянии 2 см от разреза в области сосудов (между сосудами), ориентируя эндометрий к мезотелию. Следует отметить, что заболевание индуцировали аутотрансплантацией (эндометрием внутрь перитонеума) не одного, а двух фрагментов эндометрия (2×2 мм), полученного из левого рога матки, к поверхности брюшины передней брюшной стенки (расстояние между двумя имплантами 8—15 мм), что является новым этапом в совершенствовании данной модели. Пришивание двух имплантов проводили как на одну, так и на разные стороны брюшины, что позволяет повысить статистическую значимость данных опытов. Операционную рану как на брюшине (ПГА, 4/0), так на коже ушивали отдельными П-образными швами (USP 4/0).

Эксперимент проводили в соответствии с международными этическими принципами International Guiding Principles for Biomedical Research Involving Animals (Женева, 1990).

После операции животные содержались в виварии в условиях регулируемого светового дня (12:12 ч) и постоянной комнатной температуры (23±2°C) на стандартном пищевом рационе и свободном доступе к воде в течение 4 нед для приживления трансплантатов. Летальных случаев не было. Выведение животных из эксперимента осуществлялось методом передозировки эфирного наркоза или декапитацией. При вскрытии проводили макроскопическую оценку (имплантаты и другие органы измеряли (длина, ширина и высота), фотографировали) сформировавшихся кистозных образований с последующей гистологической верификацией.

Иссеченный материал фиксировали в 10% забуференном формалине, обезвоживали в 4 растворах изопропилового спирта по 45 мин, выдерживали в парафине при 57°C 2 ч и заливали в блоки. Во время проведения вскрытия оценивали состояние брюшной полости на наличие спаечного и воспалительного процессов, состояние операционной раны, число и размер сформировавшихся кистозных образований в области пришитых аутотрансплантатов. Во всех наблюдениях операционная рана была без воспаления, брюшина гладкая, блестящая, признаков внутрибрюшинного кровоизлияния не было. Внутренние органы были без патологических процессов, культя левого рога матки на расстоянии 0,5 см от бифуркации ушита, без расширения, во всех случаях фрагмент левого рога матки (дистальный край) со стороны перехода в маточную трубу и яичник был расширен до 1,0 см в диаметре и содержал прозрачную бесцветную жидкость. На расстоянии 2 см от средний линии во всех наблюдениях отмечались гладкие розоватые и коричневатые округлые кистозные образования диаметром от 0,1 до 1,0 см (рис. 1 на цв. вклейке), по краю которых определялся шовный материал, в 60% случаев отмечалось «подпаивание» большого сальника к кистам. На разрезе содержимое кисты было прозрачное с желтоватым оттенком и коричневато-красноватое. Внутренняя поверхность во всех случаях гладкая, блестящая.

Рис. 1. Кистозные образования на брюшине на месте аутотрансплантированного фрагмента левого рога матки.

Результаты микроскопических исследований свидетельствуют о развитии эндометриальных кист (рис. 2, 3 на цв. вклейке). Эпителий эндометриальных кист выстлан однослойным призматическим эпителием с наличием единичных реснитчатых и железистых клеток, в строме определялись единичные округлые железы, отложения гемосидерина, в стромальном компоненте также имелись мелкие сосуды капиллярного типа. Наружная стенка (капсула) представлена фиброзированной тканью. На некоторых участках в стенке выявлены фрагменты шовного материала, окруженные небольшим количеством многоядерных клеток.

Рис. 2. Эндометриоидная киста. Шовный материал (черная стрелка).

Окраска гематоксилином и эозином, ×100.

Рис. 3. Эндометриоидная киста.

Окраска гематоксилином и эозином, ×200.

Обсуждение

Разработка новой экспериментальной модели имеет большое значение для дальнейшего изучения эндометриоза [2, 15, 32]. Данная модель может стать важным инструментом для оценки эффективности новых способов медикаментозного лечения, в том числе негормонального (противовоспалительного, антиоксидантного и др.), которое в настоящее время недоступно для широкого использования, а также с целью оценки их эффективности в клинических исследованиях.

Усовершенствование экспериментальной модели также направлено на решение проблемы недостаточной стандартизации подходов к диагностике и лечению эндометриоза, в том числе с использованием гормональных, противовоспалительных, антиоксидантных и других методов коррекции нарушений, вызванных эндометриоидным процессом, таких как спайки, болевой синдром, рецидивирование заболевания, бесплодие и др. [33]. Наша новая модель будет способствовать разработке персонализированных подходов к профилактике, лечению и реабилитации пациенток. Известно, что в основе многих нарушений репродуктивной системы, сочетающихся с эндометриозом, лежит наряду с эндокринными, иммунными нарушениями оксидативный стресс и свободное железо, что изучено нами в 2003 г. [34—38]. Использование этой модели позволит тестировать новые фармакологические препараты и стратегии лечения в условиях, приближенных к клиническим, повысить точность и значимость получаемых данных.

Заключение

Разработка усовершенствованной экспериментальной модели эндометриоза является важным шагом в преодолении существующих ограничений в области изучения данного заболевания. Эта модель станет основой для фундаментальных и клинических исследований, направленных на создание эффективных, безопасных и персонализированных методов профилактики и лечения эндометриоза, что, в свою очередь, позволит значительно улучшить репродуктивные исходы и качество жизни пациенток в целом.

Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.