Актуальность исследований в геронтопсихиатрии определяется процессом так называемого демографического старения. Поздно манифестирующие шизофреноподобные психозы — одна из самых распространенных диагностически категорий в позднем возрасте после психозов, ассоциированных с деменциями и аффективными расстройствами, — неоднозначная клиническая категория вследствие вариабельности клинической картины, вариантов течения и исходов заболевания. Исследования этого вопроса основываются на консенсусе, согласно которому выделяют позднюю шизофрению (late-onset schizophrenia, ПШ), с возрастом манифестации заболевания 40—60 лет, и шизофреноподобные психозы с очень поздним началом, манифестирующие после 60 лет (very late-onset schizophrenia-like psychosis, ОПШП) [1]. В случае ПШ клиническая картина сходна с таковой в более молодом возрасте, диагноз остается неизменным в 93% случаев за период многолетнего наблюдения [2]. Для пациенток с ОПШП характерны меньшая выраженность формальных расстройств мышления и уплощения аффекта, а также преобладание зрительных галлюцинаций. В ряде исследований говорится о том, что ОПШП могут рассматриваться как манифестация деменции [3, 4].

Клиническая картина поздних психозов гетерогенна и является результатом сложных взаимодействий биологических, психологических, социальных факторов и факторов окружающей среды [5].

Имеющиеся данные в отношении патогенеза ПШ и ОПШП не являются исчерпывающими, в связи с чем сохраняется актуальность исследования патогенетических механизмов и их связи с клиническими особенностями заболевания для прогнозирования его течения и разработки методов лечения. Нарушение окислительно-восстановительного баланса, изменение активности антиоксидантных систем и воспаление, развивающиеся в результате сложных взаимодействий процессов старения и патофизиологических факторов, влияют на функционирование головного мозга и могут приводить к развитию ПШ и ОПШП. Образующиеся при нормальном метаболизме активные формы кислорода (АФК), с одной стороны, принимают участие в регуляции внутриклеточных процессов посредством пост-трансляционных модификаций белков, но с другой — могут повреждать биомолекулы и нарушать нормальное функционирование клеток («окислительный стресс») [6]. АФК (перекись водорода H₂O₂ и супероксид анион-радикал O₂^–) — ключевые сигнальные молекулы, образование которых контролируется факторами роста и цитокинами. Поэтому от способности организма поддерживать сбалансированное соотношение между генерацией АФК и активностью антиоксидантных систем зависит не только предотвращение повреждений свободными радикалами, но и поддержание корректной работы сигнальных путей, включая регуляцию иммунной системы.

Значительную роль в поддержании окислительно-восстановительного равновесия в организме играет окислительно-восстановительная пара восстановленный глутатион (GSH)/окисленный глутатион (GSSG) и глутатион-зависимая ферментная система. Окислительно-восстановительный ферментативный цикл глутатиона включает глутатионпероксидазу, которая восстанавливает гидроперекиси липидов и H₂O₂, окисляя GSH до GSSG. GSH также служит субстратом фермента глутатион-S-трансферазы (ГТ), которая катализирует его конъюгацию с электрофильными токсическими соединениями, включая ксенобиотики и промежуточные продукты окисления. GSSG преобразуется обратно в GSH ферментом НАДФН-зависимой глутатионредуктазой (ГР) [7].

Метаанализы результатов проведенных клинико-биологических исследований показывают, что дефицит GSH и нарушение его окислительно-восстановительного цикла вовлечены в патофизиологические процессы при шизофрении с манифестацией в молодом возрасте [8]. Нарушение глутатионового цикла в мозге при старении или неврологических заболеваниях связано с гибелью нейронов [9]. В нашей работе было выявлено снижение активности ГТ в тромбоцитах у пациенток с поздней манифестацией шизофрении [10].

Вследствие разнообразия клеточных мишеней, на которые действуют АФК, они регулируют множество биологических процессов, в том числе воспалительные реакции [6]. Воспаление является важным патогенетическим фактором развития шизофрении в раннем возрасте. Окислительный стресс, вызванный дисбалансом между прооксидантами и антиоксидантами, тесно связан с развитием воспаления через активацию микроглии [11, 12], которая является основным источником цитокинов и свободных радикалов в головном мозге. Активация воспаления в мозге сопровождается повышением уровня провоспалительных факторов, белков острой фазы воспаления и АФК в крови пациенток [12].

Хроническое воспаление лежит в основе патогенеза многих заболеваний позднего возраста, включая и шизофрению [13—15]. Маркерами воспаления в периферической крови могут быть цитокины, белки острой фазы воспаления, включая α1-протеиназный ингибитор (α1-ПИ), а также лейкоцитарная эластаза (ЛЭ) — сериновая протеаза азурофильных гранул нейтрофилов, выделяющаяся во внеклеточное пространство при развитии воспаления, следствием чего является увеличение проницаемости сосудов (в случае патологических процессов в мозге — сосудов гематоэнцефалического барьера) [15]. Биологическая функция α1-ПИ — связывание ЛЭ и ограничение ее деструктивного воздействия на сосудистую базальную мембрану.

Известно, что с возрастом реактивность иммунной системы в ответ на патологические стимулы экзогенной и эндогенной природы значительно ослабевает, но исследования активности α1-ПИ, ЛЭ и активности антиоксидантных систем при ПШ и ОПШП немногочисленны. Изучение этого вопроса представляет интерес в рамках изучения в возрастном аспекте нейроиммунных и биохимических взаимосвязей.

В связи с вышесказанным значительный интерес представляет сравнительное исследование уровня активности ферментов антиоксидантной системы глутатиона (ГР, ГТ) и уровня активации иммунной системы, оцениваемого по активности ЛЭ и α1-ПИ, в крови пациенток с шизофреноподобными психозами позднего возраста и сопоставление полученных данных с результатами клинических обследований.

Цель исследования — оценка клинико-психопатологических особенностей пациенток с поздно манифестирующими шизофренией и шизофреноподобными психозами в кластерах, сформированных на основе биологических маркеров, характеризующих антиоксидантную систему глутатиона (по активности ферментов ГР и ГТ) и воспалительные реакции (по активности ЛЭ и α1-ПИ).

Материал и методы

Клинико-биологическое исследование проводилось сотрудниками отдела по изучению проблем гериатрической психиатрии, лаборатории нейроиммунологии и лаборатории нейрохимии ФГБНУ «Научный центр психического здоровья» (НЦПЗ, Москва). Исследование проведено с соблюдением этических норм и правил биомедицинских исследований (Хельсинкское соглашение Всемирной медицинской ассоциации в редакциях 1975/2000 г.) и одобрено локальным Этическим комитетом ФГБНУ НЦПЗ (Протокол №8 от 26.02.19). Все обследуемые дали информированное согласие на участие в исследовании.

В исследование были включены 59 женщин в возрасте 50—89 лет (медиана 64 [60; 77] года), с шизофренией и шизофреноподобными психозами с манифестацией после 40 лет, находившихся на стационарном лечении в отделении гериатрической психиатрии ФГБНУ НЦПЗ. Из 59 пациенток 34 были с поздней манифестацией (40—60 лет) и 25 — с очень поздней манифестацией (после 60 лет) психоза.

Критерии включения: состояние соответствует критериям психоза по МКБ-10 в рамках диагностических категорий F20, F22.8, F25, F06.2; возраст манифестации психоза 40 лет и старше.

Критерии невключения: наличие синдрома деменции; возникновение психических и поведенческих нарушений вследствие употребления психоактивных веществ и алкоголя; наличие тяжелых сопутствующих нестабильных соматических заболеваний; клинические и/или лабораторные признаки инфекционной или аутоиммунной патологии в течение 2 мес до обследования.

Для оценки тяжести психотических симптомов, депрессии и эффективности терапии были использованы: шкала для оценки позитивных и негативных синдромов (PANSS, Positive And Negative Syndrome Scale), а также ранее выделенные на основе PANSS пять синдромов — анергия, нарушение мышления, возбуждение, параноидное поведение и депрессия [16]; шкала Калгари для оценки депрессии при шизофрении (CDSS, Calgary Depression Scale for Schizophrenia); шкала Гамильтона для оценки депрессии (HAMD-17, Hamilton Depression Rating Scale); шкала общего клинического впечатления (CGI-S, Clinical global impression scale — severity).

Контрольную группу составили 34 женщины в возрасте 50—84 лет без психической патологии (медиана 58 [53; 63]).

Взятие крови у больных и лиц контрольной группы проводили в момент поступления в клинику.

Активность ГР и ГТ в гемолизатах эритроцитов пациенток и лиц контрольной группы определяли спектрофотометрическими кинетическими методами [17]. Активность ГР и ГТ выражена в мкмоль/мин×мг.

Иммунологические показатели определяли в плазме крови, которую получали стандартным методом, используя вакутейнеры с напылением ЭДТА (K₃EDTA). Энзиматическую активность ЛЭ определяли ферментативным спектрофотометрическим методом с использованием специфического субстрата N-терт-бутокси-карбонил-аланин-β-нитрофенилового эфира (BOC-Ala-ONp) и оценивали в нмоль/мин×мл (чувствительность метода 40 нмоль/мин×мл) [18].

Функциональную активность α1-ПИ определяли спектрофотометрическим методом и оценивали в ИЕ/мл (ингибиторные единицы/мл) (чувствительность метода 5 ИЕ/мл) [19].

Для статистической обработки данных использовали программное обеспечение Statistica 8.0, модуль Непараметрические методы анализа (критерий Манна—Уитни, корреляционный анализ с расчетом коэффициента ранговых корреляций Спирмена). Различия считали статистически значимыми при p <0,05. Результаты представлены в виде медианы (Me), нижнего 25% (Q25) и верхнего 75% (Q75) квартилей. Для разделения исследуемой совокупности на кластеры, схожие или различающиеся между собой по изучаемым биохимическим и иммунологическим показателям, использовался итерационный алгоритм k-средних.

Результаты

Основные демографические и психометрические показатели обследованных больных (подгрупп ПШ и ОПШП) представлены в табл. 1.

Таблица 1. Демографические и основные психометрические данные обследованных больных

Примечание. Здесь и в табл. 2, 3: * — p<0,05, ** — p<0,0001.

Как видно из табл. 1, группы не различались по основным показателям оценочных шкал и выделенным синдромам по шкале PANSS. Клиническая картина в группе больных с ПШ существенно не отличалась от таковой в более молодом возрасте [2]. В части случаев имела место «возрастная окраска», характерная для пациенток более старшего возраста, включавшая в себя идеи ущерба, однако не ограничивавшаяся этим, и в последующем бредовые переживания выходили за рамки «возрастных». Для пациенток были характерны кататонические расстройства, в 2 случаях отмечались нарушения сознания по типу онейроида. У пациенток подгруппы ОПШП наряду с психопатологическими синдромами, характерными для шизофрении в более молодом возрасте, имели место состояния конфабуляторной спутанности, развивавшиеся на высоте состояния, признаки «псевдодеменции», а также особая «возрастная» окраска бредовых переживаний на инициальных этапах развития психоза, которая в последующем усложнялась и носила более глобальный характер.

Проведен сравнительный анализ биохимических (активность ГТ и ГР) и иммунологических (активность ЛЭ и α1-ПИ) показателей в группе пациенток в целом, а также в подгруппах пациенток в зависимости от возраста начала манифестации заболевания (подгруппы ПШ и ОПШП) и контрольной группе. Результаты этих исследований представлены в табл. 2.

Таблица 2. Биохимические и иммунологические показатели обследуемых групп больных ПШ и ОПШП по сравнению с контрольной группой

Как показано в табл. 2, в обеих подгруппах пациенток — ПШ и ОПШП — активность ГР была статистически значимо ниже контрольных значений (p<0,05), в то время как активность α1-ПИ — выше по сравнению с контролем (p<0,0001). Активности ГТ и ЛЭ не отличались от контроля.

Для исследуемых показателей (ГР, ГТ, ЛЭ и α1-ПИ) наблюдалась значительная вариабельность значений, выходящих в обе стороны за пределы соответствующих контрольных диапазонов. Для выделения групп больных со схожими биохимическими и иммунологическими характеристиками был проведен кластерный анализ при помощи алгоритма k-средних. Кластеризация пациенток (n=59) проводилась по всем 4 признакам — активности ГР, активности ГТ, активности ЛЭ и функциональной активности α1-ПИ, с заданным количеством кластеров, равным 2. Для стандартизации (нормирования) данных использовали модуль Управление данными в программе Statistica. В полученных кластерах (кластер 1, n=34, и кластер 2, n=25) статистически значимо различались активности ГТ (p<0,0001), ЛЭ (p<0,0001) и α1-ПИ (p<0,001). Графическое изображение средних нормированных значений параметров в кластерах представлено на рисунке, а значения исследуемых биохимических и иммунологических показателей пациенток в кластерах — в табл. 3.

Средние значения признаков (биохимических и иммунологических показателей) в полученных кластерах больных.

Сплошная линия — кластер 1, прерывистая линия — кластер 2.

Таблица 3. Биохимические и иммунологические показатели в кластерах, полученных методом кластеризации k-средних, по сравнению с контрольной группой

Кластер 1, по сравнению с контролем, характеризовался повышенной активностью ГТ, пониженной — ЛЭ и повышенной — α1-ПИ.

Кластер 1 включал пациенток с шизофренией (n=15, 44%), шизоаффективным расстройством (n=11, 32%), хроническим бредовым расстройством (n=4, 12%), органическим шизофреноподобным расстройством (n=4, 12%). В качестве ведущих синдромов были выделены: галлюцинаторно-бредовый (n=13, 37%), аффективно-бредовый (n=10, 30%), синдром Кандинского—Клерамбо (n=4, 12%), полиморфный с явлениями кататонии и парафренными включениями (n=7, 21%). Возраст пациенток 66 [60; 78] лет.

Пациенток 1-го кластера по психопатологической картине можно разделить на две подгруппы. Одна из них включала 15 (44%) пациенток, клиническая картина которых отличалась большей выраженностью галлюцинаторно-бредовой симптоматики, соответствующей критериям 1-го ранга, включавшим синдром Кандинского—Клерамбо, бред преследования, особого значения, с развитием парафренного синдрома на высоте состояния, вербальные псевдогаллюцинации комментирующего, императивного характера с высокой степенью аффективной вовлеченности.

Для пациенток второй подгруппы (n=19 (56%)) были характерны эпизоды конфабуляторной спутанности на высоте состояния, зрительные, обонятельные и вербальные галлюцинации комментирующего характера, развитие кататонического ступора или психомоторного возбуждения с нецеленаправленной, хаотичной деятельностью. Синдром Кандинского—Клерамбо носил абортивный характер и зачастую включал только сенсорные автоматизмы. Бредовая симптоматика была представлена бредом преследования, отравления, угрозы жизни.

Для пациенток обеих групп был характерен полиморфизм, в рамках ведущего синдрома могли присутствовать другие неразвернутые психопатологические синдромы. Тяжесть состояния по PANSS была умеренной — 99 [87; 112] баллов. У 19 (57,5%) пациенток были выявлены признаки депрессии в соответствии со шкалой CDSS, степень выраженности депрессии оценивалась как средней тяжести — значения по шкале HAMD 19,5 [14,5; 25,5] баллов.

Кластер 2 характеризовался пониженной, по сравнению с контролем, активностью ГР, повышенной активностью ЛЭ и высокой функциональной активностью α1-ПИ.

С клинической точки зрения кластер 2 включал пациенток с шизофренией (n=14, 56%), шизоаффективным расстройством (n=7, 28%), хроническим бредовым расстройством (n=3, 12%) и органическим шизофреноподобным расстройством (n=1, 4%). Преобладали следующие синдромы: галлюцинаторно-бредовый (n=9, 36%), аффективно-бредовый (n=9, 36%), синдром Кандинского—Клерамбо (n=3, 12%), паранойяльный синдром (n=4, 16%). Возраст пациенток 63 [57; 71] года. Продуктивная симптоматика была представлена преимущественно монотематическими бредовыми идеями преследования, ущерба, эротомании с особой «возрастной» окраской. Галлюцинаторные расстройства были представлены акоазмами, слуховыми псевдогаллюцинациями и обонятельными галлюцинациями. Синдром Кандинского—Клерамбо чаще ограничивался сенсорными автоматизмами, зачастую имевшими в своей основе реальную соматическую патологию. Тяжесть по PANSS была умеренной — 93 [83; 102] балла. У 15 (60%) пациенток были выявлены признаки депрессии, которая оценивалась как средней тяжести по шкале HAMD — 18 [13; 23] баллов.

В кластере 1 по сравнению с кластером 2 чаще речь шла о первом приступе (42 и 28% соответственно, χ²=4,65, p<0,05). В кластере 2 по сравнению с кластером 1 приступы чаще возникали без психогенной или соматогенной провокации (72 и 52% соответственно, χ²=11,07, p<0,05).

Распределение пациенток подгрупп ПШ и ОПШП по кластерам 1 и 2 показало, что доля пациенток этих подгрупп в кластерах различается. Большая часть больных подгруппы ОПШП (19 (76%) из 25) попали в кластер 1 (χ²=13,41, p=0,0003). Больные подгруппы ПШ равномерно распределились по двум кластерам (по 17 больных в каждом кластере).

Сравнение клинико-психопатологических параметров больных в выделенных биологических кластерах с использованием стандартизованных шкал показало, что больные кластера 1 отличались несколько большей тяжестью состояния в начале исследования по сумме баллов PANSS (p=0,07) и CGI-S (p=0,04). Наряду с большей выраженностью параноидной симптоматики, пациентки кластера 1 отличались от пациенток кластера 2 более выраженным стереотипным мышлением (ригидностью, устойчивостью своих идей и представлений, п. 7 подшкалы негативных синдромов PANSS, p=0,07), стойкими ипохондрическими идеями с убежденностью наличия у себя тяжелого неизлечимого соматического заболевания (п. 1 подшкалы PANSS общей психопатологии, p=0,039).

В двух выявленных кластерах обнаружены различные клинико-биологические корреляции. Так, в кластере 1 выявлены отрицательные корреляции базовой активности ЛЭ с суммой баллов по подшкале PANSS общей психопатологии (R=–0,39, p=0,017) и суммой баллов по PANSS (R=–0,39, p=0,017).

В кластере 2 выявлена положительная корреляция активности ГТ с суммой баллов по подшкале PANSS позитивных симптомов (R=0,43, p=0,042).

Обсуждение

Шизофреноподобные психозы позднего возраста представляют собой гетерогенную группу не только с клинической точки зрения, но и, как показали результаты настоящего исследования, в ракурсе биохимических и иммунологических характеристик крови. Ввиду практически полного отсутствия работ, посвященных изучению этих биологических показателей у больных позднего возраста, в настоящем исследовании мы опирались на опубликованные в литературе результаты и данные собственных биохимических и иммунологических исследований групп пациентов более молодого возраста с психозами шизофренического спектра. Так, согласно результатам многочисленных исследований, у большинства больных шизофренией и шизофреноподобными психозами с ранним началом наблюдается повышенный прооксидантный и провоспалительный статус. Несмотря на высокую гетерогенность результатов исследований, высказывается предположение, что усиление окислительного стресса и воспаления может приводить к более тяжелому протеканию заболевания [20]. В ряде исследований выявлена связь маркеров окислительного стресса и воспаления с клиническими данными [21, 22].

Нарушение окислительно-восстановительного баланса и хроническое воспаление являются важными факторами старения и развития заболевания в пожилом возрасте, однако их вклад в развитие и протекание психозов в позднем возрасте практически не изучен. Настоящее сравнительное исследование уровня активности ферментов антиоксидантной системы глутатиона (ГР и ГТ) и уровня активности воспалительных маркеров (ЛЭ и α1-ПИ) в крови пациенток позднего возраста с шизофреноподобными психозами показало, что патологический процесс как при ПШ, так и при ОПШП сопровождается изменениями в активности ферментов антиоксидантной системы глутатиона и развитием воспалительного процесса, и подтвердило результаты наших предыдущих исследований [10, 23].

В обеих обследуемых группах больных (ПШ и ОПШП) значения исследуемых биологических показателей варьировали в широких диапазонах. Кластеризация по всем четырем исследуемым признакам позволила выделить более гомогенные по биологическим показателям кластеры, которые характеризовались разной степенью нарушений со стороны антиоксидантной системы глутатиона в эритроцитах, различными отклонениями от контроля показателей иммунного ответа, а также разной клинической картиной заболевания. Выявленные отклонения биохимических и иммунологических показателей относительно контроля у больных кластера 1 свидетельствуют о том, что развитие патологического процесса у больных данного кластера ассоциировано с усиленным образованием свободных радикалов, на что может указывать повышение активности участвующей в обезвреживании пероксидов ГТ, и с выраженным воспалительным процессом, о чем говорит высокая активность α1-ПИ. В предыдущих исследованиях пациенток с ранней манифестацией шизофрении было показано, что острые стадии заболевания сопровождаются повышением активности ЛЭ и α1-ПИ, а в ремиссии наблюдается снижение их активности [24]. У больных кластера 1 повышение активности α1-ПИ не ассоциировано с повышением протеолитической активности ЛЭ, что можно интерпретировать как нарушение баланса между активностью высвобождаемой из гранул нейтрофилов ЛЭ и активностью ее ингибитора α1-ПИ и рассматривать как признак несбалансированного иммунного ответа, характерного для больных кластера 1. Низкую активность ЛЭ, вероятно, можно рассматривать как показатель нарушения регуляции противовоспалительных механизмов и, как следствие, более тяжелого протекания воспалительного процесса. Снижение активности ЛЭ, возможно, вызвано истощением функциональной активности нейтрофилов вследствие длительно текущего хронического воспалительного процесса. Неспособность нейтрофилов при старении активироваться в ответ на различные стимулы отмечалась рядом авторов [25—28].

В кластере 2 наблюдался более сбалансированный иммунный ответ, характеризующийся повышением активности как ЛЭ, так и α1-ПИ, что позволяет говорить о менее тяжелом протекании воспалительного процесса. В этом кластере также отмечены изменения со стороны антиоксидантной системы глутатиона, а именно пониженная, по сравнению с контрольной группой, активность ГР.

Интересно, что в данном исследовании большая часть больных подгруппы ОПШП попала в кластер 1, характеризующийся большей тяжестью патологических изменений (интенсивностью окислительного стресса и дисбалансом компенсаторных противовоспалительных систем) что, вероятно, объясняется снижением с возрастом возможностей компенсаторных механизмов или меньшей длительностью заболевания [29].

Обнаруженные различия в интенсивности воспалительных процессов и изменении активности ферментов антиоксидантной системы глутатиона, по-видимому, вносят вклад в различия клинических характеристик пациенток двух выделенных кластеров (больные кластера 1 отличались от пациенток кластера 2 большей тяжестью состояния, судя по сумме баллов по PANSS и ее отдельным пунктам и по CGI-S).

Исследование клинико-биологических корреляций в настоящем исследовании выявило отрицательную связь между активностью ЛЭ и выраженностью общей психопатологической симптоматики у больных кластера 1, что согласуется с опубликованными данными о влиянии воспаления на психопатологические симптомы у пациентов с шизофренией [30] и подтверждает ранее полученные результаты [23]. Результаты проведенных на разных группах больных исследований связи показателей, характеризующих окислительный стресс, с определенными симптомами шизофрении противоречивы. В настоящей работе выявлено наличие статистически значимой связи активности ГТ у пациенток кластера 2 с тяжестью психотической симптоматики в начале исследования (суммарная балльная оценка по подшкале PANSS позитивных симптомов), т.е. чем более выражена психотическая симптоматика, тем выше активность ГТ.

Выявленные статистически значимые отличия кластеров от группы контроля по биохимическим и иммунологическим показателям и проведенный анализ связи биохимических и иммунологических показателей с психометрическими данными определенно свидетельствуют о вовлеченности окислительного стресса и иммунной системы в патологический процесс при ПШ и ОПШП.

Проведенная в настоящей работе кластеризация пациенток по биохимическим и иммунологическим признакам позволила выделить две более гомогенные по этим параметрам подгруппы. Вместе с тем анализ клинических данных показал, что характеристики пациенток кластера 1 неоднородны и клинически можно провести дальнейшее выделение подгрупп внутри этого кластера. Поэтому представляет интерес увеличение численности обследуемых пациенток, особенно с ОПШП, что позволило бы с применением того же подхода в дальнейшем выделить более гомогенные подгруппы больных.

Заключение

Показана клиническая и биологическая гетерогенность пациенток позднего возраста с ПШ и ОПШП, что позволило разделить пациенток на два кластера на основании биохимических (показатели, характеризующие окислительный стресс) и иммунологических (маркеры воспаления) показателей. Результаты проведенного исследования подтверждают вовлеченность нарушений со стороны ферментативной системы глутатиона и воспаления в развитие шизофрении (шизофреноподобных психозов) у пожилых с поздней манифестацией заболевания. Выраженность окислительного стресса и иммунных нарушений (уровень воспаления) может значительно варьировать у больных с ПШ и ОПШП. Установлена определенная связь между выделенными фенотипами по биохимическим и иммунологическим показателям и клиническими особенностями пациенток с поздно манифестирующими психозами. Представляет интерес выделение определенных подгрупп пациенток на основании биохимических (показатели, характеризующие окислительный стресс) и иммунологических (маркеры воспаления) показателей для прогнозирования течения заболевания и поиска новых терапевтических подходов, направленных на обследованные системы.

Работа выполнена за счет бюджетного финансирования по госзаданию на 2019—2023 гг. темы НИР «Нейрохимические и нейроиммунные взаимосвязи, включая пептидную регуляцию, при эндогенных психических и нейродегенеративных заболеваниях; создание математических моделей для клинического применения» (№ госрегистрации АААА-А19-119040490097-2).

Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.