Сайт издательства «Медиа Сфера»
содержит материалы, предназначенные исключительно для работников здравоохранения. Закрывая это сообщение, Вы подтверждаете, что являетесь дипломированным медицинским работником или студентом медицинского образовательного учреждения.

Нагорнев С.Н.

ФГБНУ «Российский научный центр хирургии имени академика Б.В. Петровского» Минобрнауки России

Пелишенко Т.Г.

ФГБУ «Клиническая больница №1» Управления делами Президента Российской Федерации

Корчажкина Н.Б.

ФГБНУ «Российский научный центр хирургии имени академика Б.В. Петровского» Минобрнауки России

Фролков В.К.

ФГБНУ «Российский научный центр хирургии имени академика Б.В. Петровского» Минобрнауки России

Механизмы повышения терапевтического потенциала в условиях комплексного применения лечебных физических факторов у пациентов с хроническим полипозным риносинуситом

Авторы:

Нагорнев С.Н., Пелишенко Т.Г., Корчажкина Н.Б., Фролков В.К.

Подробнее об авторах

Прочитано: 795 раз


Как цитировать:

Нагорнев С.Н., Пелишенко Т.Г., Корчажкина Н.Б., Фролков В.К. Механизмы повышения терапевтического потенциала в условиях комплексного применения лечебных физических факторов у пациентов с хроническим полипозным риносинуситом. Восстановительные биотехнологии, профилактическая, цифровая и предиктивная медицина. 2024;1(3):24‑32.
Nagornev SN, Pelishenko TG, Korchazhkina NB, Frolkov VK. Higher therapeutic potential following complex application of therapeutic physical factors in patients with chronic rhinosinusitis and nasal polyps. Regenerative Biotechnologies, Preventive, Digital and Predictive Medicine. 2024;1(3):24‑32. (In Russ.)
https://doi.org/10.17116/rbpdpm2024103124

Рекомендуем статьи по данной теме:
Вли­яние ком­плексной фи­зи­оте­ра­пии на кли­ни­чес­кие про­яв­ле­ния псо­ри­ати­чес­кой они­хо­дис­тро­фии в от­да­лен­ном пе­ри­оде. Вос­ста­но­ви­тель­ные би­отех­но­ло­гии, про­фи­лак­ти­чес­кая, циф­ро­вая и пре­дик­тив­ная ме­ди­ци­на. 2025;(2):10-15
Си­нер­ге­ти­чес­кая эф­фек­тив­ность ис­поль­зо­ва­ния пре­фор­ми­ро­ван­ных фи­зи­чес­ких фак­то­ров и ду­пи­лу­ма­ба в те­ра­пии по­ли­поз­но­го ри­но­си­ну­си­та. Вос­ста­но­ви­тель­ные би­отех­но­ло­гии, про­фи­лак­ти­чес­кая, циф­ро­вая и пре­дик­тив­ная ме­ди­ци­на. 2025;(2):16-23
Сис­тем­ные ме­ха­низ­мы преж­дев­ре­мен­но­го ста­ре­ния и их кор­рек­ция при­ме­не­ни­ем ком­плексной фи­зи­оте­ра­пии. Воп­ро­сы ку­рор­то­ло­гии, фи­зи­оте­ра­пии и ле­чеб­ной фи­зи­чес­кой куль­ту­ры. 2024;(6-2):60-70

Введение

Парадигма комплексного использования лечебных физических факторов, основанная на общих принципах физиотерапии, нацелена на достижение большей клинической эффективности по сравнению с монофакторным воздействием [1—3]. Согласно данным В.С. Улащик, комплексная физиотерапия представляет собой рациональное комбинирование или сочетание двух или более физических методов, которые используются в один или в разные дни лечебного процесса [4]. Комплексный подход в физиотерапии реализуется в виде рационального комбинированного применения лечебных физических факторов или их сочетанного использования. По мнению ряда исследователей, сочетанное (одновременное, симультанное) воздействие используется реже, однако обладает преимуществами перед комбинированным (последовательным) применением физиофакторов [5, 6]. При различных вариантах реализации комплексного физиотерапевтического лечения общими преимуществами такой стратегии выступают: выраженный синергизм терапевтических потенциалов каждого из факторов, что сокращает сроки лечения; снижение интенсивности, продолжительности и кратности процедур; редкое развитие толерантности к воздействию физиотерапевтически факторов; генерация новых физиологических и лечебных эффектов, обусловленных взаимным влиянием факторов на протекание внутриклеточных процессов и их регуляцию [1, 4]. Синергичный характер действия лечебных физических факторов, сопровождающийся феноменом потенцирования, является наиболее предпочтительным при разработке терапевтических и реабилитационных мероприятий. Большую помощь при этом призваны оказать исследования, нацеленные на изучение внутренних механизмов аддитивного взаимодействия, которые позволяют подойти к решению проблемы повышения клинической эффективности с позиций прогноза и персонализации в выборе наиболее оптимальных видов физиотерапевтического комплексного воздействия [7, 8].

В качестве патологического состояния выбран полипозный риносинусит (ПРС), представляющий собой хроническое воспалительное заболевание слизистой оболочки полости носа и околоносовых пазух (ОНП), основным клинико-морфологическим проявлением которого является образование и рецидивирующий рост полипов [9, 10]. Распространенность полипозного риносинусита, достигающая, по оценкам некоторых специалистов, уровня 11%, выраженная субъективная симптоматика, существенно снижающая качество жизни (КЖ) пациентов, а также зачастую тяжелое, неконтролируемое течение данного заболевания делают проблему поиска эффективных методов лечения ПРС весьма актуальной [11—13].

Принимая во внимание определенное участие автономной нервной системы в патогенезе ПРС, в частности, повышение тонуса ее парасимпатического звена, а также особенности локальной микрогемодинамики слизистой оболочки полости носа и ОНП при ПРС, следует отметить, что перспективными физиотерапевтическими факторами могут быть переменное магнитное поле и импульсная инфракрасная лазеротерапия.

Цель исследования — выполнить анализ наиболее вероятных механизмов повышения терапевтического потенциала комплексного использования лечебных физических факторов в реабилитации пациентов с ПРС.

Материал и методы

Исследование выполнено на базе отделения оториноларингологии челюстно-лицевой хирургии ФГБУ «Клиническая больница № 1» Управления делами Президента Российской Федерации с участием 120 пациентов с ПРС; средний возраст больных составил 43,7±0,39 года. Все пациенты дали письменное информированное добровольное согласие на участие в исследовании.

Критерии включения: эндоскопически подтвержденный диагноз ПРС средней и тяжелой степени [14], неконтролируемое течение ПРС [10], возраст старше 18 лет, информированное добровольное согласие на участие в исследовании.

Критери исключения: возраст моложе 18 лет, беременность или период лактации; опухолевые заболевания (в том числе в анамнезе), которые могут повлиять на безопасность пациента или препятствовать проведению исследования; непереносимость воздействия физиотерапевтических факторов (магнитного поля и инфракрасной лазеротерапии); несогласие пациента на участие в исследовании.

Все пациенты, принявшие участие в исследовании, получали базовое лечение препаратом Назонекс по 2 дозы 2 раза в день и ежедневное двукратное промывание слизистой оболочки полости носа с дополнительным подкожным введением препарата дупилумаб в дозе 300 мкг 1 раз в 2 недели. Методом простой фиксированной рандомизации всех пациентов разделили на 4 группы. Пациенты 1-й группы (контрольная, 30 пациентов) получала базовую терапию и дупилумаб. Пациентам 2-й группы (группа сравнения 1, 30 пациентов) дополнительно проводили воздействие переменным магнитным полем (ПМП). Процедуру осуществляли с помощью аппарата МАГНИТ Мед ТеКо (рег. уд. № ФСР 2011/11884 от 05.05.2021, ООО «Мед ТеКо», Россия) в импульсном режиме, с индукцией 20 мТл и продолжительностью 24 мин. Курс лечения составлял 10 процедур.

Пациентам 3-й группы (группа сравнения 2, 30 пациентов) к объему лечения пациентов контрольной группы добавляли курс низкоинтенсивного лазерноо излучения (НИЛИ) красного спектра (633 нм) с помощью аппарата АЗОР-2К-02 (рег. уд. № ФСР 2009/0839 от 13.10.2009, ООО «Азор», Россия) со световодной насадкой, позволяющей направлять лазерное излучение в полость носа. Эндоназальную лазеротерапию проводили в импульсном режиме мощностью 10 мВт и длительностью 10 мин. Курс НИЛИ включал 10 процедур, проводимых через 2 часа после магнитотерапии. Пациенты 4-й группы (основная группа, 30 пациентов) получали комплексное физиотерапевтическое воздействие в виде курса процедур ПМП и НИЛИ, дополняющих схему терапии пациентов контрольной группы. Курс НИЛИ включал 10 процедур, которые проводили через 2 часа после магнитотерапии.

Клиническую эффективность в группах оценивали по динамике выраженности ПРС, для чего использовали данные компьютерной томографии (шкала Лунда—Маккея), результаты эндоскопической оценки полипов полости носа (шкала Мельтцера), среднесуточной оценки заложенности носа (NCS), а также опросника по оценке качества жизни пациентов с ПРС (SNOT-22) [14—17]. У всех пациентов анализировали состояние иммунокомпетентной системы по следующим показателям: содержание интерлейкинов (IL-4, IL-5, IL-13), а также иммуноглобулинов классов A, M, G, E. Кроме того, в крови определяли содержание лейкоцитов, лимфоцитов, эозинофилов и эозинофильного катионного белка (ЭКБ). Дополнительно оценивали параметры микроциркуляторно-тканевой системы (МТС) слизистой оболочки полости носа с помощью диагностического лазерного комплекса ЛАЗМА-МЦ (НПП «ЛАЗМА», Россия). Оценку клинического состояния пациентов проводили дважды — до и после лечения.

Статистическую обработку первичных данных выполнили с помощью параметрических и непараметрических методов оценки достоверности статистических различий с помощью пакета прикладных программ Statistica 12.6.

Результаты и обсуждение

Полученные результаты показали, что применение генно-инженерно-биологической терапии (ГИБТ) с помощью дупилумаба (контрольная группа) к концу терапии проявилось достоверным снижением заложенности носа по шкале NCS на 0,7 балла на фоне положительной динамики параметров полипоза, зафиксированной по шкалам Meltzer и LM на 0,8 и 1,2 баллов соответственно. Суммарное значение SNOT-22 снизилось на 18,9 баллов (p>0,05), что свидетельствует о выраженном улучшении КЖ пациентов. Дупилумаб представляет собой человеческое моноклональное антитело подкласса IgG4, которое, связываясь с альфа-цепью рецептора IL-4 (IL-4Ra), ингибирует передачу сигналов, индуцирующих продукцию IL-4 и IL‐13, что приводит к подавлению воспаления 2-го типа [17]. В результате предотвращается активация тучных клеток, эозинофилов, лимфоцитов и снижается уровень IgE, хемокинов и уровень фракционного выдыхаемого оксида азота [18].

Дополнительное курсовое использование лечебных физических факторов — ПМП и НИЛИ (2-я и 3-я группы) — способствовало усилению регресса основных клинических проявлений ПРС. Это выразилось в большем по отношению к контролю снижении по шкалам Лунда—Маккея и Мельтцера на 0,3—0,6 балла. Оценка КЖ, согласно значениям опросника SNOT-22, возросла на 1,8—2,2 балла. Максимальная корригирующая активность отмечена в группе с комплексным использованием лечебных физических факторов (ПМП и НИЛИ) на фоне ГИБТ (4-я группа). В частности, анализируемые параметры клинического состояния пациентов с ПРС улучшились на 18—34 %, превышая значения во всех остальных группах (табл. 1).

Таблица 1. Влияние курсового воздействия переменного магнитного поля, импульсной инфракрасной лазеротерапии и их комбинации на клинико-функциональные и лабораторные показатели пациентов с полипозным риносинуситом

Показатели

1-я группа (контроль)

2-я группа (ПМП)

3-я группа (НИЛИ)

4-я группа (ПМП±НИЛИ)

Оценка по шкале Лунда—Маккея, баллы

до

17,4±0,39

17,6±0,40

17,5±0,39

17,4±0,38

после

16,2±0,35*

15,8±0,36*

16,0±0,37*

14,9±0,33*#

Оценка по шкале Мельтцера, баллы

до

5,63±0,13

5,77±0,14

5,73 ±0,13

5,83±0,15

после

4,88±0,11*

4,79±0,12*

4,82±0,13*

4,81±0,13*#

Оценка по шкале NCS, баллы

до

2,37±0,08

2,56±0,06

2,57±0,07

2,46±0,09

после

1,65±0,05*

1,51±0,04*#

1,56±0,05*

1,44±0,07*#

Оценка качества жизни по шкале SNOT-22, баллы

до

48,3±1,12

43,9±1,08

43,9±1,08

51,7±1,14

после

29,4±0,67*

27,4±0,61*#

28,1±0,65*

24,1±0,51*#

ПМ, пф. ед.

до

18,5±0,67

18,2±0,65

18,0±0,64

18,6±0,69

после

21,8±0,71*

23,9±0,76*#

23,2±0,82*

25,7±0,93*#

ПМнутр, пф. ед.

до

5,6±0,20

5,2±0,19

5,3±0,16

5,4±0,24

после

6,9±0,24*

7,3±0,27*#

7,7±0,24*#

8,5±0,31*#

ПШ, отн. ед.

до

3,7±0,15

3,3±0,12

3,2±0,10

3,4±0,14

после

3,1±0,10*

3,2±0,11

3,1±0,09

3,0±0,08

МТ, отн. ед.

до

3,1±0,12

3,0±0,11

3,1±0,11

2,9±0,11

после

2,7±0,09*

2,6±0,09*

2,5±0,07*

2,4±0,05*#

СПК, отн. ед.

до

277,1±9,68

294,3±10,88

288,5±11,13

278,5±10,31

после

322,5±11,57*

365,4±13,15*#

381,2±14,33*#

419,3±14,82

ПОМ, отн. ед.

до

3,2±0,12

3,0±0,11

3,1±0,09

3,3±0,13

после

3,6±0,13*

3,9±0,15*

4,1±0,15*#

4,5±0,16#

Лейкоциты, 109

до

6,69±0,14

6,75±0,14

6,84±0,15

6,93±0,17

после

6,03±0,11*

6,09±0,12*

6,04± 0,12*

5,84±0,10*#

Лимфоциты, 109

до

1,60±0,07

1,58±0,06

1,63±0,07

1,70±0,09

после

1,90±0,09*

1,98±0,09*

1,89±0,07*

2,08±0,12*

Эозинофилы, 109

до

0,58±0,06

0,62±0,06

0,66±0,07

0,61±0,05

после

0,44±0,04*

0,43±0,05*

0,41±0,04*

0,35±0,04*#

ЭКБ, нг/мл

до

48,8±1,56

46,0±1,39

48,3±1,41

52,5±1,68

после

40,9±1,44*

36,8±1,20*#

35,7±1,12*#

33,4±1,22*#

Ig A, пг/мл

до

1,89±0,09

1,93±0,09

1,97±0,10

2,01±0,11

после

1,62±0,07*

1,54±0,06*#

1,53±0,05*#

1,50±0,05*#

Ig M, пг/мл

до

2,10±0,12

1,96±0,10

1,92±0,08

2,20±0,13

после

1,64±0,09*

1,60±0,09*

1,58±0,07*

1,51±0,07*#

Ig G, пг/мл

до

19,5±0,36

18,8±0,32

19,4±0,31

21,4±0,39

после

16,3±0,29*

15,0±0,24*#

15,4±0,23*#

15,6±0,25*#

Ig E, пг/мл

до

111,7±1,76

114,5±1,79

109,8±1,66

113,4±1,75

после

68,1±1,03*

67,4±0,97*

66,9±0,88*

61,5±0,89*#

IL-4, пг/мл

до

7,92±0,21

7,80±0,18

7,94±0,19

8,17±0,25

после

5,28±0,14*

5,11±0,15*

5,07±0,13*

5,02±0,13*#

IL-5, пг/мл

до

7,33±0,30

7,28±0,27

7,33±0,29

7,82±0,36

после

4,82±0,22*

4,16±0,19*#

4,21±0,20*#

3,88±0,17*#

IL-13, пг/мл

до

66,8±2,08

65,0±1,92

66,4±1,89

70,5±2,34

после

30,4±1,12*

28,0±1,03*

29,7±1,11*

24,5±0,91*#

Примечание. * — статистическая значимость различий с соответствующим показателем «до» лечения p<0,05; # — статистически значимое отличие от соответствующего показателя контрольной группы.

Здесь и в табл. 2: ПМ — показатель микроциркуляции; ПМнутр — показатель нутритивного кровотока ; ПШ — показатель шунтирования; МТ — величина миогенного тонуса;СПК — скорость потребления кислорода; ПОМ — показатель окислительного метаболизма; ЭКБ — эозинофильный катионный белок.

Проведение терапии, направленной на коррекцию выявленных микрогемодинамических нарушений, обусловило различную динамику оцениваемых параметров. Выраженность корригирующего эффекта в контрольной группе была невысокой и проявилась в снижении миогенного тонуса сосудов и, как следствие, в ограничении шунтового кровотока с ростом нутритивного объема микроциркуляции. Наиболее вероятным механизмом влияния дупилумаба на параметры лазерной допплеровской флоуметрии, на наш взгляд, является потенциальная способность препарата снижать выраженность эндотелиальной дисфункции при устранении хронического Th-2 воспаления за счет снижения уровня провоспалительных цитокинов (IL-4, IL-5 и IL-13). При этом параметры кислородного обмена практически не изменились. Дополнительное применение ПМП и НИЛИ (2-я и 3-я группы) способствовало усилению эффектов контрольной группы в отношении тканевой перфузии на фоне достоверного роста скорости потребления O2 и окислительного метаболизма в целом. При этом вазоактивные эффекты НИЛИ на 508% были более выражены, чем эффекты ПМП. Максимальная корригирующая активность выявлена у пациентов 4-й группы, после проведенной терапии параметры МТС практически приблизились к референсным значениям. В основе выявленных микроциркуляторных эффектов у пациентов группы с комплексным применением физиотерапевтических факторов лежит способность ПМП и НИЛИ устранять механизмы патологической регуляции на уровне локальной гемодинамики. Речь идет об устранении хронической гиперактивации симпатического звена вегетативной нервной системы, иннервирующего слизистую оболочку носа и ОНП за счет саногенетического влияния на вегетативные центры регуляции системы кровообращения [19, 20].

Оценка иммунокорригирующего потенциала ПМП и НИЛИ позволила установить два важных факта.

Во-первых, решающий вклад в благоприятные изменения практически всех показателей внес противовоспалительный препарат Дупилумаб, который блокирует передачу сигналов IL-4 и IL-13 путем специфического связывания с IL-4Rα-субъединицей, общей для рецепторных комплексов IL-4 и IL-13. Применение дупилумаба сопровождалось статистически значимыми изменениями всех показателей со средней динамикой 29,0%. Комплексирование этого препарата с физиотерапевтическими методиками несколько улучшило эту динамику: добавление ПМП способствовало увеличению до 32,6%, тогда как дополнение к этой методике лечения НИЛИ — до 39,4%.

Во-вторых, примененные физиотерапевтические технологии практически не дополнили лечебные эффекты контроля в плане регресса лейкоцитоза, изменения содержания в крови лимфоцитов и эозинофилов, а также параметров гуморального иммунитета, вместе с тем отчетливо проявилось их потенцирующее действие на снижение концентрации в крови ЭКБ, одного из объективных маркеров аллергического воспаления, и IL-13.

Для количественной оценки взаимодействия физических факторов использован коэффициент синергизма, рассчитываемый по формуле [4]:

Кс=Эффект сочетанного воздействия/ Сумма раздельных эффектов факторов

Результаты Кс по каждой переменной клинико-функционального и лабораторного статуса представлены в табл. 2. Значения Кс>1,0, свидетельствующие о проявлении супрааддитивного синергизма (потенцирования), зарегистрировано для 8 параметров. При Кс=1,0 речь идет об аддитивном взаимодействии, когда результат равен сумме эффектов каждого из физиотерапевтических факторов. О субаддитивном взаимодействии идет речь, когда Кс<1,0.

Таблица 2. Расчет коэффициентов синергизма комплексного использования переменного магнитного поля и импульсной инфракрасной лазеротерапии у пациентов с полипозным риносинуситом

Показатель, ед. изм.

Эффективность применения (Δ, %)

Кс

ПМП

НИЛИ

ПМП±НИЛИ

Оценка по шкале Лунда—Маккея, баллы

8,6

5,4

15,2

1,1

Оценка по шкале Мельтцера, баллы

17,0

15,9

17,5

0,5

Оценка по шкале NCS, баллы

41,0

39,3

41,5

0,5

Оценка качества жизни по SNOT-22, баллы

31,1

18,0

53,4

1,1

ПМ, пф. ед.

31,3

28,9

28,3

0,5

ПМнутр, пф. ед.

30,2

33,1

67,7

1,1

ПШ, отн. ед.

3,0

3,1

11,8

1,9

МТ, отн. ед.

13,3

19,4

17,2

0,5

СПК, отн. ед.

16,9

27,8

50,6

1,1

ПОМ, отн. ед.

30,0

32,3

36,4

0,6

Лейкоциты, 109

9,8

11,7

15,7

0,7

Лимфоциты, 109

25,3

16,0

22,4

0,5

Эозинофилы, 109

30,6

37,9

42,6

0,6

ЭКБ, нг/мл

15,4

18,7

41,3

1,2

Ig A, пг/мл

20,2

22,3

25,4

0,6

Ig M, пг/мл

14,5

13,8

36,5

1,3

Ig G, пг/мл

15,4

12,3

33,2

1,2

Ig E, пг/мл

41,1

39,1

45,8

0,6

IL-4, пг/мл

34,5

36,1

38,6

0,5

IL-5, пг/мл

42,9

42,6

50,4

0,6

IL-13, пг/мл

56,9

55,3

65,2

0,6

Таким образом, динамика всех оцениваемых параметров, характеризующих состояние различных функциональных систем организма в условиях комплексного применения физиотерапевтических факторов, свидетельствует об их взаимопотенцирующем действии. Ниже представлен анализ наиболее важных внутренних механизмов сочетанного воздействия физических факторов с учетом их взаимного влияния друг на друга.

Рассмотрение механизмов синергического взаимодействия факторов, а также построение математического алгоритма наблюдаемых эффектов подробно изложено в ряде научных публикаций [21—24]. В частности, на примере комбинированного воздействия радиационного и термического факторов с помощью метода математического моделирования дается объяснение возникающего синергического усиления и его количественного выражения [23—26]. Авторам удалось описать и спрогнозировать эффект синергизма, а также определить максимальное значение и условия его достижения. Ниже приведена основная характеристика концептуальных теорий математического моделирования, учитывающих комплексное воздействие двух физических факторов.

Кинетическая модель комбинированного действия физических факторов. Данная модель основана на анализе скорости наступления эффекта, а итоговая эффективность представляет собой сумму эффектов каждого из факторов и добавочного эффекта (обусловленного энергией внутренней активации), рассчитываемого эмпирически [27, 28].

Кибернетическая модель возникла в результате совершенствования кинетического подхода, и представляет собой систему дифференциальных уравнений, описывающих состояние объекта после воздействия [29, 30]. На основании полученных математических уравнений авторам удалось обосновать и предложить новый метод лучевой терапии рака.

Однако данные модели имели очень узкую область применения и не позволяли сделать общие выводы.

Молекулярная модель относится к числу наиболее убедительных математических моделей синергического взаимодействия физических факторов [31, 32]. Основу данных моделей составляет конкретный молекулярный механизм реализации синергического эффекта посредством сигнального пути в виде передачи информации от внешнего (по отношению к клетке) сигнала через рецепторный аппарат на внутриклеточные структуры. Наряду со своей точностью, данные модели весьма специфичны и далеки от универсальных подходов в описании синергических эффектов, включая условия их максимального проявления.

Формализованная модель, построенная на формально-логическом переходе от описания существенных признаков синергического взаимодействия факторов к построению информационных моделей на основе формального языка кодирования (математических функций). Примером такой модели служит представленный E. Dikomey и соавт. математический алгоритм подавления гипертермией восстановления клеток от сублетальных повреждений при фракционном воздействии ионизирующего излучения [33]. К сожалению, такие модели способны наглядно демонстрировать взаимодействие двух конкретных факторов и не обладают способностью описывать и объяснять любые другие варианты взаимодействия.

Модель дополнительных эффективных повреждений, предложенная Г.П. Жураковской и В.Г. Петиным, наиболее полно описывает общие проявления синергизма факторов окружающей среды на примере воздействия ионизирующего излучения в сочетании с гипертермией, ультрафиолетом или ультразвуком [21—24, 34, 35]. В основу данной модели положен постулат о том, что синергизм комбинированного действия двух факторов обусловлен образованием дополнительных эффективных повреждений за счет взаимодействия субповреждений, формируемых каждым из используемых в комбинации фактором, не являющихся эффективными при раздельном действии факторов.

Используя метод прямой аналогии, В.С. Улащик считает, что в основе потенцированного взаимодействия физиотерапевтических факторов лежит генерация дополнительной эффективности как результат взаимодействия субэффективных сдвигов оцениваемых параметров, индуцированных каждым из факторов [4]. Скорее всего, такой подход способен объяснить происхождение эффектов однократного воздействия без формирования структурного следа долговременной адаптации. В условиях курсового комплексного применения лечебных физических факторов результатом синергизма выступает феномен функциональной кумуляции — формирование накопительного эффекта. В основе наблюдаемого дополнительного прироста клинической эффективности лежат механизмы долговременной адаптации, связанные с процессами эпигенетического регулирования и геномной экспрессией [35, 36]. Именно совокупность геномных изменений, не связанная с модификацией структуры ДНК, позволяет реализовать программу адаптивного ответа на действие средовых факторов [37]. Основными биохимическими механизмами эпигенетических влияний являются метилирование ДНК, модификация гистонов и экспрессия генов регуляторных РНК, меняющих статус транскрипции [35, 37].

Необходимо также отметить, что важнейшей характеристикой функциональной кумуляции лечебных эффектов физиотерапевтических факторов является длительность последействия, когда положительная клиническая динамика, достигнутая во время комплексного использования факторов, отмечается и после прекращения комплексного воздействия [38, 39].

Заключение

В целом исследование позволило установить, что синергическое действие комплексного применения переменного магнитного поля и низкоинтенсивной лазеротерапии в терапии пациентов с полипозным риносинуситом реализуется на основе потенцирования эффектов, характеризующих регресс клинических проявлений заболевания, а также выраженность тканевой перфузии и проявления иммунопатологического воспалительного процесса в слизистой оболочке полости носа. Наиболее адекватной моделью, раскрывающей внутренние механизмы супрааддитивного взаимодействия физиотерапевтических факторов, является модель эпигенетической регуляции геномной экспрессии, направленной на нормализацию структурно-функциональных параметров околоносовых пазух.

Участие авторов:

Концепция и дизайн исследования — Нагорнев С.Н.

Сбор и обработка данных — Пелишенко Т.Г.

Статистический анализ данных — Корчажкина Н.Б., Фролков В.К.

Написание текста — Пелишенко Т.Г.

Редактирование — Корчажкина Н.Б., Пелишенко Т.Г.

Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.

Литература / References:

  1. Корчажкина Н.Б. Голобородько Е.В., Капитонова Н.В., Петрова М.С. Применение комплексных немедикаментозных методов при синдроме хронической усталости. Четвертый Международный конгресс «Санаторно-курортное оздоровление, лечение и реабилитация больных социально значимыми и профессиональными заболеваниями». Сочи, 2012: 105-107. 
  2. Уйба В.В., Котенко К.В., Корчажкина Н.Б., Бабякин А.Ф. Природные и преформированные физические факторы в курортном лечении артроза крупных суставов. Учебное пособие. Т.1. Пятигорск; 2011.
  3. Епифанов В.А., Епифанов А.В., Петрова М.С. Реабилитация в травматологии и ортопедии. 3-е издание, переработанное и дополненное. М., 2021.
  4. Улащик В.С. Сочетанная физиотерапия: общие сведения, взаимодействие физических факторов. Вопросы курортологии, физиотерапии и лечебной физической культуры. 2016;6:4-11. 
  5. Котенко К.В., Корчажкина Н.Б., Уйба В.В., Рева В.Д., Бежина Л.Н., Хавкина Е.Ю., Петрова М.С. Современные технологии бальнеотерапии в восстановительной медицине. М., 2007.
  6. Спортивная медицина. Под ред. Епифанова А.В., Епифанова В.А. 2-е издание, дополненное. М.: ГЭОТАР-Медиа; 2019.
  7. Беньков А.А., Нагорнев С.Н., Фролков В.К. Анализ механизмов синергических эффектов при сочетанном применении физиотерапевтических факторов. Физиотерапевт. 2021; 6:77-87. 
  8. Орехова Э.М., Кончугова Т.В., Кульчицка Д.Б., Корчажкина Н.Б., Егорова Л.А., Чуич Н.Г. Современные подходы к применению трансцеребральной магнитотерапии при артериальной гипертензии. Вопросы курортологии, физиотерапии и лечебной физической культуры. 2016;93(3):53-55.  https://doi.org/10.17116/kurort2016353-55
  9. Пискунов Г.З., Моисеева Ю.П. Полипозный риносинусит. М.: МЕДпресс-информ; 2021.
  10. Bachert C, Han JK, Wagenmann M, Hosemann W, Lee SE, Backer V, Mullol J, Gevaert P, Klimek L, Prokopakis E, Knill A, Cavaliere C, Hopkins C, Hellings P. EUFOREA expert board meeting on uncontrolled severe chronic rhinosinusitis with nasal polyps (CRSwNP) and biologics: Definitions and management. Journal of Allergy and Clinical Immunology. In Practice. 2021;147(1):29-36.  https://doi.org/10.1016/j.jaci.2020.11.013
  11. Laidlaw TM, Mullol J, Woessner KM, Amin N, Mannent LP. Chronic Rhinosinusitis with Nasal Polyps and Asthma. Journal of Allergy and Clinical Immunology. In Practice. 2021;9(3):1133-1141. https://doi.org/10.1016/j.jaip.2020.09.063
  12. Mullol J, Azar A, Buchheit KM, Hopkins C, Bernstein JA. Chronic Rhinosinusitis With Nasal Polyps: Quality of Life in the Biologics Era. Journal of Allergy and Clinical Immunology. In Practice. 2022;10(6):1434-1453. https://doi.org/10.1016/j.jaip.2022.03.002
  13. Oakley GM, Curtin K, Orb Q, Schaefer C, Orlandi RR, Alt JA. Familial risk of chronic rhinosinusitis with and without nasal polyposis: genetics or environment. International Forum of Allergy and Rhinology. 2015;5(4): 276-282.  https://doi.org/10.1002/alr.21469
  14. Fokkens WJ, Lund VJ, Hopkins C, Hellings PW, Kern R, Reitsma S, Toppila-Salmi S, Bernal-Sprekelsen M, Mullol J, Alobid I, Terezinha Anselmo-Lima W, Bachert C, Baroody F, von Buchwald C, Cervin A, Cohen N, Constantinidis J, De Gabory L, Desrosiers M, Diamant Z, Douglas RG, Gevaert PH, Hafner A, Harvey RJ, Joos GF, Kalogjera L, Knill A, Kocks JH, Landis BN, Limpens J, Lebeer S, Lourenco O, Meco C, Matricardi PM, O’Mahony L, Philpott CM, Ryan D, Schlosser R, Senior B, Smith TL, Teeling T, Tomazic PV, Wang DY, Wang D, Zhang L, Agius AM, Ahlstrom-Emanuelsson C, Alabri R, Albu S, Alhabash S, Aleksic A, Aloulah M, Al-Qudah M, Alsaleh S, Baban MA, Baudoin T, Balvers T, Battaglia P, Bedoya JD, Beule A, Bofares KM, Braverman I, Brozek-Madry E, Richard B, Callejas C, Carrie S, Caulley L, Chussi D, de Corso E, Coste A, El Hadi U, Elfarouk A, Eloy PH, Farrokhi S, Felisati G, Ferrari MD, Fishchuk R, Grayson W, Goncalves PM, Grdinic B, Grgic V, Hamizan AW, Heinichen JV, Husain S, Ping TI, Ivaska J, Jakimovska F, Jovancevic L, Kakande E, Kamel R, Karpischenko S, Kariyawasam HH, Kawauchi H, Kjeldsen A, Klimek L, Krzeski A, Kopacheva Barsova G, Kim SW, Lal D, Letort JJ, Lopatin A, Mahdjoubi A, Mesbahi A, Netkovski J, Nyenbue Tshipukane D, Obando-Valverde A, Okano M, Onerci M, Ong YK, Orlandi R, Otori N, Ouennoughy K, Ozkan M, Peric A, Plzak J, Prokopakis E, Prepageran N, Psaltis A, Pugin B, Raftopulos M, Rombaux P, Riechelmann H, Sahtout S, Sarafoleanu CC, Searyoh K, Rhee CS, Shi J, Shkoukani M, Shukuryan AK, Sicak M, Smyth D, Sindvongs K, Soklic Kosak T, Stjarne P, Sutikno B, Steinsvag S, Tantilipikorn P, Thanaviratananich S, Tran T, Urbancic J, Valiulius A, Vasquez de Aparicio C, Vicheva D, Virkkula PM, Vicente G, Voegels R, Wagenmann MM, Wardani RS, Welge-Lussen A, Witterick I, Wright E, Zabolotniy D, Zsolt B, Zwetsloot CP. European Position Paper on Rhinosinusitis and Nasal Polyps 2020. Rhinology. 2020; 58(Suppl S29):1-464.  https://doi.org/10.4193/Rhin20.600
  15. Горбунов С.А., Русецкий Ю.Ю., Кудряшов С.Е., Малявина У.С., Клименко К.Э., Панасенко Е.И., Молодницкая А.Ю. Обзор международных опросников и анкет оценки качества жизни при остром и хроническом риносинусите. Российская ринология. 2021;29(2):97-106. 
  16. Braid J, Islam L, Gugiu C, Omachi TA, Doll H. Meaningful changes for efficacy outcomes in patients with chronic rhinosinusitis with nasal polyps. World Allergy Organization Journal. 2023;16(5):100776. https://doi.org/10.1016/j.waojou.2023.100776
  17. Meltzer EO, Hamilos DL, Hadley JA, Lanza DC, Marple BF, Nicklas RA, Adinoff AD, Bachert C, Borish L, Chinchilli VM, Danzig MR, Ferguson BJ, Fokkens WJ, Jenkins SG, Lund VJ, Mafee MF, Naclerio RM, Pawankar R, Ponikau JU, Schubert MS, Slavin RG, Stewart MG, Togias A, Wald ER, Winther B; Rhinosinusitis Initiative. Rhinosinusitis Initiative. Rhinosinusitis: developing guidance for clinical trials. Journal of Allergy and Clinical Immunology. In Practice. 2006;118(5 Suppl):17-61.  https://doi.org/10.1016/j.jaci.2006.09.005
  18. Harb H, Chatila TA. Mechanisms of Dupilumab. Clinical and Experimental Allergy. 2020;50(1):5-14.  https://doi.org/10.1111/cea.13491
  19. Fujieda S, Matsune S, Takeno S, Ohta N, Asako M, Bachert C, Inoue T, Takahashi Y, Fujita H, Deniz Y, Rowe P, Ortiz B, Li Y, Mannent LP. Dupilumab efficacy in chronic rhinosinusitis with nasal polyps from SINUS-52 is unaffected by eosinophilic status. Allergy. 2022;77(1):186-196.  https://doi.org/10.1111/all.14906
  20. Артюшкин С.А. Расстройства кровообращения, вызванные хроническим полипозным риносинуситом: автореф. дис. … д-ра мед. наук. М., 2010.
  21. Петин В.Г., Анохин Ю.Н. Синергизм одновременного действия гипертермии с физическими и химическими агентами. Медицинская физика. 2014;3(63): 57-65. 
  22. Петин В.Г., Жураковская Г.П. Закономерности проявления максимального синергетического взаимодействия. Радиационная биология. Радиоэкология. 2014;54(6): 589-596. 
  23. Петин В.Г., Жураковская Г.П. Концептуальные основы синергического взаимодействия ионизирующего излучения и других факторов окружающей среды. Биосфера. 2009;1(1):58-64. 
  24. Петин В.Г., Жураковская Г.П. Принципы математического моделирования комбинированных воздействий в биологии и медицине (обзор литературы). Радиация и риск. Бюллетень Национального радиационно-эпидемиологического регистра. 2015;24(1):61-73. 
  25. De Mendoza AM, Michlíková S, Berger J, Karschau J, Kunz-Schughart LA, McLeod DD. Mathematical model for the thermal enhancement of radiation response: thermodynamic approach. Scientific Reports. 2021;11(1):5503. https://doi.org/10.1038/s41598-021-84620-z
  26. Shuryak I, Brenner DJ. Quantitative modeling of multigenerational effects of chronic ionizing radiation using targeted and nontargeted effects. Scientific Reports. 2021;11(1):4776. https://doi.org/10.1038/s41598-021-84156-2
  27. Reynolds MC, Lindell KF, David TJ, Favero MS, Bond WW. Thermoradiation inactivation of naturally occurring bacterial spores in soil. Applied Microbiology. 1974;28(3):406-410.  https://doi.org/10.1128/am.28.3.406-410.1974
  28. Trujillo R, Dugan VL. Rdiasensitivity and radiation-induced mutability: an empirical relationship. Radiation and Environmental Biophysics. 1975;12(3):253-256.  https://doi.org/10.1007/BF01327352
  29. Crezee H, van Leeuwen CM, Oei AL. Thermoradiotherapy planning: Integration in routine clinical practice. International Journal of Hyperthermia. 2016;32(1):41-49. 
  30. Myerson RJ, Roti Roti JL, Moros EG, Straube WL, Xu M. Modelling heat-induced radiosensitization: clinical implications. International Journal of Hyperthermia. 2004;20(2):201-212.  https://doi.org/10.1080/02656730310001609353
  31. Leenhouts HP, Chadwick KH. The molecular basis of stochastic and nonstochastic effects. Health Physics. 1989;57 Suppl 1:343-348.  https://doi.org/10.1097/00004032-198907001-00048
  32. Leenhouts HP, Chadwick KH. Dose-effect relationships, epidemiological analysis and the derivation of low dose risk. Journal of Radiological Protection. 2011;31(1):95-105.  https://doi.org/10.1088/0952-4746/31/1/006
  33. Dikomey E, Borgmann K, Brammer I, Kasten-Pisula U. Molecular mechanisms of individual radiosensitivity studied in normal diploid human fibroblasts. Toxicology. 2003;193(1-2):125-135.  https://doi.org/10.1016/s0300-483x(03)00293-2
  34. Жураковская Г.П. Общие закономерности и прогнозирование синергического взаимодействия факторов окружающей среды: дисс.... д-ра биол. наук. Обнинск; 2001.
  35. Безопасность жизнедеятельности. Учебник. М.: ООО Издательская группа «ГЭОТАР-Медиа»; 2017.
  36. Рубинский А.В., Линькова Н.С., Чалисова Н.И., Носкин Л.А., Марченко В.Н., Хавинсон В.Х. Эпигенетическая регуляция адаптогенеза при патологии и старении. Успехи геронтологии. 2021;34(1):10-17.  https://doi.org/10.34922/AE.2021.34.1.001
  37. McGee SL, Hargreaves M. Epigenetics and Exercise. Trends in Endocrinology and Metabolism: TEM. 2019; 30(9):636-645.  https://doi.org/10.1016/j.tem.2019.06.002
  38. Панкова Н.Б. Механизмы срочной и долговременной адаптации. Патогенез. 2020;3:77-86.  https://doi.org/10.25557/2310-0435.2020.03.77-86
  39. Физическая и реабилитационная медицина: Национальное руководство. Под ред. Г.Н. Пономаренко. 2-е издание, переработанное и дополненное. М.: «ГЭОТАР-Медиа»; 2023.

Подтверждение e-mail

На test@yandex.ru отправлено письмо со ссылкой для подтверждения e-mail. Перейдите по ссылке из письма, чтобы завершить регистрацию на сайте.

Подтверждение e-mail

Мы используем файлы cооkies для улучшения работы сайта. Оставаясь на нашем сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cооkies. Чтобы ознакомиться с нашими Положениями о конфиденциальности и об использовании файлов cookie, нажмите здесь.