Введение

Демографические проблемы в целом и бесплодие в частности остаются одним из главных вызовов современности. Развитие вспомогательных репродуктивных технологий дает шанс многим людям стать родителями, но вызывает также целый ряд этических, юридических, психологических проблем. Как в России, так и за рубежом существует большое количество научной литературы о правовом регулировании суррогатного материнства. В данной литературе приводятся аргументы в пользу реформирования законодательной базы по применению вспомогательных репродуктивных технологий [1]; отмечается необходимость создания единой международной правовой базы [2], исследуются перспективы прав детей [3], изучаются особенности договорных отношений с суррогатной матерью [4, 5] и многое другое.

При этом мотивация данного процесса исследована гораздо меньше. Кроме того, мотивы суррогатного материнства изучены значительно меньше, чем мотивы донорства гамет и эмбрионов [6]. Мотивация суррогатных матерей в наибольшей степени подвержена влиянию общественных представлений о допустимости таких практик [7]. Программы суррогатного материнства являются сложными для практической реализации, так как на протяжении длительного времени в процессе требуется физическое участие третьей стороны — суррогатной матери [8, 9].

В дискуссиях об этике суррогатного материнства вопрос о мотивации суррогатных матерей часто выходит на первый план, особенно в том, что касается двух внешне противоположных моделей суррогатного материнства: альтруистического, которое преобладает в большинстве западных стран, и коммерческого, которое больше распространено в странах развивающихся. Как отмечают исследователи, вопрос о материнстве в такого рода дискуссиях напрямую увязывается с вопросом о доверии к суррогатной матери, руководствующейся исключительно альтруистическим стремлением «подарить жизнь» и помочь другим, в противоположность суррогатной матери, для которой приоритетным является вопрос о финансовом вознаграждении [10].

Необходимо отметить, что в некоторых странах суррогатное материнство находится под запретом. Так, французское законодательство в соответствии со статьей 16—7 Гражданского кодекса [11] запрещает все формы суррогатного материнства независимо от контекста. В нем конкретно говорится, что «все соглашения, касающиеся продолжения рода или беременности за счет третьей стороны, являются недействительными». Аналогичным образом Закон Германии о защите эмбрионов 1990 г. [12] предупреждает, что «любой будет наказан тюремным заключением на срок до трех лет или штрафом, кто <...> попытается провести искусственное оплодотворение женщины, которая готова навсегда отказаться от своего ребенка после рождения (суррогатная мать) или перенести в нее человеческий эмбрион» (раздел 2). Запрет на суррогатное материнство в этих странах, как правило, обусловлен предполагаемыми физическими или психологическими рисками как для суррогатных матерей, так и для детей, рожденных в результате суррогатного материнства [13].

В России суррогатное материнство легализовано Семейным кодексом Российской Федерации [14], далее регламентировано Статьей 55 Федерального закона №323-Ф3 «Об основах охраны здоровья граждан РФ» [15]. В соответствии с частью 9 статьи 55 этого закона «суррогатное материнство представляет собой вынашивание и рождение ребенка (в том числе преждевременные роды) по договору, заключаемому между суррогатной матерью (женщиной, вынашивающей плод после переноса донорского эмбриона) и потенциальными родителями, чьи половые клетки использовались для оплодотворения, либо одинокой женщиной, для которых вынашивание и рождение ребенка невозможно по медицинским показаниям». Конкретные положения о процессе суррогатного материнства отражены в Приказе Минздрава РФ от 31.07.20 №803н «О порядке использования вспомогательных репродуктивных технологий, противопоказаниях и ограничениях к их применению» [16]. На основании этого закона реципиентами суррогатного материнства могут быть женщины (пары), для которых вынашивание и рождение ребенка невозможно по следующим медицинским показаниям: отсутствие матки; деформация полости или шейки матки, когда коррекция невозможна или не дает эффекта; патология эндометрия, другие заболевания (состояния), в том числе такие, как синдром Рокитанского—Кюстнера, радио-, химиотерапия и пр.

В декабре 2022 г. был принят Федеральный закон от 19.12.22 №538-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» [17]. Возможность воспользоваться услугами суррогатного материнства сохраняется у российских граждан, состоящих в браке (в том числе при наличии гражданства РФ у одного из потенциальных родителей), и одиноких женщин, имеющих гражданство РФ. Предусматривается, что суррогатной матерью может быть только женщина, имеющая гражданство РФ. Также закреплено, что ребенок, рожденный на территории России суррогатной матерью, приобретает гражданство РФ по рождению. Кроме того, с 01.09.23 вступает в силу Постановление Правительства РФ от 31 мая 2023 г. №882 «Об установлении потенциальных родителей в качестве генетической матери и генетического отца, а равно одинокой женщины в качестве генетической матери» [18]. Законодатель делает акцент на том, что обращение к суррогатному материнству возможно только в том случае, если оба родителя являются биологически родными будущему ребенку.

Цель статьи — исследование мотивации и барьеров суррогатного материнства в современной научной литературе. Также авторы сосредоточились на анализе социокультурных факторов, определяющих эти мотивы и барьеры.

По результатам исследования российского рынка суррогатного материнства, проведенного коллективом зарубежных исследователей, в структуре мотивации российских суррогатных матерей преобладает финансовый интерес, а сам процесс воспринимается ими (также, как и представителями специализированных агентств) как работа — труд, который должен быть оплачен [19].

Различают два основных вида суррогатного материнства — традиционное (генетическое, частичное) и гестационное (полное). Первое является результатом искусственного оплодотворения суррогатной матери предполагаемой отцовской спермой, т.е. используется генетический материал суррогатной матери. В настоящее время этот вид применяется достаточно редко, а на территории Российской Федерации находится под запретом. В случае с гестационным суррогатным материнством эмбрион, полученный с помощью гамет предполагаемых родителей или одного из них и донорского ооцита/сперматозоида, подсаживается в суррогатную матку [20].

Суррогатное материнство отделяет материнство от беременности и тем самым его фрагментирует [21]. Причина, по которой суррогатное материнство может вызывать общественное возмущение, заключается в том факте, что в результате его применения происходит «реконцептуализация материнства» и оно разделяется на две функции, которые в естественной репродукции слиты в одну [22]. В национальных законодательствах существуют различные подходы к определению того, кому принадлежат приоритетные права в ситуации суррогатного материнства, например, в России суррогатная мать выступает не только в роли «гестационного курьера» [23], но имеет права на ребенка и ее решение приоритетно [22]. Отмечается, что в российском законодательстве есть значительные пробелы и недостатки в законодательном регулировании суррогатного материнства, в особенности в том, что касается защиты прав детей, рожденных суррогатной матерью, поскольку в настоящее время первоочередной задачей выступает защита прав и интересов суррогатной матери [20].

Следует отметить, что в тех странах, где коммерческое суррогатное материнство запрещено (Великобритания, Греция, Израиль, ЮАР и проч.), законы о нем акцентируют прежде всего альтруистические мотивации [24, 25], хотя и признают необходимость финансовой компенсации суррогатной матери за расходы на медицинское обслуживание, питание, транспортные расходы, покупку одежды для беременных и проч. В таких странах «хорошая» суррогатная мать концептуализируется как «свободно отдающая себя ради блага других, не желающая и не получающая ничего взамен». Юридические и этические запреты, действующие в этих странах, однако, совсем не означают полное отсутствие «теневых» практик неофициальных выплат суррогатным матерям, в том числе выплат, замаскированных под «компенсацию расходов», о которых речь шла выше [26].

Из-за различий в национальных законодательствах, регламентирующих суррогатное материнство (или не регламентирующих его вовсе), мировой рынок услуг такого рода растет, а само суррогатное материнство стало популярной разновидностью репродуктивного туризма [3]. В странах, известных как центры репродуктивного туризма и суррогатного материнства, в частности, например, Индия, Украина, Таиланд, Словения, Камбоджа [27, 28], решение потенциальных суррогатных матерей может зависеть от влияния членов семьи, посредников, медиков [29], что может поставить под сомнение добровольность участия женщин в такого рода программах [27]. Медики играют важную роль в распространении концепции суррогатного материнства как альтруистической деятельности, ибо именно они «убеждают суррогатных матерей в важности их помощи как бездетным семьям, так и всей нации в ее развитии» [30].

Таким образом, отмечают исследователи, вырисовывается следующая дилемма: с одной стороны, есть вероятность, что суррогатные матери, которые руководствуются финансовыми мотивами и вступают в коммерческие отношения с предполагаемыми родителями, будут более склонны подвергать риску здоровье плода или прибегать к шантажу. С другой стороны, возможно, что суррогатные матери, которые руководствуются альтруистическими мотивами, сами станут жертвой эксплуатации со стороны бесплодной пары. В качестве решения проблемы исследователи предлагают модель «профессионального» суррогатного материнства, которая предполагает альтруистическую мотивацию, но при этом, как и в случае с любой другой профессией, обосновывает и необходимость достойной компенсации за ее услуги [10].

В связи с вышесказанным следует отметить, что в реальности суррогатные матери зачастую руководствуются целым комплексом мотивов, в котором альтруистические мотивы тесно переплетаются с мотивами прагматическими. В этой связи особый интерес представляет исследование дискурсивных практик суррогатных матерей на большом американском тематическом форуме [31]. Оно показало, что в США «суррогатное материнство наиболее часто являет собой гибрид договорных отношений и отношений дарения», при этом суррогатные матери ожидают, что смогут поддерживать связь с родителями и ребенком и после окончания контракта. В отличие от договорных отношений, которые заканчиваются вместе с последним платежом, «отношения дарения» — это отношения «с открытым концом»; суррогатное материнство осмысляется американскими женщинами не как «деловая сделка», а, скорее, как «совместный проект» [31].

Важным аспектом в ожиданиях суррогатных матерей, который упоминается в целом ряде исследований, является ожидание, что предполагаемые родители расскажут ребенку об участии суррогатной мамы в его рождении [31, 32]. Это отличает суррогатное материнство от других форм вспомогательной репродукции, в особенности донорства спермы, где один из барьеров для донорства — это опасение, что личные данные донора будут раскрыты. И, действительно, существуют исследования, подтверждающие, что родители, прибегающие к услугам суррогатной матери, в дальнейшем склонны рассказать ребенку о том, как именно он появился на свет, причем гораздо чаще, чем в семьях, где использовали донорские гаметы [33]. Отметим, однако, что такого рода исследования относятся прежде всего к западным странам (в частности, Великобритании), где превалирует альтруистическая модель суррогатного материнства.

Ряд исследований подтверждают, что в структуре мотиваций суррогатных матерей все же преобладают альтруистические мотивы [34]. Например, исследование, включавшее в себя опрос 184 суррогатных матерей из Канады, показало, что женщины проявляли сочувствие к людям, страдающим от вынужденной бездетности, и хотели помочь тем, кто желает иметь семью, но не может этого сделать самостоятельно. Кроме того, женщины отмечали, что участие в суррогатном материнстве изменило их жизнь и придало им сил, когда они смогли сделать что-то значимое и полезное для жизни других людей [35]. В других исследованиях среди наиболее популярных мотиваций суррогатные матери указывают «радость от беременности, сочувствие бездетным парам, желание приработка в качестве матери-домохозяйки, желание сделать что-то «особенное» [36]. В случае, если женщина становится суррогатной мамой повторно, в качестве причины может указываться как удовлетворенность предыдущим опытом, так и, наоборот, чувство разочарования и неудовлетворенности, которое осталось у нее в результате прошлого опыта [31].

При рассмотрении вопроса о мотивации суррогатного материнства необходимо учитывать и такие факторы, как взаимоотношения между суррогатной матерью и предполагаемыми родителями (знакомы они или нет, насколько близки эти отношения, осуществляется ли контакт напрямую или через агентство-посредника), а также контекст страны. В такой патриархальной стране, как Индия, где рынок репродуктивных услуг оценивается в 500 млн — 2,3 млрд долларов ежегодно, суррогатные матери часто рассматриваются как «скромные матери-работницы» (demure mother worker), в результате чего им могут не сообщать подробности и риски медицинских процедур, не спрашивать их согласие на подсадку более одного эмбриона и т.д. [3]. Двойственную роль играют в Индии хостелы для суррогатных матерей: с одной стороны, они могут использоваться как способ дисциплинирования и подчинения женщин с целью превращения их в идеальных «матерей-работниц», с другой — совместное нахождение в хостелах способствует установлению межличностных связей между суррогатными матерями, что позволяет им преодолеть кастовые и иные различия и коллективно отстаивать свои права [37]. В противоположность Индийской модели, в более развитых странах суррогатное материнство может рассматриваться как выражение женской автономии и свободного выбора, поскольку женщина дает свое согласие на участие в программе исходя из всей полноты информации [3]. При этом в Индии суррогатные матери открыто заявляют о своей финансовой мотивации [38] и рассматривают суррогатное материнство как «физическую работу» и «трудоустройство с лучшими условиями» [38, 39], как возможность обеспечить свою семью в таких потребностях, как оплата обучения детей, выплата долгов, покупка земли, расходы на свадьбу члена семьи [30]. Некоторые даже согласны обсуждать «бюджет» суррогатного материнства — то есть торговаться [40] с целью «заработать достаточно много денег за короткий период, оставаясь в то же время способными заниматься другим трудом, или <...> заработать за один год столько денег, сколько не получат и за всю трудовую жизнь» [41]. Однако существуют и противоположные данные, которые демонстрируют, что индийские суррогатные мамы рассматривают суррогатное материнство как благотворительность, в отличие от суррогатных матерей из России, для которых суррогатное материнство — это прежде всего «бизнес» [19].

Серьезное влияние на принятие решения об участии в программе суррогатного материнства и промежуточных решений (например, о количестве эмбрионов, которые суррогатная мама готова выносить), по мнению зарубежных авторов, имеет «третья сторона», которой могут считаться особенности законодательства разных стран, а также агентства, осуществляющие посреднические услуги между суррогатной матерью и будущими родителями. Донорские агентства могут «подбирать суррогатную мать для предполагаемых родителей, управлять процессом и гарантировать соблюдение договорных отношений» [34]. В исследовании, посвященном суррогатным матерям в Таиланде, агентства-посредники часто назывались сурмамами «большой босс» (big boss), чтобы подчеркнуть ту определяющую роль, которую эти агентства играли во всем процессе: тайские суррогатные мамы взаимодействовали с агентством, а не с родителями будущего ребенка, и от агентства они получали всю значимую информацию и инструкции. При этом зачастую в интервью с суррогатными матерями появлялась тема «матки для работы» (womb for work): респондентки подчеркивали свое намерение зарабатывать деньги с помощью своей матки, помогая при этом бесплодным парам стать родителями [42].

Результаты исследования мотивации суррогатных матерей в Таиланде [43] подтвердили результаты более ранних исследований [44] о влиянии буддизма и соответствующего мировоззрения на мотивацию тайских сурмам. Женщины подчеркивали, что суррогатное материнство — это нечто большее, чем бизнес-транзакция, это акт альтруизма и возможность обеспечить благополучие своих собственных детей и безбедную старость для родителей. Финансовая мотивация была таким образом неразрывно связана с материнством и выполнением роли заботливой матери, которая в Таиланде считается основным источником «хорошей кармы» для женщины. Респонденты описывали суррогатное материнство с помощью понятия «там бун» — доброго деяния в буддийском понимании. Также упоминались такие мотивы, как сострадание бесплодным парам и желание компенсировать «дурное деяние» (аборт), совершенное в прошлом [43].

Что касается барьеров, то следует различать факторы, которые влияют на решение потенциальной суррогатной матери участвовать в такого рода программах, и факторы, которые влияют на ее решение довести дело до конца или на ее согласие выносить более одного эмбриона. Многие исследователи сообщают, что участницы такого рода программ подвергаются значительному общественному давлению в результате стигматизации суррогатного материнства и что они отмечают негативное отношение со стороны своего ближайшего окружения [32, 35, 37]. В Индии, например, общественные взгляды на суррогатное материнство достаточно противоречивы: с одной стороны, суррогатное материнство может негативно оцениваться как «грязная» сексуализированная работа [37], с другой — суррогатная мать может репрезентироваться и как «благородная женщина», помогающая бездетной паре познать счастье родительства [45].

В отношении согласия сурматери выносить более одного эмбриона, ее отказ может быть мотивирован опасениями, что многоплодная беременность нанесет вред здоровью, поскольку она сопряжена с рисками для гестационной матери и плода. Именно многоплодная беременность — наиболее частая причина, по которой сурмама может потребовать сделать редукцию одного или нескольких эмбрионов [46]. Многоплодная беременность также является основным источником конфликта интересов между предполагаемыми родителями и суррогатной матерью: возможна ситуация, противоположная описанной выше, — родители могут требовать, чтобы женщина сделала аборт. Конфликтные ситуации возникают и в случае, если присутствуют диагностически подтвержденные аномалии у плода [47, 48].

Несмотря на то, что решение о количестве эмбрионов предполагает участие трех сторон — будущих социальных родителей, суррогатной мамы и медицинских специалистов, зачастую это решение принималось самими врачами или врачами и заказчиками, поскольку их интересы (максимально увеличить эффективность процедуры и шансы на рождение ребенка) шли вразрез с интересами сурмамы, чье здоровье ставилось под угрозу. В результате даже если суррогатная мама была против, на нее оказывалось давление (часто ей предлагалась «хорошая» денежная компенсация), и она соглашалась. В некоторых случаях суррогатной матери не сообщалось, сколько эмбрионов ей было подсажено [3].

Заключение

Законодательная база является наиболее существенным социальным фактором, определяющим мотивацию суррогатного материнства. Некоторые страны (Франция, Германия, Швейцария) запрещают суррогатное материнство, большинство европейских стран (Великобритания, Греция, Израиль и т.д.) законодательно ограничивает коммерческое суррогатное материнство, акцентируя внимание, прежде всего, на альтруистической мотивации суррогатных матерей. Из-за различий в национальных законодательствах, регламентирующих суррогатное материнство (или не регламентирующих его вовсе) мировой рынок услуг такого рода растет, а само суррогатное материнство стало популярной разновидностью репродуктивного туризма. В странах, известных как центры репродуктивного туризма и суррогатного материнства, в частности, например, Индия, Украина, Таиланд, Словения, Камбоджа наиболее распространено коммерческое суррогатное материнство, отношение к нему, как к работе, которая требует соответствующей оплаты труда. Отсутствие единого подхода государственного регулирования в разных странах усложняет ситуацию, но, с другой стороны, позволяет желающим реципиентам получить данную услугу в другой стране с более лояльными законами.

В России, в отличие от большинства европейских стран, возможно как коммерческое, так и альтруистическое суррогатное материнство и, как показывают немногочисленные исследования, ведущим мотивом для суррогатных матерей является финансовый интерес. Но необходимо отметить, что в последние два года в обществе активно обсуждается существование института суррогатного материнства в целом и критерии его применения в частности. За этот период произошли существенные изменения в законодательной базе Российской Федерации: данные услуги теперь доступны только для Российских граждан, которые являются для будущего ребенка генетическими родителями.

Основными мотивами суррогатного материнства считаются альтруизм и финансовое вознаграждение. Таким образом, существует следующая дилемма: с одной стороны, есть вероятность, что суррогатные матери, которые руководствуются финансовыми мотивами, будут более склонны подвергать риску здоровье плода или прибегать к шантажу. С другой стороны, возможно, что суррогатные матери, которые руководствуются альтруистическими мотивами, сами станут жертвой эксплуатации со стороны бесплодной пары. В качестве решения проблемы исследователи предлагают модель «профессионального» суррогатного материнства, которая предполагает альтруистическую мотивацию, но при этом, как и в случае с любой другой профессией, обосновывает и необходимость достойной компенсации за ее услуги.

Но большинство исследователей соглашаются с тем, что суррогатные матери зачастую руководствуются целым комплексом мотивов, в котором альтруистические мотивы тесно переплетаются с мотивами прагматическими. Среди наиболее популярных мотивов суррогатные матери указывают: радость и удовольствие от беременности, любовь к детям, сочувствие бездетным парам, желание приработка в качестве матери-домохозяйки, желание сделать что-то «особенное», самореализация. Женщины подчеркивали, что суррогатное материнство — это нечто большее чем бизнес-транзакция, это акт альтруизма и возможность обеспечить благополучие своих детей и безбедную старость для родителей.

Важным аспектом в ожиданиях суррогатных матерей, который упоминается в целом ряде исследований, является ожидание, что предполагаемые родители расскажут ребенку об участии суррогатной мамы в его рождении и что они смогут поддерживать связь с родителями и ребенком и после окончания контракта. Это отличает суррогатное материнство от других форм вспомогательной репродукции, в особенности донорства спермы, где один из барьеров для донорства — это опасение, что личные данные донора будут раскрыты. В отличие от договорных отношений, которые заканчиваются вместе с последним платежом, суррогатное материнство осмысляется некоторыми женщинами не как «деловая сделка», а, скорее, как «совместный проект».

Немаловажным фактором, влияющим на мотивацию суррогатного материнства, является позиция медиков и репродуктивных агентств — посредников между потенциальными родителями и суррогатной матерью, которые могут профессионально решать возникающие проблемы и выступать гарантом договорных отношений сторон.

Основными барьерами суррогатного материнства можно считать: стигматизацию суррогатного материнства в обществе; негативное отношение ближайшего окружения и семьи суррогатной матери; конфликтные ситуации в случае многоплодной беременности или диагностированных аномалий плода; возможные риски для здоровья и фертильности женщины.

Участие авторов:

Концепция и дизайн исследования — Башмакова Н.В., Полякова И.Г.

Сбор и обработка материала — Рябко Н.В.

Написание текста — Полякова И.Г.

Редактирование — Башмакова Н.В., Рябко Н.В.

Финансирование. Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда №23-28-01035, https://rscf.ru/project/23-28-01035/.

Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.