Еще более четверти века тому назад E. Hare [1] в поисках этиологических факторов и истоков шизофрении подросткового/юношеского возраста («аdolescent insanity») столкнулся со значительными трудностями в интерпретации старых описаний болезни не только в связи с трансформацией клинической терминологии, но и в связи с тем, что произошел сдвиг проявлений и исходов шизофрении в пользу более доброкачественных ее вариантов с положительной динамикой показателей клинико-социального прогноза и урежением случаев со злокачественным течением и катастрофическим финалом. По мнению этого автора, подобная тенденция сохранится, приведя к облегчению течения болезни и, возможно, снижению ее распространенности, в первую очередь рано дебютирующих форм.

В данной статье мы опустим вопросы патоморфоза шизофрении, они анализировались в недавних публикациях [2], оговоримся лишь, что нестойкость и видоизменение клинической картины болезни типичны для шизофрении возраста адолесценции, что не позволяет автоматически экстраполировать выявленные несколько десятилетий назад клинические закономерности на современный период, вынуждая заново пересматривать, казалось бы, незыблемые стереотипы. Представляет также трудности и возможность сопоставления отечественных и зарубежных данных из-за несовпадения диагностических критериев и методологических подходов с использованием западными психиатрами в ущерб клинико-описательному методу психометрических шкал, что затрудняет сравнительный анализ и понимание клинической картины болезни. Негативным моментом является и непостоянство международных классификаций и отсутствие единой отечественной классификации. Приходится пересматривать и без того не слишком четко сформулированные диагностические рубрики, «подгоняя» под них наблюдаемую в подростковом возрасте патологию.

В настоящем сообщении мы поставили цель проанализировать современную картину шизофренических расстройств подросткового возраста, опираясь на почти полувековой опыт исследовательской работы в этой области, в том числе за последние 20 лет, связанной с изучением контингента больных подросткового возраста, в Отделе проблем подростковой психиатрии Научного центра психического здоровья (руководитель — проф. Н.А. Мазаева).

Подростковый контингент больных (возраст 15—17 лет) составили пациенты Психоневрологического диспансера № 21 Москвы, а также больные, обращавшиеся за амбулаторной и стационарной помощью в подростковые отделения Городской психиатрической клинической больницы № 15 Москвы в 1995—2014 гг. Представленность подростков с патологией шизофренического спектра, включая шизотипические и шизоидные расстройства, в диспансерном контингенте длительное время оставалась относительно невысокой, в пределах 9—10%. Лишь в последние годы в связи с оттоком больных с непсихотической и пограничной симптоматикой в альтернативные структуры и повышением толерантности общества к проявлениям психического нездоровья произошли изменения в нозологическом распределении зарегистрированных диспансерами подростков с увеличением доли страдающих шизофренией.

В исследовании использовались традиционные клинические методы: психопатологический, катамнестический. Все больные шизофренией (в общей сложности 1481 подросток) были прослежены до 18-летнего возраста, длительность клинико-катамнестического наблюдения составила от 3 до 10 лет.

Подавляющее большинство подростков с диагнозом шизофрении ранее лечились у детского психиатра, и лишь у 17—18% указанный диагноз был определен при первичном обращении непосредственно к подростковому психиатру. Заметим, что при умственной отсталости этот показатель составляет около 3%, при последствиях раннего органического поражения ЦНС — 5%, непсихотической психической патологии — чуть больше 9%. Приведенные цифры скорее всего являются результатом сравнительно редкой манифестации и недостаточной выявляемости эндогенной патологии у детей. При раннем начале эндогенного процесса симптомы шизофрении нередко «перекрывались» другими расстройствами, диагностическая трактовка которых, будучи нестабильной, включала в себя разнообразные оценки: от состояний резидуально-органического генеза, дизонтогенетических проявлений до умственной отсталости, раннего детского аутизма, гиперкинетического синдрома и др.

Считается [3], что прогностическая валидность и стабильность диагноза шизофрении значительно повышается (достигая 80%) только в случаях более позднего дебюта болезни — уже в период адолесценции.

Установлено, что более чем у 40% подростков начало шизофренического процесса относилось к раннему детству, в 30—35% случаев — к препубертатному и раннему пубертатному и еще реже — к среднему и позднему пубертатным периодам. Диагностика непрерывных прогредиентных и злокачественных форм шизофрении в половине случаев запаздывала в среднем на 6 лет. Что касается вялотекущих форм, то лишь у 1/5 больных диагноз эндогенного заболевания был поставлен при первичном обращении.

Длительность заболевания в изученных случаях колебалась в широком диапазоне, превышая в ряде случаев 10 лет и более. Так же, как и у взрослых, относительная стабилизация в течении болезни оказалась возможной и при ранней (в детстве) манифестации, 10—15 лет спустя от ее начала, приходясь на подростковый возраст.

При грубопрогредиентной динамике рано начавшейся шизофрении у подростков можно констатировать постпроцессуальные, близкие к конечным состояния, резистентные к медикаментозному воздействию. На отдаленных этапах болезнь принимала стационарно деструктивный характер, когда выявлялись так называемые детские злокачественные формы, картина которых у подростков определяется рано сформировавшимся олигофреноподобным дефектом и персистирующей массивной психопатологической симптоматикой, требующей постоянной купирующей терапии. В подростковом диспансерном контингенте указанный вариант выявляется у 12—13% больных.

При вялом, берущем свое начало в детстве, малопрогредиентном непрерывном или приступообразном течении к подростковому возрасту эндогенный процесс также вступал в фазу стабилизации с формированием стойких личностных изменений (шизофренического типа), редукцией (вплоть до полного исчезновения) позитивной симптоматики, сближением клинической картины болезни с симптомами так называемой негативной шизофрении.

Подростковый возраст служил как бы точкой раздела, в которой заканчивался активный период большинства рано дебютирующих форм шизофрении и обнаруживались инициальные и манифестные проявления эндогенного процесса, развернутые стадии которого, приходясь на более поздний возраст, протекали уже по закономерностям шизофрении у взрослых. Их нозологическая оценка представляла значительные трудности, если только речь не шла о манифестации болезни психотическими проявлениями.

К особенностям психопатологической симптоматики подросткового возраста наряду с полиморфизмом относят ее незавершенность и зачастую рудиментарный характер — положение, с которым трудно не согласиться, и которое подтверждается клинической реальностью.

Не являлось редкостью наличие в клинической картине редуцированных, так называемых специфических синдромов и поведенческих расстройств, сопряженных с дисгармонией психического развития (энурез, тики, заикание). Наличие отдельных психопатологических феноменов, типичных для детского возраста, свидетельствовало о раннем начале эндогенного процесса, сопровождавшегося нарушением психического созревания и формированием психического инфантилизма/ювенилизма.

При более поздних дебютах обращало на себя внимание «повзросление» клинической картины болезни, которая в большей степени оказывалась сопоставимой с наблюдаемой у взрослых больных. В последнее десятилетие значительно реже, чем прежде, регистрируются считавшиеся ранее характерными для подростков синдромы метафизической интоксикации, грубое гебоидное поведение. Предпочтительными и наиболее распространенными стали обсессивно-фобические и аффективные расстройства, а также проявления когнитивного дефицита.

Обращает на себя внимание раннее формирование шизофренического дефекта у подростков. При этом самый легкий, астенический уровень (по А.В. Снежневскому) практически не наблюдался. Типичны сдвиг в сторону аутизма, эмоциональной парадоксальности при общем эмоциональном обеднении, снижение трудоспособности, нарушение коммуникативных функций. Если придерживаться современной терминологии, то этот комплекс нарушений клинически ближе всего стоит к так называемым первичным дефицитарным расстройствам, на фоне которых выявляется вялое непрерывное, либо с острыми психотическими экзацербациями, течение процесса.

В качестве характерных особенностей приступообразной шизофрении в подростковом возрасте следует указать помимо полиморфизма симптоматики синдромальную незавершенность отдельных симптомокомплексов, отсутствие строгой закономерности в развертывании острых состояний и их обратном развитии с прохождением определенных этапов. Нельзя не упомянуть и об относительной кратковременности состояний психомоторного возбуждения, расстроенного сознания.

Галлюцинаторно-бредовые картины с включением синдрома психического автоматизма в дебюте заболевания (за исключением редких случаев манифестации непрерывной параноидной шизофрении) у подростков не соотносились с хроническим течением болезни и непременно ее неблагоприятным прогнозом. Мало того, у подростков могли появляться изолированные галлюцинаторно-бредовые феномены, не сопряженные с шизофреническим дебютом, быстро купируемые назначением нейролептиков. В последние годы в зарубежной печати появились публикации, посвященные эпидемиологическим аспектам преходящих галлюцинаторных и бредовых расстройств [4]. Распространенность этих феноменов оказалась неожиданно высокой — 5—8% в общей популяции, что почти в 10 раз превышает распространенность диагностированных психотических расстройств. У молодых людей этот показатель был еще выше и достигал у 11-летних подростков 14%. В исследованиях, обобщающих данные самоопросников, приводят показатель в 25% и выше. Трактовка этих феноменов не ясна.

Для подростков, в том числе страдающих шизофренией, прежде всего приступообразными формами, оказалась, в отличие от взрослых, типичной парциальная охваченность болезнью. Даже при наличии галлюцинаторных расстройств их состояние могло не привлекать внимания окружающих. При этом внешняя сохранность поведения могла маскировать потенциальные агрессивные и аутоагрессивные тенденции, не говоря уже о том, что такие пациенты оставались долгое время вне поля зрения психиатров.

В качестве особенности шизофрении подросткового возраста нельзя не отметить бо́льшую предрасположенность к ней лиц мужского пола. Во всем подростковом контингенте больных шизофренией соотношение лиц мужского и женского пола было представлено как 4:1, и лишь в случаях грубодеструктивного течения — как 2:1.

При шизофрении подросткового возраста практически не удается обнаружить какой-либо психопатологической симптоматики, специфичной только для подростков. В клинической картине как инициальных, так и более поздних стадий болезни можно выявить практически весь регистр психических расстройств, присущих шизофрении у взрослых и выступающих в структуре сходных манифестных приступов — аффективно-бредовых, галлюцинаторно-бредовых, онейроидно-кататонических, полиморфных. Распространенность различных вариантов течения шизофрении у подростков женского и мужского пола не одинакова.

Более чем у половины подростков женского пола заболевание носило отчетливо приступообразный характер, в ¼ случаев имело место непрерывно-прогредиентное течение, в том числе в 10—13% — с ранним началом и формированием олигофреноподобного дефекта. У 20% больных речь шла о вялом течении. Обратные закономерности наблюдались у юношей, у которых лишь в 20% случаев болезнь протекала с отчетливыми приступами. Более чем у 1/3 больных она имела непрерывно-прогредиентный характер, у 12,8% — с формированием дефекта олигофреноподобного типа. Почти у половины подростков-юношей отмечалось вялое течение болезни, в том числе в ¼ случаев фигурировал диагноз шизотипического расстройства личности, в 16% — псевдоневротической и в 6% — психопатоподобной шизофрении.

При анализе гендерных соотношений было установлено, что показатели, отражавшие общую тяжесть шизофренического процесса как заболевания в целом, такие как частота грубодеструктивных форм с исходом в ранний олигофреноподобный дефект и инвалидность детства, практически не несут половых различий. Так, 40% девушек и 46% юношей, больных шизофренией, являлись инвалидами детства.

Не удалось получить обоснованных данных о предпочтительности той или иной психопатологической симптоматики в зависимости от пола. Различия в частоте тех или иных расстройств отражали в первую очередь тип течения болезни — приступообразный у подростков-девушек и непрерывно-прогредиентный у подростков-юношей.

Для определения роли гендерных факторов в картине манифестных шизофренических психозов были сопоставлены две группы больных шизофренией подростков со сходными характеристиками: 70 девушек и 70 юношей (все они лечились в 2006—2009 гг.) в подростковых отделениях Городской психиатрической больницы № 15. У девушек наиболее частыми оказались приступы аффективно-бредовой структуры (33,3%). Несколько реже, с одинаковой частотой (20%), отмечались полиморфные приступы с кататоно-бредовыми расстройствами и шизоаффективные состояния. Лишь в ¼ случаев ведущими в клинической картине болезни выступали неврозоподобные и психопатоподобные синдромы (20%), отражавшие, как правило, вялопрогредиентную динамику. У юношей значительно чаще, чем у девушек, формировались полиморфные психотические состояния с включением бредовых, кататонических, аффективных проявлений (32%), и не только в рамках приступообразного, но и непрерывного течения. Еще у 20% подростков мужского пола, больных шизофренией, наблюдались преимущественно бредовые расстройства, в том числе синдром бредоподобных фантазий. И чуть меньше, чем у половины подростков-юношей речь шла о шизотипическом расстройстве с прогредиентным течением и преобладанием в клинической картине психопатоподобных (32%) или неврозоподобных (обсессивно-компульсивных и ипохондрических) расстройств (16%).

Общепризнанно, что шизофрения с началом в детском возрасте протекает менее доброкачественно, чем у взрослых. В долгосрочной перспективе многих ожидают плохая социальная приспособляемость, тяжелые функциональные нарушения, высокая социально-экономическая зависимость от окружающих. По данным зарубежных исследователей [5, 6], большинство (более 70%) больных шизофренией с ранним началом спустя десятилетия сохраняют очень низкие показатели по шкалам социального функционирования, половина получают постоянную пенсию, и лишь 12—17% имеют полную занятость. Отчасти такие исходы пытаются объяснить тем, что раннее начало соотносится с незавершенным социальным становлением, чреватым впоследствии большими социальными и экономическими затруднениями. Наиболее значимыми предикторами последующей социальной дезадаптации считаются выраженная острота позитивных синдромов и низкий уровень социальной компетенции в преморбиде [7].

Сошлемся на данные B. Lay и соавт. [8], полученные в ходе 12-летнего катамнеза 65 подростков, госпитализированных впервые в возрасте 11—17 лет. Только 26% перестали нуждаться в медицинской помощи, тогда как большинство продолжали лечение, 2/3 из них нуждались в терапии нейролептиками. Лишь ¼ больных могли обеспечивать свое существование; большинство проживали в родительской семье. Больные осиливали преимущественно лишь низшую ступень школьного образования и оказывались несостоятельными применить полученные ими даже простые профессиональные навыки. Авторы, в отличие от других исследователей, не выявили различий в отдаленных исходах болезни в каких-либо сферах социального функционирования между больными мужского и женского пола.

Представление о неблагоприятном течении рано начавшихся форм шизофрении нашло подтверждение и в исследованиях, проведенных в нашем Отделе [9, 10]. Судя по катамнестическим данным о 60 больных шизофренией с началом в детском и подростковом возрасте, на момент достижения совершеннолетия полной ремиссии не наступило ни в одном случае. У 24% больных можно было говорить о частичной ремиссии, а у 76% — о приближающемся к хроническому безремиссионном течении. Cледует, однако, отметить, что среди этих 60 больных, согласно критериям отбора (длительность катамнеза не менее 3 лет), не было заболевших в позднем пубертатном возрасте, у которых течение болезни является более благоприятным. Социальные исходы также оказались малоутешительными: 62% уже в детстве получили инвалидность по психическому заболеванию, в большинстве своем сохранив этот статус и после вступления во взрослую жизнь. В силу наличия негативных расстройств, бредовой симптоматики больные не всегда могли реализовать приобретенные ими навыки самообслуживания. Они продолжали жить с родителями, а их трудовая деятельность ограничивалась мелкой хозяйственной помощью. Заметим, что страдавшие ранней детской шизофренией реализовывали даже меньшее количество умений, чем подростки с умеренной и нередко тяжелой умственной отсталостью.

Более высокие уровни образования и занятости, как и следовало ожидать, отмечались у больных малопрогредиентными формами болезни, наименьшие — при непрерывном грубодеструктивном течении процесса.

Негативное влияние на адаптационные возможности оказывали сохраняющаяся активность эндогенного процесса, ранний возраст к его началу, значительная прогредиентность. Наибольшую несостоятельность больные обнаруживали в сфере общения (преимущественно нарушенными оказывались межличностные взаимоотношения). В целом социальный прогноз больных ранней шизофренией, несмотря на все лечебно-реабилитационные усилия, оказался хуже, чем при олигофрении.

В этом контексте интересна динамика показателей инвалидности детей по психическому заболеванию в Российской Федерации в 2002—2012 гг. [11]. В целом показатель первичной инвалидности детей и подростков увеличился за десятилетие на 3%, а общий контингент больных детей, имеющих инвалидность по психическому заболеванию, — на 5,4%. В контингенте обратившихся за психиатрической помощью детей каждый седьмой ребенок является инвалидом по психическому заболеванию. Показатель первичной инвалидности детей с шизофренией вырос на 15,8%, а общее число детей-инвалидов вследствие шизофренических расстройств — на 35,7%. Доля больных шизофренией среди детей-инвалидов, хотя и остается невысокой, сохраняет непрерывную тенденцию к нарастанию. Приведенные данные свидетельствуют о недоброкачественном течении рано начавшейся шизофрении, приводящей к ранней стойкой инвалидизации почти у 40% больных.

Несмотря на высказываемую рядом исследователей [12] точку зрения на шизофрению как сборную группу случаев, объединяющую несколько (вплоть до сотни и более) различных болезней со сходными клиническими проявлениями и, возможно, различной этиологией, нельзя отрицать наличие континуума от ранней шизофрении у детей до шизофрении зрелого возраста.

Многообразие клинической картины шизофрении в подростковом возрасте является результатом сочетания остаточной симптоматики эндогенного процесса, начавшегося в раннем возрасте, резидуально-органической недостаточности и проявлений берущих начало в пубертате вялотекущих и психотических вариантов шизофрении. При этом в старшем пубертатном периоде клиническая картина все более приближается к наблюдаемой у взрослых больных.

При малоблагоприятном в целом клинико-социальном прогнозе подростковой шизофрении отмечается прямая зависимость от возраста, на который приходится дебют болезни: чем он меньше, тем тяжелее исходы и выраженнее социальная дезадаптация.

Наибольшие диагностические затруднения возникают при шизофрении, развивающейся в раннем детстве, когда ее проявления перекрываются иной, типичной для этого возраста симптоматикой. Не меньшие сложности возникают при начале малопрогредиентных форм болезни непосредственно в пубертате, что приводит зачастую как к ложно-позитивной, так и ложно-негативной диагностике. Такие больные нуждаются в наблюдении и профилактике агрессивного и аутоагрессивного поведения.

Профилактика неблагоприятных исходов шизофрении заключается в возможно ранней ее диагностике, назначении адекватной терапии и реабилитационных мероприятиях, направленных на купирование когнитивного дефицита, тренинг социальных навыков, повышение социальной компетентности больных.