Экспертный анализ причин и обстоятельств гибели людей на море и в открытых водоемах в период летних отпусков и детских каникул свидетельствует о традиционном росте таких несчастных случаев в июле—августе во время купания, как правило, в необорудованных местах массового отдыха (скопления) людей. В виде исключения встречаются смертные случаи на специально оборудованных пляжах, когда отдыхающие грубо пренебрегают мерами безопасности на воде, морских/водных судах, при эксплуатации различных плавсредств, предназначенных для активного отдыха и передвижения по воде и на примыкающей к ней территории. Это относится как к самим отдыхающим, так и к лицам, обслуживающим их отдых. Чаще всего трагедии происходят в результате нарушения элементарных правил безопасного поведения людей на воде, неумения плавать, купания в запрещенных зонах и в состоянии алкогольного опьянения. Кроме того, в процессе эксплуатации речных и морских судов, маломерных судов, различных плавсредств, предназначенных для активного отдыха, возможны несчастные случаи, при которых смертельные повреждения получают не только пассажиры или отдыхающие, но и штатные члены экипажей судов (моряки, речники, рыбаки, технический персонал, рабочие и т.д.) [1—7].

Травмы от подводных крыльев, мощных гребных винтов или других частей движущихся водных транспортных средств могут возникать даже в тех случаях, когда плывущий человек находится поблизости от проплывающего судна. Работа винтов судна создает втягивающую струю воды, которая затягивает человека под днище, перемещает к месту вращения винтов, а затем выталкивает за корму. Особенности повреждений на теле человека, попавшего под вращающийся гребной винт, зависят от типа судна, количества винтов и их диаметра, числа лопастей на каждом винте, направления и скорости их вращения, положения тела пострадавшего в момент травмы и др. [1, 5—10]. Так, гребные винты крупных морских судов имеют большие массу и размеры, ребра их лопастей тупогранные, в связи с чем они оказывают ушибающее и мощное разрывное воздействие, от которого образуются грубые повреждения (многооскольчатые переломы костей с размозжением мягких тканей, отделение частей тела, вскрытие полостей). Причиненные в таких случаях обширные ушибленно-рваные раны и линии разделения имеют неровные и осадненные края, иногда с отслойкой тканей в виде лоскутов, направление которых указывает в сторону вращения винта [9—13].

Повреждения от винтов речных судов менее обширны, у них несколько иная морфология, так как ребра лопастей этих винтов имеют довольно острую кромку, поэтому они оказывают в основном рубящее действие. В результате ударов такими винтами возникают множественные ушибленно-рваные раны с относительно ровными или несколько осадненными краями, расположенными на одной поверхности или части тела и имеющими одинаковое направление. Концы таких ран могут быть острыми, а также П- и М-образными.

Количество ран зависит от числа лопастей и скорости вращения винта (чаще всего образуется 2—3 раны). Стандартный 3-лопастный гребной винт с шагом 15 дюймов (т.е. за один оборот винт переместится на 15 дюймов) на скорости 3200 об/мин за 1 с совершит 160 ударов, т.е. такой винт продвинется вдоль человека ростом 180 см за 0,08 с и нанесет ему 14 ударов [13].

Особенно много ран у пострадавших наблюдается от воздействия двух и более одновременно работающих гребных винтов. Помимо ран при травмах конечностей возникают косые либо поперечно-оскольчатые переломы трубчатых костей, в редких случаях наблюдается ампутация пальцев, части кисти, стопы. Повреждения костей черепа имеют вид сквозных переломов с вдавлением мелких отломков в полость черепа [1—4, 7—10, 13].

По мнению отечественных и зарубежных авторов, водно-транспортная травма изучена недостаточно. Одновременное увеличение разнообразия таких транспортных средств и появление среди них принципиально новых способствуют приумножению вариантов условий и механизмов образования подобных травм. Нередко их причинение происходит в условиях неочевидности, при отсутствии свидетелей, а неизвестность многих фактических данных и деталей при несчастных случаях, произошедших на воде, формирует сомнения и подозрения о сокрытом преступлении. Все это отражается в особенностях осмотра места происшествия и в производстве судебно-медицинских экспертиз, в которых нередко требуется участие самых разных специалистов с техническим образованием, связанных с эксплуатацией и ремонтом таких видов транспорта [14—19].

В нашей практике имел место случай, связанный с подозрением на причинение гр-ке К., 16 лет, повреждений несколькими водными транспортными средствами. Из постановления о назначении ситуационной комплексной судебно-медицинской экспертизы стало известно, что: «...12.07.18 неустановленное лицо, управляя установленным водным транспортным средством вблизи общественного пляжа населенного пункта С., совершило наезд на гр-ку К., плывущую на расстоянии около 150—180 м от береговой черты. От полученной травмы гр-ка К. потеряла сознание и утонула».

Согласно экспертному заключению, смерть гр-ки К. наступила от утопления в воде, при этом девушка получила комбинированную сочетанную тупую и острую (рубленая) травму головы, спины и левой верхней конечности, а также открытую проникающую черепно-мозговую травму. По данным следствия, наезд на гр-ку К. мог совершить гр-н А. или гр-н Ф., так как они управляли быстроходными катерами с моторами, оснащенными различными гребными винтами, а также знакомый пострадавшей гр-н С., катавшийся рядом с гр-кой К. на водных лыжах, соединенных тросом с гидроциклом модели «SEA DOO GTI» под управлением гр-на И.

При осмотре лыж, гидроцикла, обоих катеров и их моторов установили наличие у них особых частей и деталей (плавник-стабилизатор, киль, водорезы, лопасти гребного винта, боковые спонсоны), обладающих свойствами предметов, способных причинить повреждения, обнаруженные у пострадавшей гр-ки К.

Помимо традиционных для транспортной травмы вопросов следствие интересовали вопросы о конкретном(ых) предмете(ах), причинившем(их) повреждения гр-ке К., о последовательности травмирующих воздействий, точном положении (позе) гр-ки К. в момент причинения ей повреждений с учетом нескольких вариантов траектории движения водных транспортных средств (со слов свидетелей).

При судебно-медицинском исследовании трупа гр-ки К., кроме признаков утопления, на голове, туловище и левой верхней конечности обнаружили следующие повреждения:

— на голове: рубленая рана левой теменной области длиной 7,2 см с вдавленным переломом левой теменной кости (7,0×1,5×0,6 см), диффузные субарахноидальные кровоизлияния в полушариях большого мозга, очаговое кровоизлияние (3,0×2,0×0,2 см) и кровоподтек (3,5×2,0 см) в мягких тканях левой околоушной области, четыре ушибленно-рваные раны (до 1,0×0,2 см) с овальным кровоподтеком (2,0×1,5 см) левой ушной раковины;

— на спине: закрытый L-образный перелом левой лопатки с очаговым кровоизлиянием (12×8×1 см) в мягкие ткани левой лопаточной области, закрытые прямые косопоперечные переломы левых IV—VIII ребер по задней подмышечной линии и IX—X ребер по лопаточной линии с очаговыми темно-красными кровоизлияниями (24,0×7,0×0,3 см) в окружающие мягкие ткани, продольная линейная волнистая ссадина (24,0×0,4 см) в левой лопаточной и левой половине поясничной области;

— на левой руке: три полулунные рубленые раны и четыре дугообразные ссадины задней области плеча и задней локтевой области с желобовидным повреждением дистального эпифиза левой плечевой кости в проекции одной из ран с кровоподтеком и кровоизлиянием (16,0×2,0×1,5 см) в мягкие ткани.

При медико-криминалистическом исследовании двух костных фрагментов и кожного лоскута, изъятых в ходе секционного исследования трупа гр-ки К. (часть свода черепа, дистальный эпифиз левой плечевой кости, кожный лоскут левого плеча), установили следующее (описание медико-криминалистического исследования кожного лоскута и костных препаратов представлены авторами в сокращенном виде с выборочным цитированием наиболее значимых деталей и признаков):

— на костном фрагменте свода черепа (рис. 1 на цв. вклейке), представленного частью левой теменной кости, — вдавленный (террасовидный) щелевидный перелом длиной 60 мм и максимальной шириной 16 мм. Концы перелома ориентированы на 12 и 6 часов у.ц.ч (условного циферблата часов). Верхний конец перелома П-образный, шириной до 3 мм, в глубине его определяется надлом (3×2 мм). Края в верхней части перелома относительно ровные, отвесные, с погруженными вглубь мелкими осколками. Несколько ниже по обеим сторонам перелома — мелкие трещины, а по правому краю перелома — два надлома неправильной треугольной (13×3 мм) и полуовальной (38×8 мм) формы. В центральной части перелома — участок вдавления неправильной щелевидной формы (28×8 мм). По краям вдавления имеются многочисленные сколы, выкрашивания и надломы наружной костной пластинки. Нижний конец перелома представлен множественными крупно- и мелкозубчатыми сколами наружной костной пластинки. Изнутри, со стороны внутренней костной пластинки, перелом также щелевидный, длиной 45 и шириной до 12 мм. От его правого края в глубину черепа почти под прямым углом отходит надлом внутренней костной пластинки (40×12 мм) неправильной четырехугольной формы. По обоим краям перелома также сколы и выкрашивания. В области обоих концов перелома видны надломы треугольной формы размером 15×9 и 11×8 мм;

— на костном фрагменте дистального эпифиза левой плечевой кости (рис. 2 на цв. вклейке) на латеральном надмыщелковом гребне почти в поперечном направлении — желобовидное повреждение размером 9×2 мм и глубиной до 4 мм. Края повреждения в его центральной части относительно ровные, в области концов имеются микросколы, выкрашивания и надломы. Один из концов повреждения П-образный (1,5 мм шириной), другой остроугольный;

— на кожном лоскуте левого плеча (перед микроскопией для восстановления повреждений кожный лоскут поместили в уксусно-спиртовой раствор Ратневского № 1, затем в раствор Ратневского № 2, потом в 10% водный раствор натрия гипосульфита, далее лоскут прополоскали в водопроводной воде, произвели подкрашивание водным раствором с фиолетовыми чернилами и просушку) (рис. 3 на цв. вклейке) — четыре дугообразные ссадины длиной 18, 19, 45 и 47 мм и шириной до 1 мм, а также три сквозные раны полулунной формы длиной 33, 53 и 14 мм. При осмотре под увеличением раны имели четкие, относительно ровные края. Левые концы ран преимущественно острые, с многочисленными соединительнотканными перемычками, а правые — М-образные. Все раны не имеют дефектов ткани; верхние края относительно ровные, мелкофестончатые с участками осаднения на ширину до 4 мм; нижние края неровные и осадненные на ширину до 2—3 мм. Стенки ран относительно ровные; верхние скошены, нижние подрыты.

Особенности морфологии и локализация повреждений позволили разделить повреждения на две группы. 1-я группа — повреждения, расположенные на левой половине спины: закрытые переломы левых IV—X ребер, L-образный перелом левой лопатки с кровоизлияниями в окружающие мягкие ткани, продольная ссадина (24,0×0,2 см) вдоль левых лопаточной и поясничной областей. Ко 2-й группе повреждений отнесли локальные травмы головы и левой верхней конечности (плечо, локоть). Наиболее важным отличием было то, что повреждения 2-й группы имели признаки рубящего воздействия, а травмы спины — тупого.

Таким образом, установили, что рубленые повреждения могли быть причинены гр-ке К. только в результате удара гребным винтом одного из катеров под управлением гр-на А. или гр-на Ф. Массивная тупая травма спины могла быть причинена пострадавшей килем, либо водорезом, либо боковым спонсоном (выступ) катера, но не гладкой и широкой поверхностью гидроцикла «SEA DOO GTI» или небольшим плавником-стабилизатором для водных лыж.

При расследовании данного уголовного дела следствием установлено, что в день происшествия гребные винты моторов двух катеров — гр-на А. и гр-на Ф. — имели разное направление вращения. Одномоторный катер гр-на А. имел обычный винт с правосторонним вращением, а двухмоторный катер под управлением гр-на Ф. в этот день имел только один мотор «Yamaha» с левосторонним винтом (второй мотор с винтом правого вращения находился в тот день в ремонте). Указанное обстоятельство имеет принципиально важное значение. Оно позволило предположить, что рубленые повреждения головы и левой верхней конечности гр-ке К. были причинены винтом, имеющим правое направление вращение лопастей. (В материалах дела представлены сведения о 3-лопастном стальном винте (13—7/8×17), установленном на двигателе «Evinrude Е115» катера, принадлежавшего гр-ну А.) На это указывает морфология повреждений на костях черепа (верхний П-образный конец вдавленного перелома теменной кости) и рубленых ран левого плеча (М-образные концы), в которых четко определяется характерная картина рубящего воздействия, напоминающая след от удара носка топора.

Выяснили условия наезда катера на девушку и возможное положение ее в воде (позу) в момент причинения повреждений. Установили, что в день происшествия гр-ка К. плыла, как обычно, способом брасс (стиль плавания на груди, при котором руки и ноги пловца выполняют симметричные движения в плоскости, параллельной поверхности воды), подныривала под волны, создаваемые проплывающими мимо водными транспортными средствами, качалась на волнах, а также переговаривалась с отдыхающими знакомыми. По отзывам родственников, потерпевшая прекрасно плавала и могла преодолевать достаточно большие расстояния, в том числе длительно находиться под водой без специального снаряжения. Возможно, что в момент, когда гр-ка К. была скрыта поверхностью воды, к ней сзади на большой скорости приблизился катер под управлением гр-на А., который мог не заметить девушку, находящуюся под водой вдали от берега (150—180 м). Под водой гр-ка К. не могла видеть и слышать приближающийся катер, который своим килем вначале совершил наезд на ее туловище, причинив тупую травму спины (результат от воздействия киля катера — узкая длинная ссадина с прямыми переломами левых IV—X ребер и L-образным переломом лопатки в ее проекции), а затем рубящим воздействием гребного винта причинил травму левого плеча и головы. От полученных травм гр-ка К. потеряла сознание и утонула.

Таким образом, травмирующее воздействие на тело человека гребных винтов различных моделей моторов в реальной водной среде необходимо изучать только в комплексе с соответствующими техническими специалистами, чтобы в последующем иметь возможность объективно решить вопросы, поставленные судебно-следственными органами.

Заключение

Анализ причин и обстоятельств несчастных случаев, связанных с гибелью людей в открытых водоемах, свидетельствует, что такие случаи происходят в результате нарушения элементарных правил безопасного поведения людей на воде, неумения плавать, купания в запрещенных зонах и в состоянии алкогольного опьянения. Отечественная и зарубежная статистика указывает на неудовлетворительный учет травм и смертельных повреждений, причиняемых водным транспортом, разнообразие которого увеличивается с каждым годом [1—13].

Травмы, полученные в результате удара гребным винтом, над- и подводными крыльями и иными частями водного транспорта могут быть поверхностными и глубокими, приводящими к глубокой инвалидности, а также к смерти. Выжившие после получения тяжелых повреждений требуют длительного врачебного наблюдения и лечения инфекционных осложнений, вызванных бактериями, живущими в пресной и соленой воде [13].

Возможности осуществления своевременного и полноценного осмотра места происшествия и водного транспорта имеют определенные объективные трудности и требуют комплексного изучения. Объективное решение достаточно сложных судебно-следственных вопросов возможно только при проведении совместного и всестороннего исследования предоставленных материалов и объектов с привлечением к участию в экспертизах самых разных специалистов, имеющих инженерно-техническое образование [14—22].

Авторы выражают благодарность сотруднику отделения особо сложных повторных комплексных и комиссионных экспертиз СПб ГБУЗ «Бюро судебно-медицинской экспертизы» Е.Г. Канидьевой за оказанную помощь в переводе зарубежных статей при подготовке материала публикации.

Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.