По определению ВОЗ, качество жизни — это восприятие индивидами их положения в жизни в контексте культуры и системы ценностей, в которых они живут в соответствии с их целями, ожиданиями, нормами и заботами. Качество жизни определяется физическими, социальными и эмоциональными факторами жизни человека, имеющими для него большое значение, и влияющими на него. Таким образом, качество жизни можно определить как степень комфортности человека как внутри себя, так и в рамках своего общества [1].

Социальная оценка качества жизни включает 12 параметров, из которых на первом месте стоит здоровье. Качество жизни, связанное со здоровьем, является интегральной характеристикой физического, психического и социального функционирования здорового и больного человека, основанного на его субъективном восприятии. Критериями оценки качества жизни, обусловленного здоровьем, являются физическое состояние, психологическое здоровье (эмоции, уровень когнитивных функций, самооценка), уровень независимости (повседневная активность, работоспособность), общественная жизнь и окружающая среда [2, 3].

Оценка качества жизни осуществляется с помощью специальных вопросников, содержащих варианты стандартных ответов на стандартные вопросы, составленные для подсчета по методу суммирования рейтингов.

Общий показатель качества жизни коррелирует с состоянием здоровья или уровнем благополучия человека. Специальные вопросники позволяют уловить даже небольшие изменения в качестве жизни пациентов, произошедшие за определенный период времени, особенно при применении новых методов лечения заболевания или использовании новых фармакологических препаратов [4].

Понятие качества жизни положено в основу новой парадигмы понимания болезни и определения эффективности методов ее лечения. Именно поэтому пациент, являясь главным потребителем медицинских услуг, дает наиболее объективную оценку полученной медицинской помощи.

Таким образом, исследование качества жизни является надежным, высокоинформативным, чувствительным и экономичным инструментом оценки состояния здоровья и эффективности использования новых фармакологических методов лечения [5].

Мелатонин обладает широким спектром активности, но основным его приложением являются инициация и поддержание сна [6]. Доказана активность мелатонина в качестве антиоксиданта, адаптогена, антидепрессанта, вещества, замедляющего процессы старения и подавляющего рост опухоли. Участие мелатонина в регуляции менструального цикла и фолликулогенезе яичников широко обсуждается в настоящее время. В ряде исследований показано, что искусственное увеличение продолжительности светового периода в течение дня у крыс приводит к увеличению продолжительности эстрального цикла и в некоторых случаях к его нарушению. Воздействие света ночью укорачивает продолжительность менструального цикла у женщин с длиной цикла более 33 дней. Изменение продолжительности менструального цикла сопровождается развитием дисменореи и другой гинекологической патологии [7].

Цель исследования — улучшение качества жизни пациенток с предменструальным и климактерическим синдромом.

Проведено проспективное рандомизированное исследование, включившее 60 человек. Пациентки были разделены на две группы. 1-ю группу составили женщины с предменструальным синдромом (ПМС), 2-ю группу — пациентки с климактерическим синдромом (КС). Дизайн исследования представлен на рисунке.

Критериями включения пациенток в 1-ю группу были возраст от 25 до 45 лет, наличие ПМС (нервно-психическая, отечная и цефалгическая формы), отсутствие беременности и тяжелой соматической патологии (ожирение, сахарный диабет, заболевания щитовидной железы, системные заболевания), письменное информированное согласие пациентки на участие в проводимом исследовании.

Критериями включения пациенток во 2-ю группу были возраст от 45 до 56 лет, наличие вегетососудистых проявлений КС, отсутствие злокачественных опухолей, кровотечения, тяжелой соматической патологии (ожирение, сахарный диабет, заболевания щитовидной железы, системные заболевания), письменное информированное согласие пациентки на участие в проводимом исследовании.

Динамика психоэмоционального состояния оценена по специализированным шкалам самооценки: Спилбергера—Ханина (с оценкой реактивной и личностной тревожности), вопросника Вейна (оценка вегетативной дисфункции), модифицированного менопаузального индекса Куппермана (с оценкой выраженности психоэмоциональных изменений) и с использованием субъективной оценки выраженности предменструального синдрома по 10-балльной шкале.

Шкала самооценки Спилбергера—Ханина является надежным и информативным способом самооценки уровня тревожности и личностной тревожности. Шкала самооценки состоит из двух частей, раздельно оценивающих реактивную (РТ, высказывания 1—20) и личностную (ЛТ, высказывания 21—40) тревожность. Показатели Р.Т. подсчитываются по формуле: РТ = Z – G + 35, где Z — сумма зачеркнутых цифр на бланке по пунктам шкалы 3, 4, 6, 7, 9, 12, 13, 14, 17, 18; G — сумма остальных зачеркнутых цифр (пункты 1, 2, 5, 8, 10, 11, 15, 16, 19, 20).

Для расчета личностной тревожности используется формула: ЛТ = Z – G + 35, где Z — сумма зачеркнутых цифр на бланке по пунктам шкалы 22, 23, 24, 25, 28, 29, 31, 32, 34, 35, 37, 38, 40; G — сумма остальных цифр по пунктам 21, 26, 27, 30, 33, 36, 39. Интерпретация результатов: до 30 — низкая тревожность, 31—45 — умеренная тревожность, 46 и более — высокая тревожность.

При оценке результатов вопросника Вейна общая сумма баллов, полученная при изучении признаков у здоровых лиц, не должна превышать 15. В случае превышения 15 баллов можно говорить о наличии вегетативной дисфункции. Степень тяжести КС (вазомоторных симптомов) оценивали по числу приливов в сутки: менее 10 — легкое течение; от 10 до 25 — средней степени тяжести; больше 25 в сутки — тяжелое течение.

Статистическую обработку полученных данных производили по общепринятому методу вариационной статистики. Сравнение параметрических вариантов после предварительной оценки правильности распределения выборок проводилось на основе критерия Стьюдента (t) с вычислением вероятности ошибки (p).

После формирования групп всем пациенткам был назначен мелатонин по 3 мг за 30 мин до сна в непрерывном режиме в течение 3 мес.

Возраст пациенток 1-й группы находился в пределах от 25 до 45 лет и составил в среднем 32,1±2,4 года. Возраст пациенток 2-й группы колебался от 48 до 56 лет и составлял в среднем 51,6±1,3 года.

В табл. 1 представлены данные соматического анамнеза пациенток.

Средний возраст менархе у пациенток 1-й группы составил 12,8±2,1 года. Менструальный цикл был регулярный у 90% женщин. Нарушение менструального цикла по типу олигоменореи было у 3 (10%) пациенток. У пациенток 2-й группы средний возраст менархе составил 13,1±1,9 года. Среди 30 пациенток у 18 (60%) на момент включения в исследование была аменорея продолжительностью до 12 мес, у 10 (33,3%) сохранялся регулярный менструальный цикл, у 2 (6,6%) менопауза.

Данные о частоте и характере гинекологических заболеваний приведены в табл. 2.

В 1-й группе у 21 (70%) женщины преобладала нервно-психическая форма ПМС, у 5 (16,6%) цефалгическая форма, у 4 (13,3%) отечная.

У пациенток с нервно-психической формой ПМС отмечались повышенная раздражительность, депрессия, агрессивность, плаксивость, нагрубание молочных желез и метеоризм, развивающиеся от 2 до 10 дней до начала менструации. У пациенток с отечной формой ПМС преобладали болезненность молочных желез, отечность лица и конечностей, вздутие живота, повышенная потливость. При цефалгической форме ПМС пациентки отмечали головную боль, раздражительность, тошноту, головокружение, депрессию и нагрубание молочных желез.

Во 2-й группе у женщин были диагностированы вегетососудистые проявления КС различной степени выраженности.

Данные об акушерском анамнезе обследуемых пациенток представлены в табл. 3.

Гормональное обследование проводилось всем женщинам перед началом и спустя 3 мес применения мелатонина.

У пациенток 1-й группы забор крови проводился на 5—7-й день менструального цикла, у пациенток 2-й группы — в любой день на фоне аменореи. При сохраненном цикле забор проводился на 5—7-й день.

В табл. 4 представлены результаты гормонального обследования пациенток перед началом терапии и через 3 мес после ее проведения.

Анализ полученных результатов гормонального обследования до применения мелатонина и после него не позволил выявить статистически значимых различий как в 1-й, так и во 2-й группе. В группе пациенток с КС через 3 мес применения мелатонина отмечены незначительное снижение уровней ФСГ и ЛГ и умеренное повышение концентрации эстрадиола. Но данные изменения не были статистически значимыми.

После формирования выборочных совокупностей пациентки заполняли индивидуальные карты и проходили тестирование по шкалам самооценки уровня тревожности Спилбергера—Ханина, оценки синдрома вегетативной дисфункции Вейна, степени выраженности ПМС (по 10-балльной визуально-аналоговой шкале) и оценки менопаузального индекса Куппермана.

При балльной оценке психологического статуса женщин с ПМС и КС по шкале Спилбергера—Ханина установлено, что средний уровень тревожности был значительно повышен как в 1-й группе (57,4±1,2 балла), так и во 2-й группе (62,8±0,3 балла). Показатель психологического статуса был несколько лучше у пациенток репродуктивного возраста, чем у женщин с КС.

По показателям субъективной оценки здоровья в структуре качества жизни выявлена статистически значимая корреляция между обобщенным показателем качества жизни пациенток и возрастом (F=34,03; р<0,005). У женщин моложе 40 лет показатель качества жизни составил 54,3±1,8 балла, у женщин от 41 года до 49 лет — 45,5±2,7 балла, а у женщин 50 лет и старше — 37,0±1,9 балла.

При оценке результатов вопросника Вейна у всех пациенток с ПМС общая сумма баллов не превышала 15, составляя в среднем 7,4±2,6, а в группе с КС была 9,7±1,3. Таким образом, ни у кого из пациенток не было выявлено синдрома вегетативной дисфункции.

По шкале выраженности проявлений ПМС 16 (52,3%) пациенток оценили в 6—7 баллов, 3 (10%) — в 8 баллов и 11 (36,6%) в 4—5 баллов.

Оценка менопаузального индекса Куппермана выявила, что у 24 (80%) пациенток течение КС было средней тяжести (16±2,1 прилива), у 3 (10%) — легкое течение (5,4±0,9 прилива) и у 3 (10%) — тяжелое течение (27,3±1,6 прилива).

На 2-м месяце исследования 3 пациенткам с тяжелым течением КС дополнительно были назначены препараты гормональной менопаузальной терапии.

Через 3 мес после применения мелатонина средний показатель качества жизни по шкале Спилбергера—Ханина в 1-й группе составил 34,9±2,1 балла и 49,2±1,8 балла во 2-й. Средний уровень тревожности достоверно снизился на фоне применения адаптогенов.

При оценке результатов вопросника Вейна у всех пациенток с ПМС общая сумма баллов составила 6,3±1,9, а в группе с КС 8,5±2,1. Таким образом, общие показатели качества жизни, тревожности и вегетативной дисфункции улучшились через 3 мес на фоне проводимой терапии.

По шкале выраженности проявлений ПМС 22 (73,3%) женщины оценили его в 4—5 баллов, 6 (20%) пациенток — на 6 баллов и 2 (6,6%) — 7—8 баллов. Таким образом, суммарно отмечено значительное уменьшение субъективного восприятия выраженности проявлений ПМС.

Оценка менопаузального индекса Куппермана показала, что на фоне применения адаптогенов у 24 (80%) женщин течение КС несколько улучшилось, частота приливов составила 13,3±1,8 в сутки, у 3 (10%) сохранились проявления КС легкой степени с частотой приливов до 4,8±1,1 в сутки, 3 (10%) с тяжелым течением КС на фоне применения менопаузальной гормональной терапии отметили снижение частоты приливов до 5—8 за сутки.

Таким образом, проведенное исследование выявило, что качество жизни женщин с ПМС и КС значительно снижено. Субъективная оценка качества жизни и уровень тревожности у пациенток позволяют отнести их в группу высокого риска развития синдрома вегетативной дисфункции. На фоне 3-месячного курса применения мелатонина в качестве адаптогена было выявлено существенное улучшение показателей качества жизни пациенток, однако показатели гормональной продукции не имели достоверных изменений. Исследование показало возможность применения адаптогенов в составе комплексной или монотерапии при легком или умеренном течении ПМС и КС. В случае выявления у пациенток тяжелого течения КС, по-видимому, показано применение менопаузальной гормональной терапии.

1. Субъективная оценка качества жизни и уровень тревожности у пациенток с предменструальным и климактерическим синдромами позволяют включить их в группу высокого риска развития синдрома вегетативной дисфункции.

2. Показана возможность применения адаптогенов — мелатонина (Мелаксен) в составе моно- или комплексной терапии при легком течении предменструального и климактерического синдромов или их течении средней степени тяжести.