В мировой научной практике все чаще актуализируется проблема регистрации изменения состояния здоровья не по показателям заболеваемости, а путем определения промежуточного состояния между здоровьем и болезнью — субоптимальным состоянием здоровья (Suboptimal health status — SHS) [1], которое также в европейских странах называют медицинским необъяснимым или функционально соматическим синдромом [2—5]. Это состояние диагностируется при субъективном снижении жизненного тонуса, изменении физиологических функций, снижении адаптации, изменении показателей психического и социального здоровья [6—8]. Многочисленные популяционные исследования свидетельствуют об увеличении частоты SHS в зарубежных странах [9—11], что становится одной из главных проблем здравоохранения, поскольку это состояние снижает качество жизни и является ранним предвестником развития социально значимых хронических неинфекционных заболеваний [12]. В отечественной практике, согласно опубликованным научным данным, также предпринимаются попытки внедрения в практическое здравоохранение донозологической диагностики состояния здоровья среди детей и подростков [13—15], однако в отличие от зарубежных коллег, которые SHS выявляют анкетным методом, в отечественной медицине ведущим подходом к оценке донозологического состояния является объективная регистрация ранних изменений в функциональном состоянии основных органов и систем на современных аппаратно-программных комплексах.

Особую актуальность приобретает сохранение и укрепление здоровья студенческой молодежи, поскольку отсутствие родительского контроля, высокий риск нарушения режима дня и образа жизни на фоне высоких учебных нагрузок может приводить к формированию заболеваний [16, 17]. Показано, что образ жизни студентов определяет уровень физического [18—20], психического [21, 22] и социального здоровья [23, 24]. С учетом вышеизложенных фактов и результатов научных исследований о том, что нездоровый образ жизни является фактором риска развития SHS [10, 25, 16], становится необходимой актуальность изучения образа жизни студентов во взаимосвязи с изменениями функционального состояния основных систем организма и качеством жизни, укладывающимися в симптомальный паттерн SHS.

Цель исследования — определить симптомальный паттерн SHS у студентов и ведущие факторы образа жизни, которые его формируют.

Материал и методы

Двукратное одномоментное исследование проведено (первое исследование — в течение ноября, второе исследование — в течение марта) среди 595 студентов 1—6-го курсов обучения в возрасте 18—23 лет с соблюдением этических принципов Хельсинкской декларации Всемирной медицинской ассоциации в действующей редакции (Форталеза, 2013). В связи с тем, что в медицинском университете имеется непропорциональность в количестве девушек и юношей, для формирования равноценных по числу групп обследования в исследование были включены только девушки. С учетом критериев включения и исключения из исследования общее число студенток по курсам обучения было следующим: 1-й курс — 105 студенток; 2-й курс — 101; 3-й курс — 100; 4-й курс — 95; 5-й курс — 94; 6-й курс — 100.

Критериями включения в исследование являлись: 1) постоянное проживание на территории Оренбургской области не менее 15 лет; 2) проживание с момента поступ-ления в университет и весь период обучения в вузе в общежитии университета; 3) среднемесячный уровень доходов студентов не менее прожиточного уровня и не более двукратного его превышения; 4) семейный статус — не замужем, отсутствие детей. Критериями исключения являлись: 1) наличие заболеваний сердечно-сосудистой либо центральной нервной, либо эндокринной системы; 2) наличие в течение 2 нед, предшествующих обследованию, обострения хронических заболеваний либо острых заболеваний.

Симптомальный паттерн SHS у студентов был исследован по показателям функционального состояния центральной и вегетативной нервной системы, уровня биологической адаптации, функциональным резервам организма, работоспособности, пищевому статусу и качеству жизни.

Уровень биологической адаптации организма студентов был определен по индексу напряжения регуляторных систем (ИН); вегетативный статус исследован по индексу вегетативного равновесия (ИВР), вегетативному показателю ритма (ВПР) и показателю адекватности процессов регуляции (ПАПР), автоматически рассчитанных по данным вариабельности сердечного ритма — частоте сердечных сокращений (ЧСС), медиане (М), моде (Мо), амплитуде моды (АМо), вариационному размаху (∆Х), среднему квадратичному отклонению динамического ряда (SDNN); спектральному анализу и волновой структуре синусового ритма — высоко- (HF), низко- (LF) и очень низкочастотным (VLF) колебаниям; зарегистрированным методом вариационной пульсомет-рии на аппаратно-программном комплексе ORTO-expert [26]. Автоматический анализ степени изменения выше-указанных показателей при проведении ортостатической пробы позволил выполнить оценку уровня функциональных резервов у студентов.

Оценка функционального состояния центральной нервной системы осуществлялась по показателям функционального уровня нервной системы (ФУС), устойчивости нервной реакции (УР), уровня функциональных возможностей сформированной функциональной системы (УФВ) и уровня работоспособности на аппаратно-программном комплексе «Способ диагностики работоспособности человека» по методике М.П. Мороз (2001) [27].

Пищевой статус студентов оценивали по показателю индекса массы тела, сравнение которого проводилось у каждого студента в соответствии с диапазонами значений, указанных в рекомендациях ВОЗ [28].

Качество жизни студентов было определено анкетным методом по опроснику MOS-SF-36 в модификации Международного центра исследований качества жизни с последующим сравнением с общероссийскими данными [29].

Исследование образа жизни студентов включало оценку напряженности учебной деятельности хронометражным методом по методике В.Р. Кучмы, Е.А. Ткачук, Н.В. Ефимовой, И.В. Мыльниковой (2015) с балльной оценкой интеллектуальных, сенсорных, эмоциональных нагрузок, режима и монотонности учебного труда [30] и внеучебной деятельности — оценку рациональности внеучебной деятельности путем исследования продолжительности ночного сна, прогулок на открытом воздухе, приверженности вредным привычкам, частоты и продолжительности использования гаджетов с помощью анкетного метода, разработанного А.Г. Сетко, Е.В. Булычевой (2018) на основании международного опросника HBSC.

Статистические данные были представлены в виде удельного веса явления к общей совокупности изучаемых факторов (%), средних значений (M), стандартных отклонений (σ) и среднеквадартической ошибки (m). Количественные переменные анализировались с помощью t-критерия, качественные показатели — с помощью критерия χ². Статистически значимыми считались различия при p≤0,05. Все полученные данные были проанализированы с помощью прикладных программ Statistica 6.0 и Microsoft Excel 2007.

Результаты

Было установлено, что для студентов характерен повышенный тонус симпатического отдела вегетативной нервной системы, в особенности у студентов 1, 3, 5 и 6-го курсов, что подтверждалось значениями AMo, характеризующей симпатическую активность вегетативной нервной системы, которая в среднем составила у студентов 1-го курса 38,6±1,89%, у студентов 3-го курса — 38,5±1,72%, у студентов 5-го курса — 40,9±3,25%, у студентов 6-го курса — 46,7±2,59% (табл. 1).

Таблица 1. Показатели вариабельности сердечного ритма, характеризующие вегетативный статус студентов (M±m)

Table 1. Indicators of heart rate variability characterized the vegetative status of students (M±m)

Примечание. * — p<0,05 при сравнении с показателями студентов 1-го курса.

Note. * — p<0.05 when compared with the indicators of 1st year students.

Об изменении вегетативного статуса и перераспределении между уровнями регуляции вегетативными функциями свидетельствует увеличение от 1-го к 6-му курсу обучения показателя ИН на 34,3%; ИВР — на 39,7%; ВПР — на 29,4%; ПАПР — на 21,3%.

У студентов наблюдалась тенденция к централизации вегетативной регуляции сердечного ритма, о чем свидетельствовали сниженная доля (от 29,2 до 35,2%) HF, превышение (от 3,6 до 14,4 раза) VLF относительно средних нормативных значений; высокий удельный вес (от 41±2,8 до 52±3,1%) студентов, имеющих рассогласование симпатического и парасимпатического отделов вегетативной нервной системы в регуляции биологических процессов адаптации (табл. 2). При этом максимальный удельный вес студентов с рассогласованием систем регуляции был выявлен среди студентов 4-го курса (52,0±3,1%), что характеризовалось состоянием, когда усиление тонуса одного отдела вегетативной нервной системы не приводило к рефлекторному снижению тонуса другого отдела вегетативной нервной системы. Так, среди студентов 4-го курса было установлено увеличение парасимпатических влияний, что подтверждалось увеличением в 1,6 раза относительно 1-го курса таких показателей, как ∆X, RMSSD, и в 1,8 раза — ИВР. Однако при этом показатели симпатических влияний не снижались, а напротив, возрастали на 13,4% по показателю M, что выражалось в увеличении ЧСС на 19,6% относительно данных первокурсников.

Таблица 2. Показатели спектрального анализа и волновой структуры синусового ритма у студентов (M±m)

Table 2. Indicators of spectroscopic analysis and wave structure of sinus rhythm in students (M±m)

Примечание. ¹ — p<0,05 при сравнении показателей с физиологической нормой; ² — p<0,05 при сравнении показателей с данными студентов 1-го курса.

Note. 1 — p<0.05 when comparing indicators with the physiological norm; 2 — p<0.05 when comparing indicators with the data of 1st year students.

От 20,5 до 97,6% студентов разных курсов обучения имели снижение функциональных резервов различной степени выраженности (рис. 1). Также у 24,9% студентов в целом отмечался неудовлетворительный уровень биологической адаптации, при этом число студентов с таким состоянием увеличилось от 1-го к 6-му курсу в 2,3 раза (рис. 2).

Рис. 1. Распределение студентов в зависимости от уровня функциональных резервов.

Fig. 1. Distribution of students depending on the level of functional reserves.

Рис. 2. Распределение студентов в зависимости от уровня биологической адаптации.

Fig. 2. Distribution of students depending on the level of biological adaptation.

Два из трех исследуемых показателей центральной нервной системы у студентов от 1-го к 4-му курсу обучения практически не изменились (табл. 3). Так, средние значения функционального уровня нервной системы находились в диапазоне от 2,3±0,03 до 2,4±0,05 ед. (p≥0,05); устойчивость нервной реакции — в пределах от 1,1±0,08 до 1,3±0,16 ед. (p≥0,05). При этом уровень функциональных возможностей центральной нервной системы, напротив, достоверно снижался с 3,5±0,01 ед. у первокурсников до 2,1±0,01 ед. у шестикурсников (p≤0,05).

Таблица 3. Показатели функционального состояния центральной нервной системы у студентов (M±m)

Table 3. Indicators of functional state of the central nervous system in students (M±m)

Примечание. * — p<0,05 при сравнении с показателями студентов первого курса. ФУС — функциональный уровень нервной системы; УР — устойчивость нервной реакции; УФВ — уровень функциональных возможностей сформированной функциональной системы.

Note. * — p<0.05 when compared with the indicators of 1st year students. FLNS — functional level of the nervous system; SR — stability of the nervous reaction; LFP — the level of functional possibilities formed functional system.

Было показано также, что большинство студентов всех курсов обучения (59,3—77,3%) имели нормальный уровень умственной работоспособности; при этом сниженный уровень умственной работоспособности был выявлен у каждого третьего студента и число студентов с этим состоянием от 1-го курса обучения к 6-му курсу оставалось практически на одном уровне (рис. 3).

Рис. 3. Распределение студентов в зависимости от уровня умственной работоспособности.

Fig. 3. Distribution of students depending on the level of mental performance.

Кроме того, было установлено, что у студентов к 6-му курсу увеличились средние значения индекса массы тела в 1,3 раза. Так, у студентов 1-го курса индекс массы тела составлял 21,8±0,76 кг/м²; у студентов 2-го курса — 22,7±0,37 кг/м²; у студентов 3-го курса — 22,6±0,78 кг/м²; у студентов 4-го курса — 22,3±7,8 кг/м²; у студентов 5-го курса — 23,8±0,71 кг/м²; у студентов 6-го курса — 29,0±0,50 кг/м². Этот факт определил особенности распределения студентов в зависимости от типа пищевого статуса (табл. 4). Избыточную массу тела имели лишь 15,4% студентов 1-го курса, тогда как на 6-м курсе доля студентов с избыточной массой тела выросла до 59,2%. Полученные данные увеличения к 6-му курсу обучения числа студентов с избыточной массой тела согласуются с установленными аналогичными тенденциями в уже опубликованных исследованиях [31, 32] и, вероятно, связаны с изменением режима питания, пищевого поведения на фоне высокого психоэмоционального напряжения, обусловленного особенностями обучения на выпускном курсе, которые связаны с активной подготовкой к итоговым экзаменам [33, 34].

Таблица 4. Распределение студентов в зависимости от типа пищевого статуса (M±m)

Table 4. Grouping Students by type of nutritional status (M±m)

В настоящем исследовании общая оценка качества жизни студентов по восьми шкалам была выше среднероссийских показателей (табл. 5). В то же время у студентов 1, 2-го и 6-го курсов отмечалось снижение относительно среднероссийских значений балльной оценки по шкале Vitality (VT), которая была на уровне 50,8—55,9 балла; также было установлено снижение средних значений качества жизни относительно общероссийских данных по шкале Role Emotional (RE) у студентов 1-го (56,0±18,2 балла), 4-го (50,1±14,4 балла) и 6-го (54,9±13,9 балла) курсов. У студентов 6-го курса, кроме того, наблюдалось снижение балльной оценки качества жизни по шкале Social Functioning (SF) до 68,0±17,3 балла относительно среднероссийских величин на уровне 69,67±0,40 балла.

Таблица 5. Показатели качества жизни студентов

Table 5. Indicators of students’ quality of life

Примечание. * — p<0,05 при сравнении со среднероссийскими показателями.

Note. * — p<0.05 when compared with the average Russian indicators.

При этом отмечалась тенденция увеличения качества жизни у студентов от 1-го к 6-му курсу обучения по двум шкалам: по Physical Functioning (PF) с 80,2±3,8 до 90,4±4,1 балла, по Bodily Pain (BP) с 73,4±14,5 до 79,4±16,8 балла; а тенденция к снижению качества жизни была определена у студентов по пяти шкалам: по шкале Role Physical (RP) с 85,0±13,1 до 65,4±13,2 балла, по шкале Vitality (VT) с 54,6±18,5 до 50,8±26,7 балла, по шкале Social Functioning (SF) с 72,0±19,9 до 68,0±17,3 балла, по шкале Role Emotional (RE) с 56,1±18,2 до 54,9±13,9 балла; по шкале Mental Health (MH) с 62,5±13,5 до 59,9±11,6 балла.

Установлено, что в бюджете времени обследованных студентов основную долю занимала учебная деятельность, суммарная продолжительность которой составила в среднем 11,8±1,33 ч, при этом аудиторная учебная деятельность составляла в среднем 6,5±1,5 ч; а внеаудиторная самостоятельная работа — 3,5±1,1 ч. Проведенный анализ напряженности учебного процесса показал, что суммарная напряженность учебного процесса на лекционных и практических занятиях являлась значимой (1-я степень; класс 3.1), составляла 2,9±0,11 балла и формировалась за счет интеллектуальных, сенсорных нагрузок и режима работы. Так, напряженность учебной деятельности 1-й степени была определена по интеллектуальным (3,2±0,23 балла), сенсорным нагрузкам (3,7±0,15 балла) и режиму работы (3,3±0,13 балла). Эмоциональные нагрузки учебной деятельности составили 1,8±0,11 балла, монотонность учебной деятельности — 1,7±0,02 баллов, что соответствовало 2-му классу напряженности учебного процесса (допустимо).

Образ жизни студентов во внеучебное время характеризовался у 85% студентов дефицитом ночного сна, средняя продолжительность которого составила 6,6±0,5 ч; у 95% студентов — сокращением прогулок на открытом воздухе (0,5±0,02 ч/сут); у 75% — нерациональным режимом питания; у 20% — регулярным употреблением алкоголя; у 40% —регулярным табакокурением. При этом важно подчеркнуть, что если регулярно употребляли алкоголь лишь 20% студентов, то в целом факт употребления алкоголя признали 73,4% опрошенных. Первое место по популярности из всех вариантов алкогольных напитков у респондентов занимало вино (56,5%), второе место — пиво (33,9%). При сравнительном анализе в зависимости от курса обучения факта курения было установлено, что максимальное число курящих студентов обучались на 5-м (45,1%) и на 6-м (54,5%) курсах; при этом удельный вес курящих от общего числа опрошенных на курсе составил 21,5% среди первокурсников; 35,6% среди второкурсников; 38,5% среди третьекурсников; 44,8% среди четверокурсников.

Особую тревогу вызывают данные, касающиеся организации свободного времени студентов, поскольку основную долю в его бюджете (до 75%) занимали гаджеты. Было установлено, что самым популярным гаджетом у опрошенных студентов являлся телефон (52,6%), на втором месте был ноутбук (32,3%), на третьем месте — компьютер (10,6%), на четвертом — планшет (4,5%). Телефоном 98,8% студентов пользовались более 5 раз в день и лишь 1,2% студентов — 1—2 раза в день (рис. 4). В целом общей бюджет времени пользования интернетом с помощью телефона у студентов составил 3,5±1,16 ч/сут; тогда как нахождение в интернете через компьютер составило 1,5±0,19 ч/сут; с помощью ноутбука — 2,1±0,11 ч/сут; с помощью планшета — 2,02±0,15 ч/сут.

Рис. 4. Распределение студентов в зависимости от кратности использования аудиовизуальных средств.

Fig. 4. Distribution of students depending on the frequency of use of audiovisual means.

Максимальная продолжительность 1 сеанса в интернете в течение 1—2 ч отмечалась у 47,8% студентов при использовании компьютера и у 46,8% студентов при использовании ноутбука (рис. 5). До 41,2% студентов указали, что при использовании телефона на 1 сеанс они обычно тратят в среднем 30—60 мин.

Рис. 5. Распределение студентов в зависимости от длительности использования аудиовизуальных средств за 1 сеанс.

Fig. 5. Distribution of students depending on the duration of the use of audiovisual devises for 1 session.

Обсуждение

Студенты являются одной из наиболее уязвимых возрастных групп по высокому риску ухудшения состояния здоровья при действии факторов учебной деятельности в сочетании с нерациональным образом жизни [10, 16, 18—25]. Результаты настоящего исследования показали, что образ жизни студентов является нерациональным за счет высокой напряженности учебных нагрузок, нерациональности организации внеучебной деятельности, особенно ее компонентов, играющих ведущую роль в восстановлении функциональных возможностей организма студентов, таких как продолжительность ночного сна, прогулок на открытом воздухе. Были выявлены дополнительные поведенческие факторы риска, опасные для здоровья, у 20% студентов по факту регулярного употребления алкоголя и у 40% студентов по факту регулярного табакокурения, а также частого и длительного использования современных гаджетов, что согласуется с ранее опубликованными данными в научной литературе [35—37]. Полученные данные о курении согласуются с другими исследованиями, проведенными среди студентов медицинских университетов, в которых от 19,2 до 50% опрошенных указали на факт регулярности курения [38, 39]. Высокий процент курящих студентов на 5-м и 6-м курсах обучения, вероятно, связан с тенденциями, установленными в ряде исследований, о нарастании частоты табакокурения от младших курсов к старшим, особенно у девушек, что сопровождается низкой мотивацией к прекращению курения [40—42]. П.Н. Большакова, С.Н. Черкасов [43] подчеркивают, что часто первая сигарета выкуривается еще в школе и никотиновая зависимость развивается достаточно рано. В этой связи исследователи акцентируют внимание на проблеме дисбаланса между профессиональными знаниями, профессиональным долгом и реальным поведением медицинских работников, т.е. те, кто по роду своей деятельности должны удерживать окружающих от пагубной привычки, выступают невольным двигателем двойственного отношения к курению [43].

Важным аспектом в профилактике развития хронической патологии в этом случае для данной социальной категории населения является раннее выявление на донозологическом уровне функциональных (преморбидных) состояний. Исследования в области совершенствования методик оценки донозологического состояния здоровья в мировой и отечественной практике с каждым годом набирают актуальность [1, 13—15]. Выявление ранних изменений в объективных и субъективных показателях здоровья в контексте составляющих симптомального паттерна SHS является важным мероприятием в области профилактической медицины, однако до настоящего времени существует лишь один апробированный и валидизированный опросник по его выявлению [44, 45], основанный на анализе субъективных ощущений человека. При этом главным недостатком этого метода, по нашему мнению, является отсутствие интеграции субъективных показателей здоровья с объективными, инструментально зарегистрированными показателями функционального состояния организма. Данные литературы свидетельствуют о том, что каждый второй студент имеет SHS [7, 8]; наши исследования показали, что у 30—50% студентов отмечались различные проявления этого синдрома в виде снижения функционального состояния центральной нервной системы, изменений в вегетативном статусе, ассоциированных с эффективностью биологической адаптации, снижения функциональных резервов, работоспособности, уровня биологической адаптации, нарушения пищевого статуса, а также проявлялись в ухудшении субъективной оценки уровня собственного здоровья. Последнее, т.е. качество жизни, связанное со здоровьем, является многомерным понятием, которое определяет более широкое понимание здоровья как способности человека полноценно функционировать в физической, психической и социальной сферах жизнедеятельности [28, 29, 46, 47]. Вероятно, что снижение относительно общероссийских данных показателей по шкалам качества жизни, характеризующих субъективное ощущение снижения жизненных сил, энергии (шкала VT), а также усиления влияния эмоционального состояния на ролевое функционирование (шкала RE), было связано с донозологическими изменениями в состоянии здоровья, такими как снижение уровня умственной работоспособности, которую имел каждый третий студент (28,2%); ухудшение способностей организма к адаптационной деятельности, что подтверждалось снижением относительно физиологической нормы показателя уровня функциональных возможностей центральной нервной системы формировать адаптационную систему организма (УФВ); наличие у каждого второго студента снижения функциональных резервов и у каждого третьего неудовлетворительного уровня биологической адаптации либо ее срыва. Кроме того, некоторыми исследованиями было доказано, что на формирование эмоционального состояния существенное влияние оказывает удовлетворенность собственным телом [19, 20]. Учитывая тот факт, что до 35,9% студентов имели избыточный пищевой статус согласно расчетам индекса массы тела, а на некоторых курсах это состояние выявлялось практически у половины студентов, возможно предположить связь ухудшения показателя по шкале RE не только с установленными изменениями в донозологическом состоянии здоровья и напряженной учебной деятельностью, но и фактом избыточно пищевого статуса.

Ограничения исследования. Следует отметить ограничения настоящего исследования. Первое из них относится к поперечному дизайну исследования, который не позволяет подтвердить временную причинно-следственную связь между исследуемыми переменными. Однако перекрестные исследования могут помочь в решении этих вопросов, что актуализирует дальнейшее проведение представленной работы. Во-вторых, данные, которые были собраны только в одном образовательном учреждении высшего образования, определяют некоторые ограничения в обобщении результатов для этой группы населения и требуют более широкой выборки на территории всего региона.

Заключение

Показано, что от 30 до 50% студентов имели различные проявления субоптимального состояния здоровья, характеризующиеся снижением функционального состояния центральной нервной системы, изменениями вегетативного статуса, нарушением пищевого статуса, снижением работоспособности, функциональных резервов и адаптационных возможностей организма, а также субъективным ощущением снижения жизненной активности и увеличением доли вклада эмоционального состояния в выполнение повседневных функций на фоне высокой напряженности учебной деятельности, нерациональной организации отдыха и высокой приверженности поведенческим факторам риска, опасным для здоровья, — табакокурению, употреблению алкоголя и нерациональному режиму дня, основанному на длительном использовании современных аудиовизуальных средств.

Участие авторов: концепция и дизайн исследования — Е.В. Булычева; сбор и обработка материала — Е.В. Булычева, А.Г. Сетко; статистическая обработка — Е.В. Булычева; написание текста — Е.В. Булычева; редактирование — А.Г. Сетко, Н.П. Сетко.

Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.

The authors declare no conflict of interest.