Избыточная масса тела (ИзбМТ) и ожирение по-прежнему являются глобальной проблемой в медицине, их распространенность соответствует масштабам эпидемии: в 2014 г. 39% взрослых старше 18 лет имели ИзбМТ, 13% — ожирение. При сохранении существующих темпов роста заболеваемости уровень распространенности данных нарушений здоровья среди населения возрастает в среднем на 8% в год [1]. Для большинства взрослых, страдающих ожирением, набор ИзбМТ происходит в детском и продолжается в подростковом возрасте [2]. В России более 2,7 млн подростков имеют ИзбМТ, из них 0,5 млн имеют ожирение [3]. Традиционно в патогенезе ИзбМТ и ожирения выделяют нарушение энергетического баланса в питании, повсеместную урбанизацию, гипокинезию, генетическую детерминированность [4, 5]. Важным является выявление предикторов нарушений массы тела у студенческой молодежи, которая в современных условиях подвержена стрессу, девиантной активности, имеет нерациональное питание и низкую физическую активность [6, 7].

Цель исследования — изучение фактического питания, пищевого поведения и медико-социальных факторов риска у студентов с различной массой тела.

Проведено сплошное обследование студентов I курса Саратовского ГМУ им. В.И. Разумовского (1567 студентов; юношей 30,2%, девушек 69,8%) в период 2017—2018 гг. (утверждено комитетом по этике Саратовского ГМУ им. В.И. Разумовского, протокол № 3 от 07.11.17); средний возраст обследуемых 18,6±1,5 года. Критерии включения: студенты I курса СГМУ; возраст 18—20 лет. Критерии исключения: беременность, лактация. В соответствии с Федеральным законом «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» от 21.11.11 № 323-ФЗ (ред. от 03.07.16) все обследуемые давали информированное добровольное согласие на выполнение исследований, а в соответствии с требованиями ст. 9 Федерального закона «О персональных данных» от 27.07.06 № 152-ФЗ — на обработку персональных данных. Из студентов I курса были сформированы группы обследуемых с нарушениями массы тела: 1-я группа (n=296) — с ИзбМТ, 2-я (n=80) — с ожирением. Критерием включения студентов в основные группы исследования явилось наличие показателей индекса массы тела (ИМТ) 25,0—29,9 и свыше 30 кг/м² соответственно; критерии исключения — ожирение вторичного генеза. Группу сравнения составили 275 студентов с ИМТ ≤25 кг/м².

Оценка фактического питания студентов проводилась методом 24-часового воспроизведения питания в сочетании с анализом частоты и количества потребления основных групп пищевых продуктов и блюд за 1 нед. Расчет величин потребления энергии и питательных веществ проводился с помощью компьютерной программы «Ксеникал & Планировщик Version 2.04»; полученные результаты сравнивались с «Нормами физиологических потребностей в энергии и пищевых веществах для различных групп населения РФ» (МР 2.3.1.2432−08).

В группах обследуемых определяли индекс массы тела (ИМТ), рассчитываемый по отношению фактической массы тела (кг) к квадрату длины тела (м²), окружность талии (ОТ), отношение ОТ к окружности бедра (ОБ).

Оценка композиционного состава тела проводилась с использованием биоимпедансметра АВС-02 МЕДАСС для анализа внутренних сред организма. Определяли жировую (ЖМТ, кг), тощую (ТМТ, кг), активную клеточную (АКМТ, кг), относительную жировую (ОЖМТ, %) массу тела.

Тип пищевого поведения (ПП) определялся по Голландскому опроснику DEBQ [8]. Оценка уровней личностной и ситуативной тревожности проводилась по тесту Ч.Д. Спилбергера [9]. Исследование качества жизни (КЖ) выполнено по опроснику PedsQLTM4.0 [10].

Анализ медико-социальных факторов и образа жизни проводился на основании анкетирования. Физическая активность оценивалась в соответствии с инструкциями международного опросника International Physical Activity — Short Form (IPAQ-SF, 2001) [11]. Качество сна анализировалось по анкете балльной оценки субъективных характеристик сна (Я.И. Левин и соавт., 1995 г.) [12]. По анкете уточнялись поведенческие факторы (табакокурение). У учащихся, подверженных регулярному табакокурению, определялся курительный статус (тест К. Фагерстрема), тип курительного поведения (анкета Д. Хорна) [12].

Полученные данные статистически обработаны с помощью пакета программ Statistica 10. При вычислении среднегрупповых значений (М) изучавшихся параметров определялись величины стандартного отклонения SD (М±SD). Данные в тексте и таблицах для выборок с распределением, отличающимся от нормального, представлены в виде медианы (Me), где [25; 75%] — 25—75 процентили. Достоверность различий оценивалась с использованием параметрического (t-критерий Стьюдента) и непараметрического (U-тест Манна—Уитни) критериев, определения 95% доверительного интервала (ДИ), отношения шансов (ОШ). Связь изучаемых признаков определена по коэффициенту корреляции Спирмена.

В результате проведенных исследований выявлено, что ИзбМТ имели 18,9%, ожирение I степени — 5,1% обследуемых. Средний уровень ИМТ в 1-й и 2-й группах (преимущественно девушки — 74%) составил 26,4±3,9 и 30,9±5,1 кг/м² соответственно, в группе сравнения — 22,4±3,4 кг/м². У обследуемых с нарушениями МТ отмечались увеличение поперечных антропометрических параметров и соответствующий рост индекса ОТ/ОБ (0,84±0,02 и 0,74±0,02 отн.ед. в 1-й и 2-й группах соответственно). По данным исследования состава тела студентов с ожирением установлены достоверно высокие значения ЖМТ (20,8±0,7 кг) и ОЖМТ (27,03%), превышающие соответствующие показатели студентов с ИМТ ≤25 кг/м² в 1,9 и 1,4 раза соответственно.

Анализ режима питания студентов свидетельствовал о сокращении количества приемов пищи в течение дня, увеличении перерывов между приемами пищи. Максимальные цифры фактической калорийности рациона определены у студентов с ожирением: в группе юношей — 2660,8±120,2 ккал/сут, что на 6,6% (р>0,05) и 15,6% (р<0,05) выше данных студентов с ИзбМТ и нормальной МТ соответственно; в группе девушек — 2409,5±95,5 ккал/сут, что на 2,5% (р>0,05) и 14,6% (р<0,05) выше показателей в группах сравнения соответственно. При сравнительном анализе макронутриентного состава рационов (рис. 1, 2)

Содержание витаминов в рационе студентов было несбалансированным, что подтверждалось клиническими проявлениями поливитаминной недостаточности. Во всех исследуемых группах выявлено сниженное по сравнению с нормой поступление витаминов: В1 до 32%, В2 до 40%, В6 до 22%, С до 38%.

При анализе корреляционных взаимосвязей особенностей питания с антропометрическими данными студентов с нарушениями МТ обнаружилось, что ИМТ, ОТ и ОТ/ОБ положительно ассоциировались с калорийностью суточного рациона и абсолютным содержанием макронутриентов. При этом максимальная сила корреляционной связи в группе студентов с ИзбМТ и ожирением получена с абсолютным содержанием простых сахаров в рационе и ИМТ (r=0,63; 0,7), ОТ (r=0,55; 0,58), ОТ/ОБ (r=0,55; 0,55), ЖМТ (r=0,58; 0,7). В группе студентов с ИМТ ≤25 кг/м² достоверных корреляционных взаимосвязей энергетической ценности пищевого рациона, содержания белков и жиров с антропометрическими параметрами получено не было, однако фактическая доля потребляемых моносахаридов напрямую коррелировала с ИМТ (r=0,38) и ОТ (r=0,31).

При использовании опросника DEBQ у студентов с ИзбМТ нарушения ПП выявлены в 75,8% случаев, с ожирением — в 89,8%, без нарушений массы тела — в 82,1%. Экстернальный тип ПП выявлен у 26,0% студентов 1-й и 17,7% — 2-й группы, у 58,4% — в группе сравнения; ограничительный — у 49,7, 63,8 и 25,4% соответственно; эмоциогенный — у 24,3, 18,5 и 16,2%. Комбинированный тип ПП выявлен у 28,4% студентов с ИзбМТ, у 33,5% с ожирением и у 20,2% без нарушений МТ.

При анализе ПП (в баллах) у студентов с нарушениями МТ и без таковых получены статистически значимые различия по всем типам ПП (см. таблицу).

Нарушения пищевого стереотипа дополнительно подтверждались результатами психоэмоционального состояния обследуемых. При сравнении групп с ограничительным ПП, ассоциированным с нарушениями массы тела, не выявлено значимых различий по уровню высокой личностной тревожности (60,7 и 51,1% соответственно). При экстернальном типе ПП в этих группах определялся умеренный уровень личностной тревожности в 56,4 и 47,2% случаев соответственно; при эмоциогенном типе отсутствовали лица с низким уровнем личностного компонента. Высокотревожные студенты с ИМТ ≤25 кг/м² выявлялись также в 35—50% случаев.

Анализ ситуативной тревожности показал преобладание у студентов всех групп среднего уровня (в 1-й группе 41,0±2,3 балла, во 2-й группе 33,7±2,0 балла, в группе сравнения 38,9,0±2,3 балла). Однако в конце учебного года высокие показатели ситуативной тревожности регистрировались в 1,2—1,8 раза чаще во всех обследуемых группах, что могло быть связано с особенностями учебного процесса в вузе.

Изучение образа жизни студентов показало, что только 30,9% считают его здоровым. Среди частых причин, препятствующих ведению здорового образа жизни, респонденты отмечали дефицит времени, усталость после учебы, лень и т. д.

Установлено, что 6—8 ч в сутки затрачивается студентами на обучение в вузе. Больше 50% опрошенных более 1 ч тратят на дорогу от места проживания до вуза. Продолжительность внеаудиторной подготовки к следующему учебному дню у 43,0% студентов составляет 2—4 ч ежедневно, у 9,8% — более 4 ч.

При анализе продолжительности сна у студентов с нарушениями МТ и нормальным ИМТ не выявлено значимых различий. Средняя длительность ночного сна у студентов 18—20 лет составила 5,8±0,5 ч. До 90,8% студентов ложатся спать позже 23—24 ч, причем в группах с ИзбМТ и ожирением 38,2 и 25,1% опрошенных указали на эпизодические ночные перекусы, в группе с ИМТ ≤25 кг/м² — 30,1% студентов. Более 1/3 всех обследуемых характеризовали свой сон как поверхностный и беспокойный, а в группе с ожирением каждый 4-й указал на плохое самочувствие после пробуждения.

Самой распространенной ежедневной затратой времени респондентов являлось время использования интернета через доступные электронные средства и современные гаджеты. Средняя продолжительность типичного использования интернета среди студентов составила 6,3±1,2 ч в день. Больше всего времени в интернете респонденты уделяли общению (до 80%), однако поиск информации для подготовки к занятиям также был довольно продолжительным (1,9±0,9 ч в день). Определено, что учащиеся, проводящие в интернете много времени, обычно распределяли его между несколькими занятиями. Наиболее частым являлось совмещение выполнения внеаудиторной самостоятельной работы с поиском информации или общением в социальных сетях.

В ходе исследования физической активности отмечено, что большая часть студентов считают ее достаточной. В то же время анализ составляющих двигательной активности это опроверг. Распространенность регулярных занятий физической культурой и спортом среди студентов была крайне низкой: в 1-й группе 10,2%, во 2-й 6,5%, в группе сравнения 15,9%. Основная физическая нагрузка студентов обеспечена за счет ходьбы. Среднее время повседневной физической активности студентов с ИзбМТ и нормальным ИМТ не имело статистически значимых различий — 211 (ОШ=0,912, 95% ДИ 185; 237) и 229 мин (ОШ=0,907, 95% ДИ 191; 267), что составило соответственно 14,6 и 15,8% времени от суточного бюджета. Ожирение имело тенденцию к статистически значимой ассоциации с низкой физической активностью у студентов (ОШ=1,512, 95% ДИ 168; 220, р=0,055).

Анализ распространенности вредных привычек среди студентов показал, что среди всех опрошенных юношей этот показатель составил 33,6%, причем из них 25% имели стаж курения 2—3 года. Из общего числа обследованных девушек выявлено 9,9% курящих. Часть студентов отметили, что курили ранее, но в настоящее время избавились от этой привычки.

При определении курительного статуса определено, что большая часть респондентов имели слабую степень табачной зависимости. Среди девушек средний уровень никотиновой зависимости составил 3,05±1,0 балла, среди юношей — 3,77±1,1 балла. Выявлена средняя корреляционная взаимосвязь степени никотиновой зависимости с интенсивностью курения (r=0,55).

Изучение типов курительного поведения у подростков показало, что ведущими у большинства являлись «поддержка» (65—73,5%) и «расслабление» (17,1—24,6%).

В результате сравнительного анализа шкал качества жизни (КЖ) у студентов с ИМТ ≤25 кг/м² отмечены статистически значимо большие баллы по сравнению со студентами с ИМТ ≥30 кг/м² по таким значениям, как физическое функционирование (ФФ) (95 [82; 101], р=0,002), эмоциональное функционирование (ЭФ) (74 [62; 87], р=0,002) и общий балл (ОБ) (85 [74; 97], р=0,003). При распределении по ранговым местам региональных показателей КЖ определено, что во всех группах обследуемых наиболее высокими были баллы социального функционирования (СФ), самые низкие — Э.Ф. Положительные ассоциации были получены между ЭФ и личностной тревожностью (r=0,41), качеством сна (r=0,38), ограничительным ПП по опроснику DEBQ (r=0,29) независимо от массы тела.

Полученные результаты показали вклад алиментарных, поведенческих факторов риска в возникновение нарушений массы тела у студентов. Энергетическая ценность фактического питания всех групп обследованных отличалась от рекомендованных норм питания для населения, статистически достоверными были различия между группами с ожирением и нормальной массой тела. Суточные рационы студентов не сбалансированы по количественному и качественному составу пищи. Отмечено высокое содержание легкоусвояемых углеводов в рационе независимо от пола и массы тела. Выявлены положительные ассоциации между содержанием моно- и дисахаридов в рационе и антропометрическими показателями студентов.

Нарушения пищевого поведения выявлены во всех исследуемых группах студентов: с ИзбМТ в 75,8% случаев, с ожирением в 89,8%, без нарушений массы тела в 82,1%. В группах с ИзбМТ (49,7%) и ожирением (63,8%) преобладал ограничительный тип, включающий в себя пищевые самоограничения и бессистемные диеты. Однако это идет вразрез с результатами оценки фактического питания, что подтверждает наличие проблемы «неэффективного ограничительного пищевого поведения». Нарушения пищевого поведения ассоциировались с высокой распространенностью личностной тревожности. В исследуемых группах установлена высокая распространенность различных форм нарушений режима дня, выражающихся через низкую двигательную активность, недостаточную продолжительность сна, девиантную активность. У студентов без нарушений массы тела определены более высокие показатели по шкалам качества жизни.

Участие авторов:

Концепция и дизайн исследования — Ю.Е.

Сбор и обработка результатов — Ю.Е., Н.П., Ю.Ю.Е.

Статистическая обработка — Н.П.

Написание текста — Ю.Е.

Редактирование — Ю.Ю.Е.

Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.

The authors declare no conflict of interest.

Сведения об авторах

Елисеева Ю.В. — к.м.н., доцент; https://orcid.org/0000-0003-4496-9107; eLibrary SPIN: 5388-1814; e-mail: eliseeva-gig@mail.ru

Пичугина Н.Н. — к.м.н., доцент; https://orcid.org/0000-0003-0355-1513; eLibrary SPIN: 1532-1189; e-mail: pichugina03@yandex.ru

Елисеев Ю.Ю. — д.м.н., проф.; https://orcid.org/0000-0002-6507-476X; eLibrary SPIN: 9060-4996; e-mail: yeliseev55@ mail.ru