Половые стероидные гормоны оказывают как позитивное, так и негативное действие на липидный обмен [1]. Общеизвестно, что эстрогены в пределах физиологической нормы существенно влияют на содержание липидов в крови, снижая уровень общего холестерина (ОХ) и липопротеидов низкой плотности (ЛПНП) и повышая уровень липопротеидов высокой плотности (ЛПВП) [2]. Есть данные о том, что эстрогены непосредственно влияют на синтез липопротеидов в печени, увеличивая концентрацию холестерина (ХС) ЛПВП благодаря повышению синтеза апоА1, down-регуляции печеночных скэвенджер-рецепторов типа В 1 класса (SRB-1) и снижению активности печеночной липазы [3]. Многими авторами [4—6] показаны антиоксидантные свойства эстрогенов. Эстрогены «гасят» перекисное окисление липидов, что препятствует образованию свободных радикалов, нарушающих жизнедеятельность клеток организма. Вместе с тем высокие значения эстрогенов могут провоцировать снижение репродуктивной функции у мужчин, вплоть до бесплодия [2, 6, 7].

Андрогены ведут себя как антагонисты эстрогенов, повышая активность печеночной липазы, экспрессию SRB-1, препятствуя эстрогензависимому синтезу апобелков и липопротеидов в печени. Результатом этого влияния становится снижение уровня ХС ЛПВП в крови [8]. Отмечено, что эстрогены стимулируют синтез ЛПНП-рецепторов, посредством регуляции которых осуществляется контроль скорости метаболизма ЛПНП и соответственно концентрации их в крови [9].

Имеются данные о том, что значительное повышение показателей глюкозы и инсулина или их снижение также может приводить к ослаблению репродуктивных функций, вызывая изменения в содержании гормонов гипоталамо-гипофизарно-гонадной системы — от секретирующих ЛГРФ гипоталамических нейронов (рилизинг-фактор лютеинизирующего гормона) до гонад, где осуществляются стероидогенез и созревание половых клеток [10—16].

Существенно влияет на эндокринно-метаболические особенности и образ жизни аборигенов. В ряде исследований [3, 10] показано, что сложившаяся в последние десятилетия социально-экономическая ситуация во многом изменила у аборигенного населения традиционный образ жизни и фактическое питание, что способствовало появлению избыточной массы тела и ожирения у населения, а также радикальных сдвигов в гомеостатической регуляции в виде дизадаптивных изменений и редко встречающихся для них форм соматических заболеваний (дислипидемия, гипертония, сердечно-сосудистые заболевания, диабет 2-го типа, остеоартрит и др.). По данным авторов [17, 18], избыточная масса тела и ожирение у аборигенного населения Севера коррелируют с увеличением потребления легкоусвояемых углеводов и жиров животного происхождения, а также снижением физической активности.

Выявленные изменения в антропометрических показателях и липидном профиле в свою очередь могут негативно повлиять на активность и профиль репродуктивных гормонов [19, 20]. Предполагается, что нарушения в эндокринной системе мужчин с избыточной массой тела и ожирением способствуют развитию гипогонадизма и ослаблению фертильности из-за очевидной связи репродуктивных гормонов и сперматогенеза [21—24].

Таким образом, вышеназванные изменения заслуживают особого внимания, так как аспект связи репродуктивного и метаболического статусов у аборигенного населения остается практически неизученным.

Цель настоящего исследования — изучение особенностей и взаимоотношений инсулина, стероидных гормонов (Тобщ. и Тсв., эстрадиол (E2), дегидроэпиандростерона сульфат — ДГЭА-С), сексстероидсвязывающего глобулина (ССГ), показателей липидного обмена (ОХ и его эфиров, липидтранспортной системы, аполипопротеинов) и глюкозы у различных групп мужского населения репродуктивного возраста (22—50 лет) Арктического региона. Соотношение уровня активности рассматриваемых систем, с одной стороны, расширяет представления об особенностях содержания инсулина, гормонов репродуктивной системы и их роли в метаболическом обеспечении, с другой, позволяет разработать профилактические мероприятия, направленные на продление активного репродуктивного периода у мужского населения Арктики.

Обследован 131 мужчина в возрасте от 22 до 50 лет (средний возраст 41,1±1,9 года), проживающий в Ненецком автономном округе (пос. Нельмин-Нос, Несь), в Мезенском районе Архангельской области (пос. Совполье, пос. Соянское, пос. Долгощелье) и Ямало-Ненецком автономном округе (Надым и с. Сеяха, Ямальский район). Все мужчины были разделены на группы: аборигенное население (ненцы, коми — 63 мужчины) и неаборигенное (местные русские жители — МР, 68 мужчин). Группа аборигенов также разделена согласно образу жизни — кочующие (КА) — 29 человек и оседлые (ОА) — 34 человека. Выбор территорий, на которых проводятся исследования, обусловлен значимостью территорий, входящих в перечень сухопутных территорий Арктической зоны РФ, согласно Указу Президента Р.Ф. от 02.05.14, Архангельск, Приморский муниципальный район (Архангельская область), Ненецкий автономный округ, Ямало-Ненецкий автономный округ. Сбор биологического материала был проведен с 2012 по 2015 г. в зимне-весенний период.

Исследования проводились в соответствии с направлением п. 64 программы фундаментальных исследований государственных академий наук на 2013—2020 гг. — изучение роли в гомеостазе у человека и животных интеграции механизмов деятельности систем пищеварения, дыхания, кровообращения и выделения, участие в регуляции функций этих систем медиаторов, гормонов, инкретинов, аутакоидов. Клиническое применение результатов этих работ. Все участники исследования подписывали информированное согласие на проведение исследования.

В сыворотке крови определяли показатели липидного обмена — ОХ, свободный холестерин (СХ), этерифицированный холестерин (ЭХ), триглицериды, холестерин (ХС) ЛПНП и ЛПВП, аполипопротеины, А и В (апоА, апоВ), глюкозу спектрофотометрическим методом на биохимическом анализаторе МАРС, Биолаб-100, Cary; Флюорат-02-АБЛФ-Т с использованием наборов Chronolab AG (Швейцария). Проведен расчет показателей, дающий более объективную оценку состояния липидного обмена: коэффициент этерификации (Кэ=ЭХ/ОХ), коэффициент атерогенности (Ка=(ОХ ЛПВН)/ЛПВП), соотношение апоВ/апоА и СХ/ОХ.

Методами иммуноферментного анализа (ИФА) с использованием коммерческих наборов фирмы «Human GmbH» (Германия), «DRG GmbH» (Германия), ООО «Алкор Био» (Россия) в сыворотке крови определяли уровень общих (Тобщ.) и свободных (Тсв.) фракций тестостерона, ССГ и ДГЭА-С с использованием автоматизированного планшетного анализатора для ИФА ELISYS Uno («Human», Германия), фотометра Stat Fax 303 Plus, микропланшетного инкубатора — встряхивателя Stat Fax 2200 («Awareness», США). Уровень инсулина и Е2 в сыворотке крови определяли методом радиоиммунометрического in vitro анализа на установке для радиоиммунологического анализа Ариан (ООО «Витако», Москва) с использованием коммерческих наборов Immonotech (Чехия). Оценку результатов проводили согласно нормативам, указанным в инструкциях к соответствующим тест-системам.

Результаты получены на сертифицированном оборудовании, использованы сравнения авторских данных и данных, полученных ранее в лабораториях института по изучению метаболических и эндокринных параметров в периферической крови. Теория построена на известных данных о механизмах гормональной регуляции липидного обмена. Достоверность полученных результатов и выводов основывается на обследовании достаточного количества респондентов, использовании современных методов исследования, корректном анализе полученных данных, адекватной статистической обработке.

Статистическая обработка полученных результатов проводилась с помощью компьютерного пакета прикладных программ SPSS 13.0. Рассчитывались средние значения (М) и стандартная ошибка средней (m), а также медиана (МЕ) и перцентильные интервалы (10-й и 90-й). Для проверки статистических гипотез использованы непараметрические методы: критерий Манна—Уитни для разности средних значений; критерий Фишера для различий частот встречаемости исследуемых показателей. Критический уровень значимости (р) при проверке статистических гипотез принимался за 0,05. Для определения взаимосвязей между эндокринно-метаболическими показателями использован корреляционный анализ по Tau—Kendal. Для выяснения влияния факторов на фракции сывороточного холестерина, липидтранспортной системы и аполипопротеины проведен многофакторный дисперсионный анализ, в котором в качестве независимых переменных (факторов) для аборигенного и местного русского населения были выбраны: индекс массы тела (ИМТ), гормоны — Тобщ., Тсв., Е2, ССГ, ДГЭА-С и инсулин. Фактор ИМТ был разделен на градации: менее 18,5 кг/м² (дефицит массы тела), 18,5—24,9 кг/м² — норма, 25,0—29,9 кг/м² — повышенный, 30,0—34,9 кг/м² — высокий (ожирение 1-й степени), 35,0—39,9 кг/м² — очень высокий (ожирение 2-й степени), более 40,0 кг/м² — чрезвычайно высокий (ожирение 3-й степени). Зависимыми переменными задействованы показатели фракций сывороточного холестерина (ОХ, СХ, ЭХ, КЭ, СХ/ОХ), липидтранспортной системы (липопротеиды очень низкой плотности — ЛПОНП, ЛПНП, ЛПВП, Ка) и глюкоза. В качестве ковариат использованы переменные, значительно коррелирующие с зависимой переменной, что позволило сделать более очевидным влияние анализируемых факторов. Значимые влияния межгрупповых эффектов отмечались при статистическом уровне различий p≤0,05 [28].

Сравнительная характеристика индекса массы тела, уровня половых гормонов, инсулина, глюкозы, фракций сывороточного холестерина и липидтранспортной системы. Проблема сохранения здоровья человека в условиях Арктики определяет необходимость изучения в процессе адаптации человека как эндокринно-метаболических, так и некоторых антропометрических показателей, в частности, ИМТ, значения которого являются одним из модифицирующих факторов риска развития метаболического синдрома и нарушения репродуктивной функции [25—27]. Известно, что выраженность проявлений этих отклонений зависит от избыточной массы и степени ожирения.

Результаты нашего исследования показали, что медианные и перцентильные (10-й и 90-й) значения ИМТ у КА мужчин составили 26,1 (22,7; 30,8) кг/м², у ОА — 25,15 (21,8; 31,1) кг/м² и у МР — 26,85 (22,5; 34,4) кг/м². При этом отмечено широкое распространение избыточной массы тела и ожирения по критериям ВОЗ у аборигенного (КА и ОА) и МР мужского населения Арктики (ВОЗ, 1998). Нормальный ИМТ (18,5—24,9 кг/м²) отмечен у 48,3% КА, 44,0% ОА и 34,0% МР, у остальных значения выходят за пределы нормы и варьируют в зависимости от этнической принадлежности. Так, ИМТ (25—29 кг/м²) выявлена у 27,6, 35,5 и 41,5% лиц КА, ОА и МР соответственно, а ожирение 1-й степени (ИМТ 30—34 кг/м²) и 2-й степени (ИМТ 35 кг/м² и выше) — у 20,7 и 3,4, 14,7 и 3, 15,3 и 9,2% КА, ОА и МР соответственно. Исходя их вышеизложенного и принимая во внимание средние значения ИМТ, можно предположить, что у представителей как аборигенного (КА и ОА), так и МР населения повышен риск развития ранее не свойственного им метаболического синдрома, что может приводить к уменьшению продолжительности репродуктивного периода.

Общеизвестно, что половые стероидные гормоны оказывают позитивное и негативное действие на липидный обмен [1—7]. При анализе половых гормонов у жителей Арктики установлено, что у мужчин КА содержание в крови Tобщ. превышало его содержание как у МР (p<0,001), так и у ОА (p<0,01). При этом уровень Tобщ. у ОА приближен к его значениям у МР населения Арктики. Содержание Tсв. у КА имело тенденцию к снижению относительно мужчин МР и О.А. Вместе с тем у 50% КА отмечен аномально высокий уровень Tобщ. при дисбалансе Tсв. — у 6% низкий и у 6% высокий уровень. У ОА и МР в содержании Tобщ. и Tсв. также выявлен дисбаланс: у 17 и 13% аномально низкий и 17 и 5% аномально высокий уровень Tобщ. и у 7 и 2% аномально низкий и у 3 и 4% аномально высокий уровень Tсв. соответственно. В уровне E2, напротив, у КА отмечены тенденции повышения по сравнению с МР и О.А. При этом у 11,5% лиц КА содержание E2 превышало значения физиологической нормы, а у 26,6% ОА, наоборот, было ниже нормы, у МР отмечен дисбаланс — у 10,0% низкий и у 18,3% высокий уровень E2.

Показано более низкое содержание CCГ у ОА по сравнению с МР и КА, что может свидетельствовать о скрытых неблагоприятных тенденциях со стороны системы гипофиз—гонады у населения, сменившего свой традиционный уклад жизни с кочевого на оседлый. При этом у КА и ОА в уровне ССГ отмечен дисбаланс — у 8 и 13% низкий и у 12 и 13% высокий уровень ССГ. Также у ОА прослеживается значимо низкое содержание в крови ДГЭА-С по сравнению с КА (p<0,1) и МР (p<0,1). Кроме того, у 8,3% КА и у 11,1% МР выявлен аномально высокий уровень ДГЭА-С, а у 6,2 и 3,7% — низкий.

Относительно содержания инсулина достоверных различий между изучаемыми группами не обнаружено. Однако во всех группах выявлено смещение уровня инсулина в сторону низких значений, особенно у ОА (15,0%) относительно КА (8,0%) и МР (6,5%).

Анализ корреляционных взаимоотношений между уровнем гормонов показал, что максимальное количество корреляционных взаимосвязей обнаружено у М.Р. Системообразующим звеном в корреляционных взаимосвязях у МР выступает уровень Tсв. Концентрация Tсв. имеет положительные взаимосвязи с уровнем Tобщ. (r=0,56; p=0,000), ДГЭА-С (r=0,52; p=0,012). Уровень E2 имеет отрицательные взаимосвязи с содержанием ССГ (r=–0,39; p=0,011). Концентрация Tобщ. отрицательно связана с концентрацией инсулина, содержание которого у МР населения выше, чем у аборигенного населения (r=–0,35; p=0,02), а уровень Tобщ. более низкий. У ОА населения наблюдали положительные взаимосвязи между уровнем гормонов, который был ниже, чем у КА: между содержанием Tобщ. и Tсв. (r=0,58; p=0,001). Снижение уровня гормонов, предшественников стероидных гормонов, и белков-носителей может приводить к уменьшению содержания общих фракций тестостерона в крови. Регистрируется положительная корреляционная связь между содержанием Tобщ. и ССГ (r=0,54; p=0,004), уровнем Tсв. и ВГЭА-С (r=0,64; p=0,02), E2 и ДГЭА-С (r=0,60; p=0,037), содержание которых выше у КА.

Общеизвестно, что андрогены ведут себя как антагонисты эстрогенов, повышая активность печеночной липазы, экспрессию SRB-1, препятствуя эстрогензависимому синтезу апобелков и липопротеинов в печени [8, 9]. Полученные нами результаты по некоторым показателям липидного обмена показали, что у КА уровень ОХ значимо выше, чем у ОА (р<0,0001) и МР (р=0,027), но при этом у ОА он ниже, чем у МР (р=0,033). Вместе с тем уровень ОХ у 51,7, 17,6 и 28% лиц КА, ОА и МР соответственно смещен в сторону высоких значений, относительно нормы.

В содержании эфиров ХС (СХ и ЭХ) установлены разнонаправленные изменения. Статистически значимо повышенный уровень СХ установлен у МР (р=0,013), тенденции снижения — у КА относительно О.А. Уровень Э.Х., наоборот, выше у КА относительно как ОА (р<0,0001), так и МР населения (р=0,005). Вместе с тем отклонение в сторону низких значений СХ регистрировалось во всех группах — у 31,0, 35,3 и 20,6% лиц, а ЭХ — в сторону высоких значений у 93,1, 47,0 и 69,1% лиц КА, ОА и МР соответственно.

При этом величина КЭ достоверно выше у КА мужчин (р=0,025), а тенденции повышения КЭ отмечены у ОА по сравнению с М.Р. Во всех группах величина КЭ была выше значений физиологической нормы у 69,2, 44,1 и 42,6% лиц КА, ОА и МР соответственно. Соотношение СХ/ОХ, наоборот, у МР значимо выше относительно КА (р=0,025), но ниже, чем у О.А. Кроме того, отклонения в сторону низких значений СХ/ОХ регистрировались во всех группах и отмечены у 62,0, 44,1 и 42,6% лиц КА, ОА и МР соответственно. Вместе с тем у 10,0% МР населения выявлены аномально высокие значения СХ/ОХ, а у 11,2% лиц аномально низкие значения КЭ.

При анализе показателей липидтранспортной системы не выявлено значимых различий в уровне ХС ЛПОНП, но во всех группах отмечено смещение в сторону низких значений в пределах физиологической нормы. Частота встречаемости низких значений составила 24,1, 35,3 и 22,0% КА, ОА и МР соответственно. Содержание Х.С. ЛПНП значимо выше у МР мужчин относительно КА (р=0,0086), и отмечены тенденции к снижению относительно ОА, а уровень ХС ЛПВП, наоборот, у КА выше, чем у ОА и МР (р<0,0001).

Вместе с тем уровень ХС ЛПНП во всех группах был смещен в сторону низких значений при частоте их встречаемости 31,0, 26,4 и 15,4% у лиц КА, ОА и МР соответственно. При этом у 55,1% лиц КА содержание ХС ЛПВП превышало значения физиологической нормы, а у 11,7% лиц ОА, наоборот, было ниже нормы, у МР отмечен дисбаланс — у 10,3% низкий и у 8,8% высокий уровень ХС ЛПВП. Величина Ка во всех группах смещена в сторону высоких значений и у 20,7% КА, 50% ОА и 54,40% лиц МР была аномально высокой.

У КА выше уровень апоА по сравнению с ОА (р=0,017) и МР (р=0,043) на фоне тенденции повышения показателей апоВ и апоВ/апоА. Наибольший процент отклонений в сторону высоких значений апоВ/апоА был выявлен у КА (43,4%), затем у МР (34,1%) и у ОА (27,6%).

В содержании интегрального показателя углеводного обмена глюкозы статистически значимых различий не выявлено, но во всех группах концентрация данного метаболита была аномально низкой у 16,1% МР, 13,8% КА и 8,8% О.А. При этом у 7,0% КА отмечены ранее не свойственные для них аномально высокие значения уровня глюкозы.

Таким образом, у ОА и МР населения уровень Tобщ. снижен по сравнению с КА, что сочетается с наличием повышенной массы тела и ожирением. В то время как у ОА, так и у МР в содержании Tсв., E2, ССГ, инсулина существенных различий не выявлено. Показано значимое снижение уровня ДГЭА-С у ОА по сравнению с К.А. Кроме того, у ОА и МР при увеличении ИМТ и степени ожирения происходит снижение андрогенного компонента, которое обусловлено уменьшением продукции тестостерона, а также E2 и ССГ. При этом выявленные особенности менее выражены у ОА за счет компенсаторного повышения содержания Tсв. Следовательно, КА отличаются от ОА и МР населения значимо высоким содержанием Tобщ., на фоне повышенного содержания E2, ССГ и предшественника стероидных гормонов (ДГЭА-С), что свидетельствует как о повышении активности системы гипофиз—гонады, так и о высоких резервах синтеза стероидных гормонов.

У мужского населения Арктики выявлен дисбаланс в распределении ОХ на СХ и ЭХ со смещением в сторону ЭХ, что более выражено у К.А. При этом во всех группах были зарегистрированы высокие значения Ка на фоне повышенного уровня апоВ, величины апоВ/апоА и низкого уровня ЛПВП и апоА, но разной степени выраженности. Так, у КА более выражен дисбаланс в сторону увеличения содержания аполипопротеинов и эфиров ХС, а у ОА и МР — те же тенденции, но с увеличением доли лиц с низкой антиатерогенной защитой организма, особенно у М.Р. Вместе с тем у всех участников исследования отмечен высокий риск развития нарушений в липидном обмене, проявляющийся снижением антиатерогенной защиты организма у 20,7% КА, у 50% ОА и у 54,4% МР и повышением активности этерификации ХС у 69,2, 44,1 и 42,6% лиц КА, ОА и МР соответственно, а также смещением уровня апоА и апоВ в сторону апоВ у 43,4% КА, у 27,6% ОА и у 34,1% МР, что можно считать скрытыми факторами развития различных соматических заболеваний у аборигенного населения Арктики, связанного, вероятно, со сменой традиционного питания и образа жизни.

Данные корреляционного, факторного и регрессионного видов анализа свидетельствуют об особенностях межсистемных взаимодействий у различных групп населения Арктики (табл. 1).

Необходимо отметить, что выявленные корреляции по величине коэффициента относились к слабым (r=0,2—0,49) и средним (r=0,5—0,69), некоторые к сильным (r=0,7—0,98) связям. Так, у КА корреляционная структура показателей липидного обмена, половых гормонов и инсулина средненасыщенная по сравнению с менее насыщенной у ОА и более насыщенной у М.Р. При этом у КА мужчин выявлена обратная зависимость уровня ЭХ от уровня ДГЭА-С опосредовано через возраст, а прямая — уровня апоА от содержания ДГЭА-С через возраст. Вместе с тем значимо высокие величины уровня ДГЭА-С оказывали прямое влияние на снижение содержания атерогенных фракций липидов, а высокие концентрации E2 — на повышение уровня апоА. Кроме того, на повышение уровня антиатерогенных фракций липидов прямое влияние оказывали значимо высокие показатели Tобщ., ССГ и обратное — ИМТ. Таким образом, можно говорить о более выраженной зависимости у КА мужчин показателей липидного обмена от уровня Tобщ., ССГ, E2 и менее выраженной — от уровня ДГЭА-С. При этом выявленные у КА мужчин значимо высокие величины уровня Tобщ., ССГ оказывали ингибирующее влияние на синтез атерогенных фракций липидов, а высокие концентрации E2, наоборот, усиливали смещение эфиров ХС и аполипопротеинов в сторону увеличения уровня ЭХ, апоВ и апоВ/апоА, что было доказано коррелятивными взаимосвязями.

У ОА мужского населения корреляционная структура показателей липидного обмена, половых гормонов и инсулина менее насыщенная и отражает взаимосвязь лишь E2 с ЭХ, апоА и глюкозой. Следовательно, выявленное в данной возрастной группе мужчин значимо низкое содержание E2 и тенденции повышения уровня инсулина у ОА при значимом снижении содержания Tобщ. относительно КА повышают вероятность использования их в качестве анаболических гормонов, обеспечивающих незначительное снижение уровня атерогенных фракций липидов (ОХ, ЭХ, ЛПОНП, ЛПНП) и величины апоВ/апоА. Кроме того, высокая концентрация Tсв. оказывала лишь обратное влияние на величину ИМТ, которая имела прямое влияние на уровень глюкозы. Таким образом, можно констатировать, что у ОА смена образа жизни с кочевого на оседлый повышала роль E2 и инсулина в поддержании соотношения как атерогенных и антиатерогенных фракций липидов, так и аполипопротеинов. При этом выявленные в данной возрастной группе мужчин значимо низкие величины концентрации E2, Tобщ. и смещение эфиров ХС в сторону СХ являются одним из факторов риска изменения липидного бислоя мембран и снижения репродуктивной функции.

У МР мужского населения Арктики корреляционная структура показателей липидного обмена, половых гормонов и инсулина более насыщенная. Выявлены взаимосвязи всех рассматриваемых гормонов с показателями липидного обмена, за исключением ДГЭА-С. Следует отметить, что выявленные максимально высокие значения избыточной массы тела с ожирением 1-й и 2-й степени у МР оказали доминирующее влияние на все рассматриваемые эндокринно-метаболические показатели. При этом установлена наибольшая зависимость уровня ОХ, ЛПНП, глюкозы и аполипопротеинов (апоА, апоВ/апоА) от уровня E2, а показателей СХ, ЛПНП, Ка и глюкозы — от концентрации инсулина. Кроме того, на тенденцию снижения уровня глюкозы также оказывал влияние ССГ. Вместе с тем низкие концентрации Tобщ. стимулировали синтез атерогенных фракций липидов, а низкие величины уровня Tсв., наоборот, ингибировали синтез антиатерогенных фракций липидов. Таким образом, у МР населения Арктики ИМТ оказывал доминирующее влияние не только на соотношение атерогенных и антиатерогеных фракций липидов, эфиров ХС и аполипопротеинов, но и на содержание половых гормонов и инсулина.

Дисперсионным и регрессионным анализом установлено, что у КА мужского населения основными факторами, влияющими на смещение эфиров ХС в сторону ЭХ, являлись Tсв. как в отдельности, так и в сочетании Tсв. E2 (44—79%) и наименьший вклад внесли ССГ и комплекс ССГ×ИМТ (35—52%); у ОА — наибольший вклад внесли в отдельности E2 (27—36%) и наименьший — ДГЭА-С (47%), а у МР — ИМТ в отдельности (12—22%) и в сочетании ИМТ×Tобщ. ×E2 (34%), ИМТ×Tобщ. (33%) и наименьший — E2 (14%) (табл. 2).

При этом на уровне статистической значимости у КА мужского населения вклад комплексов факторов ИМТ×Tобщ. (53%), ИМТ×Tсв. (93%), Tобщ.×E2 (34%) и отдельно уровня ССГ (50%) являлся доминирующим в значимом снижении уровня атерогенных и повышении уровня антиатерогенных фракций липидов; у ОА на незначительное снижение атерогенности крови влияли факторы — ИМТ (23%) и E2 (η=54%), а у МР — в отдельности ИМТ (15%), инсулин (17%), Tобщ. (14%) и в комплексе Tобщ.×ССГ (50%).

Кроме того, факторный анализ показал, что у КА не выявлено адекватных моделей зависимости содержания аполипопротеинов от уровня рассматриваемых гормонов, что свидетельствует о большей зависимости их от содержания ЛПВП и глюкозы, что было доказано коррелятивными взаимосвязями; у ОА при меньшем их дисбалансе доминирующими оказались комплекс Tсв. × ССГ (69%) и отдельно E2 (43%), ИМТ (35%) и у МР наибольший вклад внесли комплексы ИМТ×ДГЭА-С (88%), ИМТ×ССГ (94%), ИМТ×Tсв. (58%) и E2 (54%).

На тенденцию повышения уровня глюкозы у КА наибольший вклад внесли отдельно ССГ и комплекс Tобщ. ×E2 (46%); у ОА на минимальный уровень глюкозы — отдельно ИМТ (35%), E2 (28%), а у МР при тенденции повышения уровня глюкозы относительно ОА — лишь инсулин с величиной эффекта 21%. При этом на дисбаланс в содержании аполипопротеинов в сторону увеличения уровня апоВ и величины апоВ/апоА оказали влияние совместно факторы Tсв.×ИМТ (η=0,5; р=0,018) и Tобщ. ×ССГ.

Следовательно, обеспечение высокого уровня тестостерона как анаболического гормона у КА, с одной стороны, является одним из факторов, повышающих антиатерогенную защиту организма, проявляющуюся снижением концентрации ЛПОНП, ЛПНП и величины Ка. С другой стороны, повышенный уровень E2 при низких значениях Tсв., инсулина и высокой частоте встречаемости избыточной массы тела и ожирения 1-й и 2-й степени является одним из факторов выявленного нами нарушения распределения уровня ХС на СХ и ЭХ, а также апоА и апоВ в сторону последнего, что может привести к риску развития не свойственных для них соматических заболеваний с нарушением репродуктивной функции. У КА содержание Tсв. и ДГЭА-С, а у ОА концентрация Тобщ., E2 и ССГ приближены к уровню данных гормонов у МР населения, что может быть связано со сменой традиционного уклада жизни аборигенного населения и адаптационной перестройкой эндокринной регуляции липидного обмена, которая сопровождается повышением антиатерогенной защиты, дисбалансом в содержании эфиров ХС и аполипопротеинов в сторону повышения уровня ЭХ, апоВ и величины апоВ/апоА у КА, а у ОА и МР, наоборот, снижением антиатерогенной защиты организма, но с сохранением дисбаланса эфиров ХС и аполипопротеинов, особенно, у МР. В то же время содержание Тобщ. у КА мужчин выше, чем у ОА, что может говорить об усилении анаболической роли данного гормона в липидном обмене, а повышение уровня E2 увеличивает риск развития нарушений репродуктивной функции. При этом у ОА, наоборот, низкий уровень E2 и высокий уровень Tсв. указывают на некоторую стабилизацию репродуктивной функции, но снижают антиатерогенную защиту. Кроме того, выявленная гипоэстрогенемия у ОА (у 27%) относительно гиперэстрогенемии у КА (у 12%), вероятно, связана с заменой традиционного питания, т. е. включением в рацион питания больше углеводов и меньше жиров, что было доказано минимальными значениями концентрации ЛПОНП, ЛПНП, триглицеридов и повышением уровня глюкозы в крови.

ОА мужское население характеризуется уровнем Тобщ., приближенным к таковому у МР населения с более низким по сравнению с обеими группами содержанием ССГ, ДГЭА-С, E2. Эти данные свидетельствуют о снижении активности как системы гипофиз—гонады, так и резервов синтеза стероидных половых гормонов, что способствует усилению атерогенности крови при компенсаторном повышении уровня Тсв. и снижении величин апоВ/апоА и Кэ. В то же время у ОА уровень инсулина и глюкозы в крови ниже, чем у МР населения, что может говорить об их меньшей генетической предрасположенности к развитию сахарного диабета.

Таким образом, выявленные изменения в содержании рассматриваемых половых гормонов и показателях липидного обмена, инсулина и глюкозы на фоне избыточной массы тела у обследуемых мужчин Арктики свидетельствуют о фактическом напряжении указанных звеньев и наличии сформированных эндокринно-метаболических дисбалансов, требующих проведения дальнейших исследований и профилактических мер.

1. У 22—50-летних мужчин аборигенного (оседлые и кочующие) населения Арктики установлен значимо больший процент лиц с нормальными значениями массы тела, а у ОА и МР — с избыточной (ИМТ 25—29 кг/м²), особенно у МР, но встречаемость ожирения 1-й степени (ИМТ 30—34 кг/м²) больше у КА, а 2-й степени — у М.Р. Исходя из вышеизложенного и принимая во внимание средние значения ИМТ, можно предположить, что у мужчин как аборигенного населения, так и МР повышен риск развития ранее не свойственного им метаболического синдрома, что может приводить к уменьшению продолжительности репродуктивного периода.

2. КА отличаются от ОА и МР мужского населения значимо высоким содержанием Тобщ. на фоне повышенного содержания E2, ССГ и предшественника стероидных гормонов (ДГЭА-С), что свидетельствует как о повышении активности системы гипофиз—гонады, так и о более высоких резервах синтеза стероидных гормонов.

3. У АО мужского населения Арктики относительно МР установлено повышение антиатерогенной защиты организма за счет увеличения уровня ЛПВП и снижения уровня ЛПОНП и ЛПНП, величины Ка, более выраженное у К.А. Вместе с тем у всех участников исследования отмечен высокий риск развития нарушений в липидном обмене, проявляющийся снижением антиатерогенной защиты организма у 20,7% КА, у 50% ОА и у 54,4% МР и повышением активности этерификации ХС у 69,2, 44,1 и 42,6% лиц КА, ОА и МР соответственно, а также смещением уровня апоА и апоВ в сторону апоВ у 43,4% КА, у 27,6% ОА и у 34,1% МР.

4. У ОА и МР мужского населения при увеличении ИМТ и степени ожирения происходит снижение андрогенного компонента, которое обусловлено уменьшением продукции тестостерона, а также E2 и ССГ, что связано с нарушением системы транспорта липидов и является одним из факторов риска снижения антиатерогенной защиты организма и репродуктивной функции. При этом выявленные особенности менее выражены у ОА за счет компенсаторного повышения уровня Тсв.

Конфликт интересов отсутствует.

Работа поддержана грантом № 15−3-4−39 программы УрО РАН «Фундаментальные науки – медицине»