Синдром поликистозных яичников (СПКЯ) является самым распространенным заболеванием женщин репродуктивного возраста, частота которого в данной популяции достигает 18% [1]. Инсулинорезистентность (ИР) играет ключевую роль в патогенезе заболевания. В метаанализе L. Moran и соавт. [2] показано, что у женщин с СПКЯ чаще встречаются нарушение толерантности к глюкозе, сахарный диабет (СД) 2-го типа и метаболический синдром [2].

Витамин D относится к группе жирорастворимых витаминов, который естественным образом присутствует лишь в очень ограниченном количестве продуктов питания, а синтез в организме человека возможен только в определенных условиях, когда УФ-лучи солнечного света попадают на кожу. Витамин D, получаемый из продуктов питания и в виде пищевых добавок, а также образующийся при инсоляции, биологически инертен. Для активации и превращения в активную форму D-гормона [1,25 (ОН)2D] в организме ему необходимо пройти два процесса гидроксилирования. В печени он превращается в 25-гидроксивитамин D [25 (OH)D], наиболее распространенную форму сывороточного витамина D. Концентрация 25 (OH)D в сыворотке крови и плазме является наилучшим индикатором содержания витамина D. Согласно рекомендациям Эндокринологического общества, дефицит витамина D определяется при концентрации 25 (OH)D в сыворотке крови менее 20 нг/мл, уровень в диапазоне 21—29 нг/мл должен расцениваться как «недостаточность» витамина D, а оптимальным является уровень более 30 нг/мл, особенно для пожилых пациентов [3].

В настоящее время существуют достаточно убедительные данные, свидетельствующие о вовлечении витамина D в углеводный обмен и о роли данного нутриента в патогенезе СПКЯ. Предполагается, что недостаточность витамина D может являться фактором риска нарушения толерантности к глюкозе, ИР и СД 2-го типа [4—6]. Хотя механизмы, лежащие в основе нарушений углеводного обмена при дефиците витамина D, не ясны, в ряде исследований были получены данные, объясняющие возможную взаимосвязь этих состояний. Во-первых, снижение концентрации витамина D приводит к увеличению в сыворотке крови уровня паратиреоидного гормона, который предположительно ассоциирован со снижением чувствительности к инсулину [7]. Во-вторых, витамин D может стимулировать экспрессию инсулиновых рецепторов [8]. Кроме того, комплекс витамин D — рецептор витамина D регулирует более 300 генов, в том числе гены, имеющие важное значение в метаболизме глюкозы [9]. При этом в исследовании G. Muscogiuri и соавт. [10], в котором для оценки чувствительности к инсулину использовался гиперинсулинемический эугликемический клэмп, дефицит витамина D не был связан с наличием ИР.

В ряде исследований был изучен статус витамина D у женщин с СПКЯ. Хотя не было получено однозначных данных о различии концентрации данного нутриента у пациенток с/без СПКЯ, во многих из этих исследований была выявлена обратная связь между обеспеченностью витамином D и метаболическими нарушениями при СПКЯ [11—15]. Кроме того, полиморфизм гена рецептора витамина D был ассоциирован с увеличением риска СПКЯ или эндокринных и метаболических фенотипов, связанных с этим заболеванием [12, 13, 15].

Цель настоящего исследования — изучение статуса витамина D в популяции россиянок, страдающих СПКЯ, а также его взаимосвязи с метаболическим и клиническим профилем данного заболевания.

Обследованы 58 женщин в возрасте 23—35 лет (1-я группа) с СПКЯ. Контрольную (2-я группа) составили 28 женщин, не страдающих СПКЯ и сопоставимых с основной группой по возрасту и индексу массы тела (ИМТ). Диагноз СПКЯ устанавливался на основе критериев консенсуса ESHRE/ASRM, 2003 [16]. С целью исключения врожденной дисфункции коры надпочечников при наличии уровня 17-гидроксипрогестерона (17-ОНП) ≥5 нмоль/л проводили анализ наиболее частых мутаций гена CYP21 методом аллельспецифической полимеразной цепной реакции. Критерии исключения: гиперпролактинемия, гипотиреоз, другие эндокринные или системные заболевания, потенциально оказывающие влияние на физиологию репродукции человека, оперативные вмешательства на органах малого таза, гормональная терапия, а также прием липидоснижающих препаратов, инсулинсенситайзеров, препаратов и биологически активных добавок, содержащих кальций и витамин D, в течение 6 мес, предшествующих включению в исследование.

Всем пациенткам проводилось комплексное обследование, включавшее оценку антропометрических данных (ИМТ вычислялся по формуле: ИМТ = масса тела, кг/рост, м²), гирсутизма по шкале Ферримана—Голлвея, алопеции по шкале Людвига, ультразвуковое исследование органов малого таза, а также исследование концентрации гормонов в сыворотке крови. Пробы крови для гормонального анализа брали в 8.00 на 3—7-й день менструального цикла. Определяли уровень 17-ОНП, общего тестостерона (Т), глобулина, связывающего половые гормоны (ГСПГ), дегидроэпиандростерона сульфата (ДГА-С), пролактина и ТТГ в сыворотке крови методом хемилюминесцентного иммунологического анализа на аппарате Immulite 2000. Индекс свободных андрогенов (ИСА) рассчитывали по формуле: ИСА = общий Т/СССГ·100. Cодержание в сыворотке крови 25 (OH)D определяли методом хемилюминесцентного иммунологического анализа с помощью анализатора LIAISON и наборов LIAISON 25 OH TOTAL («DiaSorin Inc.», США). Дефицит витамина D определялся при концентрации 25 (ОН)D менее 20 нг/мл, недостаточность — при концентрации 25 (ОН)D 20—30 нг/мл, адекватный уровень — более 30 нг/мл.

Статистический анализ осуществлялся с помощью пакета программ Statistica 6,0 («StatSoft Inc.»). Количественные показатели представляли в виде среднего значения ± стандартное отклонение. Сравнение количественных показателей в группах осуществлялось при помощи U-теста Манна—Уитни. Для изучения взаимосвязи между количественными показателями применялся метод ранговой корреляции Спирмена. Сравнение качественных признаков в независимых группах проводилось с помощью точного критерия Фишера.

У подавляющего большинства женщин концентрация витамина D не соответствовала его оптимальному уровню (82,8 и 88,2% в 1-й и 2-й группах соответственно). Распространенность как недостаточности, так и дефицита данного нутриента не различалась достоверно значимо среди пациенток с СПКЯ и женщин, не страдающих этим заболеванием (см. таблицу).

Концентрация ионизированного кальция, фосфора и витамина D не отличалась достоверно значимо в исследуемых группах (см. рисунок).

В 1-й группе концентрация витамина D достоверно значимо обратно коррелировала с ИМТ (r=–0,338; р=0,03) и уровнем ДГА-С в сыворотке крови (r=–0,400; р=0,01), в то время как достоверно значимых корреляций с метаболическими параметрами выявлено не было. Во 2-й группе не было обнаружено достоверно значимых корреляций между концентрацией витамина D и клиническими или биохимическими параметрами.

В настоящем исследовании мы не обнаружили достоверно значимых различий как уровня витамина D в сыворотке крови, так и частоты его дефицита среди женщин с СПКЯ и их сверстниц, не страдающих данным заболеванием. E. Wehr и соавт. [12] выявили более низкий уровень витамина D в сыворотке крови пациенток с СПКЯ в сравнении с женщинами группы контроля. Однако в ряде других исследований [14, 17, 18] концентрация данного нутриента не различалась у пациенток с/без СПКЯ. Более того, в исследовании T. Mahmoudi и соавт. [19] у пациенток с СПКЯ отмечался более высокий уровень витамина D в сыворотке крови в сравнении с женщинами группы контроля. Таким образом, на данный момент научные данные, касающиеся концентрации витамина D в сыворотке крови у женщин с СПКЯ, весьма противоречивы.

В исследованиях, предшествующих наcтоящему, средний уровень витамина D варьировал от 11 до 31 нг/мл, а в большинстве из них он не превышал 20 нг/мл [20]. В нашем исследовании он составил 21,5 нг/мл, в то время как концентрация данного нутриента менее 30 нг/мл наблюдалась у 82,8% пациенток. Недостаточность и дефицит витамина D высоко распространены во всем мире. Так, частота недостаточности данного нутриента среди жительниц Канады, расположенной в сходных c Россией географических широтах, у женщин в возрасте 20—39 лет достигает 63,7% [21]. Согласно данным Т.Л. Кароновой и соавт. [22], распространенность уровня менее 30 нг/мл у россиянок в возрасте 30—52 лет составляет 90,6%. Авторы систематического обзора статуса витамина D в мире [23] сообщили о том, что несмотря на гетерогенность исследований в более 1/3 из них средний уровень этого нутриента не превышал порога 20 нг/мл. Таким образом, недостаточность витамина D может являться универсальным феноменом как у пациенток с СПКЯ, так и у женщин, не страдающих данным заболеванием.

В метаанализе M. Pereira-Santos и соавт. [24] показано, что дефицит витамина D ассоциирован с ожирением вне зависимости от возраста женщины и региона проживания. В настоящем исследовании обратная корреляция с ИМТ была выявлена лишь в группе женщин с СПКЯ. Отсутствие корреляции витамина D и ИМТ в группе пациенток, не страдающих СПКЯ, возможно, объясняется небольшим размером выборки.

В ряде исследований [11, 14, 25, 26] выявлена взаимосвязь между уровнем витамина D и параметрами андрогенного статуса, такими как общий Т, ДГА-С, ГСПГ, ИСА и степень выраженности гирсутизма. В настоящем исследовании в группе женщин с СПКЯ была обнаружена обратная корреляция между уровнем витамина D и ДГА-С, что согласуется с данными R. Yildizhan и соавт. [26]. Однако корреляций с другими параметрами андрогенного статуса выявлено не было. В нескольких исследованиях у пациенток с СПКЯ наблюдалась связь статуса витамина D и метаболических факторов риска, таких как ИР, дислипидемия, артериальная гипертензия, уровень С-реактивного белка [11, 12, 14]. Нами подобной ассоциации выявлено не было, что согласуется с данными других исследователей [20].

Несмотря на то что в настоящем исследовании не было обнаружено различий в статусе витамина D в обследуемых группах, необходимо дальнейшее изучение потенциальной связи между обеспеченностью данным нутриентом и СПКЯ. Учитывая высокую распространенность дефицита и недостаточности витамина D, необходимы крупные интервенционные исследования эффективности его препаратов у женщин с СПКЯ.

Конфликт интересов — отсутствует.

Источник финансирования: Государственное бюджетное учреждение здравоохранения Москвы «Центр планирования семьи и репродукции Департамента здравоохранения города Москвы».