Суицидальное поведение широко распространено в различных возрастных и социальных группах населения многих стран. Российская Федерация занимает одно из лидирующих мест в мире по числу завершенных самоубийств и относится к странам с высокой частотой (около 20 случаев на 100 000 населения) суицидов [1, 2]. Масштабы этой проблемы еще более значительны, поскольку число попыток самоубийства превышает число суицидов в 10—20 раз, а в некоторых группах населения — в 40 раз [3]. Кроме того, не менее 90% лиц, совершивших суицидальные действия, страдают психическими расстройствами [4]. По оценкам некоторых специалистов [5], к 2020 г. количество ежегодно совершаемых самоубийств в мире возрастет до 1,5 млн случаев, что эквивалентно одной смерти в результате самоубийства каждые 20 с, или одной попытке самоубийства каждые 1—2 с.

Выжившие обнаруживают высокий уровень психологического дистресса, социальной изоляции, а также имеют барьеры на пути получения помощи, усугубляющиеся депрессией [6].

Кроме того, лица, совершившие попытки самоубийства, подвергаются общественной обструкции, которая имеет продолжительную историю, берущую начало в религиозной дискриминации [7, 8]. В наше время при оказании психиатрической помощи суициденты сталкиваются с патерналистским отношением со стороны медицинского персонала, пренебрежительным или гиперпротективным — со стороны членов семьи, а также социальными ограничениями, связанными с реализацией своих гражданских прав [9]. Неприятие психически больных суицидентов, предубежденное отношение к ним являются причиной их дополнительных страданий, препятствуют включению в общественную жизнь, ухудшают социальную адаптацию, что негативно сказывается на качестве их жизни [10—12]. Негативные психологические, эмоциональные и социальные последствия самоубийства преследуют родственников, знакомых и коллег суицидента. Такие лица остро переживают стресс от потери [13, 14], подвержены развитию депрессии и посттравматического стрессового расстройства; кроме того, бремя горя усугубляется клеймом, которое может лишать их необходимой поддержки со стороны окружающих [15].

Социальная значимость и недостаточная разработанность проблемы стигматизации лиц, совершивших покушение на самоубийство, определили цель настоящего исследования — изучить проявления социального прессинга стигмы самоубийцы для разработки мер по ее предупреждению и дестигматизации суицидентов.

Проведено анкетирование 1255 человек, работающих в психиатрических лечебно-профилактических учреждениях: 65 врачей-психиатров в возрасте от 23 до 80 лет (средний — 42,7±2,0 года), 402 медицинские сестры в возрасте от 18 до 73 лет (средний — 43,6±0,7 года) и 437 санитарок в возрасте от 20 до 75 лет (средний — 44,1±0,6 года). Кроме того, анкетированием были охвачены также 351 человек из общей популяции Белгородской области в возрасте от 17 до 86 лет (средний — 39,2±0,8 года).

Анкетирование проводилось медико-социологическим методом, анонимно, при помощи специально разработанной авторами формализованной анкеты, включающей девять разделов, в том числе социально-демографические сведения, наличие у анкетируемых в прошлом проявлений суицидального поведения, их осведомленность в этой области, отношение к суициденту в бытовой, интимной, семейной, духовной, общественно-политической, административно-правовой и профессиональной сферах.

Результаты исследования были подвергнуты статистической обработке с помощью пакета прикладных статистических программ Statistica 6.

Изучение осведомленности опрошенных в области суицидального поведения показало, что определенную теоретическую подготовку имеют 83,1% врачей-психиатров и лишь 49,8% медицинских сестер (χ²=25,134, p=0,000). Среди младшего медицинского персонала эта цифра составила 20,1%, что значительно меньше, чем среди врачей (χ²=107,417, p=0,000) и медицинских сестер (χ²=75,316, p=0,000). Среди населения лишь 18,8% опрошенных имели хотя бы незначительное представление о суицидальном поведении.

Изучение мнения о суицидентах показало, что 46,9% опрошенных во всех группах (45,4% врачей-психиатров, 47,3% среднего и 42,8% младшего медицинского персонала, 49,8% населения) считают их психически больными. «Обычным» человеком считали суицидента примерно по 20% во всех группах. Наряду с этим стигматизирующим термином «слабак» определяли суицидента 10,8% врачей-психиатров, 21,6% медицинских сестер, 24,8% младшего медицинского персонала и 21,7% населения. Кроме того, 13,8% врачей-психиатров, 9,7% среднего и 8,9% младшего медицинского персонала, 5,1% населения полагали, что суицидент «запутался», «не смог справиться с трудностями и найти выход из сложившейся ситуации», «является беспомощным и неуверенным в себе человеком», а около 3% опрошенных во всех группах за исключением врачей-психиатров считали, что суицидент своим поведением достигает определенной выгоды.

Изучение отношения опрошенных к суициденту в бытовой сферевыявило противоречия в декларируемом и реальном поведении. На рисунке видно, что большинство респондентов во всех группах декларируют, что будут поддерживать дружеские отношения после того, как их знакомый совершит попытку самоубийства. В то же время менее половины пошли бы к нему в гости (p<0,001). Это свидетельствует о внутреннем противоречии в отношении к суицидентам и их эмоциональном неприятии.

Определение эмоционального отношения опрошенных к суицидентам показало, что к знакомому человеку (сосед, коллега) с сочувствием отнесутся 80% врачей-психиатров, 74,4% из числа среднего и 62,5% — младшего медицинского персонала и только 50,7% населения. Таким образом, сочувственное отношение к суицидентам наиболее присуще врачам-психиатрам и среднему медперсоналу, а наименее — представителям общей популяции. В то же время к незнакомому человеку, который пытался покончить с собой, с сочувствием отнесутся лишь 44,6% врачей-психиатров, 46% из числа среднего и 38,9% младшего медицинского персонала, а также 30,8% представителей населения. Отстраненное (формальное) отношение к знакомому суициденту реже встречается среди врачей-психиатров (9,2%) и медицинских сестер (11%); достоверно чаще оно свойственно младшему медицинскому персоналу — 18,5% и населению — 26,5%. Отрицательные эмоции по отношению к суициденту испытывают 10,8% врачей-психиатров, 14,4% медицинских сестер, 19% младшего медицинского персонала и 20,8% населения. Таким образом, более гуманное отношение к суицидентам демонстрируют врачи-психиатры, что обусловлено их профессиональной деятельностью, уровнем образования и ответственностью. Наименее толерантны к суицидентам представители населения. При этом в общей популяции сочувственное отношение к суицидентам достоверно чаще присуще лицам женского пола — 65,2%. Среди мужчин таковых 38,4%.

Изучение отношения к суицидентам в интимной сфере показало, что 61,5% врачей-психиатров, 77,4% медицинских сестер и 78,3% младшего медицинского персонала не считают для себя возможным интимные отношения с человеком, у которого в прошлом была попытка самоубийства. Среди населения такую же точку зрения разделяли 59,3% — меньше, чем среди медицинских сестер и младшего медицинского персонала. 50,8% врачей-психиатров, 58,2% медицинских сестер, 63,8% младшего медицинского персонала и 52,7% населения прервут отношения с партнером, если тот попытается покончить с собой.

Всемейной сфере 44,6% врачей-психиатров и 45% медицинских сестер являются противниками создания семьи с человеком, имеющим в анамнезе попытку самоубийства. Несколько реже этой точки зрения придерживались представители младшего медицинского персонала (34,1%) и населения (35%).

Семью, где один из членов имеет в анамнезе попытку самоубийства, считают неполноценной 33,8% врачей-психиатров, 43,8% медицинских сестер, 43,9% населения и 53,1% младшего медицинского персонала. Гендерный анализ представителей населения показал, что лица мужского пола (54,7%) достоверно чаще (p=0,003), чем женского (38,5%), продолжили бы жить с партнером, если бы он совершил попытку покончить с собой.

Что касается отношения к суицидентам, являющимся членами собственной семьи, то отношение всех категорий опрошенных оказалось значительно лояльней. Так, 90,8% врачей-психиатров и 91% медицинских сестер, а также 79,9% младшего медицинского персонала и 78,1% населения готовы оказывать психологическую поддержку супругу, совершившему попытку самоубийства. Расторгнут брак с супругом-суицидентом лишь 3,7% медицинских сестер, 6,2% младшего медицинского персонала и 6,5% представителей населения. Остальные (9,2% врачей-психиатров, 2% среднего и 6,2% младшего медицинского персонала, 8% населения) проигнорируют произошедшее.

Анализ в духовной сфере показал, что 40% врачей-психиатров, 52% медицинских сестер, 58,1% санитарок и 55,6% населения считают людей, пытавшихся покончить с собой, «эгоистами». Как недостойных снисхождения расценивают суицидентов 10,8% врачей-психиатров, 20,2% медицинских сестер, 26,2% населения и 34,6% младшего медицинского персонала. Аналогичное число опрошенных считают людей, которые совершили попытку самоубийства, аморальными. При этом в населении мужчины достоверно чаще, чем женщины, считают суицидентов аморальными (соответственно 40 и 27,3%), а также полагают, что их надо отлучать от церкви (24,3 и 8,7%).

Таким образом, установлено, что значительная часть опрошенных считают людей, совершивших попытку покончить с собой, аморальными, эгоистами, лицами, не достойными снисхождения. Более жесткая позиция характерна для лиц мужского пола.

Вобщественно-политической сфере отношение респондентов к суицидентам также выявило стигматизирующее отношение. Так, в пользу «запрета» суициденту быть общественным деятелем высказались 29,2% врачей-психиатров, а также 58,7% медицинских сестер, 68% санитарок и 60,7% представителей населения (p=0,04). Большинство опрошенных «отказали бы в доверии» политическому деятелю, имеющему в анамнезе попытку самоубийства: 63,1% врачей-психиатров, 74,6% населения, 79,9% медицинских сестер и 85,6% санитарок. Более того, 16,9% врачей-психиатров, 23,9% населения, 32,3% медицинских сестер и 40% санитарок убеждены, что суицидент «не должен иметь права голоса».

Что касается отношения к суицидентам в административно-правовой сфере, то 4,6% врачей-психиатров и 6,5% медицинских сестер, а также 12,1% санитарок и 15,1% населения высказали точку зрения о том, что за попытку самоубийства человек должен привлекаться к уголовной ответственности. Большинство респондентов не позволили бы суициденту занимать руководящую должность на производстве: 50,8% врачей-психиатров, 74,9% медицинских сестер и 72,3% санитарок. Аналогичного мнения придерживались 63,5% населения.

Изучение отношения опрошенных к суицидентам в профессиональной сфере показало, что 7,7% врачей-психиатров, 21,1% медицинских сестер (p=0,017), а также 32,3% санитарок и 31,9% населения считают, что суицидент не может быть полезным на производстве и работать так же качественно, как человек, не совершавший попыток самоубийства. Не доверили бы человеку, пытавшемуся покончить с собой, ответственную работу 35,4% врачей-психиатров, 65,9% медицинских сестер и 66,4% санитарок. Среди населения доля таковых составила 55,6% — больше, чем среди врачей-психиатров (p=0,004), но меньше, чем среди медицинских сестер (p=0,005) и младшего медицинского персонала (p=0,002).

Что касается профессиональной пригодности суицидентов, то 47,7% врачей-психиатров отказали бы им в работе на врачебных специальностях (от 29,2% — врачом-терапевтом до 55,8% — акушером-гинекологом). Такую же позицию занимали 74,9% медицинских сестер (от 55,9% запрета на работу врачом-терапевтом до 81,8% — врачом-реаниматологом) и 83% санитарок (от 70,3% врачом-терапевтом до 87,9% — реаниматологом). Среди населения 74,4% отказали бы суицидентам в работе на врачебных должностях (в диапазоне от 66,6% врачом-терапевтом до 81,7% — психиатром), т. е. большее число (p=0,000), чем среди врачей-психиатров, и меньшее, чем среди младшего медицинского персонала (p=0,004).

Преподавательскую работу запретили бы суицидентам 43,1% врачей-психиатров, в том числе 52,3% — учителем средней школы и 33,8% — преподавателем вуза. Аналогичной точки зрения придерживались 74,9% медицинских сестер и 84,6% санитарок. Сходную точку зрения имели 77,2% представителей населения, что больше (p=0,000), чем среди врачей-психиатров, и меньше (p=0,01), чем среди санитарок. Аналогичные результаты получены и в отношении возможности работать воспитателем детского сада — за запрет такой работы суициденту высказались 64,6% врачей-психиатров и более 80% респондентов (p=0,002) в остальных группах.

Как ни парадоксально, но выявлено стигматизирующее отношение и к работе суицидента в должности квалифицированного рабочего. Ее запретили бы 6,2% врачей-психиатров и 25,9% медицинских сестер (p=0,000), а также 48,1% санитарок — большее число, чем врачей-психиатров и медицинских сестер (p=0,000). Среди населения такую точку зрения разделяли 43% — большее число, чем среди врачей-психиатров и медицинских сестер (p=0,000). Вместе с тем установлено несколько более лояльное отношение опрошенных в плане допуска суицидента к работе продавцом (от 3 до 42%).

61,5% врачей-психиатров отказали бы суициденту в работе в судебно-следственных органах (от 56,9% — следователем до 64,6% — судьей). Аналогичная позиция в этом вопросе у большинства (80,6%, p=0,001) медицинских сестер (от 77,4% запрет на работу прокурором до 84,6% — судьей) и санитарок (83,3%). Аналогичное отношение выявлено у 74,3% населения (от 72,1% — запрет на работу следователем до 76,3% — судьей). Столь же жесткая личная позиция была выявлена у опрошенных всех групп в отношении возможности работы полицейским или пожарным.

Таким образом, в результате исследования было установлено, что среди всех групп опрошенных осведомлены в вопросах суицидального поведения порядка 80% врачей-психиатров и ½ медицинских сестер. Определенная осведомленность и профессиональный долг позволяют им более лояльно относиться к суицидентам. Этот фактор необходимо учитывать при проведении санитарно-просветительной работы среди населения, а также рекомендовать ввести в обязательный стандарт подготовки врачей-психиатров и медицинских сестер психиатрических учреждений вопросы суицидологии, что позволит гуманизировать отношение не только специалистов, но и широких слоев населения к лицам, совершившим суицидальные попытки.

Выявленное противоречие во взаимоотношениях опрошенных с лицами, совершившими суицидальную попытку, в виде декларативного сохранения взаимоотношений с суицидентом и реального его отвержения, является отражением стигматизирующего отношения общества к таким людям. Подтверждением сказанного является то, что фактор родства или близкого знакомства смягчает отношение к суициденту во всех социальных сферах. Наибольшей обструкции суициденты подвергаются в общественно-политической, административно-правовой и профессиональной сферах.

Младший медицинский персонал, вопреки ожиданиям, стигматизирует суицидентов также, а в некоторых сферах и более жестко, чем представители общей популяции. Это диктует необходимость его специальной подготовки для работы в психиатрических учреждениях.

Конфликт интересов отсутствует.