Современные отечественные и зарубежные исследования свидетельствуют, что нейровоспаление/воспаление играет существенную роль в патогенезе депрессий. На это указывает, в частности, повышение в крови пациентов уровня воспалительных маркеров, к которым относятся различные медиаторы воспалительных реакций, включая цитокины, белки острой фазы, протеолитические ферменты, аутоантитела к нейроантигенам и др. Выявлена ассоциация между окислительным стрессом, нейроваскулярной дисфункцией и повышением проницаемости ГЭБ у пациентов с депрессией [1, 2].

Уровень некоторых воспалительных маркеров коррелирует с выраженностью депрессивных расстройств, оцененных по соответствующим психометрическим шкалам, а также с особенностями психопатологической картины этих состояний [3—6]. Показано также, что воспалительные процессы тесно связаны с наблюдаемыми при депрессиях нарушениями в нейроэндокринной и нейротрансмиттерных системах (серотониновой, дофаминовой и глутаматной) [7, 8] и ассоциированы с определенной генетической предрасположенностью [9].

Большинство исследований, касающихся иммунологии депрессий, проведены преимущественно на пациентах молодого и среднего возраста. Развитие низкопрогредиентного хронического воспаления (low-grade inflammation), в целом характерное для депрессий, в пубертатном и/или подростковом возрасте имеет свои особенности и напрямую связано с гормонально обусловленной восприимчивостью организма к влиянию разнообразных стрессовых факторов [10, 11]. Такая реакция со стороны иммунной системы может приводить к нарушению нейропластичности, снижению когнитивных способностей, а также опосредовать усиление депрессивных симптомов во взрослом возрасте [12, 13].

Вместе с тем известно, что для лиц пожилого возраста характерен выраженный провоспалительный статус, ассоциированный с повышением уровня провоспалительных цитокинов и снижением уровня аутофагии [14], обозначаемый в англоязычных публикациях как «inflammaging». Эта возраст-ассоциированная особенность иммунной системы лиц старшего возраста рассматривается в качестве фактора риска ряда хронических неинфекционных заболеваний, таких как атеросклероз и сердечно-сосудистые заболевания, ожирение, сахарный диабет 2-го типа, некоторые формы рака, нейродегенеративные заболевания, а также когнитивные и поведенческие нарушения. Определенный вклад в развитие депрессии позднего возраста вносит пониженная нейротрофическая поддержка (снижение уровня BDNF), что приводит к повышенной восприимчивости нейронов к окислительному стрессу и поддержанию воспаления [15].

Вероятно, эти особенности иммунной системы могут оказывать модулирующее влияние как на клинические черты проявления депрессий, так и на развитие ассоциированных с депрессиями воспалительных реакций.

В качестве воспалительных маркеров в данной работе определяли энзиматическую активность протеолитического фермента нейтрофилов — лейкоцитарной эластазы (ЛЭ) и функциональную активность ее ингибитора —α1-протеиназного ингибитора (α1-ПИ), являющегося одновременно белком острой фазы воспаления, синтезирующегося в печени. Также рассматривали уровень аутоантител к нейроантигенам S100B и ОБМ, характеризующий состояние приобретенного (специфического звена) иммунитета, активация которого, как было показано ранее, ассоциирована с наиболее тяжелыми проявлениями заболевания [16, 17].

Выбор лейкоцитарной эластазы в качестве изучаемого воспалительного маркера определяется ролью нейтрофилов в развертывании воспалительных реакций. Активация нейтрофилов и повышение активности их протеолитических ферментов, и в первую очередь ЛЭ, является важнейшей составляющей воспалительных реакций и изменения проницаемости сосудов (в том числе сосудов гематоэнцефалического барьера при заболеваниях мозга) [18]. В качестве ингибитора деструктивного протеолитического потенциала ЛЭ выступает острофазный белок α1-ПИ [19]. На примере исследования ряда патологических состояний детского возраста показано, что статус протеазно-ингибиторной системы воспаления (лейкоцитарно-ингибиторный индекс) в значительной мере определяет течение и исход воспалительной реакции в плане ее разрешения или хронификации и развития вторичных метаболических повреждений [20]. Этот аспект исследования воспаления представляет значительный интерес и для хронических психических заболеваний, как с фундаментальной точки зрения, так и для оптимизации терапии пациентов и прогноза дальнейшего развития заболевания.

Цель исследования — сравнительный анализ вышеуказанных воспалительных маркеров в различных возрастных группах пациентов с эндогенными депрессиями и сопоставление полученных иммунологических данных с клиническими особенностями проявления депрессий.

Материал и методы

Исследование проводилось на базе клинических отделов ФГБНУ НЦПЗ: отдела юношеской психиатрии, отдела по изучению эндогенных психических расстройств и аффективных состояний и отдела гериатрической психиатрии совместно с лабораторией нейроиммунологии.

Обследованы 140 пациентов с эндогенной депрессией (F21.3-4, F31, F32, F33, F34, по МКБ-10) в возрасте от 15 до 82 лет (средний возраст 39,8±23 года), находившихся на стационарном лечении в клинике ФГБНУ НЦПЗ в период с 2013 по 2020 г.

В 1-ю группу вошли 55 пациентов (20 мужского пола и 33 женского) подростково-юношеского возраста от 15 до 22 лет (средний возраст 18,9±2,8 года); во 2-ю группу — 30 больных (8 мужчин и 22 женщины от 26 до 55 лет (средний возраст 38,7±10,3 года); в 3-ю группу — 55 пациентов (17 мужчин, 38 женщин) пожилого возраста (от 56 до 86 лет (средний возраст 69,1±7,1 года)). Длительность заболевания составила: в 1-й группе от 1 мес до 17 лет (5,2±3,8 года), во 2-й группе — от 5 мес до 36 лет (13,3±8,9 года), в 3-й группе — от 1 года до 45 лет (17,6±12,8 года).

Критерии включения в исследование: эндогенные депрессии различной степени тяжести без психотических симптомов (однократный депрессивный эпизод (F32); депрессивная фаза в рамках биполярного аффективного расстройства (F31.3—31.4), рекуррентного депрессивного расстройства (F33), шизотипического расстройства с фазными биполярными аффективными нарушениями (F21.3-4+F34.0); циклотимия (F34.0)).

Критерии невключения: возраст моложе 15 лет, наличие в анамнезе психотических расстройств и признаков органических заболеваний ЦНС, нейроинфекций, зависимости от алкоголя и ПАВ, клинические признаки обострения инфекционных и воспалительных заболеваний, выявленных в течение 1—2 мес, предшествующих обследованию.

Оценка состояния больных проводилась с использованием клинического, психометрического, иммунологического и статистического методов исследования. Выраженность депрессивных симптомов оценивалась по шкале депрессии Гамильтона для депрессии из 21 (для пациентов молодого и среднего возраста) и 17 пунктов (для пожилых пациентов). 143 здоровых участника (60 мужчин и 83 женщины) от 16 до 75 лет (40,3±21 год) составили соответствующие по возрасту и полу пациентам контрольные подгруппы. Вошедшие в контрольные группы лица прошли амбулаторное психиатрическое и соматоневрологическое обследование и не обнаружили признаков психических расстройств, обострения соматических заболеваний или симптомов острой инфекции.

В плазме крови пациентов с депрессиями и групп контроля спектрофотометрическим методом определяли энзиматическую активность ЛЭ и функциональную активность α1-ПИ. Соотношение активности этих воспалительных маркеров оценивали как лейкоцитарно-ингибиторный индекс (ЛИИ). Для количественного определения антител к белку S100B (АТ к S100B) и основному белку миелина (АТ к ОБМ) использовали вариант иммуноферментного анализа [21].

Исследование проведено с соблюдением прав, интересов и личного достоинства участников в соответствии с Хельсинкской декларацией Всемирной медицинской организации. Проведение клинико-биологических исследований в различных возрастных группах пациентов одобрено соответствующими протоколами локального этического комитета ФГБНУ НЦПЗ. Все обследуемые дали письменное информированное согласие на участие в исследовании.

Статистический анализ выполняли в программе IBM SPSS Statistics 26. Проверка на нормальность распределения показателей с помощью критерия Колмогорова—Смирнова показала несоответствие выборки закону нормального распределения, поэтому анализ полученных данных проведен с помощью непараметрических методов. Результаты представлены в виде медианы Me и межквартильного размаха IQR. Сравнение групп проводилось с использованием критериев Краскела—Уоллиса и Манна—Уитни. Связь показателей оценивалась в таблицах сопряженности с помощью критерия χ²-Пирсона. Для выделения групп в структуре исследуемой совокупности применяли двусторонний кластерный анализ с предварительной стандартизацией переменных. Различия считали достоверными при уровне p<0,05.

Результаты и обсуждение

Психометрическая оценка пациентов по шкале депрессии Гамильтона составила: для 1-й группы — 24 (22—28) балла, для 2-й группы — 23 (21—24) балла, для 3-й группы — 25 (20—30) баллов. Выраженность депрессивных симптомов была наибольшей у пациентов пожилого возраста по сравнению с молодыми и лицами среднего возраста (p<0,05 и p<0,05 соответственно). Пациенты 1-й и 2-й групп по тяжести клинического состояния между собой не отличались (p>0,05).

Результаты определения воспалительных и аутоиммунных маркеров в плазме крови пациентов различных возрастных групп с эндогенными депрессиями приведены в табл. 1.

Таблица 1. Воспалительные и аутоиммунные маркеры плазмы крови пациентов с эндогенными депрессиями и контрольных лиц разных возрастных групп (Me (IQR))

Table 1. Inflammatory and autoimmune markers in blood plasma of patients with endogenous depression and control people in different age groups (Me (IQR))

Примечание. Статистически значимые различия с контролем: * — p<0,05, ** — p≤0,01, *** — p<0,001.

Note. Statistical differences with controls: * — p<0.05, ** — p≤0.01, *** — p<0.001.

Как видно из представленных данных, выявлено статистически значимое повышение активности острофазного белка α1-ПИ во всех обследованных группах пациентов по сравнению с контролем (p<0,001 для всех групп). Вместе с тем повышение активности ЛЭ, характеризующее дегрануляционную активность нейтрофилов, выявлено лишь в группе пациентов с депрессиями юношеского и среднего возраста. По этому показателю пациенты этих возрастных групп статистически значимо отличаются как от соответствующих контрольных групп (p<0,001 и p<0,01), так и от пациентов пожилого возраста (p<0,001и p<0,001). Для всех групп пациентов характерно также относительное снижение соотношения активности ЛЭ и ее ингибитора по сравнению с соответствующим контрольным значением (p<0,001 и p<0,001 для 1-й и 3-й групп), не достигающее, однако, достоверных различий для группы пациентов среднего возраста (p=0,17). Медиана уровня антител к белку S100B во всех обследованных группах находилась выше референсных значений (p<0,01). Таким образом, во всех группах выявлены воспалительные реакции, ассоциированные с умеренным снижением лейкоцитарно-ингибиторного индекса и аутоиммунным компонентом к S100B.

В структуре выборки для каждого из показателей наблюдалась значительная вариабельность значений, выходящих в обе стороны за пределы соответствующих контрольных диапазонов.

Выявленная вариабельность послужила основанием для кластеризации — метода выделения нескольких групп в структуре данной выборки на основании меры связности и различия пациентов по заданным переменным, определяемой по величине квадрата Евклидова расстояния. В качестве переменных в данном исследовании выступают иммунологические показатели — ЛЭ, а1-ПИ, ЛИИ, АТ к S100B и ОБМ.

Кластерный анализ был проведен для объединенной группы пациентов с депрессиями, что позволило разделить всех пациентов разного возраста на группы, схожие по спектру анализируемых иммунологических показателей. Кластеризация выявила три иммунологических группы (кластера), выделенных в общей клинической группе. 1-й кластер составили 74 (52,9%), пациента 2-й кластер — 13 (9,3%), 3-й кластер — 53 (37,8%). Отношение наибольшего кластера к наименьшему составило 5,69; мера связности и разделения — 0,6, что свидетельствует о хорошем качестве выделенных групп. Характеристики выделенных иммунологических кластеров представлены в табл. 2 и различаются спектрами анализируемых воспалительных маркеров.

Таблица 2. Характеристика иммунологических кластеров по значениям изучаемых иммунологических показателей (Me (IQR))

Table 2. Characteristics of immunological clusters according to the values immunological parameters (Me (IQR))

После выделения иммунологических кластеров определялась доля пациентов различных возрастных групп, вошедших в эти кластеры (табл. 3).

Таблица 3. Распределение пациентов разных возрастных групп по иммунологическим кластерам

Table 3. Distribution of patients of different age groups by immunological clusters

В 1-й кластер вошло большинство обследованных пациентов с эндогенными депрессиями — 74 (52,9%) пациента от общего числа, из них 30 (21,5%) юношеского возраста, 17 (12,1%) среднего возраста и 27 (19,3%) пожилого возраста. Доля пациентов 2-го кластера была наименьшей и составила 9,3% от общего числа больных. В этот кластер вошли пациенты только молодого и среднего возраста (5,7 и 3,6% от общего числа больных). 3-й кластер (37,8%) составили преимущественно пациенты с депрессиями старшего возраста (28 пациентов, 20%), доля больных молодого и среднего возраста была существенно ниже (12,1 и 5,7% соответственно). Проведенное сопоставление с использованием критерия χ² Пирсона показало высокую статистическую значимость χ²=16, p<0,001.

Анализ полученных результатов показал, что показателем, наиболее значимым для кластеризации, является величина ЛИИ, определяемая по соотношению активности ЛЭ и а1-ПИ. Сравнительный анализ кластеров не выявил значимых различий по уровню сывороточных антител. Однако следует отметить значимое повышение уровня антител к S100B по сравнению с контролем во всех кластерах (p<0,01 для всех групп), а также тенденцию к повышению уровня антител к основному белку миелина у пациентов 2-го кластера (p=0,067).

Далее представлены клинические особенности проявления депрессий у пациентов разных возрастных групп, вошедших в иммунологические кластеры.

Известно, что сбалансированный иммунный ответ, направленный на разрешение воспаления и восстановление гомеостаза, сопровождается повышением активности различных медиаторов воспаления, а также протеолитических ферментов нейтрофилов и их ингибиторов. Протеазно-ингибиторная система рассматривается в настоящее время в качестве важнейшей составляющей воспалительного каскада [20]. Провоспалительный потенциал, ассоциированный с умеренным повышением активности как ЛЭ, так и α1-ПИ по сравнению с контролем (p<0,001 и p<0,001) и характеризующий 1-й кластер, свидетельствует об активации воспалительных реакций у пациентов данной иммунологической группы. В целом «иммунологическая картина» этого кластера соответствует сбалансированному иммунному ответу, направленному на восстановление гомеостаза.

Для пациентов юношеского возраста, вошедших в 1-й кластер (40,5% от общего числа в кластере), было характерно преобладание депрессий с ведущим тревожным и меланхолическим радикалом аффекта, проявлениями тоски с выраженным витальным компонентом, с массивными идеями самообвинения и собственной малоценности, формированием экзистенциального мировоззрения пессимистического характера, тесно связанного по фабуле с идеями виновности, а также с массивной и полиморфной обсессивно-фобической симптоматикой, сенситивными идеями отношения. На высоте депрессии отмечалось формирование аутоагрессивного поведения с последующей реализацией аутоагрессивных действий и в ряде случаев совершение импульсивных суицидальных попыток. Как правило, подобные депрессивные состояния развивались в рамках БАР. Возраст дебюта заболевания в большинстве случаев составил 13—14 лет.

Эндогенные депрессии у лиц среднего возраста, вошедшие в 1-й кластер (23%), характеризовались преобладанием тревожного и апато-адинамического радикалов аффекта, что обусловливало наличие признаков смешанности состояния (наличие идеаторной или идеомоторной ускоренности). Меланхолический компонент был выражен слабо, отсутствовали признаки витальности. Имели место нестойкие идеи самообвинения и малоценности. У ряда пациентов состояние квалифицировалось как полиморфная депрессия за счет соучастия тревожно-ипохондрической симптоматики с ажитацией, депрессивными идеями отношения, осуждения при сравнительно малой выраженности идеаторной и моторной заторможенности. Несколько реже отмечалось накопление деперсонализационных, обсессивно-фобических расстройств, нарушений пищевого поведения. В целом депрессии характеризовались полиморфностью проявлений, лабильностью клинической картины, реактивностью смены аффективных компонентов. По тяжести проявлений оценивались депрессии легкой или средней степени. В большинстве случаев эндогенные депрессии 1-й группы развивались в рамках БАР или циклотимии и манифестировали в молодом или среднем возрасте.

В клинической картине поздних депрессий в данном кластере (36,5%) чаще встречались больные со сложными депрессиями, в структуре которых к классическим депрессивным психопатологическим симптомам присоединялись тревожные расстройства и расстройства невротического регистра. К ним относились соматизированные или сенестопатические явления в виде разнообразных алгий, соматовегетативных симптомов с множеством неприятных, болезненных ощущений, не связанных с реальными физическими патологиями. У таких больных часто присутствовали жалобы на головокружения, тошноту, расстройство пищеварительной системы, повышенную потливость, одышку, сердцебиение. Эти расстройства часто сочетались с ипохондрическими симптомами, ипохондрическими фобиями (нозофобиями, страхами инвалидизации и смерти), конверсионными проявлениями.

Таким образом, у пациентов разных возрастных категорий с эндогенными депрессиями, ассоциированными со сбалансированным воспалительным ответом, депрессии характеризовались как классические (типичные) с доминированием тревожно-меланхолического, тревожно-апатического, тревожного вариантов аффекта, обнаруживающие признаки смешанности с парциальностью выраженности компонентов аффективной триады и высокой степенью соучастия невротических расстройств. В большинстве своем депрессии не достигали тяжелой степени и демонстрировали лабильность и реактивность аффективного компонента. В целом пациенты данного кластера отличались более гармоничным выходом из состояния депрессии, не сохраняли резидуальной аффективной и невротической патологии в ремиссии, что в последующем подтверждалось благоприятным течением заболевания.

Общей чертой 2-го и 3-го кластеров является дисбаланс лейкоцитарно-ингибиторной системы воспаления с разнонаправленными изменениями по отношению к контролю ЛИИ (p<0,001 и p<0,001). Для 2-го кластера, доля которого была наименьшей (9,3% от общего числа больных), было характерно значительное повышение ЛИИ (p<0,001) за счет недостаточной активности α1-ПИ (p>0,05) на фоне высокой активности ЛЭ по сравнению с контролем (p<0,001). Такой дисбаланс лейкоцитарно-ингибиторной системы воспаления у пациентов 2-го кластера сопровождается повышением уровня антител к нейроантигенам, что дополнительно способствует проявлению деструктивного потенциала протеаз и рассматривается в качестве маркера, свидетельствующего о более тяжелом течении заболевании. В этот кластер вошли пациенты только молодого и среднего возраста.

Клиническое проявление эндогенных депрессий у пациентов юношеского возраста (61,5%), составивших 2-й кластер, характеризовалось доминированием апатического аффекта, на фоне которого отмечались эпизоды тревоги и страха и выраженные деперсонализационно дереализационные расстройства, отличавшиеся от традиционных «депрессивных» своей сложностью (ощущение странности, причудливости, искусственности, неестественности восприятия себя и своего «Я»), которые, как правило, становились основной темой жалоб пациентов. Кроме того, в структуре данных депрессий присутствовали рудиментарные, неразвернутые эпизоды субпсихотической симптоматики (различные иллюзии, фрагментарные вербальные и зрительные галлюцинации, элементы бреда восприятия, феномен «воплощенного присутствия» — Anwesenheit, по отношению к которым сохранялась частичная критика). Практически все пациенты данной группы высказывали претензии к собственной внешности, желание скорректировать мнимые недостатки. Дисморфофобические нарушения обычно сопровождались расстройствами пищевого поведения. Данные депрессии возникали преимущественно при шизотипическом расстройстве, реже наблюдались при «чистых» аффективных заболеваниях. Возраст дебюта заболевания в большинстве случаев составил 13—14 лет. В ряде случаев обращало на себя внимание наличие у части больных данной группы расстройств дефицитарного круга.

Эндогенные депрессии у пациентов среднего возраста, вошедших во 2-й кластер (38,5%), характеризовались доминированием апатического радикала аффекта с соучастием адинамии, анестезии чувств, астеноподобных расстройств в сочетании с эпизодами немотивированной пароксизмальной тревоги, идеями самообвинения, витальной тоской. Преобладали жалобы на физическую слабость, вялость, повышенную утомляемость, отсутствие сил и желаний, рассеянность, трудности сосредоточения и концентрации внимания. Отмечался инвертированный суточный ритм с ухудшением состояния в вечерние часы. Идеомоторная заторможенность у этих пациентов преобладала над тимическим компонентом аффективной триады. Практически у всех пациентов группы имели место навязчивые или сверхценные сенесто-ипохондрические расстройства. Общими признаками были вегетативные конверсионные расстройства, преимущественные гастроинтестинальные (тошнота, рвота, конверсионная анорексия). Несмотря на разную нозологическую принадлежность, все депрессии отличались тенденцией к затяжному или хроническому характеру течения, торпидностью и монотонностью проявлений, скудностью тимического компонента аффекта. В случаях развития депрессии в рамках БАР течение заболевания быстро приобретало континуальный характер, что обладало худшим прогностическим значением. Имело место формирование истинной резистентности к проводимой терапии, склонность к частому рецидивированию с установлением неполных ремиссий с сохранением признаков негативной аффективности и сверхценных расстройств. Заболевание манифестировало в молодом или среднем возрасте.

В целом для пациентов 2-го кластера были характерны атипичные, дисгармоничные депрессии с блеклостью тимического компонента, демонстрирующие монотонность проявлений аффективной триады, преобладание апатических, астено-адинамических радикалов аффекта, признаки негативной аффективности, сопряженные с затяжной деперсонализационной и сенесто-ипохондирической симптоматикой, в ряде случаев — аттенуированные расстройства субпсихотического уровня.

Для пациентов 3-го иммунологического кластера дисбаланс лейкоцитарно-ингибиторной системы определялся недостаточной активностью ЛЭ (p<0,05) на фоне высокой активности ее ингибитора (p<0,001). Гипотетически, такой дисбаланс может быть связан с функциональной истощенностью клеточного звена иммунитета (нейтрофилов) вследствие длительного течения патологического процесса в мозге и/или генетической предрасположенности, и также может рассматриваться в качестве неблагоприятного фактора в плане дальнейшего развития патологического процесса. Этот кластер составили преимущественно пациенты с депрессиями старшего возраста. В клинической картине депрессий этих больных (52,8% пациентов) преобладали апато-адинамические и астенические расстройства: на первый план выступали жалобы на отсутствие желания и стремления к какому-либо виду деятельности, снижение уровня побуждений и всех видов психической активности, жалобы на слабость, вялость, повышенную утомляемость, истощаемость, затруднения в выполнении физической или умственной работы. В этой группе пациентов чаще отмечена отягощенность коморбидной соматической патологией, главным образом сердечно-сосудистыми заболеваниями, такими как ишемическая болезнь сердца, нарушения сердечного ритма (p<0,05).

Эндогенные депрессии юношеского возраста, также вошедшие в 3-й кластер (32,1%), характеризовались выраженной атипией с доминированием дисфорического аффекта, психопатоподобных нарушений с симптоматическим употреблением алкоголя и ПАВ, расторможенностью влечений, грубой истероформной симптоматикой, демонстративными нарушениями этических и социальных норм (т.н. гебоидные депрессии). Такие состояния имели высокий суицидальный риск и сопровождались осуществлением продуманных, спланированных суицидальных попыток. Наиболее часто подобные депрессии возникали при декомпенсации расстройств личности и в рамках малопрогредиентного эндогенного процесса с психопатоподобной симптоматикой. Возраст дебюта заболевания в большинстве случаев составил 11—12 лет. У большинства больных отмечались выраженные негативные расстройства по типу «психопатоподобного дефекта» и феномена социального дрейфа. Депрессии среднего возраста, включенные в 3-й кластер (15,1%), характеризовались преобладанием адинамии (физической и моральной), астеноподобных и дисфорических явлений («недержание аффекта» по типу органической слабости, раздражительность) с соучастием невыраженных, чаще ситуационно обусловленных эпизодов тревоги, тоски. Формирующиеся идеи отношения сверхценного уровня, сверхценная ипохондрия не носила определяющей роли. Депрессии развивались исподволь, постепенно, характеризовались длительным догоспитальным этапом с нарастанием негативных изменений с утрированием шизоидных черт, нарастающей аутизацией, социальной инвертированностью. Имела место тенденция к протрагированному течению и хронификации депрессии. Депрессии возникали в рамках эндогенного малопрогредиентного процесса по типу циклотимоподобной шизофрении с дебютом в молодом возрасте. Таким образом, 3-й кластер характеризовался преимущественным наличием у обследованных пациентов затяжных, психопатологически инертных депрессий с доминированием апато-адинамического и дисфорического радикалов аффекта, признаков негативной аффективности, сопряженности с прогредиентной негативной симптоматикой и более неблагоприятным прогнозом течения заболевания. Сравнение иммунологических кластеров по длительности заболевания выявило наибольшее значение этого параметра для пациентов 3-го кластера, состоящего преимущественно из лиц пожилого возраста, а также молодых пациентов с более тяжелым течением патологического процесса (табл. 4).

Таблица 4. Длительность заболевания у пациентов с депрессией, входящих в разные иммунологические кластеры

Table 4. The duration of the disease in depression patients of different immunological clusters

Примечание. Статистически значимые различия: * — p<0,05

Note. statistical differences: * — p<0.05.

Полученные в настоящем исследовании результаты согласуются с приведенными ранее данными о том, что длительное течение заболеваний, ассоциированных с воспалением (астенические состояния, сепсис, нейродегенеративные заболевания), сопровождается дисбалансом в протеазно-ингибиторной системе и утяжелением клинического состояния [22, 23].

Заключение

Таким образом, в ходе настоящего исследования показано, что воспалительные реакции не только вовлечены в патофизиологию депрессий, но по спектру анализируемых воспалительных маркеров связаны с клиническими чертами эндогенных депрессий в разных возрастных группах пациентов.

Выявленным трем иммунологическим кластерам соответствуют различные клинические варианты эндогенных депрессий. В 1-й кластер, ассоциированный с увеличением активности лейкоцитарно-ингибиторной системы воспаления, вошло наибольшее количество пациентов (52,9% от общего их числа). У этих пациентов наблюдаются преимущественно «классические» депрессии, с ярким тимическим выражением в виде тревожных, тревожно-меланхолических или тревожно-апатических депрессий с признаками смешанности, полиморфностью проявлений, динамичностью течения, без выраженной негативной симптоматики. Эти депрессии отличаются преимущественно относительно благоприятным течением и выявляются у пациентов различных возрастных групп. Для остальных пациентов характерен дисбаланс лейкоцитарно-ингибиторной системы воспаления, связанный либо с недостаточной активностью а1-протеазного ингибитора, либо с недостаточной активностью ЛЭ. Этим двум иммунологическим кластерам также соответствуют определенные черты протекания депрессий, общей особенностью которых является их атипичное течение, демонстрирующее признаки торпидности психопатологических компонентов аффективной триады с дисгармоничностью, монотонностью аффективных проявлений, преобладанием апато-адинамической и дисфорической депрессий наряду с признаками негативной аффективности и наличием негативных расстройств различной степени выраженности и неблагоприятным прогнозом.

Иммунологический кластер, ассоциированный с недостаточной активностью ЛЭ, связанной предположительно с функциональным истощением нейтрофилов, характерен преимущественно для пациентов пожилого возраста. Эти пациенты отличаются наибольшей длительностью заболевания, а также большей отягощенностью соматической патологией по сравнению с пациентами других иммунологических кластеров. Проведенный анализ свидетельствует, что в каждый из выделенных иммунологических кластеров вошли пациенты различных возрастных групп. Вместе с тем для большинства пациентов молодого и среднего возраста предпочтительным оказался провоспалительный статус лейкоцитарно-ингибиторной системы воспаления, характерный для сбалансированного иммунного ответа и ассоциированный с благоприятным прогнозом. Полученные результаты свидетельствуют, что определение статуса лейкоцитарно-ингибиторной системы воспаления в крови пациентов с эндогенными депрессиями может способствовать решению диагностических и прогностических задач в клинической практике.

Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.

The authors declare no conflicts of interest.