Один из наиболее распространенных болевых синдромов (БС), с которым в течение жизни сталкиваются 84% населения, — поясничная боль (ПБ) [1]. Хроническая ПБ (распространенность в популяции составляет 24%) [2] представляет собой важную медико-социальную проблему, являясь частой причиной утраты трудоспособности и значительных расходов, связанных с лечением [3]. Одним из клинических вариантов ПБ, характеризующихся высоким риском перехода в хроническую форму, является ее сочетание с болью в нижних конечностях, отмечающееся в 25—57% случаев [4, 5]. При всем многообразии патогенетических механизмов, обусловливающих подобную локализацию болевого синдрома [6], выделяют два основных варианта сочетания ПБ и боли в нижних конечностях — люмбоишиалгию (ЛИ) и дискогенную пояснично-крестцовую радикулопатию (ДПКР), особенности патогенеза которых определяют различия в подходах к лечению. Сложности дифференциальной диагностики этих состояний могут быть причиной неоптимальной терапевтической тактики, способствующей хронизации боли [7, 8].

Клинико-патогенетические особенности БС при ДПКР и ЛИ

БС при ЛИ

Согласно современному определению, ЛИ — это «...болевой синдром в поясничной области с иррадиацией в ногу, под которым понимают прежде всего скелетно-мышечные болевые синдромы, при которых источниками боли могут быть мышцы, суставы и связки, но не корешки спинномозговых нервов» [9]. ЛИ является частным случаем так называемой отраженной соматической боли, при котором источниками боли являются структуры позвоночного столба, а болевые ощущения возникают на отдалении, в периферических областях [10]. Источниками ЛИ могут быть межпозвонковые диски, фасеточные суставы, мышцы, связки поясничного отдела позвоночника, крестцово-подвздошные сочленения; при этом область локализации боли соотносится не с поясничными дерматомами, а с сегментарной иннервацией глубоких тканей (мышц, суставов) нижней конечности. Ввиду того, что возникновение ЛИ не связано с компрессией корешков, при ЛИ отсутствуют симптомы выпадения двигательных и чувствительных функций, характерные для радикулопатий [10, 11].

Наиболее распространенное объяснение развития отраженных болей представлено в теории конвергенции, согласно которой афферентные (в частности, болевые) волокна, идущие от развивающихся из одного эмбрионального сегмента дерматома, склеротома, миотома и спланхнотома, конвергируют на одних и тех же нейронах на уровне как задних рогов спинного мозга, так и таламуса и сенсорной коры. При патологии происходят нарушение дифференцировки поступающих в центральную нервную систему (ЦНС) болевых импульсов и неправильная интерпретация источника боли на уровне высших ноцицептивных центров [12, 13]. Таким образом, термин «отраженная боль» подразумевает не перемещение болевых импульсов от источника боли в другую область тела по структурам нервной системы, а субъективное ошибочное восприятие боли пациентом в месте, отличном от того, где находится ее источник [14]. Определяющее значение в развитии отраженной боли принадлежит центральной сенситизации, формированию и поддержанию которой способствуют психосоциальные факторы, способные изменять функциональное состояние ЦНС и ослаблять нисходящие антиноцицептивные влияния. Ведущая патогенетическая роль центральной сенситизации дает основания рассматривать отраженные боли не как ноцицептивные, а как ноцицептивно-дисфункциональные [7, 14—16].

В типичных случаях боли при ЛИ описываются пациентами как тупые, ноющие, давящие; обычно они распространяются до уровня коленного сустава (значительно реже — стопы), имеют среднюю интенсивность. В отличие от радикулярной, боль при ЛИ имеет более широкую зону локализации и не сопровождается неврологическим дефицитом; в области отраженной боли могут наблюдаться парестезии, гипералгезия, аллодиния, мышечный гипертонус, местные вегетативные реакции [7, 10, 16, 17].

БС при ДПКР

Компрессия спинальных корешков может быть обусловлена остеофитами, гипертрофированными фасеточными суставами, желтой связкой, но наиболее часто имеет дискогенный характер [18]. Согласно существующему определению, ДПКР — это «...повреждение поясничных или первого крестового корешков спинномозговых нервов вследствие их компрессии компонентами межпозвонкового диска (протрузия, экструзия), которое проявляется болью и(или) чувствительными расстройствами в соответствующих дерматомах, слабостью в соответствующих миотомах (индикаторных мышцах), снижением или утратой коленного или ахиллова рефлексов» [9].

По современным представлениям, боль при ДПКР носит сочетанный характер, являясь одновременно и ноцицептивной, и нейропатической [9]. Ноцицептивный компонент боли, с одной стороны, обусловлен механическим раздражением ноцицепторов наружной трети фиброзного кольца, возникающим при его разрыве [19]; с другой — выраженным воспалением в области дискорадикулярного конфликта, обусловленным высоким содержанием фосфолипазы A2, простагландинов, провоспалительных цитокинов в матриксе дегенеративно измененного пульпозного ядра. Важную роль в развитии локального воспаления играют аутоиммунные реакции: ткань пульпозного ядра воспринимается иммунной системой как чужеродная, что приводит к активации цитотоксических T-лимфоцитов, продукции B-лимфоцитами аутоантител, выделению большого количества провоспалительных цитокинов (интерлейкины-1, -6, фактор некроза опухоли-α и др.), поддерживающих воспаление и способствующих возникновению боли [20—22].

Нейропатический компонент напрямую связан с дискогенной компрессией корешка, приводящей к локальной ишемии, повышению эндоневрального давления, деформации и разрушению аксонов и миелиновых оболочек нервных проводников. В результате повреждения корешков развиваются двигательные и чувствительные нарушения, в том числе нейропатическая боль. В ее основе лежит механизм эктопической импульсации, связанный с локальным повышением плотности натриевых каналов поврежденных ноцицептивных афферентных волокон [18, 23]. При этом важнейшее значение в развитии нейропатического компонента боли имеют процессы локального воспаления, приводящие к нарастанию выраженности отека, ишемии и компрессии корешка [24]. Помимо этого, воспалительные реакции способствуют появлению очагов эктопической импульсации и формированию гиперчувствительности волокон корешка к механическим стимулам [25—27]. Ведущая роль воспаления (а не механической компрессии корешка) в развитии радикулярной боли подтверждается тем обстоятельством, что регресс БС (и неврологического дефицита) наблюдается в более ранние сроки, чем регресс грыжи диска, и, вероятно, обусловлен, прежде всего, купированием воспалительных реакций [28, 29]. О важной роли локального воспаления свидетельствуют и результаты исследований у пациентов с дискогенными радикулопатиями, демонстрирующие связь неблагоприятного прогноза с высоким уровнем провоспалительных цитокинов (а не с морфологическими изменениями грыжи диска) [30] и эффективность эпидурального введения глюкокортикостероидов [21].

На пояснично-крестцовом уровне до 90% случаев радикулопатий связаны с поражениями L₅ и S₁ корешков: в типичных случаях боль развивается после значительной физической нагрузки, распространяется от поясницы в ногу в дистальные зоны дерматомов (в стопу и пальцы), имеет нейропатический характер — описывается пациентами как острая, интенсивная, простреливающая (реже — жгучая), нередко сопровождается парестезиями. Боль усиливается при кашле, чиханьи, наклонах вперед и ослабевает в положении лежа. При осмотре, как правило, выявляются чувствительные расстройства (гипестезия, гиперестезия, дизестезия) в соответствующих дерматомах, слабость в индикаторных мышцах, положительный симптом Ласега, а при радикулопатии S₁ — выпадение ахиллова рефлекса [9, 14]. Очевидно, что разнообразие патогенетических вариантов сочетания боли в пояснице и в ногах не исчерпывается ДПКР и ЛИ. Кроме того, у пациентов могут наблюдаться комбинации различных вариантов БС данной локализации, формирующихся на основе как ноцицептивных, так и нейропатических и дисфункциональных механизмов [6, 14].

Современные подходы к медикаментозной терапии острой боли при ДПКР предполагают использование нестероидных противовоспалительных препаратов (НПВП), габапентиноидов, миорелаксантов (при скелетно-мышечной боли), антидепрессантов, комплекса витаминов группы B и эпидуральное введение глюкокортикостероидов. У пациентов с острой болью высокой интенсивности предусматривается возможность коротких курсов введения комбинированного препарата, содержащего фиксированную комбинацию НПВП и миорелаксанта орфенадрина, и назначения опиоидов (при невозможности купировать боль другими способами) [9].

Преимущественно на ноцицептивный компонент направлено действие НПВП, миорелаксантов и глюкокортикостероидов, а на нейропатический — габапентиноидов и, возможно, витаминов группы B. Необходимо отметить, что эффективность применения при ДПКР высоких доз витаминов группы B имеет ограниченную доказательную базу, а результаты исследований эффективности габапентиноидов противоречивы [9].

Медикаментозная терапия ЛИ проводится в соответствии с принципами лечения острой неспецифической боли в спине: рекомендуется назначение НПВП, миорелаксантов, могут быть использованы комплексы витаминов группы B, парацетамол. Допускается применение опиоидов (трамадол) для кратковременного купирования непереносимой пациентом интенсивной боли при неэффективности других способов лечения [31]. Роль дисфункционального компонента в развитии ЛИ подразумевает необходимость назначения антидепрессантов и габапентиноидов, способных подавлять центральную сенситизацию. Официальных рекомендаций по применению препаратов этих групп у пациентов с ЛИ на сегодняшний день нет, что, очевидно, обусловлено недостаточностью доказательной базы. Таким образом, на настоящий момент возможности медикаментозного воздействия на невропатический и дисфункциональный компоненты болей при ДПКР и ЛИ в значительной степени ограничены, при этом эффективное влияние на них потенциально может приводить к более быстрому и полному обезболиванию, снижению риска хронизации БС. В связи с этим вызывает несомненный интерес возможность применения у данной категории больных комбинированного препарата, содержащего НПВП (диклофенак) и центральный миорелаксант (орфенадрин).

В 2019 г. в Российской Федерации для лечения острой вертеброгенной БС, корешковых и послеоперационных болей был зарегистрирован препарат Неодолпассе — фиксированная комбинация диклофенака (75 мг) и орфенадрина (30 мг) в форме раствора для внутривенного капельного введения коротким (не более 2 дней) курсом с кратностью 1—2 раза в сутки [32]. Диклофенак — один из наиболее часто назначаемых НПВП, терапевтические эффекты которого (анальгетический, противовоспалительный, жаропонижающий) преимущественно обусловлены выраженным ингибирующим действием в отношении циклооксигеназ (ЦОГ) 1-го и 2-го типов. При этом у препарата выявлены не связанные с влиянием на ЦОГ 1-го и 2-го типов центральные и периферические механизмы аналгезии [33]. Миорелаксант центрального действия орфенадрин способен снижать патологический гипертонус скелетной мускулатуры, не оказывая влияния на нормальный мышечный тонус и произвольные движения. Помимо этого, орфенадрин обладает собственными анальгетическими эффектами и слабым седативным действием [34].

В клинической практике и диклофенак, и орфенадрин широко используются в качестве монотерапии скелетно-мышечной боли [35—37]. При их совместном применении в составе Неодолпассе наблюдается аддитивное обезболивающее действие, вероятно, обусловленное потенцированием анальгетических эффектов препаратов [38]; при этом внутривенный капельный способ введения Неодолпассе позволяет максимально быстро достигать аналгезии и немедленно прекращать введение препарата при возникновении нежелательных явлений (НЯ) [34]. Опубликованы результаты ряда исследований, показавших эффективность Неодолпассе, в частности при лечении послеоперационной боли, вертеброгенном БС, боли при остеоартрите [8, 39—43].

Клинические наблюдения

Пациентка К., 68 лет, пенсионерка, госпитализирована во II неврологическое отделение ГБУЗ ЯО «Клиническая больница №2» (ГБУЗ КБ 2) с жалобами на интенсивную (до 70 мм по визуально-аналоговой шкале, ВАШ) тупую мозжащую давящую двустороннюю (больше справа) боль в области поясницы и по задней поверхности правого бедра, сопровождающуюся ощущениями онемения, покалывания; пациентка отмечала усиление боли при длительном пребывании в положениях сидя или стоя, уменьшение — при наклонах вперед с опорой на руки, а также в положении лежа. Болевые ощущения сохранялись и в ночное время, сопровождались нарушениями сна.

ПБ беспокоит в течение многих лет, периодически (1—2 раза в год) наблюдались обострения. За 3 нед до госпитализации после длительной поездки на автомобиле впервые отметила появление боли не только в поясничной области, но и в правой ноге. Высокая интенсивность БС, его сохранение в ночное время, отсутствие значимого терапевтического эффекта от приема НПВП вызвали значительную обеспокоенность пациентки, негативно сказывались на ее эмоциональном состоянии.

У пациентки имела место сопутствующая патология: сахарный диабет 2-го типа, диабетическая нефропатия, хроническая болезнь почек II стадии, хроническая дистальная сенсомоторная диабетическая полинейропатия; гипертоническая болезнь II стадии, II степени, риск III. Больная постоянно получала сахароснижающие (инсулин) и антигипертензивные препараты.

При осмотре были выявлены сглаженность поясничного лордоза, выраженный распространенный мышечно-тонический синдром на нижнегрудном и поясничном уровнях, значительное ограничение объема движений в поясничном отделе (в большей степени — при разгибании), легкая болезненность остистых отростков и паравертебральных точек с двух сторон на нижнепоясничном уровне, положительная проба Кемпа с двух сторон; симптомы Ласега под 70° с двух сторон, локальные гипералгезия и тактильная аллодиния в правой поясничной области. Отмечались дистальные нарушения чувствительности, вегетативные расстройства, отсутствие ахилловых рефлексов, характерные для диабетической полинейропатии. Симптомов радикулопатии, миелопатии выявлено не было.

На МРТ пояснично-крестцового отдела позвоночника — признаки дегенеративно-дистрофических изменений пояснично-крестцового отдела: дорсальные протрузии дисков L₂/L₃, L₃/L₄, L₄/L₅; признаки деформирующего спондилеза на уровне сегментов L₁—S₁, спондилоартроза на уровне сегментов Th₁₂—S₁.

С учетом особенностей клинической картины и данных МРТ симптоматика была расценена как проявление неспецифической боли в спине — синдром ЛИ справа на фоне спондилоартроза (фасеточный синдром).

В день госпитализации пациентке была проведена внутривенная капельная инфузия препарата Неодолпассе. Интенсивность боли по ВАШ через 1 ч после инфузии уменьшилась до 40 мм, а через 24 ч составила 50 мм. На следующий день была проведена вторая инфузия, после которой интенсивность боли через 1 и 24 ч составила 30 и 40 мм по ВАШ соответственно. После второго введения препарата регрессировали явления тактильной аллодинии и гипералгезии, пациентка отметила значительное уменьшение боли в ночное время, нормализацию ночного сна, улучшение настроения. Каких-либо НЯ терапии ни во время инфузий, ни в последующие часы зарегистрировано не было (на протяжении всего срока лечения в стационаре пациентка получала омепразол). В дальнейшем проводилась комплексная терапия (НПВП, миорелаксанты, физиотерапия, лечебная физкультура). Через 12 дней пациентка была выписана из стационара с минимальными болевыми ощущениями, значительно менее выраженными проявлениями вертебрального и мышечно-тонического синдромов и рекомендациями избегать чрезмерных физических нагрузок, пребывания в неудобной позе, продолжать занятия лечебной физкультурой, длительно принимать препараты хондропротективного действия.

Пациент Б., 44 лет, монтажник, был госпитализирован во II неврологическое отделение ГБУЗ КБ 2 с жалобами на выраженное ограничение объема движений, интенсивные тупые давящие боли в области поясницы, иррадиирующие в правую ногу по задненаружной поверхности бедра и передней поверхности голени, тянущие (ощущение «натянутого под ногой каната»), иногда стреляющие, интенсивностью до 70 мм по ВАШ, сопровождающиеся ощущением покалывания иголок в области I пальца стопы; боль усиливалась в положениях сидя, стоя, при ходьбе; уменьшалась в положении лежа на боку с согнутой правой ногой.

ПБ беспокоит в течение многих лет, каждые 3—4 года отмечались обострения по типу люмбалгии. За 3 нед до госпитализации после значительной физической нагрузки (работал в положении наклона вперед в течение нескольких часов) появилась интенсивная боль в пояснице, впервые сопровождавшаяся иррадиацией болей в ногу. После проведения амбулаторного курса терапии (НПВП, миорелаксанты) отмечал некоторое уменьшение интенсивности боли в пояснице, при этом боль в ноге сохранялась и даже усилилась. Отмечал нарушения ночного сна на фоне БС, интенсивность которого нарастала в утренние часы. Пациент испытывал выраженную тревогу, связанную с предполагаемой необходимостью операции, «вероятностью стать инвалидом». Из сопутствующих заболеваний имела место неалкогольная жировая болезнь печени.

При осмотре были выявлены выраженные мышечно-тонический синдром и анталгический сколиоз, значительное ограничение объема движений в поясничном отделе, умеренная болезненность остистых отростков, паравертебральных точек на поясничном уровне с двух сторон; гипестезия на передней поверхности правой голени, тыльной поверхности правой стопы и I пальца, легкий парез при тыльном сгибании стопы (4 балла), симметричные средней живости коленные и ахилловы рефлексы, положительные симптомы кашлевого толчка, Ласега справа под 30°, слева под 60°.

На МРТ пояснично-крестцового отдела позвоночника картина дегенеративно-дистрофических изменений пояснично-крестцового отдела: дорсальные протрузии дисков L₃/L₄, L₅/S₁, задняя, диффузная грыжа диска L₄/L₅ размером до 6 мм, распространяющаяся в межпозвонковые отверстия, в большей степени в правое; спондилоартроз на уровне L₃—L₅.

С учетом особенностей клинической картины и данных МРТ симптоматика была расценена как дискогенная радикулопатия L₅ справа на фоне грыжи диска L₄/L₅ с наличием легкого пареза в стопе, интенсивного болевого синдрома.

В день госпитализации пациенту была проведена внутривенная капельная инфузия препарата Неодолпассе. Через 1 ч после инфузии интенсивность боли уменьшилась с 70 до 50 мм по ВАШ и в течение 1 сут оставалась на этом уровне. Вторая инфузия была проведена на следующий день, интенсивность боли через 1 и 24 ч после нее составила соответственно 30 и 40 мм по ВАШ. Уже после первой инфузии значительно уменьшилась ночная боль, улучшился ночной сон. Каких-либо НЯ терапии зарегистрировано не было. В дальнейшем пациенту проводилась комплексная терапия БС (НПВП, миорелаксанты, комплекс витаминов группы B, антидепрессанты, ипидакрин, физиотерапия, лечебная физкультура). К моменту выписки (через 12 дней) наблюдалось полное восстановление мышечной силы в правой стопе, значительное уменьшение выраженности БС (сохранялась непостоянная боль до 20 мм по ВАШ), вертебрального, мышечно-тонического синдромов. Наблюдавшаяся положительная динамика отмечалась и на амбулаторном этапе, что позволило пациенту через 2 нед вернуться к труду.

Обсуждение

Рассмотренные клинические случаи представляют достаточно типичные примеры БС, обусловленных ЛИ и ДПКР. Обращают на себя внимание быстрая и отчетливая положительная динамика на фоне короткого курса применения Неодолпассе, вероятно, в значительной степени определившая дальнейшую благоприятную траекторию выхода пациентов из обострений, а также хорошая переносимость и отсутствие НЯ терапии при том, что в одном из случаев лечение проводилось у пациентки пожилого возраста с тяжелой сопутствующей патологией. Рассмотренные клинические случаи связаны с пациентами, получавшими терапию Неодолпассе в рамках наблюдательного исследования NEODOLEX [44], и в целом иллюстрируют полученные в нем результаты. Исследование NEODOLEX проводилось в Российской Федерации в 2020—2021 гг. с целью оценки эффективности и безопасности применения препарата Неодолпассе у пациентов с острым вертеброгенным БС, среди которых было 179 пациентов с неспецифической болью в шее и пояснице (в том числе 81 — с отраженными болями в конечностях — ЛИ и цервикобрахиалгией) и 138 — с болевыми дискогенными шейными и поясничными радикулопатиями. Внутривенные капельные инфузии Неодолпассе проводились на протяжении 24—48 ч с кратностью 1—2 раза в сутки; режим терапии определялся лечащим врачом в зависимости от исходной интенсивности боли и выраженности анальгетического эффекта после первого введения препарата [44].

В результате применения Неодолпассе у пациентов с неспецифической болью в спине и шее при инфузиях с кратностью 1 раз в сутки интенсивность боли к концу лечения уменьшилась в среднем на 85,7% (с 70 до 10 мм по ВАШ), а при введении препарата 2 раза в сутки — на 75,5% (с 80 до 20 мм по ВАШ). У пациентов с шейными и поясничными радикулопатиями интенсивность боли при инфузиях 1 раз в сутки к концу лечения уменьшилась в среднем на 71,4% (с 70 до 20 мм по ВАШ), а при введении 2 раза в сутки — на 85,7% (с 70 до 10 мм по ВАШ). При этом переносимость терапии Неодолпассе была оценена как хорошая: отсутствие каких-либо НЯ было отмечено у 225 (71%) пациентов, а у 92 (29%) — были зафиксированы НЯ со стороны ЦНС (головокружение, слабость, сонливость), сердечно-сосудистой системы (незначительное снижение или повышение артериального давления, тахикардия), желудочно-кишечного тракта (изжога, вздутие живота, снижение аппетита). Все НЯ носили транзиторный характер и не повлекли за собой отказа от терапии [44].

По современным представлениям, при лечении пациентов с острой скелетно-мышечной болью «хорошим» эффектом считается снижение интенсивности боли на 50% и более по ВАШ после 1 нед терапии [45]. В связи с этим эффективность терапии Неодолпассе (фиксированной комбинации НПВП и миорелаксанта) у пациентов с острыми неспецифическими болями в спине и шее в исследовании NEODOLEX может быть оценена как высокая, что, вероятно, обусловлено несколькими причинами. Прежде всего — эффективностью компонентов комбинированного препарата. Среди всех лекарственных средств именно НПВП и миорелаксанты наиболее широко используются для лечения данной категории больных [31, 46—48]. Эффективность НПВП продемонстрирована в большом количестве рандомизированных клинических исследований и метаанализов [49—51]. Показано, что парентеральный путь введения НПВП обеспечивает более быстрый, по сравнению с пероральным, анальгетический эффект, что может быть особенно значимо у пациентов с интенсивным БС [52].

Эффективность монотерапии миорелаксантами и их способность усиливать анальгетическое действие НПВП у пациентов с острой БС подтверждаются результатами систематизированных обзоров [53—56]. При этом обезболивающий эффект миорелаксантов связан не только с воздействием на патологический мышечный спазм, но и с собственным анальгетическим эффектом препаратов [45, 57, 58]. В частности, для орфенадрина доказаны антагонистическое действие в отношении NMDA-рецепторов и способность усиливать антиноцицептивные влияния за счет ингибирования обратного захвата норадреналина в синаптической щели [58, 59]. Оба эти механизма действия орфенадрина имеют прямое отношение к подавлению центральной сенситизации и снижению риска хронизации БС [60]. Экспериментальные данные [61], а также результаты исследований на здоровых подтверждают способность орфенадрина эффективно уменьшать болевые ощущения за счет влияния на центральные механизмы ноцицепции [62, 63]. Влияние орфенадрина на центральную сенситизацию может объяснять эффективность Неодолпассе при купировании острой отраженной боли у пациентов с ЛИ и цервикобрахиалгией (исследование NEODOLEX), в частности регресс отраженной боли в ноге и аллодинии у пациентки в первом представленном клиническом случае. Кроме того, антигистаминное действие орфенадрина и связанный с ним мягкий седативный эффект могут способствовать уменьшению выраженности тревоги и инсомнических расстройств [44].

Большое значение для достижения выраженного обезболивающего действия может иметь применение диклофенака и орфенадрина в виде фиксированной комбинации, обеспечивающей аддитивный анальгетический эффект (превосходящий по выраженности простую сумму эффектов данных препаратов) [63]. Еще более интересным представляется вопрос о механизмах влияния Неодолпассе на радикулярный (нейропатический) БС. В соответствии с рядом международных и российских рекомендаций НПВП и центральные миорелаксанты в лечении вертеброгенных радикулопатий являются препаратами первого выбора [9, 64, 65]; при этом с позиций доказательной медицины их эффективность при данной патологии остается предметом дискуссии [54, 66, 67]. Возможно, более высокая эффективность внутривенного пути введения НПВП, отмеченная при отдельных БС [68], имеет значение и у пациентов с вертеброгенными радикулопатиями, особенно с учетом важной роли локального воспаления в генезе радикулярной боли. Эффективность Неодолпассе может быть обусловлена и влиянием орфенадрина на механизмы развития нейропатической боли: наряду с подавлением центральной сенситизации, орфенадрин, подобно местным анестетикам, способен блокировать натриевые каналы (Na 1.7, Na 1.8, Na 1.9) [58, 69], активация которых лежит в основе развития эктопической импульсации — основного механизма радикулярного БС.

Также можно предположить, что в исследовании NEODOLEX немаловажную роль в достижении у пациентов быстрого и значительного обезболивания сыграл ряд факторов, способствовавших реализации анальгетического потенциала, обусловленного плацебо-эффектом (назначение Неодолпассе в качестве нового эффективного анальгетика в рамках наблюдательного исследования, исходно высокая интенсивность боли у большинства пациентов, использование инвазивного пути введения препарата) [70].

Заключение

Существующий опыт применения фиксированной комбинации диклофенака и орфенадрина (Неодолпассе) у пациентов с ДПКР и ЛИ подтверждает высокую эффективность и хорошую переносимость препарата [44]. Возможность использования Неодолпассе в качестве средства ургентного обезболивания может быть высоко востребована в клинической практике, особенно в условиях неврологических стационаров у пациентов с острыми вертеброгенными БС высокой интенсивности. Быстрый и мощный анальгетический эффект Неодолпассе, влияние препарата на основные патогенетические механизмы вертеброгенных БС позволяют рассчитывать при его применении на улучшение общего прогноза, сокращение сроков стационарного лечения и временной нетрудоспособности пациентов, снижение рисков хронизации боли и частоты проведения оперативных вмешательств.

Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.