Специфические фобии составляют около 12,5% в структуре аффективных расстройств [1, 3, 4]. К ним относятся и нозофобии — например, канцерофобия (боязнь заболеть раком) и др. В настоящей работе впервые описана фобия бокового амиотрофического склероза (БАС) и предложено ее название «алсфобия» (от английского amyotrophic lateral sclerosic — ALS).

Как известно, БАС является прогредиентно развивающимся заболеванием, заканчивающимся летальным исходом. Это и обусловливает развитие фобии на основе получения информации о данной болезни.

В литературе есть работа A. Hentali и соавт. [2], в которой упоминанается о возможности развития тревожного расстройства у родственников больных БАС, которым сообщали результаты медико-генетического консультирования, но не указано, имела ли место у них фобия или аффективные расстройства. Авторы провели также выборочный опрос зарубежных специалистов по БАС, но ни один из них не указал на то, что встречал интересовавшую исследователей фобию.

В настоящей статье алсфобия описана у группы лиц, проживающих в России, психически и соматически здоровых или же имевших отягощенный фобиями анамнез.

У всех пациентов фобия развилась после получения информации о симптомах БАС с последующей экстраполяцией данной информации на собственные интероцептивные ощущения, которые трансформировались по мере развития ипохондрической фиксации в патологические телесные сенсации с обсессивной окраской психопатологического аффекта.

В период с 2006 по 2012 г. наблюдали 21 пациента с фобией, 11 мужчин и 10 женщин в возрасте 28—72 лет. Среди них родственники больных БАС — 3, неврологи — 4, лица, информированные о БАС из разных источников — 14, с отягощенным психическими заболеваниями анамнезом было 5 (23%) человек. Все они прошли неврологическое обследование и 17 — с использованием шкалы депрессии Гамильтона (НАМ-D).

Статистический анализ количественных показателей проводился с помощью критерия Манна—Уитни (статистический пакет программ БИОСТАТ (Венгрия, 1999).

Клиническая картина алсфобии была представлена навязчивым ощущением генерализованных мышечных подергиваний — у 21 (100%) человек, общей слабостью — 14 (66,6%), утомлением при длительной ходьбе или разговоре — у 6 (28,5%), болями в мышцах — у 2 (9,5%), осиплостью голоса — у 2 (9,5%), субъективным ощущением нехватки воздуха (чаще в душных помещениях) с преходящим нарушением чувствительности (гипервентиляционный синдром) — 1 (4,7%).

Психический статус больных алсфобией характеризовался навязчивыми мыслями о наличии у них БАС, навязчивым желанием проводить все новые и новые обследования, тревогой, нарушениями сна различной степени тяжести.

У 5 больных с отягощенным психиатрическим анамнезом имели место повторные обращения к психиатрам как в прошлом, так и после диагностики синдрома, при этом у одной больной в прошлом диагностировалась вызванная приемом нейролептиков оромандибулярная дискинезия. У 8 больных с алсфобией на соматической почве имелись невринома корешка L5, дистальная миопатия, остеохондроз позвоночника и радикулопатия корешка L5—S1, диабетическая полинейропатия, туннельный синдром Гийона, синдром запястного канала, дисфункция височно-нижнечелюстного сустава, синдром Мелькерссона—Розенталя.

На момент проведения исследований длительность симптомов фобии составила 3±1,4 мес, при этом 5 (28,5%) больных уже 1 или 2 раза сделали игольчатую электромиографию, 6 (23,5%) — она была сделана для исключения БАС после консультации (в обоих случаях признаков БАС обнаружено не было), 10 (47,6%) — эта процедура не проводилась, поскольку пациенты были разубеждены врачом в ее целесообразности.

В 10 случаях выраженность фобии оценивалась как легкая (пациенты поддавались разубеждению и демонстрировали наличие критики, балл по НАМ-D 1—10), в 6 — как средней тяжести (когда больные поддавались лишь частичному разубеждению, но при этом соглашались на сотрудничество, балл по НАМ-D 11—20), в 5 — как тяжелая (больные не поддавались разубеждению и/или отказывались от сотрудничества с врачом, балл по НАМ-D более 21).

Среди родственников больных БАС легкое расстройство имело место в 2 случаях и средней тяжести — в 1; среди неврологов (3 из 4 имели отягощенный психический анамнез) наблюдались 1 легкое, 1 среднетяжелое и 2 тяжелых расстройства. Фобия носила ятрогенный характер у 2 больных.

Длительность фобической симптоматики была достоверно выше у пациентов с тяжелым и среднетяжелым течением фобии, чем с легким (1,5±0,6 и 5,0±1,1 мес; р<0,05).

В процессе психотерапевтической беседы 17 больных согласились получать лечение с применением психотропных препаратов в течение 3 мес. При алсфобии легкой степени назначались тимолептик, антидепрессант и адаптоген или снотворное, при расстройстве средней тяжести — тимолептик, адаптоген или снотворное, антидепрессант и атипичный нейролептик, а при тяжелом — тимолептик, 1—2 антидепрессанта и 1—2 атипичных нейролептика или 1 атипичный нейролептик и снотворные.

В начале наблюдения показатель НАМ-D у 17 человек составил 17±4 балла. Каждому больному было предложено заполнить данную шкалу через 1 мес и 3 мес после лечения. Среди отказавшихся от заполнения шкалы через 1—3 мес были все больные с тяжелой фобией.

В дальнейшем через полгода каждый больной был опрошен по поводу психического состояния по телефону и/или электронной почте. У 7 (33,3%) больных симптоматика в той или иной степени сохранялась. Динамика показателей шкалы НАМ-D у больных алсфобией на фоне лечения психотропными препаратами была следующей: при первичном обследовании (n=17) — 17±4 балла, через 1 мес (n=13) — 8±2 балла, через 3 мес (n=11) — 3±1. Таким образом, через 1 мес показатель НАМ-D уменьшился в среднем на 50% у 76,4%, а через 3 мес — вновь уменьшился на 50% у 64% пациентов. Следует отметить, что у 6 больных, выбывших из исследования по причине отказа от наблюдения, повторного заполнения шкалы и лечения исходный балл по НАМ-D был достоверно выше, чем у больных, которые прошли трехмесячный курс лечения — у них отмечались соответственно 22±3 и 14±4 балла (p<0,05). При этом первые чаще мотивировали отказ от дальнейшего наблюдения тем, что лекарства им не помогают, нежели тем, что в заполнении шкалы нет необходимости. Таким образом, доказанный терапевтический эффект через 3 мес был достигнут лишь у 11 (52,4%) пациентов. Дезактуализация фобического аффекта примерно у 17% больных наблюдалась и после окончания лечения. После телефонного опроса через полгода у 7 (33,3%) из 21 больного сохранялась симптоматика в виде устойчивого ощущения генерализованных мышечных подергиваний в разных местах тела и общей слабости, при этом у 5 из них имел место отягощенный психический анамнез.

В качестве примеров описанной фобии приводим два собственных наблюдения.

Пациент К., 53 лет, директор компании, жаловался на подергивания в икрах, боль в пояснице и утомление в ногах при ходьбе и подъеме по лестнице. При стимуляционной электронейромиографии были выявлены признаки демиелинизирующей сенсомоторной полинейропатии нижних конечностей легкой степени и радиулопатия левого малоберцового нерва. Направлен на обследование для исключения БАС.

При неврологическом осмотре выявлено снижение ахилловых рефлексов; фасцикуляций и гипотрофий мышц не обнаружено; отмечалась легкая гипестезия латерального края левой стопы. При игольчатой электромиографии признаков текущей денервации и реиннервации не выявлено. Имели место признаки хронической венозной недостаточности нижних конечностей, которые позже были подтверждены ультразвуковой допплерографией. По НАМ-D — 12 баллов.

Пациенту объяснили, что у него имеется остеохондроз позвоночника, радикулопатия левого малоберцового нерва, а также хроническая недостаточность вен нижних конечностей без признаков БАС. Он согласился, но затем задал несколько вопросов, из которых было понятно, что он сомневается в правильности диагноза.

Больному было рекомендовано лечение детралексом 500 мг 2 раза в день и тиогаммой 600 мг 1 раз в день в течение 2 мес.

Через месяц подергивания в ногах продолжали его беспокоить, и развилась бессонница. Больной все время думал, что у него начинается БАС. Он перестал справляться с рабочими обязанностями, взял отпуск и обратился к психиатру, которому рассказал, что 2 года назад злоупотреблял алкоголем. На ЭЭГ отмечалась ирритация мезодиэнцефальных структур мозга. Был назначен топирамат 25 мг 2 раза в день, тиапридал 100 мг утром и вечером, пиразидол 25 мг утром и днем и имован 7,5 мг на ночь. Симптомы сохранялись в течение 3 мес и пациент продолжал думать о возможности развития БАС из-за подергиваний в ногах (показатель НАМ-D в этот период был 5 баллов). Через 6 мес симптомы прекратились.

Пациентка П., 29 лет, менеджер, вместе с сестрой принимала участие в уходе за матерью, страдающей среднепрогрессирующим БАС с шейным дебютом. Больная получала рилутек и неинвазивную вентиляцию легких.

При первом обследовании жаловалась на подергивания в языке, бессонницу и тревогу. Показатель НАМ-D был 15 баллов.

При электромиографии патологии выявлено не было, но врач посоветовал провести анализ на гормоны щитовидной железы, которые оказались в норме. При неврологическом осмотре патологии также выявлено не было. Психический статус: больная эмоционально лабильна, высказывала мысли, что у нее семейный БАС. Ей объяснили, что данных о начале БАС у нее нет, и было предложено принимать препараты для улучшения сна и уменьшения тревоги. Психиатром был назначен карбамазепин 100 мг 2 раза в день, сульпирид 50 мг 2 раза в день, флувоксамин 100 мг и нитразепам 5 мг на ночь.

Через 3 мес она вновь посетила психиатра и рассказала, что стала спать спокойно через 3 нед после начала приема препаратов, «плохие мысли» ушли, но иногда она все же чувствует подергивания в языке, и от этого нервничает. Показатель НАМ-D снизился до 8. Однако больная все же настаивала на повторении электромиографии и проведении генетического исследования на семейный БАС. Доза сульпирида была увеличена до 250 мг в день. Через 6 мес она сообщила, что подергивания в языке прекратились, описания в отношении наличия БАС исчезли, чему соответствовал показатель НАМ-D — 1.

Результаты настоящего исследования позволяют внести алсфобию в перечень тревожных расстройств (нозофобий), относящихся к специфическим фобиям. На это указывает специфический анамнез, первичные показатели НАМ-D и факт регресса фобической симптоматики после лечения психотропными препаратами у 52,4% больных. Поскольку у 77% больных анамнез не был отягощен психическими заболеваниями, то это говорит о первичном характере фобии. Заметим, что в настоящем исследовании пациенты с алсфобией являлись родственниками больных БАС лишь в 14,3% случаев.

Как говорилось выше, лечение было успешным в 52,4% случаев, остальные пациенты лишь частично пошли на контакт с врачами. Тяжесть фобии коррелировала с давностью симптомов (r= –0,5; p=0,004). Тактика разубеждения в легких и некоторых среднетяжелых случаях алсфобии в рамках проведения психотерапевтической беседы, вероятно, сыграла положительную роль в ведении больных, в связи с чем мы рекомендуем специалистам по БАС придерживаться подобной тактики во всех случаях алсфобии и рекомендовать в среднетяжелых случаях консультацию психиатра и использования шкалы НАМ-D. При тяжелом расстройстве консультации психиатра обязательны.

Описание алсфобии имеет значение для планирования психотерапевтической помощи лицам, получающим информацию о БАС (от профессионалов, из литературы или Интернета, в связи с наличием родственника, болевшего или больного БАС, в связи с наличием синдрома, который может напоминать отдельные симптомы БАС). Одной из целей благотворительных организаций по борьбе с БАС является увеличение осведомленности об этом заболевании в обществе. Следует знать о возможности развитиях случаев данного расстройства и учитывать это в структуре просветительской информации о заболевании.