Воспалительные изменения в области пищевода, диагностированные при эндоскопическом исследовании, в 90% случаев сочетаются с грыжей пищеводного отверстия диафрагмы (ГПОД) [1]. У 5—10% таких пациентов можно обнаружить кардиофундальную, субтотальную или тотальную желудочную грыжи [2], которые в современной литературе [3] все чаще объединяются понятием «большая грыжа пищеводного отверстия диафрагмы». У 8—20% пациентов длительно текущий рефлюкс-эзофагит на фоне таких грыж может приводить к тяжелым осложнениям: оккультному кровотечению из эрозий пищевода с развитием гемодинамически значимой анемии, стенозу пищевода или цилиндроклеточной метаплазии пищевода [4]. Особого внимания заслуживают кардиальный синдром и симптомы бронхолегочных осложнений. В литературе [5] также описаны такие грозные осложнения, как перфорация или массивное кровотечение из язвы Кея (язва герниальной части желудка), которые в 26% случаев могут привести к смерти больного.

Рефлюкс-эзофагит на фоне ГПОД — заболевание, вызываемое анатомо-функциональными нарушениями в области пищеводно-желудочного перехода, поэтому медикаментозная терапия может быть безуспешна — консервативным путем невозможно скорригировать анатомо-физиологические изменения эзофагогастрального перехода, которые способствуют развитию изжоги. Неудачи оперативного лечения таких грыж в основном связаны со значительными топографоанатомическими изменениями области пищеводно-желудочного перехода (наличие большого грыжевого мешка в заднем средостении, единого пищеводно-аортального окна и атрофии медиальных ножек диафрагмы). В процессе эндовидеохирургического лечения грыж такого типа увеличивается вероятность повреждения стенки пищевода или желудка, возникновения специфических послеоперационных осложнений, связанных с тактическими ошибками в формировании антирефлюксной манжеты и устранении обширного дефекта пищеводного отверстия диафрагмы.

Проблема выбора классификации ГПОД спорная. По нашему мнению, наиболее правильной с точки зрения этиологии и патогенеза является классификация Б.В. Петровского и Н.Н. Каншина [6]. Обсуждаются выбор оптимального варианта антирефлюксной операции и допустимость лапароскопического доступа при лечении подобных грыж.

Цель исследования — сравнение результатов оперативного лечения пациентов с кардиофундальными, субтотальными и тотальными ГПОД, которым сформирована фундопликационная манжета по нашей методике или гастропликационная манжета по методике Н.Н. Каншина в модификации А.Ф. Черноусова.

В исследование включены 85 пациентов с кардиофундальной (48), субтотальной (30), тотальной (2) и параэзофагеальной (5) ГПОД по классификации Б.В. Петровского, Н.Н. Каншина [6], которые проходили лечение в Клинике факультетской хирургии № 1 Сеченовского университета с 2006 по 2017 г.

В группе наблюдения преобладали женщины — 66 (77,6%). Средний возраст 62,8±7,55 (41—83) года. Индекс массы тела в среднем составил 30,3 кг/м². Лапароскопическую операцию выполнили 33 больным, из лапаротомного доступа — 52 больным.

Вне зависимости от выбранного доступа обязательным являлось создание симметричной антирефлюксной фундопликационной манжеты по нашему методу или гастропликационной манжеты по Н.Н. Каншину в модификации А.Ф. Черноусова [7] (рис. 1, 2).

У 30 (35,2%) пациентов обнаружен обширный дефект в области пищеводного отверстия диафрагмы, который образовался из-за прогрессирующей атрофии медиальных ножек диафрагмы с формированием единого пищеводно-аортального окна (рис. 3).

Ни в одном из оперативных вмешательств не использовали аллотрансплантаты для закрытия дефекта пищеводного отверстия диафрагмы. Заднюю крурорафию выполнили 55 (64,7%) пациентам, у 4 (2,8%) пациентов пищеводное отверстие диафрагмы дополнительно ушито слева от пищевода.

У 20 (23,5%) пациентов прогрессирующие осложнения рефлюкс-эзофагита привели к смене симптомов изжоги дисфагией в связи с развитием пептической стриктуры или из-за сдавления пищевода содержимым грыжи, присоединялись симптомы нарушения эвакуации из желудка, находившегося в грудной полости. Им часто сопутствовали признаки компрессии заднего средостения и анемия. Двум больным понадобилась установка назогастрального зонда эндоскопически для декомпрессии желудка в предоперационном периоде.

У 13 (15,3%) пациентов выявлены признаки оккультного желудочного кровотечения с развитием клинически значимой анемиии со снижением уровня гемоглобина менее 80 г/л.

У 11 (12,9%) пациентов в анамнезе отмечены тяжелые жизнеугрожающие осложнения, связанные с наличием кардиофундальной, субтотальной или тотальной ГПОД: интенсивный болевой синдром, потребовавший госпитализации у 3 (3,5%), кровотечение на фоне эрозии или язвы Кея у 8 (9,4%). У 12 (14,1%) пациентов ранее были проведены операции на органах брюшной полости. Основные жалобы пациентов представлены в табл. 1.

У 43 (50,6%) пациентов на фоне длительно текущего рефлюкс-эзофагита (в среднем более 10 лет) развились внепищеводные проявления заболевания, которые часто усугубляли течение сопутствующих заболеваний сердечно-сосудистой системы (табл. 2).

Гастрокардиальный синдром, который проявлялся жгучей болью в области грудины по типу стенокардии во время или незадолго после приема пищи, установлен у 33 (38,8%) пациентов. У 11 (12,9%) пациентов отмечен длительный анамнез безуспешного консервативного стационарного лечения в связи с этими жалобами.

Бронхолегочный синдром, которому свойственно наличие сухого кашля, поперхивания, одышки, некорригируемой бронхиальной астмы или развитие пневмонии неясной этиологии в анамнезе, удалось выявить у 15 (17,6%) пациентов. Безуспешным стационарное лечение из-за тяжести бронхолегочных осложнений было у 7 (8,2%) пациентов.

Пациентка Р., 79 лет, с кардиофундальной ГПОД и 15-летним анамнезом рефлюкс-эзофагита до поступления в наш стационар была госпитализирована в торакальное отделение с диагнозом: двусторонний парез гортани, стеноз гортани III степени, выполнена операция — трахеостомия. Можно предположить, что длительно текущий рефлюкс-эзофагит вызвал у пациентки бронхолегочный синдром, который проявился стенозом гортани на фоне длительного рефлюкса желудочного содержимого.

У 21 (24,7%) пациента с кардиофундальной или субтотальной ГПОД ранее рентгенологически или эндоскопически обнаружена кардиальная ГПОД. Следует отметить, что в ряде случаев наблюдают постепенное развитие патологического процесса, т. е. не исключен переход кардиальной грыжи в кардиофундальную или другие виды ГПОД. Средняя длительность течения рефлюкс-эзофагита у этих больных составила 7,9 года.

Мы сравнили две группы пациентов: с кардиальными ГПОД и кардиофундальными, субтотальными и тотальными ГПОД. Удалось выяснить, что пациенты во 2-й группе в среднем старше на 10 лет.

Можно предположить, что длительно текущий рефлюкс-эзофагит приводит к укорочению пищевода [8] и образованию кардиальной ГПОД. На фоне прогрессирующего с возрастом снижения тонуса нижнего пищеводного сфинктера, особенно на фоне укорочения пищевода, развития мышечной атрофии и появления факторов, которые повышают внутрибрюшное давление (запор, висцеральное ожирение, беременность в анамнезе), риск развития кардиофундальной грыжи только возрастает [9].

Возраст пациентов не повлиял на выбор доступа оперативного вмешательства: средний возраст при лапаротомии составил 62,4±9,2 года, при лапароскопии — 63,6±11,6 года (t=0,55; p<0,05). В нашем исследовании у большинства пациентов индекс массы тела был больше 30 кг/м², а 2/3 пациенток перенесли беременность и роды в анамнезе.

Лапароскопическая операция произведена 33 (38,8%) больным, 52 (61,2%) пациента оперированы из лапаротомного доступа. Задняя крурорафия выполнена 55 (64,7%) пациентам, она оказалась эффективной во всех случаях.

На выбор доступа чаще всего влияли необходимость симультантной операции на фоне выраженного адгезивного процесса в брюшной полости, противопоказания для наложения карбоксиперитонеума, желание пациента. Возраст и пол не влияли на выбор доступа.

При укорочении пищевода I степени выполнено 20 фундопликаций (эндоскопически — 11) и 64 гастропликации (эндоскопически — 22), преимущественно при укорочении пищевода II степени.

Средний срок нахождения в стационаре после оперативного лечения из лапаротомного доступа составил 7,3 койко-дня; пациенты, которым было проведено эндовидеохирургическое вмешательство, находились в стационаре 5,8 койко-дня.

У 6 пациентов, которым была сделана лапаротомия, во время оперативного лечения возникли осложнения: травма плевры у 2, диффузное диапедезное кровотечение из переднего края диафрагмальной поверхности селезенки у 1, диффузная кровоточивость тканей у 1, образование малого дефекта стенки желудка в области малой кривизны у 1, разволокнение мышечной оболочки нижнегрудного отдела пищевода на протяжении 3 см у 1. Все осложнения купированы во время операции.

Несмотря на более сложное с технической точки зрения эндовидеохирургическое лечение, доля интраоперационных осложнений при лапаротомии и лапароскопии сравнительно одинакова и составляет около 10%.

Вне зависимости от доступа отмечены осложнения I—II степени по классификации Clavien—Dindo: после лапароскопии у 12,1% больных, после лапаротомии у 11,5% (табл. 3).

Гастродуоденостаз встретился у 3 (9%) пациентов, которые оперированы эндовидеохирургически, и только у 1 (1,9%) пациента после лапаротомии. Внеслизистую пилоропластику применяли только при лапаротомии у 22 (42,3%) пациентов, это позволило снизить количество осложнений в этой группе. В настоящее время применение при необходимости баллонной дилатации привратника позволяет успешно купировать признаки гастродуоденостаза в послеоперационном периоде у пациентов после эндовидеохирургического лечения.

Острый реактивный панкреатит отмечен только после открытых операций у 2 пациентов. Можно предположить, что это связано с большой травматичностью данного доступа.

К другому типу осложнений можно отнести развитие дисфагии на фоне гиперфункции манжеты, которая встретилась у 1 пациентки после лапаротомии. Это состояние удалось купировать двумя курсами дилатации пищевода. После лапароскопического вмешательства у 1 пациентки выявлены признаки дисфагии, резистентной к баллонной дилатации, купированной в ходе повторного оперативного вмешательства. После лапаротомии сделали крурорафию и рефундопликацию. После мобилизации манжеты снят один шов из области крурорафии, а также 2 проксимальных циркулярных верхних шва в области манжеты. Для профилактики гастростаза выполнена внеслизистая пилоропластика. Интраоперационно определено, что причиной дисфагии являлось избыточное сдавление пищевода из-за крурорафии. У больной с субтотальной грыжей, дисфагией из-за транслоцированного в заднее средостение желудка, вторичной атонией пищевода и супрастенотическим расширением до 4—5 см отмечены также признаки нарушения моторики пищевода, которые тоже могли приводить к развитию дисфагии. Крурорафия с сужением пищеводного отверстия диафрагмы до 3—4 см на фоне компрометированной моторики пищевода оказалась чрезмерной у этой пациентки.

Только у 1 пациентки после лапароскопической антирефлюксной операции мы столкнулись с миграцией антирефлюксной манжеты в средостение и развитием острого расширения желудка. Этому способствовала техническая ошибка — неполное иссечение грыжевого мешка. В раннем послеоперационном периоде больной произведена повторная операция — лапаротомия, иссечение грыжевого мешка, низведение содержимого рецидивной грыжи и задняя крурорафия. Дальнейший послеоперационный период протекал без осложнений.

Рутинной послеоперационной диагностической процедурой является рентгенологическое исследование желудочно-кишечного тракта с взвесью сульфата бария для контроля функции (гипо- или гиперфункция) и расположения сформированных манжет. Обычно это делается на 3-и и 7-е сутки всем пациентам. Порционное поступление контраста из пищевода в желудок достигнуто у 84 (98,8%)пациентов.

Несмотря на исследования в этой области [10, 11], к сожалению, не существует единого общепризнанного метода антирефлюксного оперативного вмешательства при лечении кардиофундальных и субтотальных ГПОД. Получили распространение способы коррекции пищеводного отверстия диафрагмы с помощью сетчатых аллотрансплантатов [12]. Далее некоторые хирурги дополнительно делают гастропексию при лечении ГПОД [13] с целью обязательного «удержания» манжеты в брюшной полости, забывая, что главной задачей оперативного лечения при ГПОД является купирование признаков рефлюкса и дисфагии, что достигается созданием адекватно функционирующего антирефлюксного барьера.

Преимущества эндовидеохирургического доступа доказаны для лечения кардиальных грыж, использование этого метода при кардиофундальных и субтотальных ГПОД остается спорным. Предметом непрекращающихся обсуждений также является вопрос об этапах операции и самого подхода к решению проблемы грыж этого типа.

В своей практике мы придерживаемся нескольких правил: адекватно функционирующая антирефлюксная манжета может частично располагаться в грудной полости, а задняя крурорафия используется только для профилактики рецидива, возможного возникновения параэзофагеальной грыжи в послеоперационном периоде.

Главной задачей оперативного лечения ГПОД также является купирование признаков изжоги или развившейся дисфагии, создание адекватно функционирующего антирефлюксного барьера вне зависимости от его расположения выше или ниже диафрагмы.

Опыт повторных антирефлюксных операций [6] подтверждает опасность применения сетчатых аллотрансплантатов, которые практически неизбежно вызывают протрузию стенки рядом расположенного полого органа. Сегодня все чаще в зарубежных публикациях появляются сообщения об осложнениях, связанных с установкой сетчатых имплантатов в раннем и позднем послеоперационном периодах, которые в ряде случаев приводят к большим, травматичным и даже калечащим повторным операциям [14, 15].

Нам также приходилось оперировать повторно больных, которым ранее в других учреждениях установили сетчатый имплант. Поскольку короткий пищевод после операции обязательно будет стремиться к дальнейшему укорочению, мы оперируем не короткий пищевод, а рефлюкс-эзофагит. Правильно созданная фундопликационная манжетка одинаково надежно предупреждает желудочно-пищеводный рефлюкс, находясь в брюшной и в грудной полостях. Главное в предупреждении рецидива рефлюкс-эзофагита — ушить медиальные ножки диафрагмы так, чтобы оставить возможность для дальнейшего укорочения пищевода и свободного движения фундопликационной манжеты.

При жесткой фиксации пищевода и манжетки к диафрагме при рентгенологическом исследовании в послеоперационном периоде можно отметить, как при каждом глотке поднимается купол диафрагмы вместе с пришитым пищеводом и манжеткой, что неизбежно приводит к травматизации и нарушению функции последней.

Заднюю крурорафию как метод профилактики развития параэзофагеальной грыжи мы выбрали как основной на фоне единого пищеводно-аортального окна. Не отмечено ни одного случая, когда свести узловыми швами медиальные ножки диафрагмы во время проведения задней крурорафии не представлялось возможным. Крурорафия была эффективна после всех проведенных оперативных вмешательств. У 35% пациентов необходимости в сведении медиальных ножек диафрагмы одиночными швами не выявлено. Дополнительное сужение пищеводного отверстия диафрагмы у этих пациентов могло привести к сжатию манжеты, ее деформации и, как следствие, к нарушению ее функции и ранней послеоперационной дисфагии.

Что касается выбора способа наложения антирефлюксной манжеты, то, по нашему мнению, оптимальным вариантом лечения рефлюкс-эзофагита у больных с вышеописанными типами ГПОД является формирование полной фундопликационной или гастропликационной симметричной манжеты по нашему методу в зависимости от степени укорочения пищевода. Правильно сформированная таким способом манжета успешно корригирует рефлюкс-эзофагит вне зависимости от расположения ее выше или ниже диафрагмы. В нашем исследовании у 1/3 пациентов манжета частично располагалась выше диафрагмы, и признаков ее ущемления ни в раннем, ни в позднем послеоперационном периоде не выявлено. Исходя из этого, практика, при которой производится фиксация манжеты и/или пищевода к диафрагме, нецелесообразна и даже опасна с точки зрения возможного соскальзывания антирефлюксной манжеты и последующего нарушения ее функции.

Таким образом, классификация Б.В. Петровского и Н.Н. Каншина (1967) используется нами как наиболее адекватная с точки зрения этиопатогенеза. По нашему мнению, в ней наиболее полно отражены процессы развития ГПОД. Использование ее в клинической практике целесообразно не только с точки зрения исследовательской деятельности, но и для определения тактики лечения. Оптимальный метод антирефлюксной операции у больных кардиофундальными, субтотальными и тотальными ГПОД при укорочении пищевода — формирование полной симметричной манжеты с удлинением пищевода с помощью гастропликации при необходимости. Главной задачей оперативного лечения при грыжах пищеводного отверстия диафрагмы является купирование изжоги или дисфагии, создание адекватно функционирующего антирефлюксного барьера, а не «удержание» манжеты в брюшной полости. Правильно сформированная манжета может выполнять свою функцию, даже если частично располагается в грудной полости. Методы жесткой фиксации манжеты к окружающим тканям являются ошибочными и могут привести к тяжелым послеоперационным осложнениям. Задняя крурорафия — наиболее целесообразный и безопасный метод восстановления пищеводного отверстия диафрагмы в плане развития послеоперационных осложнений. Наш опыт свидетельствует, что она всегда выполнима вне зависимости от размеров пищеводного отверстия диафрагмы. Период госпитализации после лапароскопического вмешательства короче, а частота интраоперационных и послеоперационных осложнений у двух видов доступов сопоставима. Вне зависимости от доступа антирефлюксная манжета одинаково эффективна у всех прооперированных пациентов. Наложение эффективной антирефлюксной манжеты по методу А.Ф. Черноусова для лечения рефлюкс-эзофагита у пациентов с кардиофундальными, субтотальными и тотальными ГПОД эндовидеохирургически выполнимо и эффективно.

Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.

The authors declare no conflicts of interest.

Сведения об авторах

Черноусов А.Ф. — https://orcid.org/0000-0001-8792-1459

Хоробрых Т.В. — https://orcid.org/0000-0001-5769-5091

Ветшев Ф.П. — https://orcid.org/0000-0001-6589-092X

Осминин С.В. — https://orcid.org/0000-0002-9950-6575

Короткий В.И. — https://orcid.org/0000-0002-1359-5379; e-mail: dr.korotkiy@mail.ru

Абдулхаккимов Н.М. — https://orcid.org/0000-0002-8324-2376

Чесарев А.А. — https://orcid.org/0000-0001-7577-7592

Салихов Р. — https://orcid.org/0000-0003-1090-2123

Автор, ответственный за переписку: Короткий В.И. — e-mail: dr.korotkiy@mail.ru