Культурно обусловленный характер нормы, в том числе нормы психического развития, очевиден, так как структура и эволюция психических процессов человека оформляются исторически развивающейся культурно опосредованной практической деятельностью [1]. Особого рода изменения характера деятельности человека происходят в условиях повсеместного использования цифровых технологий, при которых значимые отношения человека с человеком и действительностью приобретают виртуальный характер.

Сетевой принцип организации современного социума характеризуется отсутствием иерархии и представляет собой множество взаимосвязанных, равноценных центров, что находит отражение и в мышлении: отсутствие опоры на классификацию и категоризацию [2]. Предполагается, что именно отсутствие упорядочивающего центра и упорядочиваемой периферии образует хаотичные и мозаичные структуры, нарушая целостное восприятие [3], вследствие чего знание становится фрагментарным набором элементов, не систематизированных структурно.

Подобные процессы отмечаются психопатологами у больных шизофренией, содержание мышления которых представляется размытым, становится неопределенно-многозначным, искаженным и парадоксальным [4, 5]. Есть основания полагать, что в клинических проявлениях шизофрении находят отражение не только патогенетические механизмы болезни, но и культурно обусловленные особенности преморбидного развития личности больного. Можно предполагать, что указанные выше радикальные изменения современного культурально-исторического контекста, в котором осуществляется психическое развитие человека, неизбежно привносят собственный вклад в клинический патоморфоз психических расстройств, в изменения психических функций и, соответственно, в представления о психической норме [6]. Потенциальным новообразованием такого мышления становятся недоступность системного и углубленного познания, снижение способности субъекта к самостоятельности, обдумыванию, воображению, критическому мышлению и индуктивному анализу [2, 4]. В связи с этим представляется актуальным исследование таких форм мышления в их психологическом и патопсихологическом аспектах.

Цель исследования — выявление особенностей мышления молодых людей, психическое развитие которых осуществлялось в современных условиях виртуализации основных форм деятельности (игры, общение, обучение).

В исследование были включены 319 студентов (респондентов), обучающихся в Санкт-Петербургском национальном исследовательском университете информационных технологий, механики и оптики, Санкт-Петербургском государственном электротехническом университете им. В.И. Ульянова (Ленина), Санкт-Петербургском горном университете. Возраст респондентов был 18—20 лет (1998—2000 года рождения).

Контрольную группу составили 45 респондентов в возрасте от 35 до 50 лет, имевших высшее образование. Все респонденты этой группы были социально активны, владели компьютером, пользовались Интернетом. В выборе контрольной группы мы исходили из того, что мышление людей этой возрастной категории было сформировано в доцифровую эпоху.

В исследовании использовали классические патопсихологические методики «Исключение лишнего» и «Сравнение понятий». Выбор методик исследования обусловлен необходимостью сопоставить полученные результаты с принятыми нормативами, которые базировались на результатах многочисленных патопсихологических экспериментов, сделанных в первой половине и середине ХХ в.

«Исключение лишнего» (визуальный ряд). Методика предназначена для исследования аналитико-синтетической мыслительной деятельности больных, их способности строить обобщения и дает представление о мыслительных категориях, которыми оперирует человек. Способность к обобщению базируется на способности выделить существенное из частных признаков.

«Сравнение понятий» (визуальный ряд). Методика позволяет уточнить результат аналитико-синтетической деятельности, требующей дифференцировки существенных признаков на общие и различные для нескольких объектов.

Проведен статистический анализ полученных данных по двум выборкам при помощи углового преобразования Фишера.

Так как в экспериментах было выявлено много ненормативных ответов, респонденты были разделены на две группы: с нормативными ответами (15,7% респондентов) и ненормативными ответами (84,3% респондентов).

Ненормативные ответы анализировались как «псевдопатопсихологические» феномены мышления (ППФ), не обусловленные патологическим психическим процессом, но по своим признакам сходные с патологическими проявлениями. Ранее, в классических патопсихологических экспериментальных исследованиях подобные явления квалифицировались как проявления расстройств мышления, характерные для шизофрении. Термин «псевдопатопсихологические феномены» в данном случае отражает их суть и предложен для разграничения психопатологических состояний и сходных с ними непатологических состояний в измененных условиях жизнедеятельности [7].

Респондентов, демонстрирующих ненормативные результаты операций мышления, мы разделили по подгруппам в соответствии с частотой (уровнем) проявления ППФ (табл. 1).

ППФ были разделены на два типа: широкие обобщения и другие ППФ: обобщения, основанные на латентных признаках, различные варианты искажения обобщения и отсутствие обобщения. Выделение широких обобщений в отдельную категорию связано с тем, что данные ответы можно рассматривать как «пограничные» между нормативными и ненормативными. Их нельзя назвать «неправильными», но, рассуждая таким образом, респондентам не всегда удается удержаться в рамках логики, и тогда рассуждения принимают вид аналогичный патологическим феноменам. Широкие обобщения — необычные категории мышления, имеющие в своей основе иные, отличные от стандартных родовых понятий категории [8], составили 11%, а другие ППФ — 12% от всех ответов респондентов (нормативных и ненормативных). Таким образом, ответы с ППФ составили 23% от всех ответов в выборке.

Так как ППФ имеют внешнее сходство с патологическими вариантами обобщения, выявляемыми при шизофрении, мы классифицировали суждения респондентов по параметрам, предложенным Т.В. Чередниковой в 2011 г. [9]. Распределение по параметрам проводила группа экспертов из четырех человек: клинических психологов, сотрудничающих на постоянной основе с судмедэкспертизой, врачей-психиатров с ученой степенью. В процессе анализа ответов мы столкнулись с тем, что один и тот же вариант ответа может содержать в себе одновременно 2—3 параметра. В нашем исследовании присутствуют 15 из 20, выделенных в 2011 г., и добавлен один новый 12-й параметр (табл. 2).

Обобщение по латентным признакам является в данной выборке самым распространенным типом ППФ, наиболее близким к описанным в клинической практике. Например, исключая лишнее из 4 предметов (фуражка, барабан, пистолет, зонт), респонденты неоднократно обобщают по латентным признакам: «Фуражка не издает звук при нажатии», «Головной убор лишний. Все остальные предметы издают шум», «Пистолет металлический, остальное нет. С другой стороны, если подумать как социопат, пистолет выдает стук (выстрел), по барабану стучат во время игры, а по зонтику барабанят капли дождя», «Фуражка — не воспроизводит никаких звуков», «Фуражка никак не связана со звуком «Бам» (зонт — капли, пистолет — выстрел, барабан — удар)», «Головной убор, так как остальное издает резкие звуки», «Фуражка, остальные издают хлопки» и т. п.

Сравним их ответы с классическим примером обобщения, основанного на слабых признаках: больной обобщает «зонтик, пистолет и барабан как предметы, издающие звук, и исключает фуражку, так как она звука не издает» [10]. В 60—70-х годах ХХ в. данный пример иллюстрировал особенности мышления, характерные для больных шизофренией. Подчеркивалось, что признак, с одной стороны, реалистичен, что говорит об отсутствии нарушения процесса обобщения, а с другой — странен и необычен.

Другими латентными свойствами в этом задании стали: a) наличие/отсутствие ткани в составе предметов; б) округлая форма предметов/отсутствие округлостей; в) наличие/отсутствие металла в предметах; г) плоская/выпуклая поверхность предметов; д) свойство натяжения материала. Обобщения, основанные на латентных признаках, отмечались и при выполнении других заданий.

Во всех приведенных высказываниях на первый план выходят вторичные, неявные свойства объектов. Значимые, существенные связи, принятые и разделяемые в доцифровую эпоху, игнорируются испытуемыми, мышление как будто «блуждает» в частностях, не фиксируя связи предметов с их культурно-исторической принадлежностью. На наш взгляд, такое мышление становится отражением процесса увеличения разрыва между мышлением и человеческой деятельностью в предметном мире. Данные феномены похожи на явление, описанное Ю.Ф. Поляковым [11] через явление аномальной избирательности мышления, причинами которого он считал ослабление детерминации мышления опытом общественно-практической значимости, предметов окружающей действительности. Мы предполагаем, что и широкие обобщения, и обобщения по латентным признакам могут быть психологическим результатом сетевого мышления, в котором привычные для иерархии категории попросту не представлены.

При выполнении мыслительных операций респонденты пытаются применить принципы всестороннего моделирования, доступного в технологиях наподобие 7D, которые позволяют покрутить объект, посмотреть на него с разных сторон. Например, «все предметы круглой формы, кроме пистолета. Зонт круглый, если открыть его и смотреть сверху». На этом примере мы видим, как новые принципы деятельности, усвоенные в технологиях, становятся операциями мышления.

«Ненормативные» обобщения в контрольной группе оказались малораспространенными (17,8% от всех ответов). Они представлены двумя видами: обобщенные вербализации (37,5% от всех ненормативных ответов) и актуализация конкретно-чувственных свойств (62,5% от всех «ненормативных» ответов). Количество ППФ на одного респондента варьировалось от 0 до 3. Сравнение двух выборок (основная группа и контрольная группа) по частоте встречаемости ППФ методом углового преобразования Фишера показало, что различия межу процентными долями по распространенности исследуемого признака между группами значимы (φ*эмп = 3,14, p=0,01).

Таким образом, исследование мышления современной молодежи показало значительную распространенность ППФ, встречающихся у практически здоровых людей. Характерно, что последние проявляются у здоровых респондентов непредсказуемо и хаотично. Обобщения, основанные на латентных признаках, широкие обобщения, а также ряд параметров, характерных для искажения мышления, отнюдь не свидетельствуют о специфических расстройствах мышления. Деформации семантических матриц как результат замены иерархических структур на сетевые и перенасыщение знаками со множеством значений (депривация реального опыта взаимодействия с вещами) находят свое отражение в новых формах мышления. Полученные данные, возможно, следует учитывать при оценке результатов патопсихологических экспериментов в свете изменившихся условий психического развития испытуемых.

Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.

The authors declare no conflicts of interest.

Сведения об авторах

Алехин Анатолий Николаевич — e-mail: termez59@mail.ru; https://orcid.org/0000-0002-6487-0625

Грекова Алия Александровна — e-mail: aliya-grekova@yandex.ru; https://orcid.org/0000-0002-0222-7861

Автор, ответственный за переписку: Грекова Алия Александровна — e-mail: aliya-grekova@yandex.ru