Судебная медицина имеет тесную связь не только с медико-биологическими, юридическими и другими науками, но и с различными видами искусства. В данной статье особое внимание обращено на муляжное искусство, овладение им при изготовлении восковых экспонатов в преподавательском процессе, а также на создание посмертных масок с целью идентификации неопознанных трупов в экспертной практике.
Неотъемлемая принадлежность многих кафедр судебной медицины в России — наборы традиционных восковых муляжей, которые используются в учебном процессе наряду с современными высокотехнологичными средствами. И это неслучайно: муляжи остаются незаменимым пособием, передающим рельефное изображение патологического процесса на коже и слизистых оболочках при различных заболеваниях или объем повреждения при травмах с мельчайшими подробностями морфологических признаков в зависимости от его вида. Кроме того, имеются муляжи, которые используются при изучении судебно-медицинской танатологии: они отображают трупные явления на различных стадиях их развития. Восковые модели также успешно применяются в качестве теста в виде условного предметного письма [1], при сдаче экзаменов по судебной медицине.
Исторически искусство создания муляжей возникло в Древнем Египте. Считалось, что если создано точное изображение усопшего в виде статуи, бюста, посмертной маски и т.п., и в него вселена его душа-двойник, покойный достигает бессмертия до тех пор, пока этому изображению подносят дары и произносят соответствующие заклинания [2]. Завораживающие по точности образцы таких произведений искусства можно видеть в Каирском, Британском и других музеях. Они удивляют высокой реалистичностью индивидуальных черт, отражающих качества оригинала.
Со временем муляжи в виде цветных восковых моделей человеческого тела и отдельных его органов стали использовать для наглядности в преподавании медицины. Известно, что они применялись при изучении анатомии на медицинском факультете Флорентийского университета в конце XVII века [3], когда на вскрытие трупов существовал запрет. Позже особый интерес Папы Бенедикта XIV, проявленный к работам анатома-муляжиста Эрколе Лелли (1702—1766), позволил итальянским анатомам получать специальное разрешение на проведение аутопсий и изготовление анатомических муляжей. Самая крупная и известная коллекция восковых анатомических фигур в мире, «La Specola», является частью флорентийского Музея естественной истории (рис. 1, на цв. вклейке). Она начиналась как личная коллекция семьи Медичи и была открыта для публичного посещения в 1775 г. Осмотреть экспонаты мог любой желающий, если он «выглядел опрятно». Восковые анатомические модели привлекали не только рядовых посетителей, но и множество известных людей (среди них был, например, И.В. фон Гете), финансировал музей император Священной Римской империи и великий герцог Тосканский — Леопольд II [4].
Рис. 1. Восковые муляжи в музее «La Specola» (Флоренция).
Изображение маркировано как CC-BY. Источник фото: Wikimedia Commons/Photo: Daderot.
В XIX веке использование высококачественных восковых моделей в преподавании значительно расширилось. Многие ведущие университеты Европы и США заказывали их известным муляжистам: А. Элфингеру (1821—1864), К. Хеннингу (1860—1917), Ж. Баретте (1865—1914) и другим мастерам, которые создавали муляжи для изучения анатомии, хирургии, дерматологии и венерологии, судебной медицины. В России один из первых музеев восковых слепков был создан в 1895 г. в клинике и на кафедре кожных и венерических болезней Императорского Московского университета [5]. У истоков его создания стояли проф. А.И. Поспелов (1846—1916) и скульптор и муляжист-самоучка Сергей Павлович Фивейский (1859—1935) — основатель муляжного искусства в нашей стране, работы которого не утратили своего практического значения до настоящего времени. Наделенный от природы большими способностями к изобразительному искусству, Фивейский самостоятельно освоил мастерство муляжиста и уже в 1896 г. представил серию своих работ на XVI Всероссийской выставке, где они были удостоены диплома первой степени. Уникальность работ заключалась не только в точности и реалистичности изображений, но во многом в оригинальности состава муляжной массы, в которую входил, в том числе египетский воск [3, 5]. Активно использовались восковые муляжи и другие наглядные пособия в учебной работе кафедры судебной медицины Императорского Московского университета [6—8]. Оценивая муляжи, которые С.П. Фивейский изготовил для кафедрального музея, известный судебный медик, проф. П.А. Минаков (1865—1931) отмечал: «Осматривая многие музеи в Западной Европе, я никогда не встречал таких муляжей, которые отличались бы столь поразительным сходством с естественными объектами, как муляжи Сергея Павловича Фивейского» [5].
Большой вклад в муляжное искусство в России также внес Михаил Алексеевич Курбатов (1874—1959) — художник, скульптор, муляжист, выпускник Московского училища ваяния и зодчества, Парижской академии скульптуры и живописи, друг Огюста Родена, коллега основателя и первого директора Дарвиновского музея А.Ф. Котса по работе на Московских высших женских курсах (2-й Медицинский институт). Несмотря на то, что Михаил Алексеевич создал целую галерею замечательных скульптурных портретов выдающихся деятелей русской науки и культуры (А.С. Пушкин, Л.Н. Толстой, Г.И. Успенский, И.И. Мечников, О.Ю. Шмидт), наибольшее признание принесли ему именно муляжные работы. В 1909 г. Михаил Алексеевич принимает предложение работать в университетском институте судебной медицины и затем на протяжении ряда лет создает целую серию муляжей научного характера. Многие ученые-естественники России и Западной Европы отмечали ценность коллекции научно-художественных скульптур по антропологии и зоологии, созданных им для Дарвиновского музея и музея Института судебной медицины Московского университета (известно, что после смерти В.И. Ленина вновь образованная специальная Комиссия по изучению мозга вождя революции поручила именно М.А. Курбатову изготовление слепков-макетов с мозжечка и правого полушария мозга В.И. Ленина). Секрет муляжей Курбатова крылся в уникальном материале, который мастер использовал для своих работ. К сожалению, он не раскрыл секрета «волшебной массы», и исследователи до настоящего времени изучают его состав и свойства в надежде на открытие тайны скульптора. Вторая жена Михаила Алексеевича, Анна Михайловна, вспоминала: «Его считали лучшим муляжистом в Европе, но о жизни за границей он никогда не хотел слышать» [9].
Подлинные муляжи работы Курбатова можно видеть на кафедре криминалистики и судебной медицины (ныне 31-я кафедра криминалистики) Военного университета имени князя Александра Невского Минобороны России (рис. 2, на цв. вклейке). Они были приобретены Военно-юридической академией РККА в 1930-х гг. благодаря работавшему на кафедре выдающемуся советскому судебному военному медику, ученому, педагогу и организатору военной судебной медицины, члену-корреспонденту АМН СССР, проф. М.И. Авдееву (1901—1978) [10]. В дальнейшем, кроме муляжей М.А. Курбатова, для пополнения муляжного фонда кафедры были приобретены работы отца и сына Фивейских (Сергея Павловича и Дмитрия Павловича). Созданные ими муляжи для преподавания судебной медицины составляют основу музейного фонда кафедр ведущих учебных заведений нашей страны и используются в педагогическом процессе. Есть они и в собрании учебного музея кафедры судебной медицины Медицинского института Российского университета дружбы народов. Муляжи наглядно демонстрируют повреждения мягких тканей от воздействия тупыми и острыми предметами, огнестрельным оружием, электричеством, высокой и низкой температурой, наружные признаки странгуляционной асфиксии [11].
Рис. 2. Муляжный музей на кафедре криминалистики Военного университета имени князя Александра Невского Министерства обороны Российской Федерации.
Обычно муляжи изготавливают из скульптурного воска. Приведем рецепт восковой массы, которую использовал в ряде своих скульптурных работ выдающийся антрополог М.М. Герасимов (1907—1970): «На 1 кг пчелиного воска прибавляются 300 г канифоли, 10 г живописного масла и 15—20 г масляной краски желаемого цвета. При варке необходимо прежде всего растопить канифоль, затем влить туда уже заранее растопленный воск, дать прокипеть и только после этого влить масло. Масляная краска вводится после того, как масса начинает остывать. На протяжении всего времени остывания массу нужно помешивать, отделяя ее загустевшие части от краев сосуда. Остывшую, но еще теплую массу необходимо промять руками для придания ей однородности» [12].
Определенное значение в судебно-медицинской практике для установления отдельных внешних признаков человека и отождествления личности имеют слепки (гипсовые отливки) с лица и тела (с кистей рук, зубного аппарата) [13]. Они существенно расширяют идентификационную информацию о неизвестном, фиксируемую в описаниях и на фотоснимках.
Процедура предъявления для опознания масок, снятых с трупов неизвестных, проводится в соответствии со статьей 193 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, в которой регламентируется процессуальный порядок предъявления личности для опознания. Несмотря на то, что слепки в качестве объектов предъявления для опознания в статье 193 не упомянуты, они тем не менее являются материально-фиксированными копиями, объективно отображающими элементы и признаки оригинала. Поэтому использование их в следственной практике считается допустимым и оправданным.
В глубокой древности, когда несовершенство техники бальзамирования трупов не позволяло сохранить лицо умершего, на него при проведении похоронных церемоний накладывали погребальные маски из золота, бронзы и других металлов, глины, дерева. Зачастую такие маски имели мало сходства с лицом покойного. По мере совершенствования техники ваяния посмертные маски стали использовать в качестве подготовительного материала при работе над скульптурными портретами. Иногда для этих же целей использовали и прижизненные маски. Так, по прижизненной маске Петра I, снятой Бартоломео Карло Растрелли с императора в 1717 г., были впоследствии созданы несколько портретных бюстов и конная статуя. Посмертные маски, сделанные профессиональными скульпторами, считаются предметом искусства и зачастую входят в состав художественных и иных коллекций. Например, в частном собрании анатомических препаратов и хирургических инструментов известного русского врача И.В. Буяльского имелись посмертные маски Петра Великого, Наполеона, И.А. Крылова, А.В. Суворова (в настоящее время хранятся в Военно-медицинском музее Министерства обороны Российской Федерации) [14]. «Документальная природа» посмертной маски дает возможность увидеть облик многих известных людей без прикрас и ретуши. Это посмертные маски Данте (скульптор неизвестен); Людвига Ван Бетховена работы Й. Данхаузера (1805—1845); А.С. Пушкина работы С.И. Гальберга (1787—1839); Н.В. Гоголя работы Н.А. Рамазанова (1815—1867); Ф.М. Достоевского работы Л.А. Бернштама (1859—1939); С.А. Есенина работы И.С. Золотаревского (1885—1961) (рис. 3, на цв. вклейке). Выдающийся советский скульптор С.Д. Меркуров (1881—1952) довел искусство снятия посмертных масок до филигранного мастерства. Он создал целую галерею выразительных, запоминающихся образов: Л.Н. Толстой, В.И. Ленин, М. Горький, В.В. Маяковский, М.А. Булгаков...
Рис. 3. Гипсовые посмертные маски А.С. Пушкина и С.А. Есенина (отливки 1990-х гг.).
Музей кафедры судебной медицины Медицинского института Российского университета дружбы народов.
Наиболее подходящими материалами для изготовления слепков служит гипс или силиконовая масса. Пластические свойства гипса позволяют достаточно тонко выявлять структуру мягких тканей лица, передавая его натуральную величину, объем, микрорельеф; они дают возможность изучить лицо с любого ракурса и в наиболее благоприятном для этого освещении. В то же время маски не отражают трупную пигментацию кожи (они нейтральны по цвету), а такие повреждения, как ссадины и незначительные поверхностные раны могут быть легко устранены в процессе формовки [13].
Очень ценными могут быть маски и слепки для следователя, не принимавшего участия в осмотре трупа. В этом случае маска и слепки вместе с фотоснимками трупа могут дать исчерпывающую информацию об элементах и признаках его лица и тела, а также позволяют оценить детали, которые при первоначальном осмотре не были обнаружены или недостаточно полно отобразились на фотографиях. Использовать маски и слепки следует в сочетании с традиционными методами фиксации признаков внешности, особенно в тех случаях, когда невозможно получить достаточную информацию о внешности, пригодную для опознания и экспертных исследований, в том числе с помощью фотоснимков и описания лица по методу «словесного портрета».
В ряде случаев посмертные маски и слепки с других частей тела могут служить эффективным средством установления личности при выполнении экспертных трасологических исследований для определения механизма повреждения мягких тканей и костей.
Для проведения кранио-фациальной идентификации личности при экспертизе скелетированного трупа в 2003 г. В.Н. Звягиным, М.Е. Березовским и С.А. Аунапу (Российский центр судебно-медицинский экспертизы Минздрава России) был предложен метод получения гипсовых копий черепа. Были исследованы три вида формовки (висконт, гипсовая, клеевая), различающихся стоимостью, трудоемкостью и длительностью процесса, при этом не было выявлено зависимости качества гипсовых отливок от видов формовки. Также было показано, что для кранио-фациальной идентификации необходима обязательная маркировка всех краниометрических точек на отливке черепа под контролем оригинала, поскольку в этом случае погрешности в измерениях практически отсутствуют. Использование гипсовой отливки черепа позволяет после этого производить захоронение всех костных останков, в том числе черепа, без ущерба для последующих идентификационных исследований [15].
Гипсовые отливки зубного аппарата отражают такие признаки, как строение челюстей, форма смыкания зубов, их количество, величина и т.д. По ним с известной степенью достоверности можно сделать вывод о внешнем строении челюстно-лицевой части головы. Слепки с отдельных частей тела трупа (кисти рук, ступни ног) приобретают особое значение, когда голова неизвестного значительно деформирована в результате дорожно-транспортных происшествий или намеренного обезображивания лица погибшего преступником.
Изготавливать посмертную маску можно как на месте обнаружения трупа, так и в морге до проведения судебно-медицинского вскрытия. На месте обнаружения трупа изготовление маски (слепка) целесообразнее поручить специалисту-криминалисту. В морге процедуру должен выполнять судебно-медицинский эксперт или специалист медико-криминалистического отдела бюро судебно-медицинской экспертизы. В опознавательной карте должна быть сделана пометка об изготовлении масок (слепков) с указанием места их хранения. Снимать маску желательно в течение суток после наступления смерти.
Техника снятия посмертной маски состоит из нескольких этапов. Сначала все лицо умершего обрабатывают вазелином. Если на лице скончавшегося мужчины были характерные бакенбарды или усы, то их сначала обрабатывают лаком для волос, а лишь затем покрывают вазелином. На следующем этапе на лицо наносят кистью гипсовую смесь слоем до 2—3 см, начиная со лба. Прокладывают гипс бинтами для армирования. После полного высыхания форму снимают, если она раскалывается, то кусочки затем соединяют клеем. Затем по негативу отливают из акрила или металла окончательную посмертную маску. Однако эта методология имеет существенные недостатки. В исследовании А.Н. Вьюнника и М.Н. Шухнина [16] показано, что при предъявлении группе опознающих гипсовых масок, снятых с заведомо знакомых им лиц, уверенное опознание происходило лишь в 40% случаев. В 20% случаев опознающие отвечали неуверенно, в 40% — не смогли провести опознание. В то же время при предъявлении для опознания анфасных и профильных фотоснимков происходило уверенное опознавание лиц как с открытыми, так и с закрытыми глазами. Таким образом, результаты проведенного эксперимента показали низкую эффективность гипсовых масок по сравнению с фотоснимками. Действительно, маска не отражает рельеф лица живого человека в полной мере. Отчасти это связано с индивидуальными изменениями, которые претерпевает лицо человека в постмортальном периоде, зависящими от особенностей структуры лица, массы мягких тканей и распределения кровеносного русла в них. В результате маска передает лишь приблизительный облик натуры, часто — с потерей мельчайших деталей строения лица, которые в совокупности формируют группу важных индивидуальных признаков.
Другая проблема кроется в самой технологии получения маски, которая не позволяет зафиксировать ряд существенных для опознающего элементов лица (глазные области и строение верхнего подвижного века, ушные раковины, особенности волосяного покрова). В известной мере это может быть компенсировано путем доработки, ретуши и раскраски маски. Существенно влияет на передачу признаков внешности опыт формовщика, а также качество маски. В процессе заливки в гипс могут попасть мелкие воздушные пузырьки, следы которых необходимо удалять с маски-позитива. При снятии маски с лица возможны повреждения — различного рода отломы, дефекты при отливке. При удалении таких дефектов с помощью замазывания или подчистки признаки внешности также могут искажаться. В некоторых случаях при предъявлении для опознания неокрашенной маски ее восприятие бывает затруднено и может потребоваться привлечение художника-муляжиста [17—18].
Несмотря на ряд отмеченных выше обстоятельств, затрудняющих использование масок в целях фиксации внешности, этот метод был использован в конце XX века и начале XXI века в условиях проведения контртеррористических операций на территории Северо-Кавказского региона России. Также актуальным остается использование посмертных масок в случаях при опознании родственников людьми с ограниченными возможностями по зрению. Для точности изготовления слепков в будущем есть перспективы в связи с разработкой методик на основе компьютерных программ с использованием 3D-принтера.
Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.