Гнездная алопеция (ГА) — распространенное воспалительное заболевание волос и ногтей, встречающееся примерно у 2% пациентов, впервые обращающихся в дерматологические клиники [1]. Основным характерным клиническим признаком является очаговая потеря волос без признаков рубцевания. Распространенность очагов облысения определяет тяжесть заболевания. Течение болезни носит непредсказуемый характер. Одиночные очаги алопеции могут излечиться спонтанно или прогрессировать в виде длительной хронической потери волос в области скальпа или полной утраты волос на голове, туловище и конечностях.

Этиология ГА по-прежнему неясна; большинство исследователей связывают патогенез заболевания с аутоиммунизацией [2—4]. Обычные методы клинико-лабораторной диагностики не позволяют выявлять у больных с ГА каких-либо особенных изменений. Гистологические и иммуногистохимические исследования демонстрируют наличие местной тканевой воспалительной реакции вокруг волосяного фолликула (ВФ), при этом пери- и интрафолликулярный клеточный ответ свидетельствует об иммунной атаке против неизвестного антигена волосяного фолликула [5—7].

Поскольку прекращение нормальной физиологической конверсии ВФ является основой развития облысения при ГА, то изучение патогенетических звеньев нарушения гомеостаза перифолликулярной ткани и самого ВФ, вовлеченного в патологический процесс, безусловно, будет способствовать пониманию потенциальных механизмов заболевания. Тем более что имеющиеся данные немногочисленны и противоречивы.

Целью нашего исследования явилось изучение соотношения процессов апоптоза, пролиферации, неоангиогенеза и клеточной дифференцировки в очагах гнездной алопеции.

Клинико-морфологическое исследование проведено у 44 пациентов с ГА. В исследовании приняли участие пациенты с локальными очаговыми и субтотальными формами алопеции (ЛА) и пациенты с тотальной и универсальной формами алопеции (ТА/УА).

Критерием отбора больных являлся клинический диагноз ГА. Пациента включали в исследование при наличии одиночных или множественных очагов облысения на коже скальпа либо в случае полного отсутствия волос на голове и/или других участках кожного покрова. Диагноз подтверждали специфическими признаками, выявляемыми при дерматоскопическом (трихоскопическом) исследовании (см. Методы исследования). Пациентов исключали из исследования, если в результате комплексного клинико-инструментального обследования, включающего клинический осмотр и дерматоскопию, клинический диагноз ГА вызывал сомнения.

Возраст пациентов с ГА составил от 18 до 56 лет, в среднем 31,5 года. В исследовании приняли участие 32 женщины и 12 мужчин. Из них ТА/УА имелась у 24; ЛА — у 20: многоочаговая и субтотальная формы — у 19, у одного — диффузная форма alopecia incognita. Пациенты не получали местного или системного лечения скальпа в течение 6 мес и более до взятия биопсии.

В качестве контролей изучали биоптаты кожи скальпа 6 здоровых лиц (один мужчина и 5 женщин), средний возраст которых составил 41,6 года. Образцы ткани от здоровых контролей получены в момент проведения косметических операций.

Всего изучены 50 образцов ткани кожи скальпа: 44 биоптата от пациентов с ГА и 6 биоптатов от 6 здоровых контролей.

Исследование проводили после подписания пациентом информированного согласия в соответствии с положением, регулирующим медицинские исследования.

Методы исследования. Диагноз ставили на основании клинической картины болезни и данных инструментально-диагностического обследования. Специфическими дерматоскопическими признаками ГА являлись желто-коричневые точки на поверхности кожи скальпа вокруг волосяных фолликулов, пеньки волос в виде восклицательного знака, кадаверизованные волосы [8, 9].

Дерматоскопическое исследование проводили при помощи компьютерно-диагностической программы Trichoscience и периферийного видеодермаскопического оборудования Aramo SG (Корея), которое позволяет получать изображения и снимки поверхности кожи при увеличении 60 и 200.

Образцы ткани при ЛА брали в зоне расшатанных волос, наличие которой характерно для активной стадии процесса. У пациентов с ТА/УА образцы ткани брали в произвольной зоне. Были получены пункционные биоптаты кожи скальпа размером 4 мм. Ткань фиксировали в 4% нейтральном забуференном формалине. Морфологическое исследование проводили на серийных парафиновых срезах, окрашенных гематоксилином и эозином и по Ван Гизону. В случае верификации диагноза ГА серийные парафиновые срезы образцов исследовали методом иммуногистохимии по общепринятой методике. Всего были исследованы 44 образца ткани с ГА и 6 образцов здоровых контролей. Демаскировку антигенов осуществляли при кипячении в цитратном буфере рН 6,0 в СВЧ-печи с напряжением 600 Вт в течение 20 мин. В качестве первичных антител использовали моноклональные антитела к маркерам пролиферации клеток Ki67 (LabVision), дифференцировки СК15 (LabVision); апоптоза CD95, FasL (LabVision), Bсl-2 (Dakocytomation); ангиогенеза — VEGF (LabVision); маркерам субпопуляций лимфоцитов и макрофагов — CD4+, CD8+, CD68+ (LabVision) и антител к рецептору интерлейкина-2 CD25/IL-2R alpha, (LabVision). Кроме того, апоптоз в биоптах определяли с использованием in situ labeling TUNEL System (Promega) и расчетом процента апоптозных телец на 300 клеток.

Были проведены положительные и отрицательные контрольные реакции. Результаты оценивали с помощью количественного (в % окрашенных клеток или их ядер при подсчете 300 клеток) и полуколичественного (в баллах, при анализе 10 полей зрения и увеличении 400, описание в более ранних работах [10]) методов.

Статистический анализ полученных данных проводили непараметрическим методом с применением U-теста Манна—Уитни.

Клинический осмотр проведен у 44 пациентов с ГА в возрасте от 18 до 56 лет. У пациентов с alopecia incognita и всех 18 пациентов с ЛА имелась активная стадия процесса. Продолжительность эпизода заболевания при ЛА составила от 3 нед до 1,5 года, продолжительность ТА/УА — от 6 мес до 6 лет.

При осмотре пациентов с ЛА на коже скальпа отмечались один и более очагов облысения с округлыми очертаниями, диаметром 5 см и более. В очагах облысения на границе роста волос определялись зона расшатанных волос шириной от 0,4 до 2 см, пеньки волос в виде восклицательного знака. При дерматоскопическом исследовании обнаруживались желто-коричневые перипилярные точки и кадаверизованные волосы в устье отдельных фолликулов. Аналогичные дерматоскопические признаки в сочетании с положительной пробой на ручную эпиляцию наблюдались также у пациента с alopecia incognita. У 25 человек с ТА/УА при осмотре волосы на голове отсутствовали, у пациентов с УА отсутствовали также ресницы, брови, волосы на туловище и конечностях. Изменения ногтей по типу наперстковидных вдавлений и продольной исчерченности наблюдались у 18 (72%) пациентов с ТА/УА, у 6 (35%) с ЛА, из них у одного с субтотальной формой ГА (ЛА) наблюдался онихолизис всех ногтей на кистях рук.

Исследование здоровых контролей. При исследовании образцов ткани здоровых контролей выявлена сохранность эпидермиса, который представлен стратифицированным плоским ороговевающим эпителием. Дерма построена из фиброзной ткани, с сосудами капиллярного типа, больше выраженными в папиллярном слое. Дериваты кожи представлены ВФ, потовыми и сальными железами. На продольных срезах ВФ четко прослеживались волосяные сосочки с питающими сосудами. CK15+ выявлены в клетках наружного эпителиального влагалища корня (НЭВК) преимущественно в зоне, прилегающей к m. arrector pili (зона bulge) и в зоне волосяного сосочка в нижней части луковицы (рис. 1, а).

Исследование образцов с ГА. Исследование выполнено на материале биопсий скальпа, полученном от 44 пациентов с ГА. При исследовании образцов ткани с ГА во всех случаях имелся инфильтрат из мононуклеарных клеток, локализованный вокруг нижней части волосяного фолликула. Инфильтрат состоял главным образом из Т-клеток с экспрессией CD4+, Т-лимфоцитов макрофагов СD8+ и CD68+. При этом клетки CD25+ в образцах отсутствовали (см. рис. 1).

Степень выраженности инфильтрата коррелировала с остротой патологического процесса и носила более выраженный характер в образцах с активной (острой) фазой ГА, для которой характерны вовлечение в патологический процесс близлежащих ВФ и расширение границ очагов облысения. Инфильтрат проникал в волосяной фолликул и разрушал эпителиальные клетки оболочек ВФ, как НЭВК, так и внутреннего влагалища корня (ВВК) (рис. 2, а, б).

В образцах с хронической фазой ГА (ТА/УА) инфильтрат был скудным и содержал в основном макрофаги CD68+ с примесью единичных лимфоцитов CD8+ (рис. 2, в, г).

В связи с этим дальнейшее изучение маркеров апоптоза, дифференцировки, пролиферации и ангиогенеза проводилось с учетом активности процесса.

Исследование апоптоза при помощи TUNEL обнаружило апоптозные тельца среди клеток эпителия НЭВК как в зоне утолщения bulge (зоне стволовых клеток), так и в нижней части ВФ. Судя по уровню апоптоза, процесс носил более выраженный характер в острую фазу ГА (рис. 2).

При этом Fas/Apo-рецепторы (CD95+) были экспрессированы в основном на кератиноцитах ВФ в тех же зонах, где обнаруживались апоптозные тельца: в зоне bulge и в зоне нижней части ВФ (см. рис. 3, в, г).

FasL выявлялся в клетках воспалительного инфильтрата, преимущественно в Т-клетках СD8+ и макрофагах CD68+ (рис. 3, а, б).

Следовательно, можно сделать вывод, что повреждение ВФ происходит в основном путем апоптоза, который осуществляется по иммунному механизму при взаимодействии FasL-эффекторных клеток и Fas/Apo-рецепторов фолликулярного эпителия клеток НЭВК.

Пролиферацию оценивали по Ki67. При ГА отмечены более низкие показатели пролиферации эпителиоцитов ВФ по сравнению с контролями. В острую фазу болезни пролиферация была резко снижена по сравнению с хронической фазой (5 и 10% соответственно). Кроме того, при хронической фазе ГА мы отметили расширение зоны пролиферации клеток в инфундибулярной области, а также области bulge (см. рис. 1, д).

О том, что пролиферация в острой фазе ГА значительно снижена, свидетельствуют также низкие уровни экспрессии bcl-2 в эпителиоцитах ВФ, частота выявления которых резко повышается в хроническую стадию, когда bcl-2-позитивные клетки обнаруживаются в инфундибулярной части ВФ в зоне дермального сосочка (см. рис. 1, г).

Неоангиогенез, судя по экспрессии VEGF, выявлялся лишь в активную фазу заболевания. При этом VEGF обнаруживался не только в эпителии, но и в макрофагах CD68+. В хроническую фазу в зонах вокруг фолликула преобладали склеротические изменения с накоплением экстрацеллюлярного матрикса, включая коллагеновые волокна, фибробластические элементы и единичные склерозированные спавшиеся сосуды.

Дифференцировка трихоцитов. Маркер тканевых унипотентных стволовых клеток CK15+ выявляли в хроническую фазу в эпителии наружной оболочки зоны bulge и в зоне волосяного сосочка, там же, где и в контроле, а также в отдельных клетках между этими зонами. В острую фазу CK15+ практически не выявлялись вследствие их гибели (рис.1 а, б).

Таким образом, в острую фазу патологического процесса дисморфогенез ВФ происходит посредством апоптоза отдельных частей его компартментов. Прекращены процессы дифференцировки клеток ВФ, наблюдается чрезмерный ангиогенез, который, вероятно, способствует в последующем склерозу.

При длительной персистенции ГА, соответствующей в нашем исследовании хронической стадии, в аффектных тканях происходит частичная регенерация эпителия НЭВК с усилением его пролиферации, снижается уровень апоптоза, что коррелирует с повышением экспрессии bcl-2 и уменьшением воспалительного инфильтрата, включая снижение CD68, CD4, CD8. В зоне bulge появляются клетки CK15+, которые мигрируют в зону сосочка волоса.

ГА — заболевание, значительно распространенное в популяциях. При этом его исход непредсказуем, к тому же во многих случаях болезнь торпидна к проводимой терапии. Патофизиология заболевания изучена недостаточно, но в последние годы получены доказательства причастности к этому процессу иммунных механизмов. Как и при других аутоиммунных воспалительных заболеваниях, при ГА идентифицированы такие генетические факторы, как ассоциации с HLA класса II [11, 12]. Полигенные факторы, определяющие восприимчивость и тяжесть заболевания, возможно, взаимодействуют с экзогенными пусковыми факторами, которые инициируют проявления болезни. Косвенные свидетельства указывают на важную роль Т-лимфоцитов в патогенезе ГА. Установлено, что независимо от возраста у больных ГА изменения клеточного звена иммунитета носят более выраженный характер при тяжелой (ТА/УА) форме заболевания. В периферической крови выявляется статистически значимое по сравнению с контролями снижение уровней CD4+, хотя значения этих показателей почти не выходят за рамки широкого диапазона популяционных колебаний, что свидетельствует об отсутствии системных иммунных процессов в организме [13]. При этом аутореактивные Т-лимфоциты в биоптате ткани скальпа обнаруживаются в большем количестве, чем в периферической крови [14]. По-видимому, ГА является аутоиммунным органоспецифичным заболеванием, ограниченным тканью ВФ, которое опосредуется реакцией Т-лимфоцитов на фолликулярный аутоантиген [15]. При микроскопическом исследовании ГА характеризуется перифолликулярной инфильтрацией макрофагами и лимфоцитами, которые представлены главным образом клетками CD8+, CD4+, а также экспрессией антигенов HLA-DR и ICAM-1 на фолликулярном эпителии [1, 5, 16—18].

В настоящем исследовании мы использовали метод иммуногистохимии для анализа иммунного инфильтрата вокруг ВФ и определения состояния гомеостаза в аффектной ткани скальпа человека. Это позволило исследовать тканевую иммунную реакцию и изменения гомеостаза на ранних этапах заболевания в острую (активную) стадию продолжительностью до 2 мес и при длительной — до 6 лет, персистенции хронической стадии ГА.

Мы продемонстрировали, что выявляемый при гистологическом и иммуногистохимическом исследовании перифолликулярный инфильтрат имеет прямую корреляцию с активностью патологического процесса. Инфильтрат более выражен в острую (активную) фазу болезни, когда при клиническом осмотре пораженная кожа слегка гиперемирована, а в устье волосяных фолликулов еще можно обнаружить пеньки обломанных волос в виде восклицательного знака и/или кадаверизованные волосы; при дерматоскопическом исследовании выявляются специфичные перифолликулярные желто-коричневые точки. Все морфологические признаки острой фазы патологического процесса, выявляемые при неинвазивном осмотре, сочетаются с обнаружением при гистологическом исследовании активного лимфогистиоцитарного пери- и внутрифолликулярного инфильтрата. Инфильтрат состоит в основном из клеток CD8+, CD68+, которые окружают сосуды и не только располагаются вокруг клеток фолликула, но и пенетрируют в НЭВК. Вместе с тем повышенная экспрессия молекул VEGF, активно секретируемых макрофагами в острой фазе ГА, свидетельствует об образовании сосудов капиллярного типа. Как показывает опыт, подобная активность VEGF на ранних стадиях патологического процесса приводит к склерозу сосудов с последующим ремоделированием перифолликулярной ткани [19].

Именно подобную картину мы описываем в случае длительной персистенции очагов алопеции, которая встречается при хроническом течении субтотальных и тяжелых формах ГА (ТА/УА). Клиническая симптоматика: картина в хроническую стадию ГА минимально выряжена, основным признаком ее является отсутствие волос в очаге; при этом кожа бледная, устья ВФ не зияют. При дерматоскопии выявляются забитые кератином устья фолликулов в виде внутрифолликулярных точек светло-желтого цвета в отличие от перифолликулярных желто-коричневых точек в активную фазу болезни. Мы полагаем, что подобные изменения связаны с резким уменьшением плотности кератиновых масс в просвете ВФ. В результате прекращения распада волоса и полного его удаления из ВФ активное перифолликулярное воспаление значительно ослабевает, и плотность продуктов распада волоса — масс кератина совместно с потожировым отделяемым, резко уменьшается, так как повторное отрастание волос отсутствует. При гистологическом исследовании в эту фазу вокруг пустых ВФ (т.е. фолликулов, свободных от стержней волос) можно наблюдать одиночные лимфогистиоцитарные инфильтраты, а вокруг сосудов выявляются одиночные макрофаги.

Мы попытались выяснить, что является ключевым механизмом дисморфогенеза ВФ при ГА. При развитии нормального ВФ активные митотические процессы в катагеновой фазе сменяются регрессией отдельных его частей посредством апоптоза, который играет непосредственную роль в поддержании эпителиального регресса здорового волоса [20, 21]. Апоптозные тельца в клетках НЭВК и в сосочке дермы при ГА впервые были описаны в начале 90-х годов XX века [22, 23].

Мы попытались выяснить распределение медиаторов запуска апоптоза при ГА. Наше исследование продемонстрировало отличную от нормы экспрессию антигена Fas на кератиноцитах волосяных фолликулов при ГА — явление, не наблюдаемое в коже здоровых людей. Данные по изучению здоровых контролей, полученные нами в ходе исследования, совпадают с результатами более ранних исследований иностранных авторов [24]. Антиген Fas, который принадлежит к большому суперсемейству рецепторов факторов роста нервов/некроза опухолей, является мембранным белком, участвующим в апоптозе. В волосяном фолликуле мыши G. Linder и соавт. показали экспрессию Fas/Apo-1, p55TNFR и р75NTR (трех связанных с апоптозом рецепторов) в эпителии нециклирующего дистального отдела фолликула в течение всего цикла развития волоса [25]. При этом экспрессия антигена Fas не является строго специфичной для ГА. Методами иммуногистохимии антиген Fas выявлен на кератиноцитах поврежденного эпидермиса и при некоторых других патологических состояниях человека: при лихеноидных лекарственных высыпаниях, мультиформной эритеме, контактном дерматите, буллезном пемфигоиде, вульгарной пузырчатке и опоясывающем лишае. В то же время кератиноциты в эпидермисе, не затронутом поражениями, не экспрессируют рецептор Fas [24].

Вследствие экспрессии специфического рецептора гибели клеток Fas, кератиноциты при ГА могут стать чувствительными к уничтожению, опосредованному клетками, несущими лиганд Fas. Клетки, экспрессирующие FasL, мы наблюдали при изучении перибульбарных лимфомакрофагальных инфильтратов. Роль индукторов рецептора Fas на поверхности клеток ВФ могут играть эффекторные цитокины активированных Т-лимфоцитов. В ряде научных исследований была доказана важная роль гиперпродукции воспалительных цитокинов IL-2, TFN-α и IFγ в реализации ГА [26, 27]. Было высказано предположение, что данные эффекторные цитокины способны экспрессировать ген смерти FasL, и, по сути, выступать в качестве индукторов апоптоза клеток ВФ, вызывая преждевременное вступление волоса в телоген [28]. В нашем исследовании FasL выявлялся преимущественно на макрофагах CD68+ и клетках CD8+; именно они в большей степени атаковали эпителиальные клетки НЭВК, вызывая апоптоз.

То, что взаимодействие клеток перибульбарного инфильтрата, несущих лиганд Fas, с эпителиальными клетками корневого влагалища, экспрессирующих Fas/Apo-1, ведет к апоптозу, нам удалось продемонстрировать при помощи TUNEL. Учитывая соотношение клеток, экспрессирующих рецепторы Fas, и клеток, в которых возникли апоптозные тельца, можно утверждать, что готовность к апоптозу эпителиальных клеток ВФ была выше, чем свершившийся апоптоз (см. рис. 1, е; рис. 3, г).

Нормальное развитие ВФ предполагает, что после катагенной регрессии отдельных его частей посредством апоптоза происходит возобновление дермоэпидермальных взаимодействий сосочка волоса и мезенхимы, которые ведут к регенерации фолликула, пролиферации и дифференцировке трихоцитов [20, 21]. При этом важная роль отводится клеткам зоны утолщения (bulge) ВФ, которые по определенным фенотипическим свойствам относят к стволовым клеткам ВФ [29, 30]. Эти клетки имеют высокий уровень экспрессии белка кератина 15, что позволяет использовать позитивные по кератину 15+ клетки в качестве маркеров дифференцировки трихоцитов [31].

Нам удалось показать, что в отличие от здоровых контролей, где клетки СК15+ выявляются в зоне прикрепления m. arrector pili, иначе называемой зоной bulge, в острой стадии ГА клетки CК15+ отсутствуют. Однако в хронической стадии клетки CK15+ выявляются вновь, и их количество превышает контроль. Практически полная гибель СК в активную фазу и их появление в хроническую свидетельствует о возможности восстановления волосяного фолликула, которое происходит с участием унипотентных тканевых клеток-предшественников CK15+. Следовательно, имеется источник их восстановления. В качестве подобного источника можно рассматривать плюрипотентные СК, которые могут поступать из зоны bulge или же из зоны сосочка ВФ, где в хронической фазе ГА мы наблюдали окрашенные bcl-2+ клетки, что само по себе может свидетельствовать о наличии генетического механизма, обеспечивающего сохранение пула прогенераторных клеток ВФ. Результаты нашего исследования не противоречат данным более ранних исследований, в которых наблюдались снижение bcl-2 в расширенной части и в НЭВК волоса мышей во время катагенной и телогенной фаз и экспрессия bcl-2 в клетках сосочка дермы ВФ [32].

Клинический опыт показывает, что в большинстве случаев тяжелых форм ГА наблюдается повторное выпадение волос, отросших в результате успешной терапии. Подобная реакция свидетельствует о сохранении в перифолликулярном пространстве клеток надзора, повторно индуцирующих тканевую цитотоксическую реакцию, которая ведет к запрету повторного отрастания волос и прекращает синтез волосяного волокна. Возможно, подобную функцию берут на себя немногочисленные клетки CD4+, CD8+ и CD68+, которые нам удалось наблюдать вблизи ВФ в каждом случае хронической формы ГА, что свидетельствует о важной их роли в поддержании патологического процесса. При этом рецептор Fas/Apo-1 выявлялся в цитоплазме эпителиальных клеток оболочки волоса, но не на лимфоцитах, что также важно для понимания патогенеза ГА. Отсутствие опосредованного Fas апоптоза лимфоцитов становится возможным при нарушении естественных иммунорегуляторных механизмов защиты, в частности, при недостаточности продукции цитокина IL-2 или в отсутствие его рецептора [33]. В случае экспрессии на поверхности регуляторных активированных CD4+ Т-клеток рецептора для IL-2 (CD25+) проявляется их способность к модуляции иммунного ответа и лимфоциты CD4+CD25+ (Тreg) проявляют супрессорную активность, участвуя в апоптозе клеток.

Наше исследование продемонстрировало отсутствие экспрессии рецептора CD25/IL-2Rα на поверхности активированных Т-клеток. В отличие от контролей, где CD25/IL-2Rα стабильно выявлялись в небольшом количестве и при этом топологически соответствовали лимфоцитам CD4+ (CD4+CD25+ Тreg-клетки), в образцах с ГА клетки CD25+ отсутствовали вовсе, что также служит одним из объяснений персистенции аутореактивных Т-лимфоцитов в очагах ГА и способствует пониманию хронического характера заболевания. Возможно, именно это обусловливает частое сочетание ГА с другими аутоиммунными патологиями. В любом случае подобная находка свидетельствует в пользу аутоиммунного характера ГА.

В заключение следует отметить, что проведенное нами иммуногистохимическое исследование показало отсутствие Т-регуляторных механизмов иммунной защиты при ГА и вследствие этого персистенцию иммунного воспаления в аффектных тканях ВФ, причем цитотоксические клетки задействованы в апоптотическом пути, который может быть центральным компонентом в патогенезе болезни.

Изучение патогенетических аспектов нарушения гомеостаза в ткани аффектного фолликула не только способствует пониманию потенциальных механизмов заболевания, но и является ключом к созданию лекарственных препаратов и методов лечебного воздействия, направленных на разрыв патологических путей, которые поддерживают аутоиммунизацию.

1. ГА является иммунопатологическим процессом с персистенцией иммунного воспаления, направленного против неустановленного антигена ВФ, протекающего с участием Т-клеток CD4+, CD8+ и макрофагов CD68+ в отсутствие в аффектных тканях клеток CD25/IL-2Rα+.

2. Ключевым событием острой фазы ГА является гибель путем апоптоза клеток ВФ, включая унипотентные CK15+.

3. Ключевым механизмом дисморфогенеза при ГА является апоптоз эпителиальных кератиноцитов НЭВК, который включает путь, связанный с Fas-FasL.

4. Генетические механизмы защиты позволяют сохранять в сосочковой зоне ВФ пул прогенераторных клеток, чем объясняется возможность регенерации стержня волоса после длительной персистенции ГА.

5. Патогенетически обоснованная терапия должна включать: а) противодействие апоптозу клеток ВФ путем иммуносупрессии или иммуномодуляции; б) стимуляцию репарации стволовой клетки через СК15.