Анализ знания о признаках предрасположенности (уязвимость, диатез, «почва») к психическим расстройствам во французской психиатрии конца XIX — начала XX века чрезвычайно актуален для понимания современных отечественных и англоязычных концепций предрасположенности к психическим расстройствам.

Французская концепция «почвы» для развития психических заболеваний намечается уже в монографии Ph. Pinel [1]. В дальнейшем она претерпела развитие и видоизменение по мере формирования дифференцированного психопатологического подхода к психическим расстройствам. J. Esquirol [2], по мнению французских историков психиатрии, первый начавший психопатологическую дифференциацию феноменов бреда, утверждал о существовании «единого» предрасположения к «помешательству» и выделял набор его психических признаков. Наиболее системно предстает концепция «почвы» в описаниях «дегенеративного» помешательства B. Morel [3, 4]. В дальнейшем морелевская классификация психических расстройств и его теория «дегенерации» развивалась и распространялась во Франции благодаря в первую очередь V. Magnan [5—10].

Практически единственный противник развиваемой V. Magnan морелевской теории «дегенерации» во французской психиатрии конца XIX века B. Ball [11] с удовлетворением отмечал, что на Конгрессе психиатров в 1889 г. было решено удалить из классификации психических расстройств выражение «наследственное помешательство» или «помешательство дегенерантов» (folie des degeneres), а вместо него использовать понятие «моральное помешательство» (folie morale). Несмотря на сходные декларации J. Garrabe [12] о том, что теория дегенерации была отброшена во Франции еще до принятия концепции demence precoce E. Kraepelin^​1​᠎, обращение к французским руководствам по психиатрии [14—18] начала XX века свидетельствуют об обратном.

Авторы французского «Руководства по психиатрии» 1967 г. H. Ey, P. Bernar и Ch. Brisset [19] ставили знак равенства между понятиями «неуравновешенные» (desequelibres), которому в их руководстве посвящена отдельная глава, и «дегенеранты». А в «Руководстве по психиатрии» [16, 17] 1923 г., в состав авторов которого входили P. Serieux и J. Capgras (авторы концепции «интерпретативного» бреда), A. Barbe [20] еще сохраняет в заголовке соответствующей главы понятие «дегенеративность» в неизмененном виде. В огромном по объему «Руководстве» [14] 1903 г. под редакцией G. Ballet термин «дегенеративные психозы» был заменен более нейтральным «конституциональные психозы». Даже ярый противник термина «дегенеративность» B. Ball [11] говорил о существовании «диатеза» к психическим расстройствам.

Одним из поводов для критики концепции особых «наследственных, или дегенеративных психозов» послужил тот факт, что наследственность играет роль при всех психических расстройствах, в том числе симптоматических психозах, что отмечал еще J.-J. Moreaux de Tours [21]. Однако, если ограничить понятие «дегенерация» в смысле наличия каких-либо психических признаков, позволяющих предполагать повышенный риск развития более тяжелых психических расстройств в дальнейшем, и более того, прогнозировать особенности психопатологии и течения (динамика) этих манифестных расстройств, становится ясным, что клиническая сторона концепции дегенерации остается по-прежнему актуальной. Идеи валидности «физических стигматов» психической «дегенеративности» (аномалии строения ушей, неба, зубов и прочее) при всем их изобилии в руководствах по психиатрии конца XIX — начале XX века (включая не только французские, но и немецкие [22, 23], и отечественные [24]), даже крупнейший апологет концепции дегенерации V. Magnan [6, 10] оценивал как сомнительные.

Не следует забывать, что современное понятие «расстройство личности» образовалось из учения о «психопатиях», которое в свою очередь исходило концептуально из морелевского учения о «дегенерации» как «отклонении от нормального типа», «невропатии» (B. Morel [3, 4]), «нервной конституции» W. Griesinger [25] (принявший уже после собственного описания «нервности» морелевскую концепцию), «морального помешательства» J. Prichard (цит. по [26]). Последнее, по концепции B. Morel [4], способно быть свойством как «невропатов», так и «неуравновешенных» или «дегенерантов» V. Magnan [5—10], «дефектной конституции» H. Schuele [22], «психопатической неполноценности» J. Koch [27]. Этимологической ступенью к термину «расстройства личности» стало выделение E. Kraepelin «Психопатических личностей» в отдельную рубрику в 7-м издании «Учебника» [28].

Во французской психиатрии начала XX века понятие психопатии как синонима личностного расстройства, или «патологической личности», не получило распространения, а продолжало означать любую психическую патологию. Оно употреблялось равнозначно значению «психопатологический», как, собственно, и было принято ранее в немецкой и находящейся более под немецким влиянием (по свидетельствам П.Б. Ганнушкина [29]) российской психиатрии в конце XIX века. Так, например, E. Regis^​2​᠎ [30] в «Практическом руководстве по ментальной медицине» понятие «помешательства» (folie) употребляет равнозначно терминам «психоз» (psychose) и «психопатия» (psychopathie).

Подобно V. Magnan и P. Legrain [10], а также автору немецкоязычного «Руководства по психиатрии» R. Von Kraft-Ebing [23] E. Regis делит «помешательство» на две основные группы — функциональные «качественные болезни ума» и конституциональные («количественные», поскольку помешательство развивается на фоне уже имеющихся врожденных психических отклонений).

E. Regis в функциональном помешательстве (в авторском понимании, без врожденных пороков организации психики) выделяет «генерализованное», куда относит манию (возбуждение), меланхолию (депрессию) и «помешательство в двойной форме» (с чередованием мании и депрессии); и «частичное» (парциальное) («мономании» J. Esquirol [2]). При этом относимые ранее к частичному помешательству «инстинктивное» и «резонирующее» были отнесены к «дегенеративному» его варианту, так что в «частичном» функциональном помешательстве (как и V. Magnan и P. Legrain) E. Regis оставляет лишь «хронический систематизированный прогрессирующий бред», т. е. паранойю.

Хотя «манию» E. Regis рассматривает как «случайный» психоз, он все же отмечает, что она развивается у людей «экспансивного и возбудимого темперамента», а «меланхолия» — у стеснительных, сдержанных, робких и «добросовестных» индивидуумов (объясняя этим, почему в половом соотношении при «меланхолии» женщины в 2 раза преобладают над мужчинами в отличие от почти равного сопоставления при мании). «Паранойя», согласно E. Regis [30], поражает преимущественно субъектов, обладающих мрачным, недоверчивым, подозрительным характером, склонных к мизантропии и тщеславию. При наличии таких преморбидных особенностей мания, меланхолия и паранойя в классификации сохраняют свое положение в рубрике функциональных, «случайных» психозов.

«Конституциональные элементы», предрасполагающие к «помешательству», E. Regis разделяет на дефекты (lesion): 1) «организации» и «эволюции» и 2) «дезорганизации» и «инволюции» (проявляются в форме деменции).

«Дефекты организации», синонимичные по E. Regis «дегенерациям в эволюции» в морелевском и маньяновском понимании, в свою очередь делятся на «психические» и «физические» стигматы. Психические «стигматы» выражаются в психической дисгармонии или «недостатке уравновешенности», непропорциональности между определенными способностями — одними «недоразвитыми», другими нормальными или даже преувеличенно развитыми. В сфере собственно интеллекта дефектами могут отличаться суждение, последовательность, внимание, воля, в то время как другие способности (память, воображение, изобретательность, экспрессивность и различные артистические дарования) могут быть чрезвычайно развиты. В моральной и аффективной сфере «остановка развития» особенно касается высших чувств и эмоций и, напротив, часто присутствует «гипертрофия» страстей, низших чувств и инстинктов. В особых случаях говорят даже об «отсутствии морального чувства».

Такие «пороки организации», или «конституциональные аномалии», или «дисгармонии», оказываются связаны с самыми разнообразными невропатическими и психопатологическими расстройствами (некоторые современные E. Regis авторы классифицировали их в «неврозах» и «мономаниях», а другие, в частности V. Magnan [9, 10], — в «эпизодических синдромах» или психических «стигматах» «дегенерантов»). Таким образом, дефект почвы является основным элементом, а невропатическое или психопатологическое расстройство — добавочным, «акцессорным», эпизодическим.

«Дисгармонии» — промежуточное состояние между нормой и патологией, при этом E. Regis [30] выделяет лишь два их варианта: легкий — «неуравновешенные» и тяжелый — «оригиналы, эксцентричные».

«Неуравновешенные» характеризуются неравномерным сочетанием недостаточности и преувеличения психических элементов. В описаниях E. Regis такие индивидуумы в детстве выделяются как опережающим развитием, способностью все схватывать, так и капризностью, упрямством, жестокими инстинктами, приступами гнева и насилия. В пубертатном периоде они подвержены истероформным «нервным» приступам, мигреням, невралгиям, конвульсивным тикам, а также преходящим приступам возбуждения или депрессии с преувеличением определенных психических тенденций (мистицизм, онанизм, сексуальные притязания, желание путешествовать, стремление оказаться в центре внимания). Повзрослев, «неуравновешенные» отличаются сложностью, гетерогенностью, диспропорциональностью свойств, противоречивыми психическими «недостаточностями», большой одаренностью в одних сферах и несостоятельностью в других. Им не хватает прямоты духа, способности трезвого суждения, логики, последовательности, единого направления действий в жизни и интеллектуальной продуктивности. Несмотря на часто превосходные способности, такие индивидуумы оказываются неспособны практиковать регулярно одну профессию, соблюдать интересы как свои, так и своей семьи, управлять воспитанием своих детей. Наблюдается противоречие между представленным богатством средств и бедностью результатов. Это утописты, теоретики, мечтатели, увлекающиеся самыми красивыми вещами и ничего не делающие. Публика может их обожать как «высших» людей, «артистов», но оборотная сторона медали открывается тем, кто сопровождает таких «неуравновешенных» в повседневности и наблюдает их дефекты, несостоятельность, становясь не только свидетелем, но порой и жертвой. Неуравновешенные также отличаются преувеличенной эмоциональной чувствительностью, ослабленностью психической энергии, проявляющейся в преобладании очевидной спонтанности над рефлексией и волей. Отсюда их мобильность, неустойчивость, нерешительность, колебания от апатии к активности, приступы отчаяния по малозначащим мотивам.

Оригиналы, «эксцентричные» имеют еще более выраженные «дисгармонии», проявляющиеся в болезненных особенностях, «странностях». Эти «изолированные аномалии», или как их называют непсихиатры, «мании», выражаются в фасоне одежды, прическе, походке, почерке, стиле высказываний, странных жестах, гримасах. Часто «оригинальность» выражается в доминирующей тенденции, влекущей субъекта в таком интеллектуальном или моральном направлении, которое исключает всякое практичное и полезное занятие: так, например, «оригиналы» окружают себя птицами, цветами, кошками, коллекционируют ничего не значащие объекты, погружаются в причудливое изобретательство. Возможна также особенная эмотивность, непобедимая привязанность к какому-либо животному или объекту. Преувеличенная расточительность, жадность, религиозная и политическая экзальтация, эротизм, спонтанная лживость, дух интриги и двуличности, страсть к игре и выпивке, ипохондрия и мизантропия являются тенденциями, которые часто обнаруживаются у индивидуумов, вульгарно обозначаемых публично «маньяками» и «чудаками».

Помимо «дисгармоний», E. Regis [30] в «Помешательстве дегенерантов» выделял «неврастении» и «френастении», располагая за ними по тяжести врожденные «уродства» (имбецильность и идиотию), что не мешало ему говорить и о существовании случаев неврастений и френастений без признаков предшествующих конституциональных аномалий.

Неврастению, описанную американским неврологом G. Вeard в 1868 г., E. Regis рассматривал как группу заболеваний или вид «диатеза» с самой разнообразной симптоматикой. Диатезом он называл «состояние врожденной (наследственная) специальной дегенерации нервной системы у субъекта, на котором в случае способствующих обстоятельств развивается заболевание»^​3​᠎. К «неврастении» он относил и различные обсессии^​4​᠎. Сохраняла свою актуальность употребляемая им систематизация некоторых навязчивых страхов по «полярности»: антропофобия (в современной терминологии «социофобия») противопоставлялась монофобии (страх одиночества), преувеличенный страх перед отдельными животными (зоофобия) — зоофилии, включающей, помимо преувеличенной симпатии к отдельным животным, порой и «невозможность видеть животных страдающими» («антививисекционисты» по V. Magnan и P. Legrain [10]). Как некий вариант обсессий E. Regis рассматривал и расстройства влечений — дипсо-, клепто-, пиро-, суицидо-, гомицидоманию, различные отклонения сексуального влечения (называемые им «эротоманией») — впоследствии, как известно, феноменологически отделенных от навязчивостей, что E. Regis [15] отражал в более позднем издании своего руководства. К неврастении и обсессиям он (цит. по [29]) причислял и разнообразные абулические феномены («невозможность перевести идеи в поступки»).

«Френастении» по E. Regis [30] — это дегенеративные, т. е. развивающиеся на почве различных врожденных «психических недостаточностей», психозы. «Психические недостаточности» («infirmite mental») — это интеллектуальные и эмоциональные «лакуны», более или менее глубокие, сосуществующие с нормальными или даже выдающимися другими интеллектуальными способностями и эмоциональными свойствами. При этом E. Regis отмечал, что весьма дискутабельным является широко распространенное в то время клиническое убеждение, что бред у «дегенерантов» — как и другие психические расстройства — проявляет особые отличия от такового у пациентов без признаков врожденных психических недостаточностей. Все же теоретически придерживаясь концепции «дегенерации», E. Regis полагал, что развивающаяся на такой «почве» психическая патология (или на языке того времени «помешательство дегенерантов») может выражаться в трех различных формах: 1) бредовой или галлюцинаторной форме; 2) люцидном или резонирующем помешательстве (с аффективными и моральными аберрациями); 3) инстинктивной и импульсивной форме.

Особенностью бредовой формы на «дегенеративной почве» E. Regis вполне в духе маньяновской школы считает внезапность развития, большую ограниченность и люцидность сознания, а также отчетливую склонность к ремиссиям и рецидивам. Существенным свойством «дегенеративных» психозов, согласно E. Regis [30], является смешение мании и депрессии или их альтерация. В развитии бреда отсутствуют отчетливые периоды и последовательность, так, могут одновременно возникнуть идеи величия и преследования, или тема величия может предшествовать теме преследования. Болезнь может прекратиться в любой момент развития, в ее течении нет никакой планомерности.

Существует и другая бредовая форма «дегенеративного помешательства», которую E. Regis называл «резонирующей», отличающаяся, наоборот, «патогномоничным» характером бреда: он следует одной теме, правдоподобен, когерентен, исходит от одного ложного убеждения или развивается с ложными интерпретациями, но весьма «логичен» в своей дедуктивности, никогда не сопровождается галлюцинациями, за исключением в некоторых случаях гипнагогических или онирических; такому бреду несвойственна трансформация со временем, его притязания бывают часто агрессивными и опасными, он неизлечим, хотя ремиссии возможны. Другой термин для больных с таким бредом — «преследователи», благодаря тенденции неумолимо и стойко преследовать свою цель, прибегая к насильственным методам. Окружающие под впечатлением убедительности и правдоподобности бреда могут считать таких лиц за «несправедливо обиженных жертв», а некоторые поддаются их бредовым концепциям («folie a deux»). В реальности это внутри злобные, тщеславные, чрезвычайно эгоистичные личности, стремящиеся к шумихе и скандалам. Это одна болезнь, но по содержанию бреда традиционно принято выделять «преследуемых преследователей», больных с бредом «высокого происхождения», ревнивцев, эротоманов, кверулянтов, мистиков (их особенностью является преморбидный мистический темперамент) и др. (см. также [31]).

Вторая, после собственно бредовых, категория «неневротических» психических расстройств у «дегенерантов» — «резонирующее» помешательство. У этих пациентов бред возникает исключительно редко, в первую очередь наблюдается извращение аффектов и чувств (синонимом для этой категории E. Regis [30] приводит folie morale, т. е. «моральное помешательство»).

Третья категория «дегенеративных психозов» — инстинктивное помешательство, или «криминальные» психозы. E. Regis под этим понимал в отличие от C. Lombroso [32] только определенную группу среди преступников с извращенными инстинктами.

При этом E. Regis утверждал, что степень выраженности «психических недостаточностей» у пациентов с бредовыми формами больше, чем с «неврастенией», а «резонирующее» помешательство (при внешней большей сохранности пациентов) отличается еще более выраженными дефектами «почвы», нежели «бредовое». Подобных «количественных» связей между «почвой» и формой дегенеративного психоза в наблюдениях V. Magnan [5—10] — основного представителя французской клинической концепции «дегенерации», не встречается.

Cущественным терминологическим отличием от школы V. Magnan у E. Regis является лишь понятие «диатезического» помешательства, которым он определял психические расстройства, возникающие на фоне четырех вариантов «артритического» диатеза: собственно артритического, подагрического, ревматического и диабетического, а также, как тогда считалось, существующего отдельно от артритического ракового диатеза. У V. Magnan и P. Legrain [10] «диатезическое» помешательство соответствует как раз понятию психозов «дегенеративных», или психозов, развившихся на фоне врожденных признаков психической дисгармонии. Важно отметить, что в группе психозов якобы без предрасположения — мания, меланхолия (в современном смысле депрессия), паранойя — E. Regis [30] приводил описания различных особенностей преморбидного характера пациентов, которые можно назвать и врожденными дисгармониями^​5​᠎.

Помимо указанного противоречия в концепции «дегенерации» следует отметить, что E. Regis [30] говорил и о переходе нормы в область «психических недостаточностей», так что при желании исследователя такую область можно найти у каждого, а на примере фобий и необъяснимых симпатий замечал, что их «рудименты» легко обнаружить и в «нормальной» психике. Неопределенным оказывается и термин «резонирующее помешательство», поскольку он применялся авторами как к форме особых бредовых расстройств, так и отдельной категории сугубо эмоциональных расстройств у «дегенерантов».

Важно отметить, что отдельно от рубрики дегенеративных психических расстройств у E. Regis [30] рассматривалась истерия. Лишь неврастения и психастения были отнесены к категории «дегенеративных», а истерия с эпилепсией позже, в 6-м издании учебника [15], оказались двумя единственными неврозами, обусловленными «заболеванием нервной системы» (хотя один из вариантов продромальных этапов demence precoce E. Regis и называл «истерическим»). При такой двойственности подхода к истерии E. Regis [15, 30] (как и H. Schuele [22]) отделял истерию в классификации от невропатии и дегенеративных расстройств в отличие от первичного морелевского подхода.

После знакомства с работами E. Kraepelin в 6-м издании своего «Курса психиатрии» у E. Regis [15] возникла диагностическая категория «demence precoce», но он рассматривал ее либо как одну из общих форм «дегенеративного психоза» (как и французский автор термина B. Morel [3, 4]), так называемую конституциональную demence precoce^​6​᠎, отмечая, что почва для такой ранней деменции не представляет собой каких-либо особенностей, отличающих ее от «классической дегенеративной» с психическими и физическими стигматами; либо как «demence precoce postconfusionelle» («постконфузионную»), которая может развиться после состояния спутанности сознания, остро как у лиц с какими-либо конституциональными психическими особенностями, так и без них. При этом «постконфузионная» ранняя деменция в одних случаях оканчивается полным выздоровлением без признаков психического дефекта, а в других — оказывается неизлечимой.

В 6-м издании «Курса психиатрии» (1923), помимо выделения общих, «обычных» психозов у «дегенерантов» в отдельную категорию (мании, меланхолии, психическая спутанность, ранняя деменция и «систематическое» помешательство), E. Regis [15] развивал и усложнял концепцию специфических «дегенеративных» психозов, прежде всего за счет бредовых форм. Таким образом, бредовые расстройства у «дегенерантов» подвергались автором более подробной систематизации, причем большая заслуга в этом принадлежала французским психиатрам P. Serieux и J. Capgras [33] (1909), выделившим интерпретативный бред в отдельную семиологическую форму, отнесенную к типично «дегенеративным».

E. Regis [15] представлял эклектичную классификацию бредовых «дегенеративных» психозов (одни формы выделяются только по преобладающему механизму бредообразования, например интерпретативный систематизированный бред, другие — по содержанию и структуре бреда): 1) бред преследуемых с самообвинением и меланхолический бред преследуемых; 2) первичный систематизированный бред самообвинения и ипохондрический систематизированный бред; 3) интерпретативный систематизированный бред; 4) резонирующий бред, или «преследуемые—преследователи».

Первый вариант по E. Regis [15] представляет собой смешанный психоз (генерализованный бред сочетается с парциальным). Третий вариант — интерпретативный бред, который часто ассоциирован с «бредом воображения» (E. Dupre и J. Logre (1911) [34]), имеет общее с «бредом притязания» (но, cогласно P. Serieux и J. Capgras [35], отличен от него не только по механизму и структуре, но и преимущественному содержанию; так, например, «преследуемые преследователи» страдают только бредом притязания, а у преследователей-ревнивцев и преследователей с бредом иного происхождения наблюдается преимущественно интерпретативный бред). Хотя многие французские психиатры того времени отмечали, что при паранойе присутствует бред как интерпретативный, так и притязания, подчеркивая их общность, P. Serieux и J. Capgras [35] настаивали на различии: «интерпретативный бред — психоз суждения, а бред притязания — психоз аффективности». При этом оба бреда являются конституциональными психозами, т. е. развиваются на «дегенеративной» почве.

«Обычные» мания и меланхолия, как полагал E. Regis [15, 30], разделяя точку зрения H. Schuele [22] и С.С. Корсакова [24], также часто развиваются на дегенеративной почве, но, подобно бредовым расстройствам, отличаются особенностями: внезапным началом, смешиванием мании и меланхолии или их альтерацией, внезапными ремиссиями и склонностью к рецидивам.

В связи с тем, что P. Serieux и J. Capgras [35] в написанной ими для другого французского «Руководства по психиатрии» (1923) [16, 17] в главе «Систематизированные хронические бредовые расстройства» в основу их классификации закладывают единый критерий — особенность структуры, их подход к «конституциональной почве» заслуживает отдельного рассмотрения. Эти авторы, как и многие другие французские психиатры, с известным скептицизмом относящиеся к нозологической концепции E. Kraepelin, в категорию «хронического систематизированного галлюцинаторного бреда» относили «систематический эволюционный бред» V. Magnan, практически целиком все случаи которого E. Kraepelin первоначально [36] включил в «параноидные» формы dementia praecox, и лишь в последнем прижизненном издании учебника [37, 38] частично выделил отдельно в рубрику «парафрений»^​7​᠎.

P. Serieux и J. Capgras [35] рассматривают «систематический эволюционирующий бред» отдельно от шизофрении, утверждают отсутствие конституционального предрасположения к нему (как и V. Magnan и P. Legrain [10]) и предполагают его «токсическое» происхождение. Вместе с тем они считают необходимым привести мнение G. De Clerambault [39], который говорил о паранойяльной конституции (выражается в склонности к подозрительности и интерпретации), присутствующей еще до развития феноменов психического автоматизма у «галлюцинирующих преследуемых» со стойкой враждебностью.

При этом G. De Clerambault [40] рассматривал некоторые случаи выделенного V. Magnan «хронического бреда с систематической эволюцией» в качестве «симбиоза», состоящего в ассоциации интерпретативного и галлюцинаторного бреда.

«Хронические систематизированные негаллюцинаторные бредовые расстройства» являются, согласно P. Serieuxи J. Capgras [35], конституциональными психозами, «простым развитием патологической личности». При этом авторы разделяли негаллюцинаторные (или «идео-аффективные») бредовые расстройства (объединяемые этими авторами на основе триады — организации бреда типа «романа», люцидности без перехода в деменцию и хроничности) на две, с их точки зрения, различные автономные категории: «бред интерпретации» и «бред притязания» («revendication»).

«Бред интерпретации» характеризуется множественными ошибками суждения и экстенсивным прогрессированием идей преследования или величия без интеллектуального ослабления, «бред притязания» — доминированием одной идеи фикс и состоянием страстного возбуждения, порой доходящего до очерченной гипомании, которая ориентирована на ту же идею и манифестирует в обстоятельствах, препятствующих притязаниям, без организации собственно бредовых концепций.

По мнению P. Serieux и J. Capgras [35], E. Dupre и J. Logre [34] от «бреда интерпретации» отделили форму «бреда воображения», при которой фабуляция, выдумка занимает место интерпретации. А G. De Clerambault [41] бред ревности, эротоманический и «притязания» описал вместе в «страстном бреде», соответствующем «бреду притязания» P. Serieux и J. Capgras.

С точки зрения P. Serieux и J. Capgras [35], особенно трудно отличить интерпретативный бред ревности от страстного, а порой страсти ревности без бреда. Особенности характера «интерпретаторов» P. Serieux и J. Capgras [35] находили в сочетании «интерпретативной» и «первичной» психопатической конституции: гиперэмотивной, перверзной, гиперстенической, депрессивной и пр. С конституциональной точки зрения, по P. Serieux и J. Capgras [35], можно выделить две противоположные группы больных с «интерпретативным» бредом — «преследователей» и «смирившихся». Первые переходят быстро от защиты к атаке, вплоть до прямой агрессии, вторые ограничиваются «средствами защиты» — бегством, постоянными переездами и пр. Первые по характеру агрессивные, готовы всегда защищать свои претензии, напоминают больных с бредом притязания по агрессивности, но отличаются от них «богатством бредового сюжета» и «пролиферативностью» интерпретаций. Вторые обладают характером мягким, пассивным и тревожным и в отличие от «преследователей» чаще находятся вне психиатрических больниц. Понятие «интерпретативной» конституции P. Serieux и J. Capgras [35] употребляют синонимично понятию параноидной (паранойяльной) личности. Такая конституция образовывается особой «интимной комбинацией» интеллектуальных и аффективных аномалий и состоит в извращении суждения и рассуждения, снижении самокритичности и «очерченной паралогичности» («paralogique circonscrite»), контрастирующей с сохранением формальной логики. Этих субъектов отличает склонность делать выводы из малозначимых фактов, искать объяснение случайным совпадениям и открывать загадочный смысл в самых простых событиях. Эта тенденция бывает выражена еще сильнее, если субъект ею гордится: «он может лучше, чем кто-либо, распознавать правду, обладает особым ясновидением». Аффективная гиперестезия соединяется с отклонением в критичности. Недоверчивость ассоциируется с безмерным тщеславием. Аффективная гиперестезия способствует рождению первых «интерпретаций». К этой общей конституциональной основе добавляются другие черты характера, различные у «интерпретаторов». У одних — это психастеническое состояние сомнений и растерянности, способное привести к такому варианту бреда интерпретации, как «бред предположений». У других — гиперпластичность воображения и мифоманические тенденции, определяющие формирование «бреда фабуляции» (выдумка). Поведение больного — агрессивность или резиньяция — также обусловливаются предшествующей «аффективной формулой» характера.

«Бред воображения» возникает и при конституции, которая, хотя и выражается также в идео-аффективной перверзии, но в ней на месте подозрительности и недоверчивости стоит мечтательность и эйфория, и, особенно, «мифомания».

E. Dupre [42] полагал, что бред «интерпретации» и бред «воображения» развиваются на почве двух различных психических конституций: «бред интерпретации» — у «рассуждающих» («raisonneurs»), а «воображения» — у «интуитивных» («intuitifs»), первые превращаются в бреду в «ученых», вторые — в «поэтов». Содержание бреда и его эволюция, как считал E. Dupre, также может отражать преобладающий процесс мышления: интерпретативные процессы больше связаны с выражением идей преследования, воображение — величия. «Преследуемый» видит причину своих бед в окружающих, вне себя; а «мегаломан» — причину своего величия в себе самом.

«Бред притязания» — это страстный бред, развивающийся из еще более сложной конституции. Паралогический элемент смягчается, аффективная гиперестезия увеличивается. Вмешиваются другие конституциональные факторы: более выраженный эгоцентризм, нежели таковой у «интерпретаторов», гиперэмотивность, циклотимичность. Психические и физические «стигматы дегенерации», согласно P. Serieux и J. Capgras [35], присутствуют у всех больных с бредом притязания, и, более того, особенно у них отчетливы — это неуравновешенность в способностях, обсессии, импульсии, ипохондричность, удивительная конституциональная гиперстеничность и часто конституциональные сексуальные извращения. Необходимо отметить, что для некоторых авторов [5] все сексуальные извращения входят в синдром «дегенеративного помешательства», для других [20, 43] — лишь частично и могут быть «приобретенными». Так, например, R. Von Kraft-Ebing (цит. по [20]), полагал, что мужчина-мазохист, ищущий подчинения в любви, — уже патологический тип, а гомосексуализм может быть и приобретенным.

В «Кратком курсе психиатрии» J. Levy-Valensi^​8​᠎ (1926) [44] называл хронические систематизированные негаллюцинаторные бредовые расстройства «паранойяльными» психозами («delires paranoiaques») и также делил их на две группы — бред интерпретации и бред «важности». Последний соответствует понятию бреда «притязания» P. Serieux и J. Capgras [35]. Вслед за последними авторами J. Levy-Valensi подчеркивает, что механизм воображения является только одним из вариантов интерпретации, и называет бред интерпретации «бредом идей», а бред «важности» — «аффективным бредом с одной заряженной аффектом превалирующей идеей». Между этими двумя видами паранойяльного бреда существуют промежуточные варианты, когда «притязающий» прибегает к интерпретации, а «интерпретатор» обнаруживает расстроенную аффективность.

При этом J. Levy-Valensi рассматривал «высших дегенерантов» V. Magnan и P. Legrain [10], а также «неуравновешенных» и «эксцентричных» E. Regis [15, 30] как «конституциональную манию» — с кипучей, но плохо управляемой активностью, безуспешной предприимчивостью, болтливостью, логореей, присущим им оптимизмом и взглядом на жизнь «сквозь розовые очки». С такими кардинальными элементами мании «неуравновешенные» часто переживают короткие состояния печали и апатии, что позволяет в их основе увидеть «манию-меланхолию» и описанные E. Kraepelin [45] «смешанные состояния».

В отличие от E. Regis [15, 30] J. Levy-Valensi выделял, помимо конституционально возбужденных, несколько разных типов патологических конституций: конституционально депремированные, циклотимики, инстинктивные, конституции дефензивного типа (параноические), гиперэмотивные («эмотивные» E. Dupre [42]); среди последних рассматривается и тревожная конституция. Особой, даже искусственно выделенной группой конституциональных аномалий являются у J. Levy-Valensi «автоматические» или «с ментальной дезагрегацией», объединяемые по принципу присущей им относительной независимости психических функций по отношению друг к другу. К конституциям с «ментальной дезагрегацией» автор относил три типа: 1) с особенно выделяющимся воображением («imaginatifs»), 2) «шизоидов» E. Bleuler [46] и 3) «питиатическую» конституцию (отличающиеся повышенной внушаемостью). J. Levy-Valensi говорил о схематичности подобного деления патологических конституций, число их можно произвольно увеличить, но можно и уменьшить; в реальности, согласно J. Levy-Valensi, чаще наблюдаются «смешанные» конституции. Характерным примером такой смешанной конституции автор считает «мифоманическую» конституцию, описанную E. Dupre [42]. Для J. Levy-Valensi это сочетание «воображающего» («imaginatifs») и инстинктивно-перверзного типа.

J. Levy-Valensi [44] в 1926 г. уже избегает пользоваться понятием «дегенеративности», заменяя его «конституцией», подчеркивая, что ставший слишком всеобъемлющим со времен B. Morel термин «дегенерация» «был полезен, но теперь должен исчезнуть из употребления».

Однако в 1925 г. уже упомянутый французский психиатр E. Dupre^​9​᠎ [42] называл патологическую «мифоманию» «основным стигматом психической дегенерации» и наблюдал большой аффинитет «мифомании» и «морального помешательства». «Мифомания» для E. Dupre — «психопатический диате