Эпилептические приступы являются одним из самых частых клинических проявлений первичных опухолей головного мозга, а в большом числе случаев — первым и единственным симптомом. По данным разных авторов, эпилептические приступы имеются в 30—60% случаев у больных с глиобластомами и в 60—85% — при наличии низкозлокачественных диффузных глиом [1, 2].

Частота приступов различается у пациентов с высоко- и низкозлокачественными глиомами из-за разницы в механизмах эпилептогенеза [3]. Механизм развития эпилептических приступов при глиомах является многофакторным и включает общие онкологические и нейрональные процессы. При этом роль инфильтрации перитуморального неокортекса может быть ключевой. Она сопровождается фокальным изменением концентрации электролитов (в частности, патологическое накопление интрацеллюлярного хлора и экстрацеллюлярного калия, неадекватной перфузией с гипоксией и ацидозом, приводящей к нарушению клеточного метаболизма. Важную роль в эпилептогенезе при глиомах отводят нарушению метаболизма глютамата — важнейшего нейротрансмиттера, передающего возбуждение и одновременно являющегося фактором роста глиальных опухолей. Повышение концентрации глютамата и появление парадоксального возбуждающего эффекта у тормозного медиатора ГАМК приводят к гипервозбуждению патологических перитуморальных нейрональных сетей и возникновению эпилептических приступов [2—7]. Однако имеются данные [1, 8], что и клетки самой опухоли, а не только перитуморального пространства, могут формировать патологические нейронные пути внутри опухоли, которые при повышении концентрации глютамата также будут участвовать в эпилептогенезе. Это особенно актуально на фоне более длительного роста и развития низкозлокачественных глиом по сравнению с глиобластомами.

Первичные опухоли головного мозга разной локализации приводят к развитию эпилептических приступов с различной частотой. Считается, что опухоли височной и лобной долей, а также островка (insulaе, инсула) являются самыми эпилептогенными [9, 10]. В настоящее время активно изучаются исходы нейрохирургического лечения симптоматической эпилепсии при низкозлокачественных опухолях инсулярной области, височной и лобной долей [11—13].

В доступной литературе мы не встретили детального описания клиники пароксизмальных состояний у больных с опухолями островка. Однако имеются подробные описания картины эпилептических приступов у больных с эпилепсией неопухолевого генеза с эпилептогенной зоной в инсуле.

Впервые внимание к инсулярной эпилепсии было привлечено еще в 40—50-х годах прошлого века M. Guillaume и G. Mazars, затем W. Penfild и W. Jasper (цит. по [14]). Уже тогда отмечалось клиническое сходство проявлений инсулярной и височной эпилепсии. При инсулярной эпилепсии описывали следующие иктальные симптомы: респираторные (чувство удушья, тахипноэ), висцеросенситивные (сжимание в области живота, грудной клетки, глотки), ороалиментарные автоматизмы (жевание, глотание), неприятные ощущения, парестезии в противоположной очагу эпилептогенеза стороне тела, дизартрию, слуховые и вестибулярные галлюцинации. Состояние сознания могло быть разным — от ясного до вторичной генерализации эпилептической активности с развитием общего судорожного приступа. Важно, что подчеркивалось сходство с медиальной (мезиальная) височной эпилепсией не только клинических проявлений, но и форм иктальной эпилептической активности, записанной с помощью стереоэлектроэнцефалографии и ЭЭГ-видеомониторинга. Подобное сходство клинической картины эпилептического приступа и записи иктальной эпилептической активности при медиально-височных и инсулярных очагах может затруднять поиск первичного очага эпилептогенеза и приводить к неудовлетворительным результатам хирургического лечения височной эпилепсии неопухолевого генеза [14—18].

Цель настоящей работы — изучение особенностей эпилептических приступов при глиомах островка.

Под наблюдением находились 45 больных с глиальными опухолями островковой зоны. Распространение опухоли у всех больных устанавливали по данным магнитно-резонансной томографии (МРТ) и интраоперационно.

С учетом частого распространения опухоли на прилежащие отделы мозга, а также данных литературы о большом сходстве инсулярных и медиально-височных пароксизмов в работе были исследованы данные еще двух контрольных групп больных, по 50 пациентов в каждой: с опухолями височных и лобных долей. Таким образом, всего в работе проанализированы данные исследования 145 больных с опухолями инсулярной, височной и лобной долей (см. таблицу).

Больные были в возрасте от 9 до 67 лет (средний — 36,6 года). Все пациенты были правшами, только у некоторых были отдельные признаки левшества (например, прикладывали телефон к левому уху), либо родственники — левши.

Сравнение значений показателей между группами пациентов проводили методами ранговой (непараметрическая) статистики с использованием критерия χ² Пирсона.

Пароксизмальная симптоматика была выявлена у 40 (89%) пациентов основной группы, у остальных 5 больных заболевание проявлялось только общемозговыми и очаговыми симптомами.

Общие судорожные приступы без ауры наблюдались у 7 больных (у 4 с лево- и 3 — с правосторонней опухолью). У этих пациентов опухоль имела наибольший объем и в большей степени, чем у других, распространялась на прилежащие медиальные отделы височной и лобной долей. Еще 5 человек имели вторичную генерализацию судорожной активности разной частоты с развитием общих судорожных приступов после ауры, а 4 — сложные парциальные приступы (т.е. фокальные пароксизмальные проявления с разной степенью утраты сознания, но без общих генерализованных судорог). В общей сложности в структуре эпилептических приступов та или иная степень потери сознания наблюдалась у 16 (36%) человек, а видимый фокальный компонент судорожных приступов отсутствовал только у 7 пациентов.

У 38 человек с фокальным характером приступа чаще всего выявлялись вегетативные проявления в сочетании с обонятельными и вкусовыми галлюцинациями. Данные галлюцинации наблюдались с равной частотой при разной латерализации опухоли островка, всего у 23 (51%) пациентов. При левостороннем расположении опухоли у 2 больных были только обонятельные галлюцинации, еще у 3 — одновременное появление обонятельных и вкусовых галлюцинаций, у 4 — искажение обоняния и у 4 — только вкусовые галлюцинации. При правосторонней локализации опухоли инсулы у 4 пациентов наблюдались обонятельные галлюцинации, у 3 — сочетание обонятельных и вкусовых (отмечались одновременно) и у 3 — только вкусовые.

Большой интерес представлял качественный анализ характера обонятельных и вкусовых галлюцинаций. У всех без исключения больных они носили характер неприятного запаха и вкуса, иногда очень резкого и мучительно-навязчивого. Ощущение запаха и вкуса, как и вся структура фокального компонента, было всегда одинаковым у одного и того же больного. Пациенты чаще всего ощущали запах гари, «чего-то горелого» (например, запах горелой резины), газа, иногда чего-то резкого, «противного», химического, «чего нет и не может быть в природе, извращенный запах какой-то». Например, очень резкого искусственного запаха кокоса, какой-то сложной химии, камфары или эфира, либо чего-то сильно прокисшего, несъедобного, т. е. всегда был запах чего-то опасного, чего следовало избегать. Если запах имел хоть какой-то естественный оттенок (например, газ, гарь), больные не всегда осознавали болезненный характер его возникновения, пытались найти источник, подключая к этому родственников, при этом отмечая внезапность его появления и большую быстротечность присутствия.

У 4 больных с левосторонней локализацией опухоли островка без определенных обонятельных галлюцинаций наблюдалось изменение обоняния. Появлялась его гиперестезия, и на этом фоне периодически возникало извращенное восприятие хорошо знакомых запахов (обонятельные иллюзии). Так, у 2 больных хорошо знакомая пища внезапно начинала «резко пахнуть химией» или не свойственным ей запахом. Это было так остро и необычно, что больные в дальнейшем отказывались есть такую же пищу, боясь вновь испытать подобное. Еще у 1 больного в ответ на резкий запах «жженой солярки», действительно существующий в природе (больной работал водителем-дальнобойщиком), возникало чувство «что вот-вот произойдет потеря сознания». Еще одна пациентка сильно удивлялась внезапно резко обострившемуся у нее обонянию («например, чувствую хлеб в кухне даже при закрытой тумбочке»).

Разнообразие вкусовых галлюцинаций, входящих в структуру парциальных приступов при опухолях островка, было небольшим. Ощущение вкуса во рту всегда было очень неприятным и чаще всего проявлялось резким ощущением чего-то прокисшего, тошнотворного либо острого «химического» и металлического, всегда несъедобного, опасного. Одна из больных говорила, что «вкус прокисшего был настолько сильным и тошнотворным, что сразу хотелось прополоскать рот, чтобы избавиться от него». Ощущение кислого или «химического» вкуса могло сочетаться с таким же одновременным ощущением запаха и тошнотой с гиперсаливацией. Больные сообщали, что «этим полны рот и нос, трудно сказать, где больше». Однако у 2 пациентов резкая внезапная тошнота с гиперсаливацией, длящаяся 1—2 мин, на фоне ясного сознания, наблюдалась и без обонятельных и вкусовых галлюцинаций. Тошнота возникала, не сопровождаясь неприятными ощущениями в области желудка.

Не исключено, что частота обонятельных и вкусовых галлюцинаций могла быть выше, так как не все больные связывали их с заболеванием головного мозга. Так, больная, кратковременно внезапно даже в неподходящих местах чувствуя запах газа, продолжала поиски его источника, уверенно подключая к этому близких. Об этом расстройстве она сообщила только при прицельном расспросе врача. Другой больной с глиобластомой левой островковой доли в течение нескольких последних месяцев без успеха обследовался у разных гастроэнтерологов по поводу внезапно наступающих приступов резкой тошноты и тошнотворного резкого кислого вкуса во рту на фоне ясного сознания. При поступлении он предъявлял жалобы исключительно на приступы парестезий в правых конечностях. Клиническая картина заболевания полностью прояснилась только когда прямо во время осмотра нейропсихологом у больного развился пароксизм с резкой тошнотой и ощущением кислого вкуса во рту. Следовательно, пациенты с данной локализацией опухолевого процесса нуждаются в прицельном детальном расспросе.

Другим частым компонентом фокальных приступов при опухолях островка было возникновение резких внезапных немотивированных эмоций страха, тревоги либо паники. Ни у кого из больных аффективный пароксизмальный компонент не был положительным, также не было аффектов гнева или ярости. Аффективный компонент входил в структуру фокальных приступов у 20% больных: у 3 пациентов с левосторонней опухолью островка и у 6 — с правосторонней. Тревога и страх обязательно сопровождались вегетативными проявлениями. Например, одна больная с левосторонней опухолью островка по несколько раз за ночь просыпалась от сильного немотивированного страха, сопровождаемого вегетативными проявлениями — выраженным сердцебиением, потоотделением, резкой тошнотой. В конце концов, она начала сильно бояться ложиться спать и засыпать. После постановки диагноза на фоне приема противоэпилептических препаратов приступы страха регрессировали.

Однако отметим, что у всех 9 больных с приступами тревоги и страха опухоль частично распространялась и на медио-базальные отделы височной доли, реже — на базальные отделы лобной доли.

В общей сложности у 27 больных основной группы фокальные компоненты приступов с разной частотой включали вегетативные проявления: чувство дурноты, поднимающуюся «волну» снизу (так называемое «восходящее эпилептическое ощущение»), потоотделение, сердцебиение, чувство жара, холода, покраснение лица, неприятные ощущения в области эпигастрия, тошноту, гиперсаливацию, реже — одышку и затруднение дыхания. Вегетативные проявления могли сочетаться с другими составляющими приступов — страхом, обонятельными или вкусовыми галлюцинациями либо выступать самостоятельно. У отдельных больных эти вегетативные пароксизмальные расстройства сочетались с моторным компонентом — жестовыми автоматизмами, глотанием и другими оральными гиперкинезами. При распространении опухоли на височную долю также у отдельных больных имели место приступы по типу «уже виденного», дереализации (2 больных с опухолью правосторонней локализации) или сложных звуковых галлюцинаций («один и тот же мужской голос» — 1 больная с левосторонней опухолью). Все эти клинические проявления считаются характерными именно для медиальной височной эпилепсии [19—21].

У 8 больных в состав приступа входило онемение противоположных очагу конечностей, иногда в сочетании с клоническими судорогами и вегетативными нарушениями. Судороги наблюдались при некотором распространении опухоли задних отделов островка на лобную долю. Односторонние клонические судороги были характерны для лобной эпилепсии [19—21].

Большой интерес представляет анализ пароксизмальной симптоматики у 9 больных, у которых вся опухоль локализовалась только в островковой доле, хотя понятно, что эпилептичеcкая активность может сама и без нарастания опухоли распространяться на прилежащие отделы мозга, связанные с островком анатомически и/или функционально. Из них 2 пациента имели уже описанные приступы появления кислого вкуса и запаха, в 1 случае — в сочетании с парестезиями правых конечностей (левосторонняя опухоль). Еще 1 больная имела гиперосмию (левосторонняя опухоль), 2 — отмечали приступы внезапной тошноты («тошнота ниоткуда»), сердцебиения и слюнотечения (левосторонняя опухоль). Также по 1 больному имели пароксизмы парестезий правых конечностей (опухоль задних отделов левого островка), приступы удушья (опухоль справа), общие судорожные приступы без аур (опухоль справа). Не имел никаких пароксизмальных состояний 1 больной с глиобластомой левого островка.

Для сравнения клиники пароксизмальных состояний при опухолях островка был проанализирован характер эпилептических приступов в двух контрольных группах (см. таблицу).

Среди височных опухолей преобладала медио-базальная локализация. В настоящее время хорошо изучена синдромология височной эпилепсии. Различают амигдало-гиппокампальную (медиа- или мезиальная) и латеральную височную эпилепсию [19 — 21]. При распространенных поражениях приступы могут иметь одновременно черты, свойственные той и другой височной эпилепсии.

Первое, что обращало на себя внимание при сопоставлении характера приступов у больных с височными и инсулярными опухолями, — больший процент приступов с той или иной формой потери сознания у 42 (84%) у больных с височными опухолями. Это могли быть сумеречные состояния сознания, бессудорожные эквиваленты в виде «застываний», вторичная генерализация с развитием после разных аур общих судорожных приступов и общие судорожные приступы без предшествующих аур.

Обонятельные и вкусовые галлюцинации также наблюдались у 8 (16%) больных с височными опухолями. Из них у 5 человек фокальный компонент приступа был в виде неприятного запаха: 2 пациента — с опухолью правой височной доли и 3 — левой. Еще 2 больных с левосторонней локализацией очага пароксизмально чувствовали неприятный вкус (химический, ацетон) и 1 больной с правосторонней опухолью в структуре приступов имел одновременное ощущение неприятного запаха и вкуса. Следовательно, так же как и у больных с опухолью островка и вкус, и запах были неприятными, химическими, неестественными. Однако частота обонятельных и вкусовых галлюцинаций у больных с височными опухолями оказалась значительно ниже, чем у больных основной группы (16% против 51%). Следует подчеркнуть, что у всех 8 пациентов опухоль имела большой объем и занимала передние области височной доли (полюс) или была распространенной, медио-базальной с захватом передних отделов височной доли.

Другим фокальным компонентом, качественно схожим с наблюдаемым при инсулярной опухоли, был аффективный. И при височной, и при островковой локализации опухолевого процесса аффект всегда был представлен сильным, внезапно возникающим чувством немотививированного страха, тревоги, иногда переходящими в панику. Не было отмечено появления чувства гнева либо каких-либо положительных эмоций. Страх и тревога сопровождались тахикардией, иногда покраснением лица, потоотделением. Следовательно, вегетативное обеспечение было очень похоже на естественную реакцию сильного страха. Появление чувства страха отмечалось у 14% больных: у 6 пациентов с правосторонней височной опухолью и только у 1 — с левосторонней. Причем у всех пациентов опухоль распространялась на медиальные, чаще переднемедиальные отделы височной доли. Интересно, что и при височной, и при островковой локализации опухоли, приступы страха чаще возникали при правосторонней локализации эпилептогенного очага.

Фокальные вегетативные компоненты в структуре приступа наблюдались всего у 19 больных с височными опухолями, преимущественно при медио-базальной локализации. Вопреки ожиданиям, вегетативные проявления в структуре приступов при опухолях височной доли не были столь развернуты и многокомпонентны, как при опухолях островковой. Так, только у отдельных больных наблюдались многокомпонентные приступы с тошнотой, «восходящей волной», жаром, тахикардией, головокружением. В большинстве случаев до потери сознания успевали проявиться один—два вегетативных компонента приступа. Быстро после короткой ауры у большинства больных с височными опухолями развивалась та или иная форма потери сознания. Были характерны моторные приступы с жестовыми, иногда оральными автоматизмами, дереализацией и нарушением сознания по типу «уже виденного» (у больных с правосторонним характером опухолевого процесса). В единичных случаях (при распространении опухоли на конвекситальную кору) в структуре приступа отмечались зрительные и слуховые галлюцинации (например, одна больная видела русалок, шкаф, другая — кратковременно перед потерей сознания слышала музыку).

Ожидаемо, при опухолях конвекситальных отделов височной доли наиболее яркой была картина приступов при левосторонней локализации процесса, когда у нескольких больных присоединялись пароксизмальные речевые нарушения (особенно расстройства понимания речи), чаще всего предшествующие той или иной форме потери сознания.

Были проанализированы данные 50 больных с опухолями лобных долей мозга: у 20 опухоль располагалась в правой лобной доле, у 30 — в левой, 48 пациентов имели судорожные приступы, причем 39 (81%) — общие (иногда в сочетании с отдельно возникающими фокальными приступами) или вторично-генерализованные фокальные приступы. Общие судорожные приступы возникали при разной локализации опухолевого процесса, но наиболее часто (17 человек) — в левой премоторной области, особенно при распространении опухоли с коры вглубь лобной доли или медиально. На левую премоторную зону как наиболее эпилептогенную указывали и другие авторы [22]. При преимущественно корковом расположении небольших опухолей у 8 пациентов выявлялись простые парциальные приступы, соответствующие функциональной топике коры лобной доли. Наблюдались приступы с остановкой речи, клоническими судорогами в конечностях. У 2 больных с опухолями правой оперкулярной зоны вторичной генерализации приступов предшествовали фокальные компоненты, схожие с височными: «восходящая волна» с неприятными ощущениями в верхней половине туловища, жестовые автоматизмы. Это сходство с височными приступами могло объясняться прорастанием опухоли в глубину сильвиевой щели или распространением эпилептической активности на медиальные отделы височной доли.

Большой интерес представляли данные исследования 3 пациентов с опухолями медио-базальной локализации с инфильтрацией лобных долей в области ольфакторных нервов, трактов и переднего продырявленного вещества, рядом с которым в обонятельном бугорке заканчивается часть волокон от обонятельной луковицы. Обонятельных галлюцинаций у этих больных не было. Однако 1 пациент с правосторонней опухолью отметил появление гиперосмии с возникающим чувством сильной дурноты в ответ на резкие запахи, что послужило причиной для обследования, в результате которого опухоль была обнаружена.

Таким образом, при опухолях островковой области наблюдается клиническое сходство пароксизмальной симптоматики с приступами при опухолях височной локализации. Приступы при опухолях лобной доли значительно отличались от инсулярных и височных, за исключением случаев расположения опухоли в оперкулярной области. Однако при сравнении приступов при инсулярных и височных опухолях обращают на себя внимание некоторые количественные различия. Так, при симптоматической эпилепсии при опухолях островковой области значительно реже, чем при эпилепсии, вызванной опухолями височной доли, отмечаются различные формы потери сознания (36% больных против 84% — при височных опухолях, p<0,0001). При опухолях островка гораздо чаще отмечались обонятельные и вкусовые галлюцинации, чем при опухолях височной доли (51% против 16%, p=0,003, разница статистически достоверна). А вот пароксизмальные приступы страха при этих локализациях опухолей наблюдались практически с одинаковой частотой (у 20% пациентов при опухолях островка и у 14% — при височных, p=0,4353). Вегетативные проявления наблюдались у 27 (60%) больных с опухолью островка и 19 (38%) — височной доли. Однако статистическую закономерность вывести не представляется возможным, так как опухоли височной доли имели разную локализацию, а не только медио-базальную.

Инсула или островковая доля — одна из наиболее активно изучаемых структур мозга. Островок располагается на дне латеральной борозды, снаружи покрыт долями мозга, образующими стенки латеральной (сильвиева) щели. Соответственно долям различают лобную, теменную и височную части покрышки островка. Островок окружен глубокой циркулярной бороздкой и разделяется центральной бороздой островка на переднюю (состоит из трех коротких извилин) и заднюю (представлена двумя длинными извилинами) доли. Часть островка, прилежащая к переднему продырявленному веществу, называется порогом островка [23]. Различается гистологическое строение разных отделов инсулы (гранулярная, дис- и агранулярная кора).

Глубинное расположение островка обусловливает наличие его обширных связей с окружающими структурами, причем разные отделы инсулы связаны с разными отделами мозга афферентными и эфферентными связями. В самых общих чертах можно выделить двусторонние связи с разными отделами лобной, височной и теменной долей, поясной извилиной, амигдалой, другими отделами лимбической системы, дорсальным таламусом, некоторыми отделами ствола мозга, а также эфферентные связи с препириформной ольфакторной корой и стриатумом [24—26]. Именно тесными связями инсулы с лимбической системой можно объяснить наличие в структуре приступов вегетативных компонентов, схожих с височными. А тесные связи с миндалиной объясняют частое появление у больных приступов тревоги и страха.

В настоящее время известно, что инсула играет ключевую роль во многих процессах — от висцеросенсорных и восприятия боли до мотивационных, эмоциональных, когнитивного контроля и речи [27—33]. T. Wager [31] назвал инсулу ключом, соединяющим мышление и аффективную сферу, а A. Craig [34] считал, что передняя инсула, получающая богатую интерорецепцию и имеющую мощные связи с лимбическими структурами, ответственна за самоосознание. Данные по исследованию функций островка у людей были получены с помощью нейровизуализационных методов (фМРТ, МР-трактография) при обследовании послеоперационных больных после удаления опухолей островка и в эксперименте. При этом было показано, что островок разделен цитоархитектонически на три части, которые ассоциированы с тремя группами функций: передняя агранулярная кора преимущественно связана с вентролатеральной пре- и орбитофронтальной корой, она имеет отношение к обонянию и вегетативным функциям; средняя дизгранулярная инсула ассоциирована с восприятием вкуса; по контрасту задняя гранулярная инсула имеет связи с первичной и вторичной соматосенсорной корой [35—36].

Ценные сведения относительно функции островка были получены при его прямой электростимуляции у больных эпилепсией с целью получения ответов, имеющих сходство с клинической картиной приступов [37—39]. В целом, при электростимуляции передней инсулы были получены висцеромоторные и висцеросенситивные ответы, очень похожие на проявления медиальной височной эпилепсии. Иногда отмечались обонятельные и вкусовые галлюцинации. Напротив, при электростимуляции задней инсулы выявлялись различные эффекты соместезии. Был сделан вывод, что инсулярная кора содержит две разные нейронные сети: у передней инсулы наиболее выражены связи с пириформной, орбитофронтальной корой, а также гиппокампом и миндалиной, что делает чрезвычайно схожими височную и инсулярную эпилепсию. В то же время задняя инсула, напротив, связана с первичной и вторичной соматосенсорной корой, а также париетальным оперкулумом, что объясняет появление во время электростимуляции не только приступов, но и разного рода соместезий [39].

Причины появления ярких вкусовых и обонятельных галлюцинаций хорошо объясняют экспериментальные работы. Первичная вкусовая кора у приматов располагается в передней агранулярной инсуле и прилежащем оперкулуме. В то же время было показано [40], что сюда же (а не только в uncus височной доли и структуры лимбического круга) поступают и прямые ольфакторные проекции. Следовательно, уже на уровне инсулы сходятся обонятельные и вкусовые проводники. У обследованных нами больных часто одновременно отмечалось появление и вкуса, и запаха во время приступов. Для их оценки весьма важна эмоциональная составляющая — у инсулы для этого имеются богатые связи со структурами лимбического круга. Вторичные и третичные поля для анализа обонятельных и вкусовых стимулов, их эмоциональной окраски расположены в орбито- и префронтальной коре [41—43]. В связи с этим именно инсула в тесной связи с орбитофронтальной корой и разными структурами лимбической системы (в том числе гипоталамус) играют ведущую роль в пищевом поведении [25, 44]. Роль инсулы сейчас активно изучается у больных с анорексией и булимией [45, 46]. Интересны представленные в литературе [47—49] описания 3 случаев рефлекторной эпилепсии еды у больных с глиомами, распространяющимися на левую островковую и оперкулярную зоны. У одной из этих больных с глиобластомой парциальные и общие судорожные приступы развивались уже при мыслях о еде, либо при наличии ее запаха [47].

Однако обоняние и вкус играют важную роль не только в формировании пищевого поведения. У всех обследованных нами больных появляющиеся при галлюцинациях вкус и запах были неприятными и свидетельствовали об опасности, а не напоминали приятное о еде: запах гари, газа, вкус чего-то прокисшего, испорченного, что может говорить о большей представленности в мозге возможностей для анализа потенциально опасных запахов и вкусов. Следовательно, инсула, совместно со связанными с нею структурами, продолжает участвовать в формировании защитного поведения.

Таким образом, эпилептические приступы при опухолях островка имеют сходство и определенные различия с височными приступами, что хорошо отражает функции самой инсулы и ее связи.

Конфликт интересов отсутствует.