В структуре женского бесплодия наибольший удельный вес (до 60—70%) принадлежит трубно-перитонеальному фактору. Причинами поражения маточных труб могут быть перенесенные инфекционно-воспалительные заболевания половых органов (до 55%), диагностические выскабливания, самопроизвольные и искусственные аборты, оперативные вмешательства на органах брюшной полости, лечебные гидротубации (до 20%), а также наружный генитальный эндометриоз (до 25%) [9].

Формирование бесплодия трубного происхождения обусловлено множеством факторов воспалительного стресса: инфекционными агентами, оперативными вмешательствами на органах малого таза, спаечным процессом в малом тазу, а также сопутствующей гинекологической патологией (наружный генитальный эндометриоз, миома матки) [1, 2]. Данные факторы оказывают непосредственное влияние на репродуктивную функцию, препятствуя наступлению беременности. При проведении программы ЭКО эффективность программы достигает 41%. Несмотря на выделение факторов, формирующих бесплодие трубного происхождения, и исключение их влияния, эффективность программы ЭКО не повышалась [7].

Морфологическая характеристика эмбриона остается одним из основных методов оценки качества его клеток в практике ЭКО/ИКСИ ввиду быстроты и низкой стоимости метода. Данный метод имеет ограниченное прогностическое значение, так как не отражает функциональный статус эмбриона. Эти результаты послужили стимулом к пересмотру существующих систем оценки и дополнению их данными исследований в области изучения продуктов метаболизма и экспрессии эмбриона [7].

Установлено, что низкие показатели содержания L-селектина в культуральной среде эмбрионов 3-го дня развития, полученных от больных с бесплодием трубного происхождения, свидетельствуют о большей вероятности наступления беременности [5]. Следовательно, «тихие» эмбрионы 3-го дня развития обладают более высокой биологической способностью к последующему развитию, а именно к нидации и имплантации. Учитывая одинаковую морфологическую характеристику изученных эмбрионов, следует отметить информативность определения растворимых селектинов в культуральной среде 3-го дня для оценки их качества.

Проведенное В.А. Бурлевым и соавт. [3, 5] в 2012—2013 гг. первое сравнительное исследование по определению содержания селектинов в культуральной среде эмбрионов 3-го и 5-го дней развития, полученных от больных с бесплодием трубного происхождения, позволило выделить четыре варианта содержания растворимых селектинов в культуральной среде эмбрионов. Доказана возможность использования культуральной среды эмбрионов 3-го и 5-го дней развития для определения в ней растворимых селектинов методом твердофазного иммуноферментного анализа. Распределение данных по способу индукции оплодотворения (ЭКО или ИКСИ) показало, что для всех групп сохраняются достоверные различия между показателями L-селектина. Содержание L-селектина всегда достоверно ниже у эмбрионов с наступившей беременностью в среде 3-го дня и достоверно выше в среде 5-го дня при наступлении беременности. Эти результаты, несомненно, имеют принципиальное значение для отбора жизнеспособных эмбрионов перед переносом их в полость матки для повышения эффективности программы ЭКО/ИКСИ [3, 5].

О роли и влиянии уровня растворимых селектинов на течение беременности известно, что при осложненной беременности, в частности, при преэклампсии, наблюдается выраженный дисбаланс в содержании молекул клеточной адгезии. По мнению М.М. Зиганшиной и соавт. [8], отклонения на ранних сроках беременности в содержании sL-селектина и на всем протяжении беременности в содержании sICAM-1 и sVCAM-1 в крови пациенток с высоким риском развития преэклампсии могут быть маркерными для прогнозирования развития преэклампсии.

В свете сказанного выше необходимы дальнейшие исследования по разработке комплексной программы поэтапного обследования и лечения пациенток с бесплодием трубного происхождения с учетом особенностей патогенеза этого состояния и обращением особого внимания на оценку состояния эндометрия с позиций воспалительного стресса.

Цель настоящего исследования — анализ уровня L-селектина и его лиганда МЕСА-79 у больных с бесплодием трубного происхождения в программах ЭКО/ИКСИ с учетом изменений в крови и в эндометрии.

Под наблюдением находились 57 больных в возрасте от 24 до 37 лет (средний возраст составил 30,8±3,7 года). У всех больных диагностировано бесплодие трубного происхождения в соответствии с МКБ-10, обусловленное отсутствием маточных труб вследствие внематочных беременностей в анамнезе или окклюзией маточных труб в связи с воспалительными заболеваниями органов малого таза, а также после оперативных вмешательств на маточных трубах, что соответствовало 1—4-й степени спаечного процесса [16]. С учетом результатов клинико-лабораторного обследования были сформированы две группы: 1-я группа — 29 пациенток с бесплодием трубного происхождения; 2-я группа — 28 пациенток с бесплодием трубного происхождения и сопутствующей гинекологической патологией. Контрольную группу составили 20 женщин, которым проводилась стерилизация маточных труб лапароскопическим доступом, как это было описано ранее [12].

Критериями включения пациенток в исследование являлись: возраст женщин от 24 до 37 лет; бесплодие трубного происхождения, верифицированное по данным лапароскопического и гистероскопического исследований. Критерии исключения: другие виды женского бесплодия, астенотератозооспермия 3-й и 4-й степени у мужа, неудовлетворительная морфологическая оценка эмбрионов.

Дизайн исследования: ретроспективное одномоментное исследование, одобренное этическим комитетом ФГБУ «НЦАГиП им. акад. В.И. Кулакова» Минздрава РФ. Информированное согласие на участие в исследовании и использование крови и ткани эндометрия было получено от всех пациенток. Клинико-лабораторное обследование пациенток проведено в соответствии с приказом №67 МЗ РФ от 26.02.03 «О применении ВРТ в терапии женского и мужского бесплодия». Оплодотворение ооцитов осуществлялось в стандартных условиях методами ЭКО или ИКСИ.

Стимуляция овуляции. Всем женщинам проводилась стимуляция по длинному протоколу: применялся аналог гонадолиберина (трипторелин по 0,1 мг, фирмы «Ипсен Фарма Биотек», Франция), препарат рекомбинантного фолликулостимулирующего гормона человека («Гонал-Ф», «Лабораториез Сероно С.А.», Швейцария). Во всех случаях через 35—36 ч после инъекции хорионического гонадотропина (ХГ) проводилась трансвагинальная пункция (ТВП) яичников с целью аспирации преовуляторных ооцитов. Поддержка второй фазы осуществлялась вагинальным введением препаратов прогестерона (утрожестан в дозе 600 мг) со дня ТВП яичников. В случае положительного результата прогестерон продолжал назначаться до 12 нед беременности.

Ультразвуковое исследование (УЗИ) органов малого таза проводили в период «окна имплантации» на 5—9-й день после овуляции в цикле, предшествующем ЭКО. Исследовали структуру эндометрия, миометрия и ткани яичников. Толщину эндометрия измеряли как расстояние между эхогенными границами миометрия и эндометрия противоположных стенок матки. Структуру эндометрия определяли, сравнивая эхогенность эндометрия относительно смежного с ним миометрия. УЗИ органов малого таза выполняли на аппарате Flex Focus 1202 («BK Medical», Дания).

Гормональное обследование пациенток включало определение концентрации гормонов (ФСГ, ЛГ, эстрадиол, прогестерон) в плазме крови на 19—23-й день менструального цикла (в день получения образцов эутопического эндометрия), предшествующего стимуляции суперовуляции. Также оценивали уровень гормонов в цикле ЭКО. Концентрацию гормонов определяли с использованием иммуноферментных тест-систем Hoffman La Roche на автоматическом анализаторе Cobas Core (Швейцария) и хемилюминесцентных тест-систем (DPC) на автоматическом анализаторе Immulife (США).

Оценка инфекционного статуса осуществлялась комплексно: исследование периферической крови с помощью TORCH-комплекса (токсоплазмы — Toxoplasma gondii, вирус краснухи — Rubella virus, цитомегаловирус — Cytomegalovirus и вирус простого герпеса — Herpes simplex virus), отделяемого из цервикального канала и уретры методом полимеразной цепной реакции в маштабе реального времени. Уровень иммуноглобулинов классов G и M к исследуемым вирусам определяли с помощью иммуноферментных тест-систем концерна «Hoffman La Roche» на автоматическом анализаторе Cobas Core (Швейцария).

Получение образцов ткани эндометрия осуществляли на 5—9-й день после овуляции (19—23-й день менструального цикла) в цикле, предшествующем программе ЭКО и ПЭ, в ходе диагностического кюретажа полости матки с использованием микрокюретки.

Иммуноферментный анализ. Анализ содержания L-селектина (L-Sel, нг/мл), высокочувствительного С-реактивного белка (вч-СРБ, мг/л), сывороточного интерлейкина-1α (ИЛ-1α, пг/мл), сывороточного интерлейкина-6 (ИЛ-6, пг/мл) в сыворотке крови проводился с помощью иммуноферментного анализа с применением стандартных наборов (R&D systems, США). Проведение реакций и учет результатов осуществлялся проф. В.А. Бурлевым и н.с. Н.А. Ильясовой.

Иммуногистохимический анализ. Образцы ткани эндометрия подвергались иммуногистохимическому анализу. Анализ экспрессии L-Sel и его лиганда (MEKA-79), рецептора ИЛ-1α (ИЛ-1Рα), рецептора ИЛ-6α (ИЛ-6Рα) в клеточных структурах эндометрия проводился с использованием гистохимического метода в условиях стандартного протокола [10—12]. Для визуализации применялись моноклональные антитела к L-Sel, MEKA-79, ИЛ-1Рα, ИЛ-6Рα.

Интенсивность окрашивания. Интенсивность иммуногистохимического окрашивания в клеточных структурах спаек оценивалась двумя независимыми исследователями (проф. В.А. Бурлев и н.с. Н.А. Ильясова) в пяти предлежащих областях при 400-кратном увеличении микроскопа. Единицы SCORE: 0 — сравнимо с негативным контролем; 1 — слабое окрашивание (едва видно, но не более); 2 — больше слабого, но меньше сильного; 3 — сильное окрашивание.

Статистический анализ. Для анализа результатов использовали статистические компьютерные программы IBM SPSS Statistics 20. Результаты исследования представлены как средние ± стандартное отклонение (М±SD). В зависимости от конкретных условий применялись: ANOVA, критерий Вилкоксона, U-критерий Манна—Уитни, критерий χ2, ROC-анализ. Различия между группами считались достоверными при p<0,05.

Общая характеристика больных. Всего под наблюдением находились 57 больных в возрасте от 24 до 37 лет. Пациентки были правильного телосложения, среднее значение индекса массы тела не имело статистически значимых различий в указанных группах.

Средняя длительность бесплодия в 1-й и 2-й группах составила 7,2±4,0 и 5,6±3,2 года, при сравнении которых не выявлено достоверных различий. Однако у пациенток 2-й группы с наступившей беременностью длительность бесплодия составила 3,7±0,6 года и была достоверно ниже по сравнению с таковой у пациенток с ненаступившей беременностью (6,0±3,4 года).

Количество пациенток с первичным и вторичным бесплодием статистически значимо не различалось как внутри групп, так и между ними и составило в 1-й группе 16 (55,2%) и 13 (44,8%) соответственно, во 2-й группе — 15 (53,6%) и 13 (46,4%) соответственно.

Сопутствующая гинекологическая патология во 2-й группе была представлена следующими заболеваниями: наружный генитальный эндометриоз 1—2-й и 3—4-й стадии у 10 (35,7%) и 6 (21,4%) пациенток соответственно, миома матки — у 6 (21,4%). Кроме того, в анамнезе у 7 (25%) пациенток имелись указания на полипэктомию эндометрия и у 3 (10,7%) — на эрозию шейки матки.

Оценка гинекологических оперативных вмешательств и спаечного процесса в малом тазу. Анализ гинекологических оперативных вмешательств у пациенток с бесплодием трубного происхождения и с сопутствующей гинекологической патологией показал, что оперативные вмешательства проводились всем 57 пациенткам. Операции лапаротомическим доступом в 1-й группе выполнялись у 11 (37,9%) пациенток, во 2-й группе — у 5 (17,9%). Лапароскопический доступ использовался чаще — в 18 (62,1%) и 23 (82,1%) случаях соответственно.

В связи с патологическими изменениями органов малого таза (гидросальпинксы, сактосальпинксы), а также внематочной беременностью были проведены радикальные операции на придатках матки у пациенток обеих групп. Односторонняя тубэктомия — у 4 (13,8%) из 29 женщин в 1-й группе и у 2 (7,1%) из 28 женщин во 2-й группе, двусторонняя тубэктомия — соответственно у 9 (31%) и у 7 (25%). Достоверных различий между группами не выявлено. Коагуляция очагов эндометриоза и консервативная миомэктомия проводились только у пациенток 2-й группы.

У всех пациенток при лапароскопии выявлен спаечный процесс различной степени выраженности в малом тазу: 1—2-й степени распространенности — у 14 (48,3%) женщин 1-й группы и у 13 (46,4%) 2-й группы; 3—4-й степени соответственно у 15 (51,7%) и 15 (53,6%). Достоверных различий между группами не выявлено.

Инфекционный статус. Обследование пациенток с использованием TORCH-комплекса показало высокую инфицированность. Наиболее значимым показателем инфицированности явилась краснуха, доля которой составила 75,9% (22 пациентки) в 1-й группе и 89,3% (25 пациенток) во 2-й группе. Второе место заняли цитомегаловирусная и герпесвирусная инфекция — 17 (58,6%), 15 (53,6%) и 14 (48,3%), 18 (64,3%) случаев соответственно. Микоплазмоз в 1-й группе выявлен у 1 (3,4%) пациентки, во 2-й группе — у 3 (10,7%), уреаплазмоз — у 7 (24,1%) и 7 (25%) соответственно. Достоверных различий не установлено.

При скрининге на носительство с использованием TORCH-комплекса наиболее часто встречалось сочетание цитомегаловирусной и герпесвирусной инфекций — в 1-й группе 12 (41,4%), во 2-й группе 13 (46,4%) случаев. Достоверных различий между группами не выявлено.

Гормональные изменения в крови. Уровень эстрадиола и прогестерона определяли в сыворотке крови у пациенток 1-й и 2-й групп за 2 дня до ТВП и в 1, 3, 5-й дни после ТВП. Достоверных различий между группами не выявлено.

Патоморфологическое состояние эндометрия. При патоморфологическом исследовании эндометрия у всех больных признаков хронического эндометрита не установлено. Несоответствие между днем менструального цикла и признаками морфологической трансформации, характерной для секреторной фазы, установлено у 14 (48,3%) больных 1-й группы и у 15 (53,6%) 2-й группы. Достоверных различий в исследуемых группах не выявлено.

Осложнения стимуляции в программе ЭКО. Все больные в двух группах были обследованы на предмет выявления осложнений стимуляции яичников (синдром гиперстимуляции яичников — СГЯ легкой степени, преждевременной лютеинизации фолликулов). СГЯ выявлен у 8 (27,6%) и 7 (25%) пациенток 1-й и 2-й групп соответственно. В день введения ХГ (Прегнил) у 4 (13,8%) пациенток 1-й группы и 5 (17,9%) 2-й группы уровень прогестерона был ≥1,2 нг/мл. Достоверных различий между группами не обнаружено.

Показатели раннего оо- и эмбриогенеза и эффективность ЭКО. Всесторонний анализ показателей раннего оо- и эмбриогенеза выявил, что количество ооцитов MII, эмбрионов на стадии пронуклеусов, эмбрионов 3-го и 5-го дней развития, эмбрионов при переносе, а также перенос их на 3-и или 5-е сутки у пациенток сравниваемых групп не имело статистически значимых различий. Наступление беременности в группе с бесплодием трубного происхождения наблюдалось в 12 (41,4%) случаях. В группе с бесплодием трубного происхождения в сочетании с гинекологической патологией (эндометриоз, миома матки) беременность наступила в 5 (17,9%) случаях. Среди пациенток с ненаступившей беременностью наружный генитальный эндометриоз различной степени выраженности был выявлен у 13 (56,5%) пациенток, миома матки — у 5 (21,7%).

Анализ клинико-лабораторных данных у пациенток внутри 1-й и 2-й групп в зависимости от наступления и ненаступления беременности в программе ЭКО показал отсутствие достоверных статистических различий между группами по всему спектру изученных параметров.

Оценка содержания L-Sel, вч-СРБ, ИЛ-1α, ИЛ-6 в сыворотке крови. Данные о содержании L-Sel, вч-СРБ, ИЛ-1α, ИЛ-6 в сыворотке крови у обследованных пациенток представлены в табл. 1.

Содержание ИЛ-1α характеризовалось достоверно более низкими величинами в контрольной группе (3,97±1,57 пг/мл) по сравнению с 1-й и 2-й группами в зависимости от наступления и ненаступления беременности (соответственно 18,9±4,7 и 36,8±8,9, 19,4±5,7 и 39,3±7,9 пг/мл). Выявлено, что как в 1-й, так и во 2-й группе уровень ИЛ-1α в сыворотке крови у пациенток с ненаступившей беременностью статистически значимо выше, чем у пациенток с наступившей беременностью.

Построение ROC-кривых и моделей по оценке содержания L-Sel, вч-СРБ, ИЛ-1α, ИЛ-6 в сыворотке крови для прогнозирования наступления беременности. Проведение ROC-анализа и построение ROC-кривых было направлено на прогнозирование наступления беременности с учетом особенностей достоверных различий, используя цифровые значения уровня L-Sel, вч-СРБ и ИЛ-6. Границы отсечения выбраны для оптимальных значений чувствительности и специфичности (см. рисунок).

Оценка экспрессии L-Sel, MEСA-79, рецептора ИЛ-6Рα, рецептора ИЛ-1Рα в эндометрии. Результаты оценки иммуногистохимической экспрессии в ед. SCORE L-Sel, MEСA-79, ИЛ-1Рα, ИЛ-6Рα в поверхностном эпителии, в эпителии желез и в строме эндометрия по результатам наступления или ненаступления беременности после проведения ЭКО/ИКСИ представлены в табл. 3.

Экспрессия L-Sel (в ед. SCORE) была слабовыраженной иммуногистохимической реакцией и в поверхностном, железистом эпителии, и в строме эндометрия во всех клинических группах. Но несмотря на это, характеризовалась наличием достоверных различий как между структурными компонентами эндометрия внутри клинических групп, так и при сравнении ее между группами. Так, у пациенток контрольной группы и пациенток с наступившей беременностью в 1-й и во 2-й группах экспрессия L-Sel в строме составила 0,1±0,09; 0,11±0,1; 0,12±0,12 соответственно и не различалась между собой, но была статистически значимо ниже, чем в поверхностном (0,23±0,15; 0,25±0,16; 0,26±0,17 соответственно) и железистом эпителии (0,2±0,16; 0,21±0,18; 0,22±0,19 соответственно). Тогда как у пациенток с ненаступившей беременностью как в 1-й, так и во 2-й группе уровень экспрессии L-Sel в поверхностном (0,59±0,46 и 0,61±0,48), железистом (0,34±0,29 и 0,36±0,3) эпителии и строме (0,42±0,43 и 0,44±0,45), несмотря на то что был статистически значимо выше по сравнению с пациентками контрольной группы и с наступившей беременностью, не имел достоверных различий между эпителиальными и стромальным компонентами эндометрия.

Экспрессия МЕСА-79 (в ед. SCORE) как в поверхностном, так и в железистом эпителии характеризовалась умеренно выраженной реакцией у пациенток контрольной группы (1,67±0,71 и 1,49±0,83) и у пациенток с наступившей беременностью в 1-й группе (1,61±0,77 и 1,45±0,87) и во 2-й группе (1,59±0,72 и 1,41±0,85). Эти значения экспрессии достоверно отличались от таковых в случае ненаступления беременности, когда экспрессия была слабовыраженной и составила у пациенток 1-й группы 1,01±0,5 и 0,75±0,43, во 2-й группе — 0,98±0,56 и 0,63±0,48. Необходимо отметить, что внутри каждой клинической группы не выявлено статистически значимых различий в экспрессии МЕСА-79 между структурными компонентами эндометрия.

Экспрессия рецептора ИЛ-1Рα (в ед. SCORE) в поверхностном эпителии эндометрия была статистически значимо хорошо выраженной в контрольной группе (2,4±0,57), у пациенток с наступившей беременностью в 1-й группе (2,34±0,44) и во 2-й группе (2,25±0,54) по сравнению с пациентками с ненаступившей беременностью в 1-й группе (1,65±0,62), во 2-й группе (1,75±0,74), где экспрессия ИЛ-1Рα была умеренно выраженной. В эпителии желез достоверных различий между клиническими группами, как и между структурными компонентами эндометрия внутри каждой группы не выявлено. Экспрессия рецептора ИЛ-1Рα в железистом эпителии у пациенток контрольной группы составила 2,17±0,65; в случае наступления беременности в 1-й группе — 1,93±0,67, во 2-й группе — 1,88±0,63; при ненаступлении беременности в 1-й группе — 1,75±0,67, во 2-й группе — 1,69±0,61.

Экспрессия рецептора ИЛ-6Рα как в поверхностном, так и в железистом эпителии была хорошо выраженной и составила в контрольной группе соответственно — 2,64±0,48 и 2,58±0,52; у пациенток с наступившей беременностью в 1-й группе — 2,6±0,46 и 2,49±0,5, во 2-й группе — 2,59±0,56 и 2,51±0,54; в случае ненаступления беременности в 1-й группе — 2,51±0,51 и 2,44±0,49, во 2-й группе — 2,57±0,53 и 2,48±0,47. Сравнительный анализ экспрессии рецептора ИЛ-6Рα не выявил статистически значимых различий ни между структурными компонентами эндометрия, ни между представленными клиническими группами.

Взаимодействие жизнеспособного эмбриона с эндометрием — первый и необходимый этап нидации и впоследствии — плацентации [4]. На уровне материнско-эмбриональных взаимодействий показана активация систем селектинов и участие их в процессе адгезии [6, 7].

Установлено, что во время «окна имплантации» со стороны матери экспрессируется олигосахаридный лиганд к L-Sel поверхностными эпителиальными клетками, а на эмбриональной стороне трофобластом L-Sel [14].

Инициирующая роль L-Sel в адгезии эмбриона к эндометрию доказана. L-Sel экспрессируется трофобластом, а олигосахаридный лиганд в эндометрии [6, 7].

Повышенная экспрессия лиганда L-Sel в начале и середине секреторной фазы подтверждает его участие в имплантации [17]. Показано, что лиганд L-Sel не только имеет значение для нидации и плацентации, но и обладает функциональной активностью для кровеносных сосудов. Медиаторная функция L-Sel в сосудах является важным компонентом этого процесса для получения требуемой оптимальной адгезии [19]. Селектин-адгезивная система позволяет устанавливать материнско-фетальное взаимодействие. Со стороны бластоцисты наблюдается сильная экспрессия L-Sel, а со стороны эндометрия — экспрессия олигосахаридных лигандов L-Sel, таких как MECA-79 и HECA-452, которые участвуют в регуляции «окна имплантации». Экспрессия лиганда селектина MECA-79, локализованного в поверхностном и железистом эндометриальном эпителии, в течение менструального цикла значительно повышена в середину секреторной фазы. Кроме того, его иммунореактивность проявляется наиболее сильно в поверхностном эпителии в сравнении с железистым эпителием [13].

Лиганд L-Sel способствует имплантации эмбриона в эндометрий, а его уровень значительно повышается у женщин с наступившей беременностью. Число клинических беременностей и имплантаций значительно выше у пациенток с высоким уровнем лиганда L-Sel в сравнении с пациентками с низким уровнем [18]. Недостаток экспрессии лиганда L-Sel понижает шанс успешной имплантации, но в некоторых случаях экспрессия лиганда L-Sel может увеличиваться в присутствии эмбриона [15].

Полученные данные позволили подтвердить положительную роль экспрессии MECA-79 в поверхностном эпителии и в железах эндометрия при наступлении беременности. При этом были получены новые данные о роли экспрессии L-Sel в сыворотке крови и в поверхностном эпителии, железах и строме при неуспешных результатах программ ЭКО/ИКСИ. В то же время содержание ИЛ-1α в сыворотке крови характеризовалось достоверно более низким уровнем у больных контрольной группы по сравнению с пациентками 1-й и 2-й групп в зависимости от наступления и ненаступления беременности. Установлено, что как в 1-й, так и во 2-й группе уровень ИЛ-1α у пациенток с ненаступившей беременностью статистически значимо выше, чем у пациенток с наступившей беременностью. Эти результаты следует рассматривать как системные проявления воспалительного стресса.

Разнонаправленность процессов, связанных с положительной ролью (up regulation) MECA-79 при наступлении беременности и отрицательной ролью (down regulation) L-Sel, несомненно, объясняет и доказывает один из важнейших биомеханизмов, участвующих на ранних стадиях развития плодного яйца, при нидации и имплантации. Проявления патологических изменений при ненаступлении беременности у обследованных больных наблюдаются на системном уровне (повышение в сыворотке содержания L-Sel, вч-СРБ, ИЛ-1α, ИЛ-6) и локальном уровне (повышение экспрессии в эндометрии L-Sel и рецептора ИЛ-1Рα).

Следовательно, результаты собственных исследований [3, 5] доказывают, что избыточное накопление L-Sel на 3-й день культивирования или недостаточное на 5-й день культивирования в культуральной среде при недостаточной экспрессии MECA-79 в поверхностном эпителии и железах эндометрия и повышении экспрессии L-Sel в поверхностном эпителии, железах, строме и в сыворотке крови приводят к нарушению «лиганд-рецепторных» взаимодействий между эмбрионом и эндометрием и ненаступлению беременности. Несомненной причиной установленных нарушений является воспалительный стресс, приводящий к изменению устойчивых «лиганд-рецепторных» взаимодействий.

Таким образом, показано, что процент имплантаций и наступления беременности выше у пациенток в программах ЭКО/ИКСИ с низким уровнем L-Sel в сыворотке крови (меньше 1710 нг/мл), в эндометрии (поверхностный эпителий, железы и строма) и высокой экспрессией MECA-79 в эндометрии (поверхностный эпителий и железы). При ненаступлении беременности в программах ЭКО/ИКСИ наблюдается высокий уровень L-Sel в сыворотке крови (больше 1710 нг/мл) и в эндометрии (поверхностный эпителий, железы и строма) и низкая экспрессия MECA-79 в поверхностном эпителии и в железах. Полученные данные открывают новые возможности для повышения эффективности лечения с использованием программ ЭКО/ИКСИ на основе мониторинга уровня L-Sel в сыворотке крови и в эндометрии и его лиганда MECA-79 в эндометрии, а также поиска новых таргетных способов подготовки больных с бесплодием к ВРТ.

Благодарности

Выражаем благодарность профессору Matts Olovsson и сотрудникам Department of Women’s and Children’s Health, Uppsala University, Uppsala, Sweden за многолетнее сотрудничество с 1993 г., участие, обсуждение и поддержку. Финансовая, научная, правовая и политическая помощь осуществлялась Шведской Королевской академией наук, Шведским медицинским Исследовательским Советом (проект №8683), Университетом Уппсалы, Швеция, Российской академией медицинских наук, ФГБУ «Научный центр акушерства, гинекологии и перинатологии им. В.И. Кулакова» Минздрава России.