Ранняя история страшной инфекции

В 1968 году 15-летний застенчивый, скрытный и очень сильно больной мальчик пришел за помощью в университетскую клинику города Сент-Луис в США. Его звали Роберт, и у него страшно распухли лимфоузлы на шее, нижняя часть торса и гениталии. У мальчика была генерализованная хламидийная инфекция, бронхопневмония и саркома Капоши.

Врачи клиники безуспешно пытались помочь, проведя хирургические операции на лимфоузлах и агрессивную терапию антибиотиками, однако состояние пациента беспрерывно ухудшалось. Он терял вес, нарастала дыхательная недостаточность, и наконец через полтора года от начала видимого заболевания Роберт Р. скончался. На вскрытии обнаружилось, что саркома Капоши распространялась у него повсеместно в мягких тканях. Ничего подобного патологоанатом раньше не наблюдал. Равным образом и специалист по хламидийной инфекции, лечившая Роберта Р., была, по ее собственным словам, «заворожена» странным ходом болезни и настояла на сохранении и заморозке образцов тканей его тела.

Когда в 1981–1982 годах случаи, напоминающие описываемый, стали множиться и регистрироваться по всей стране, врачи вспомнили Роберта Р. и сразу предположили, что мальчик мог болеть именно этой новой инфекцией, которую вначале назвали ГСИД (связанный с гомосексуализмом иммунодефицит), а потом, поняв, что она может наблюдаться не только у гомосексуалистов, договорились именовать СПИД (синдром приобретенного иммунодефицита). Когда появилась возможность определять наличие заболевания с помощью иммуноферментного анализа, замороженные ткани обработали и получили положительные результаты: да, в 1969 году, задолго до «гей-эпидемии» начала 80-х годов, в континентальной части США уже действовал ВИЧ. Судя по всему, Роберт никогда не выезжал за пределы города; какие-то намеки на то, как этот мальчик из неблагополучного района мог заразиться, дали выявленные на вскрытии давние анальные повреждения. Врачи предполагали, что, возможно, пациент мог подвергаться насилию или даже быть мужской проституткой. Все это были лишь предположения. Так или иначе, он жил неподалеку от огромного международного аэропорта Сент-Луиса и мог получить ВИЧ от его сотрудника или туриста. Когда появилась возможность исследовать геном вируса, выяснилось, что у Роберта был ранний вариант ВИЧ, напоминающий предшественника двух основных пандемических штаммов – ВИЧ-1 и ВИЧ-2. Все это определило огромный интерес к ранней истории инфекции: откуда она взялась и почему так долго оставалась неизвестной?

Здесь необходимо обратиться к началу XX века, когда в удаленной от всех видов цивилизации глухой части экваториальной Африки, в Юго-Восточном Камеруне и Северо-Западной Конго европейские державы начали планомерную эксплуатацию земли и населявших ее племен. Камерун сначала принадлежал Германии, потом был у нее отобран Британской империей; Конго эксплуатировала Бельгия. Каучук, медь, золото, алмазы, пальмовое масло, какао, рис и прочие ресурсы необходимо было добыть, собрать и вывезти, для чего началось широкое строительство портов и железных дорог. Белый человек сошел с торговых судов и вступил на земли колоний, где быстро стали появляться города.

В глухих джунглях вокруг городов жили шимпанзе, которые болели тогда и болеют в настоящее время вирусом иммунодефицита обезьян. Этот ретровирус весьма древний, считается, что его возраст не менее 32 000 лет, и вследствие этого обезьяны приспособились к нему, поэтому заражение к смерти не приводит. Но тогда, в глубине африканского леса, вирус каким-то образом попал в кровь человека. Как это могло произойти? Наиболее вероятным считается то, что охотящиеся на шимпанзе ради их мяса люди заразились при разделке туши животного. Так либо охотник в лесу, либо его жена на кухне соприкоснулись с тем вирусом, который затем выйдет из леса и направится в города, где и расцветет. Обезьяний вирус мутировал в человеческой крови и превратился в два варианта ВИЧ, каждый из которых может вызывать СПИД.

Вирус, по данным палеогенетического анализа, появился в начале XX века, причем никак не позже 1930 года. Это было установлено в XXI веке на основании исследования материала, который был получен в 1960 году от взрослой женщины в Леопольдвиле, Бельгийское Конго (ныне Киншаса, Демократическая Республика Конго). Уже в 1959–1960 годах вирус был представлен как минимум двумя штаммами, что предполагает его активный «пассаж» через большое количество зараженных и два независимых друг от друга случая конвертации из вируса обезьян [1].

Колониальные власти активно собирали местных жителей в города, которые представляли собой ужасное с точки зрения гигиены зрелище. В отличие от белых, негритянские работники жили в бараках, без доступа к нормальной канализации и водоснабжению, равно как и полноценной медицинской помощи. Они много и часто болели самым широким спектром тропических болезней, периодически возникали вспышки и эпидемии тифа, малярии, кори, полиомиелита и желтой лихорадки. Одной из главных проблем была сонная болезнь. Для борьбы с ней был создан Институт тропических заболеваний, сотрудники которого к 1959 году рапортовали о победе над этой инфекцией. Тем не менее среди обитателей рабочих окраин, плохо и мало питавшихся, но остававшихся мужчинами, нетрудно было распространяться другим заболеваниям. Колониальные города дали приют не только рабочим заводов и шахт. Эти мужчины, как правило, не брали с собой жен. В городах широко процветала проституция, и, соответственно, постоянно регистрировались сифилис, гонорея и прочие заболевания, передающиеся половым путем. Совершенно обычной была проказа и другие менее грозные кожные заболевания, например чесотка.

Таким образом, таинственный вирус нашел для себя идеальную среду для распространения среди много и часто болеющих людей, неграмотных и не имеющих представления о полноценной личной гигиене. Эти люди пришли в город из деревень, их было очень много и, казалось бы, немногочисленные врачи вряд ли обратили бы внимание на то, что очередной местный рабочий слег со странными кожными наростами, проболел некоторое время и умер от дизентерии или пневмонии.

Тем не менее это не так, и первое описание странного «летального измождения» принадлежит бельгийскому врачу. Среди рабочих, строивших железную дорогу в Леопольдвиле в 1920-е годы, 26 умерли от непонятной болезни, сопровождавшейся потерей веса, апатией, кожными проявлениями и диареей. На общем фоне тропических заболеваний это состояние, наперекор всему, привлекло к себе внимание.

Вирус распространялся в бельгийской колонии, где, кроме полового пути передачи, появился новый фактор. Начиная с кампании по уничтожению сонной болезни, населению городов и сел массово делали внутримышечные и внутривенные инъекции различных вакцин и препаратов. Когда появились антибиотики, их также применяли преимущественно парентерально, причем при терапии проказы, сифилиса и тропической язвы всегда избирался наиболее опасный внутривенный путь введения. То, что обработка многоразовых шприцев в тропической Африке в те годы была минимальной, хорошо известно: повсеместно практиковалось опаливание иглы над пламенем с последующим уколом следующему пациенту. Впрочем, иногда и этого не делалось [2]. Так благие пожелания привели к непредвиденным последствиям: десятки тысяч людей в Конго и Камеруне получили вирусные инфекции, в частности гепатит С и пока все еще незамеченный новый для популяции вирус [3].

Послевоенная Африка развивалась, бурно росло ее население. В те годы широкое распространение получили генитальные язвы, чаще всего обусловленные герпесвирусами. Вероятность заражения ВИЧ при наличии таких язв при гетеросексуальном контакте возрастает с обычных 0,01–0,1% до 4–43% [4]. Население проходило вакцинацию от разнообразных заболеваний, участвовало в клинических испытаниях, включающих отбор и заморозку для дальнейшего изучения образцов крови. Именно тогда оставшийся неизвестным для нас «мужчина банту» летом 1959 года в Леопольдвиле сдал кровь в рамках исследования малярии и восприимчивости к ней. При ее исследовании в конце века обнаружили антитела к ВИЧ. Это самый ранний достоверно подтвержденный серологически случай. Один из 99 – 1%. Тогда и там ВИЧ уже был, но встречался еще относительно редко. В 1959 году в Леопольдвиле проживало 402 500 человек, и около четырех тысяч из них уже были на разных стадиях новой болезни, хотя никто еще об этом не знал.

Саркома Капоши и пневмоцистная пневмония были крайне редкими заболеваниями, но начиная с 1950–1960-х годов они постепенно стали учащаться. Внимание привлекали случаи их одновременного возникновения у одного и того же человека, причем иногда в сочетании с цитомегаловирусной инфекцией. Трое самых известных людей, которые, возможно, умерли от СПИДа – 28-летний американец Ричард Эдвин Грейвз, английский печатник Дэвид Карр и 49-летний клерк ямайского происхождения Антонио Ардуин [5]. Все эти люди умерли с явными признаками полного отказа иммунной системы, поразившими их лечащих врачей. У Дэвида Карра на протяжении 1958 года развились сначала тяжелый гингивит, кореподобная сыпь и дыхательная недостаточность. Гингивит прооперировали, но рана так и не заросла. Кроме того, он стремительно худел. В следующем году у него резко обострился геморрой и появилось параанальное воспаление. Все это сопровождалось частыми лихорадочными состояниями и обильным ночным потом. К июню 1959 года у пациента появилась и разрослась язва ноздри, он продолжал терять вес. В августе Дэвид умер от дыхательной недостаточности. При аутопсии обнаружили сочетание пневмоцистной пневмонии и цитомегаловирусной инфекции. То же самое послужило причиной смерти Антонио Ардуина на другом конце мира.

Нет никакого сомнения, что в эти годы ВИЧ был уже широко распространен за пределами Африки; необходимо помнить, что СПИД совершенно не обязательно должен сопровождаться такими привлекающими внимание врачей экзотическими состояниями, как саркома Капоши или пневмоцистная пневмония. В то время смерть от туберкулеза не была чем-то из ряда вон выходящим, а ведь значительная часть пациентов со СПИДом умирает именно от него. Уже к концу 90-х годов XX века было определено, что около 30% смертей у ВИЧ-инфицированных обусловлено различными формами туберкулезной инфекции [6]. Можно смело согласиться с высказывавшимся предположением, что много людей, которые в 1960-е годы умерли от туберкулеза, причиной его развития имели СПИД [7].

Инкубационный период при ВИЧ-инфекции длится около 10 лет, а это означает, что умершие от СПИДа американцы и европейцы заразились им в 70-е годы XX века. Где же это происходило? И в Африке, и, как в случае с Робертом Р., за ее пределами. Норвежский моряк и водитель грузовика заразился ВИЧ в Камеруне между 1962 и 1965 годами. В 1976 году он, его жена и дочь умерли при явлениях выраженного иммунодефицита, в замороженных образцах тканей позже обнаружили вирус [8]. В 1973 году у предположительно здоровых детей (их включили в контрольную группу) в Уганде взяли кровь в рамках исследования лимфомы Беркитта. У 50 из 75 детей, то есть у 67%, позже обнаружили ВИЧ [9]. Это говорит о том, что в Центральной и Западной Африке заражение вирусом уже в начале 70-х годов принимало практически повальный характер, и в полный рост поднялся еще один тип передачи заболевания – трансплацентарный.

В 1977 году умерла от пневмоцистной пневмонии датская женщина-хирург, работавшая в 1972 году в Конго в антисанитарных условиях небольших деревенских больниц. При анализе ее замороженных тканей в 1987 году нашли ВИЧ. В 1978 году в Португалии умирает от ВИЧ-2 человек, работавший в 1956–1966 годах в Гвинее-Бисау. В 1979-м та же участь постигает немецкого скрипача, который в Африке никогда не бывал, но был открытым геем и часто летал в США, где активно участвовал в гей-вечеринках [7–10]. Постепенно вирус распространялся; и уже совсем скоро, в начале 80-х, он, наконец, выйдет из темноты и откроется миру. Его первыми официальными жертвами стали члены гей-коммьюнити США. Почему же это были именно они?

После 1969 года практически все штаты США перестали рассматривать гомосексуализм как психическое отклонение или преступление. Как результат, среди гомосексуалистов за 70-е годы сформировалось сообщество людей, живущих очень своеобразной жизнью. Члены этого сообщества (или «движения», если угодно) предпочитали получать сексуальное удовольствие с незнакомыми или малознакомыми людьми в банях и гей-барах. Культивировался ничем не ограничиваемый гедонизм, сексуальный атлетизм (многие помнят бар «Голубая устрица» и его обитателей в комедии «Полицейская академия») и стремление к максимально возможным эксцессам.

В гей-барах обычно существовала «дикая комната», где мужчины предавались сексуальным практикам, включавшим в себя не только секс, но и, например, фистинг. Американская ассоциация фистинга (ААФ) насчитывала около 300 членов – музыкантов, парикмахеров, художников и пр. Гей-культура процветала в крупных городах США и, в значительно меньшей степени, Западной Европе. Сопутствовали такому роду жизни самые различные заболевания: гепатит А, сифилис, гонорея, генитальный герпес и прочее, однако членами гей-движения они рассматривались просто как неприятности, которые не могли остановить желания беспечально радоваться жизни и своей ориентации [7].

Во второй половине 70-х, однако, начали появляться признаки того, что не все с медицинской точки зрения является столь безоблачным. Был открыт и описан гепатит В, причем особое внимание уделялось тому, что данный вид поражения печени передается половым путем и особенно часто регистрируется среди членов гей-движения. Часто стали регистрироваться изъязвления слизистых полости рта и ануса, тяжелее протекал герпес, многие вроде бы молодые и здоровые люди начали болеть простудными и кишечными заболеваниями, причем антибиотики у этих пациентов не были особенно эффективными. Тогда никто не понимал и даже не подозревал, что новый вирус, проникший в Новый Свет с Африканского континента, уже много лет распространяется и развивается в этой своеобразной популяции молодых людей, максимально радующихся своей, казалось бы, безоблачной жизни.

И вот, в апреле 1981 года, в Лос-Анджелесе пятеро молодых мужчин обратились к врачам. Все они были тяжело больны. У всех пятерых диагностировали пневмоцистную пневмонию и цитомегаловирусную инфекцию, у четырех из пяти – кандидоз рта или пищевода и, что особенно удивило специалистов, у всех были исключительно низкие уровни Т-клеток. Кроме того, все эти люди были гомосексуалистами. К маю того же года двое из пяти умерли. Все это было странным и повлекло за собой публикацию Morbidity and mortality weekly report в еженедельном издании CDC. Как стало понятно позже, с этой публикацией официальным началом пандемии СПИДа стало 5 июня 1981 года. На другой стороне страны, в Нью-Йорке, с конца 1979 года регистрировались частые случаи саркомы Капоши: двадцать пациентов, все молодые и все гомосексуалисты. В Калифорнии в той же популяции саркома была установлена у шести человек. У части из этих 26 пациентов обнаружили пневмоцистную пневмонию, тяжелый кандидоз, токсоплазмоз центральной нервной системы и криптококковый менингит. Затем были госпитализированы четыре пациента с тяжелым распространенным анальным герпесом, причем трое из них вскоре умерли.

Количество случаев странных смертей росло как снежный ком. Люди умирали от саркомы Капоши, В-клеточной лимфомы, пневмоцистной пневмонии, диссеминированного кандидоза, токсоплазмоза, криптококкоза. Становилось очевидным, что появился новый патоген, циркулирующий, как тогда думали, в гей-сообществе. Поначалу новое состояние, еще неизвестной природы, как было сказано выше, нарекли «гей-связанным иммунодефицитом» (gay-related immunodeficiency (GRID)). К весне 1982 года GRID наблюдался уже у сотен пациентов, причем никто из них не выздоравливал. Более того, постепенно становилось понятно, что новая болезнь сопровождается ужасающей смертностью: на тот момент думали о 40%, но позже подошли к цифре в 70% умерших. Затем выяснилось, что GRID может развиваться не только у гомосексуалистов, и его переименовали в СПИД. Дальнейшая история новой инфекции, ее влияние на мир, общество, медицину и половые практики хорошо известны.

Кадр из фильма «Полицейская академия». В карикатурной форме представлен типичный гей-бар 1970–1980-х годов в США и его обитатели

Итак, можно суммировать историю раннего развития ВИЧ вплоть до того, как он был распознан, изучен и признан. В начале XX века в глухой и забытой остальным миром части Тропической Африки вирус иммунодефицита обезьян мутировал и заразил местных охотников и членов их семей. С началом колониального освоения Конго и Камеруна, строительством портов и дорог вместе с массами наемных рабочих вирус проник в африканские города, в первую очередь в Леопольдвиль (Киншасу). Там он заражал все больше людей, чему способствовали принятые в 50-е годы меры по вакцинированию, проводившемуся с нарушением всех мыслимых правил по применению медицинских изделий многоразового использования. К 1959 году в Киншасе около 1% населения уже были больны, причем как минимум двумя разными штаммами вируса. В 60-е годы новый вирус покинул Африку и начал распространяться по миру, к концу десятилетия он уже совершенно точно появился в США. Здесь, найдя очень благоприятную для себя почву в гей-сообществе, он поразил его [11–13]. К концу 1970-х зараженные ВИЧ люди перешли к фазе СПИД, что начало привлекать внимание широкого круга врачей, а в начале 1980-х новое заболевание было, наконец, распознано и описано. В начале эпидемии считалось, что заболевание поражает лишь гомосексуалистов, позже выяснилось, что это не так.

Каким бы странным это не показалось, но все эти люди, которые предавались самому разнузданному гедонизму в 70-е годы XX века, сами не зная того, спасли множество жизней. Если бы их заболевание не было настоль странным, новым и выраженным, оно не привлекло бы к себе в 1981 году внимания специалистов. ВИЧ проник бы в популяцию еще сильнее, распространился бы шире и подвергся изучению значительно позже. В 1980-е годы исследования в области иммунологии и иммунодефицита, с одной стороны, быстро развивались, с другой – в клинической практике они еще не имели прочной и обширной базы. СПИД все изменил. Как выразился один из его исследователей, «теперь можно забыть о сексе для развлечения». Разумеется, это не совсем так, но именно СПИД добавил немалую долю осторожности в относительно большую часть населения. Всего за год научное сообщество идентифицировало новую инфекцию и были начаты первые шаги к ее терапии и мерам профилактики. Не будь на свете членов ААФ, гей-бань и гей-баров Нью-Йорка и Лос-Анджелеса, весь процесс начался бы позже. Возможно, даже значительно позже. За это человечество может быть благодарным вышеупомянутым людям, которые радостно занимались сексом сугубо для развлечения, являясь при этом неким передовым отрядом жертв новой инфекции в Северной Америке.