Называние объектов и явлений внешнего мира (номинация)^​1​᠎ — неотъемлемая часть любого языкового пространства, формирующая языковую картину мира, позволяя вербализировать действительность. Название тому или иному объекту дает человек, что делает номинацию сугубо антропоцентричной. «След» человека отражается и в наименее стилистически окрашенной лексике — терминологии.

Цель настоящей статьи — выявление когнитивных механизмов номинации на примере наименований клинических состояний, а именно названий синдромов с именем собственным (с ономастическим компонентом)^​2​᠎.

Функциональные особенности онима (имя собственное) в термине служат индикатором мифологического описания действительности (мифологическое мышление, по Ю.М. Лотману). В рамках дескриптивного описания (немифологическое мышление) мы оперируем неким метаязыком, абстрактным языком описания, представляющим «некий абстрактный конструкт, который не имеет значения вне этого языка описания» [1]. К данному типу осмысления реальности относятся такие термины, как болезнь Альцгеймера, синдром Туретта и т. п. В этом случае название индексирует не симптомы, а лишь фамилию описавшего болезнь ученого. В научной парадигме преобладают термины, основанные на описании ключевых признаков заболевания, что объясняется существованием метаязыка определенной научной области. Однако в основе некоторых терминов лежит мифологическое описание (мифологическая концептуализация действительности), при котором клиническое состояние описывают не по какому-либо частному признаку, а через интегральное целое (метатекст), связанное с определенным культурно-историческим периодом. Таких терминов немного, однако именно они представляют особый интерес с точки зрения построения терминов.

В медицинской терминологии часто используются имена собственные во вторичной номинации для присвоения названия новым клиническим состояниям. Объектом нашего исследования стали названия синдромов, в основе которых лежит уже принадлежащее какому-либо субъекту/объекту имя собственное, используемое для называния другого субъекта/объекта, обладающего сходными качествами или характеристиками (ономастическая метафора или метонимия)^​3​᠎.

Теория языковой номинации связана с выяснением того, как соотносятся между собой понятийные формы мышления, каким образом создаются, закрепляются и распределяются наименования за разными фрагментами объективной реальности, какую роль они играют в коммуникации [2].

Явление номинации — сложный феномен речи, при котором происходит вербализация мыслительного процесса, направленного на обозначение окружающей действительности путем выявления отличительных признаков реалий [3]. Терминологическая номинация — целенаправленный, творческий процесс, обусловленный взаимодействием внешних и внутренних языковых факторов. Номинация в сфере профессиональной деятельности является вторичной, так как для наименования научных понятий применяют языковые средства национального или заимствуемого языка, уже использованные в системе общеупотребительной или общенаучной лексики [4].

Термины, содержащие в своем составе имя собственное, называют эпонимы. Их классификации, способам образования и источникам возникновения посвящен ряд работ [5—10]. Мы же зафиксируем внимание на том, какой именно способ номинации с использованием имени собственного является наиболее продуктивным и каким образом в эпониме отражаются ключевые симптомы заболевания. Обязательным критерием отбора терминов является сохранение эпонима в статусе имени собственного, т. е. его написание с заглавной буквы. Эпонимы типа гипноз, морфий, амнезия, летаргия и т. д. в поле анализа не попадают, так как превратились в имена нарицательные.

Для нас особый интерес представляет, как клинические состояния называются с помощью имен собственных и как последние отражают процессы познания окружающего мира, чем обусловлен выбор того или иного имени для называния обнаруженного клинического состояния. «Назвать что-либо — значит не только представить конкретный субъект или объект через посредство вербального знака, но и репрезентировать конкретное знание» [11]. Б. Рассел [12] развивал теорию о дескрипциях, согласно которой существуют два принципиально различных типа знания — по знакомству и описанию. Понимая дескрипции как скрытые символы, он считал, что свернутые дескрипции отсылают именно к тому объекту или субъекту, который удовлетворяет описанию. Названия синдромов с ономастическим компонентом отождествляют тип номинации по описанию, если эпоним представлен именем ученого и для его осмысления нужно обратиться к специализированному словарю (прочитать дефиницию клинического состояния). Если эпоним представлен вторичной ономастической единицей (известное в социуме имя из другой области), данный тип номинации представляет знания по знакомству, т. е. для его осмысления необходимы определенные социокультурные знания, посредством которых репрезентировано заболевание (его ключевые характеристики). Как будет видно из результатов исследования, таких названий немного, по мере уточнения симптомов состояния синдромы способны менять наименования, переходя к модели «номинация по описанию». Нами сделана попытка выяснить, как входящие в медицинские термины имена отражают видение и восприятие мира индивидом (степень антропоцентричности в термине) и способы концептуализации полученной информации в языке.

В качестве материала для анализа были использованы публикации: «Словарь эпонимов в невропатологии» И.Н. Горбача и А.М. Гурлени [7], «Толковый словарь психиатрических терминов» В.М. Блейхера и И.В. Крук [13], а также «Толковый словарь избранных медицинских терминов (эпонимы и образные выражения)» [14].

В общей сложности были проанализированы около 7650 лексических единиц и для исследования посредством применения метода сплошной выборки отобраны 39 названий синдромов, встречающихся в области неврологии и психиатрии. Основным критерием отбора являлось наличие в наименовании синдрома эпонима, в основе которого лежит мифологическое осмысление действительности. Все имена, использованные в названиях, являются прецедентными, однако степень и быстрота их актуализации (узнаваемость) в сознании реципиента зависит от его социокультурной идентичности и фоновых знаний.

С целью выявления наиболее частой области-донора для наименования синдромов мы классифицировали отобранные названия по источнику номинации. Приведем наиболее яркие примеры: литература (61%) — синдромы Алисы в Стране Чудес, Мюнхгаузена, Пиноккио; история (16%) — синдромы Дон Жуана, Наполеона, Стендаля; фольклор (11%) — синдрома Колобка, Петрушки, Ундины; мифология (8%) — синдромы Эризихтона, Ио, Мидаса; религия (2%) — синдром Лазаря; кинематограф (2%) — синдром Хатико. В названиях синдромов запечатлена та или иная фигура, обладающая яркими категориальными признаками, в большинстве случаев имеющая мировую известность. Имя собственное служит фактом выделяемости объектов и субъектов на основе изначальных знаний, которые, расширяясь, накладываются на новые сведения. Наиболее часто сферой вторичного использования имени в клинической терминологии является литература. Подчеркнем мультикультурный характер имен, встречающихся в названиях синдромов: Агасфен, Гризельда, Мартин Иден, Манилов, Рапунцель и др. являются героями русской, французской, английской, немецкой литератур.

Выбор того или иного названия для нового синдрома определяется как объективными (требования номенклатуры, способность имени вызвать в сознании человека определенные информационные блоки, степень разделенности знания, репрезентированного именем, в обществе), так и субъективными (личные предпочтения номинатора) факторами. Один и тот же синдром может получить разные названия в зависимости от того, какой признак профилируется в названии и какая ассоциативная цепочка актуализируется в сознании дающего имя субъекта. В процессе номинации ярко выражается антропоцентрический характер репрезентации знаний, несмотря на конструирование термина. Степень эффективности функционирования термина будет зависеть от его интеграции в медицинский дискурс — способность наиболее точно идентифицировать и описать синдром, а также его языковая и социокультурная адаптация. Исследователь на свой вкус выбирает оним из общего фонда имен, однако решающую роль в том, закрепится ли название нового синдрома (или новое название для уже имеющегося, но уточненного), играет общество. Имя (номинация) указывает на некоторую сущность в мире, потому что в какой-то момент она была наделена этим именем, которое за ней закрепилось. Как указывает С. Пинкер [15], «имя значимо для нас благодаря непрерывной цепи устных (или письменные) употреблений, которые связывают слово, употребляемое нами сейчас, с первоначальным актом наименования, … названия соединены с миром посредством актов указания, именования и приклеивания, а не путем определения в дефиниции». Мы можем найти в словаре терминов описание синдрома, но ассоциативный шлейф имени и его первичный образ там не фиксируются, они «приклеены» к слову и способны актуализироваться в различных контекстах употребления благодаря сети значений, прикрепленной к реальным событиям и объектам окружающего мира.

Однако какие конкретно симптомы свидетельствуют о развитии того или иного синдрома у пациента, например синдрома Золушки? Имена собственные, использованные в названиях синдромов, являются ономастическими концептами, т. е. включают в себя некий обязательный набор характерных черт, по которым можно судить, принадлежит ли данная личность к соответствующей категории. Наличие столь широкого ассоциативного поля и возможности неоднозначной интерпретации представляет некую сложность в определении способа номинации состояния и отражения симптомов клинического состояния в имени. Рассмотрим некоторые из примеров подробнее.

Синдром Золушки характеризуется чрезмерными ожиданиями от жизни, сочетающимися гипертрофированной жалостью к себе. В фокус внимания в процессе номинации попадает именно ожидание Золушкой принца, который обеспечит ей все блага жизни. На периферию сознания уходят такие характеристики, как трудолюбие, доброта, благородство, скромность и многие другие, которыми обладала героиня сказки Шарля Перо. На выбор того или иного характеризующего признака, положенного в основу термина, влияет личность номинатора, т. е. конкретного человека, выбирающего то или иное название для номинации зафиксированного состояния. Здесь реализуется антропоцентрический принцип номинации, поскольку человек осуществляет выбор согласно своим личным предпочтениям и имеющимся у него знаниям (культурный, социальный и лингвистический характер).

Многие имена собственные имеют одну зафиксированную в социуме черту, характеризующую носителя имени. Так, синдром Спящей красавицы или синдром Дон Кихота имеют однозначную трактовку. В первом случае наблюдаются длительные периоды сна и короткие периоды бодрствования, во втором — проявляется склонность к отождествлению себя со странствующим рыцарем, идеализирование возлюбленной и преклонение перед ней. В таких случаях отсутствует возможность двоякой трактовки характеристик поведения героев. E. Hansack [16] писал о том, что имена собственные являются своего рода адресами доступа к информации, хранящейся в сознании человека, связаны не с объектом, а с информацией о нем. Именно это подтверждается названиями синдромов с ономастическим компонентом. Имя отсылает нас к определенным характеристикам исходного обладателя, но не к нему в целом. Согласно теории E. Hansack, имена собственные являются адресами доступа, своего рода индексами к базе данных (информация), содержащейся в мозге человека.

В результате комплексного исследования моделей номинации синдромов были выявлены три наиболее часто встречающиеся группы — поведение, внешность, сюжет.

Группа «поведение» характеризуется сходством моделей поведения, привычек, образа жизни у героя — донора (чье имя выступает в качестве указателя на симптомы заболевания) и пациента, страдающего данным неврологическим расстройством. В качестве когнитивного механизма конструирования подобных терминов используется метонимический перенос, перенос по смежности, когда в фокус внимания попадает не вся личность в целом, а только ее модели поведения. Все остальные характеристики (внешность, сюжетная линия, социальное окружение и т. д.) дефокусируются и не актуализированы в термине, т. е. не характерны состоянию пациентов. Данная модель номинации является самой часто встречаемой (74%). Например, у Стендаля наблюдалось частое сердцебиение, головокружение и галлюцинации под воздействием произведений изобразительного искусства. Если у человека наблюдаются те же симптомы, то его состояние называется «синдром Стендаля». Дон Жуан стремился завязать роман с как можно большим числом женщин. Состояние мужчины, у которого ярко выражена данная модель поведения, характеризуется как синдром Дон Жуана. В некоторых случаях возможно смысловое развитие номинации. Изначально в основу названия кладется параметр поведения, но по мере изучения болезни к нему добавляются клинические признаки. Петрушка известен вечной улыбкой и смехом без причины. Однако синдром Петрушки наблюдается у человека, который не только улыбается и смеется без причины, но и имеет задержку развития интеллектуальных и физических параметров.

Группа «внешность» характеризуется сходством внешности у героя—донора и пациента, получающего в результате заболевания соответствующий внешний облик. В качестве когнитивного механизма конструирования данного типа терминов используется метонимический перенос. В фокусе внимания остается только внешность. Данная модель номинации насчитывает 13% встречаемости. Например, синдром Арлекина наблюдается у людей, имеющих неодинаковый окрас тела, — герой произведения «Пиноккио» носил разноцветный костюм, казалось, что его части тела имеют контрастирующую окраску. Синдром Пиквика характеризуется значительным увеличением массы тела, так как один из героев романа «Посмертные записки Пиквикского клуба» Чарльза Диккенса имел тучное телосложение. Синдром Рапунцель также может быть отнесен в данную группу, так как в основу синдрома положен яркий признак внешности героини — длинные волосы. Данный синдром характеризуется кишечной непроходимостью, вызванной систематическим проглатыванием волос (часто у больных шизофренией). В данном случае внешность пациента не имеет ничего общего с внешностью героини, но ключевая причина клинического состояния вызвана актуализацией концепта «внешность». Метонимическая (индексальная) функция сохраняется, хотя получает скрытое или неявное выражение.

Частота встречаемости группы «сюжет» составляет 13%. Она характеризуется переносом содержания события (цепочка событий) из области-донора в область-реципиента, т. е. обозначает состояние пациента в целом. В качестве когнитивного механизма конструирования подобных терминов используется метафорический перенос, перенос по сходству, когда внимание фокусируется на образе в целом, а не конкретной (отдельная) его части. Данная модель менее популярна, так как для нее характерно не только наличие типичных характеристик героя-донора у пациента, но и общее соответствие контекстуальным рамкам, т. е. понятию «событие» или «ситуация» в целом. Также для актуализации термина, построенного с помощью метафорического переноса, необходимо знакомство с произведением в целом, сюжетной линией, а не только с теми или иными проявлениями поведения личности-донора. Например, синдром Хатико характеризуется гипертрофированной привязанностью. В одноименном фильме собака продолжала ежедневно встречать хозяина с работы и после его смерти. Синдром Мартина Идена характеризуется полным достижением цели и отсутствием активного поиска (в данном случае в названии синдрома активирован сюжет литературного произведения в целом).

Наблюдается также сочетание моделей номинации например «внешность» и «поведение». На основе данной гибридной модели возникло название синдрома Наполеона, характерного для людей невысокого роста, имеющих агрессивный характер. Сюда также можно отнести синдром Квазимодо, проявляющийся нарушением социальной адаптации, личностными изменениями и эмоциональным конфликтом в связи с телесным уродством.

Названия синдромов с ономастическим компонентом представляют собой результат отражения действительности сознанием человека, ее концептуализации (на этапе выявления синдрома) и категоризации (на этапе присвоения названия медицинскому феномену). Номинация с использованием имени собственного реализуется в индивидуальном акте закрепления в сознании отраженного объекта или явления (комплекс явлений). Эффективность функционирования того или иного названия определяется степенью известности и однозначностью его ономастического компонента, а также наличием дополнительных ассоциативных смыслов.

Таким образом, в основе наименования синдромов с ономастическим компонентом лежит ассоциативный характер человеческого мышления. Обозначение нового явления происходит в результате выявления ассоциаций по сходству (метафорическая концептуализация) или смежности (метонимическая) между характеристиками номинируемого явления и характерными чертами субъектов, уже получивших ранее индивидуализирующее имя в языке и обладающих соответствующими категориальными признаками, на основе имеющихся у носителей языка знаний о данном субъекте или сюжетной линии произведения (жизнеописания в случае с историческими личностями). Имя собственное используется во вторичной номинации, так как позволяет актуализировать информацию и эмоции, обогащающие наше восприятие контекстуальным значением. С. Пинкер [15] по этому поводу писал: «Мы можем описать что-то новое только с помощью уже известных нам терминов». Имя позволяет нам актуализировать ключевые симптомы того или иного синдрома, при этом обогащая общее восприятие клинической ситуации.

Клинические состояния репрезентуются с помощью имен собственных на основе метонимической и/или метафорической концептуализации. Выбор того или иного имени для названия соответствующего клинического состояния определяется как личными предпочтениями исследователя, впервые зафиксировавшего синдром, так и социальными и коммуникативными рамками медицинского дискурса. Хотя названия синдромов с аллюзивным ономастическим компонентом не являются широко распространенными среди клинических терминов, они ярко отражают способность человека использовать творческие свойства языка и придать действительности яркие краски.

Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.