«У нас на Руси нет книги, подобной сему сочинению», — писал в 1834 г. К. Грум [1] по поводу публикации «Душевных болезней…» доктора медицины по психиатрии П.А. Бутковского [2]. Впоследствии многие отечественные психиатры [3—8] признавлали, что это был первый учебник (руководство) по психиатрии в России. К сожалению, в течение почти 170 лет П.А. Бутковский и его «Душевные болезни…» подвергались забвению и почти не были известны психиатрическому сообществу России [7]. Более того, многие авторы называли основоположником российской психиатрии не П.А. Бутковского, а И.М. Балинского, а его опубликованные в 1859 г. гектографированным способом «Записи по психиатрии» были приняты в качестве пособия для слушателей медико-хирургической академии и считались первым учебником психиатрии, хотя не были широко известны психиатрам.

Однако в начале XX века Л.А. Прозоров [3] отметил, что у истоков российской психиатрии стоял профессор П.А. Бутковский, подчеркнув, что именно он написал первый учебник по психиатрии.

Цель настоящей работы — исследование научного вклада в развитие российской психиатрии И.М. Балинского и П.А. Бутковского на основе сравнения их деятельности, а также определение истоков развития мировой судебной психиатрии^​1​᠎.

Иван Михайлович Балинский (1824—1902) родился в семье польского историка и публициста в польском родовом имении Яшуны Виленской губернии. Его дед был профессором терапии. После окончания в 1846 г. Петербургской медико-хирургической академии И.М. Балинский вернулся в родовое имение. Спустя 4 года он возвратился в Петербург, где поступил младшим ординатором в военный госпиталь. В 1855 г. защитил диссертацию «К истории учения о лихорадке» на степень доктора медицины по терапии. В 1856 г. он был принят в медико-хирургическую академию адъюнкт-профессором и в течение двух семестров читал курс детских болезней [11, 12].

Не имея ни теоретической, ни практической психиатрической подготовки, И.М. Балинский с сентября 1857 г. начал преподавать душевные болезни на вновь организованной самостоятельной кафедре нервных и душевных болезней. Как уже говорилось, в 1859 г. были опубликованы его лекции «Записи по психиатрии» (в количестве 86 экземпляров, по числу слушателей, и их объем составлял 250 страниц рукописного текста). Доступность записей была ограничена библиотекой медико-хирургической академии. Таким образом, «Записи…» И.М. Балинского были изданы через 25 лет после публикации руководства «Душевные болезни…» П.А. Бутковского, но И.М. Балинский [9] не упоминал П.А. Бутковского в качестве предшественника.

В середине сентября 1860 г. И.М. Балинский был утвержден ординарным профессором кафедры нервных и душевных болезней. В этом же месяце он в Швейцарии посетил больницы для душевнобольных, ознакомился с их устройством, содержанием больных, работой врачебного и обслуживающего персонала. В последующие годы он не только продолжал читать лекции с демонстрацией больных слушателям академии и на курсах врачей, но и оказывал помощь в планировании и строительстве психиатрических больниц в России [11, 12].

Кроме «Записей по психиатрии» [9] и «Экспертного заключения по делу Мироновича, Безака и Семеновой» [13], И.М. Балинский не оставил научных трудов (по этому поводу он замечал, что «после нас лучше напишут»). Тем не менее перед выходом в отставку по выслуге 25 лет он сожалел о том, что не занимался научной работой. Это видно из такого его высказывания: «Никакого научного трактата я не написал, никакой составляющей эпоху в науке работы я после себя не оставлю» [11].

Несмотря на указанные особенности деятельности И.М. Балинского, в 1887 г. на открытии I съезда российских психиатров прозвучали слова В.М. Остроглазова: «Отцом нашей отечественной психиатрии должен быть признан профессор Медико-хирургической академии И.М. Балинский. …Он образовал целую школу русских психиатров» [14] и в последующем за И.М. Балинским имя «отец русской психиатрии» закрепилось прочно, а его «Записи по психиатрии» многочисленные авторы стали называли первым российским учебником по психиатрии. Особенно настаивали на этом в своих работах его ученики и преемники по кафедре психиатрии Медико-хирургической академии (при этом их не смущало то обстоятельство, что его «Записи по психиатрии» являлись учебным пособием только для слушателей академии).

В 1915 г. Л.А. Прозоров в статье «Первые русские учебники психиатрии» [3] представил анализ руководства П.А. Бутковского [2] и П.П. Малиновского [15], но вместе с тем он ничего не мог сообщить о «Записях по психиатрии» И.М. Балинского ввиду их недоступности. В связи с этим он, касаясь оценок деятельности И.М. Балинского, указал, что он «еще при жизни получил почетное звание — «отца русской психиатрии», …заслонил собой более ранних скромных работников на ниве русской научной и практической психиатрии» [3].

В 1958 г. в канун 100-летия публикаций «Записей по психиатрии» И.М. Балинского [9] они были переизданы типографским способом под названием «Лекции по психиатрии» [16].

Объем лекций составляет 175 печатных страниц. Материал общей психиатрии представлен на 120 (68,6%) страницах. В него включены такие разделы, как этиология и патогенез душевных болезней (16,0%), патологическая анатомия (10,3%), предсказания в душевных болезнях (4,6%), лечение душевных болезней (28,6%), о домах умалишенных (9,1%,). В лекциях достаточно обширно (28,6%) был представлен раздел «Лечение душевных болезней». В нем рассмотрены способы лечения помешательства и отдельных его видов, некоторые из которых вызывают смущение. «При мнимоощущениях в органе слуха, — по утверждению И.М. Балинского, — необходимо очищать наружный слуховой канал посредством спринцеваний, а иногда приступать к катетеризму евстахиевой трубы. …Совершенная темнота (иногда одно закрытие глаз) и спокойствие необходимы всем тем, которых бред зависит от сильных мнимо- и преимущественно ложноощущений» [16]. Клиника душевных болезней, относящаяся к частной психиатрии, была представлена на 55 (31,4%) страницах, что в 2,2 раза меньше по сравнению с материалом общей психиатрии (120 с., 68,6%). Изложение глупости, меланхолии, неистовства и мании И.М. Балинский начинает с описания не их манифестных проявлений, а вторичных, хронических, исходных форм этих заболеваний. «Они … принадлежат к неблагоприятным исходам вышеописанных видов умопомешательства, перешедших в неизлечимое хроническое состояние». Характеристику «вышеописанных видов умопомешательства» автор раннее не излагал, хотя еще несколько раз на это указывал. К вторичным, исходным формам умопомешательства И.М. Балинский относил бессмыслие и вторичную приобретенную глупость^​2​᠎. «Бессмыслие тот вид вторичного помешательства, в котором после исчезнувших … припадков постоянного буйства остаются нелепые идеи». … «Речь больного теряет всякий смысл и проявляется без взаимной связи». Автор выделял варианты развития бессмыслия после глупости, меланхолии, мании и неистовства. Приобретенная глупость — это «болезненное ослабление умственных способностей человека… …Глупость раз появляется первичным образом … у человека здорового, в другой раз … у человека одержимого каким-то умопомешательством». «Потеря памяти … составляет характерную черту глупости». У них наблюдается «притупление моральной и физической чувствительности». «Вторичная приобретенная глупость принадлежит к неблагоприятным исходам … умопомешательства» [16, с. 196, 197] и соответствует апатическому слабоумию [17]. К ним И.М. Балинский причислял также первичную и соврожденную глупость (идиотизм), соответствующие деменции и задержке психического развития. Периодическое умопомешательство характеризуют «ожесточающиеся по временам … приступы, чрезвычайно сходные между собою» [16, с. 174]. Оно включает периодическое неистовство, манию и меланхолию (это заболевание приближается к современному понятию шизоаффективного психоза). В последнем разделе И.М. Балинским [16] изложены «главнейшие болезненные состояния, осложняющие умопомешательство», куда относились всеобщий паралич умалишенных и падучая болезнь^​3​᠎.

Вопреки названию в «Лекциях по психиатрии» И.М. Балинского материал не излагался в виде лекций. В них отсутствовали сведения по истории психиатрии, общей психопатологии и классификации душевных болезней. Автором описывались неизлечимые, исходные состояния глупости, мании, неистовства и меланхолии, но не была представлена клиника их манифестных проявлений. Отмеченные недостатки делали «Записи по психиатрии» изданием, которое не могло соответствовать требованиям учебника психиатрии, и тем не менее оно получило многочисленные положительные отзывы.

Петр Александрович Бутковский (1801—1844) родился в Смоленске в семье священника. В 1823 г. окончил Петербургскую медико-хирургическую академию. В течение 10 лет служил врачом в частях российской армии и госпитале. В свободное время он вел врачебную практику среди населения по соматическим и душевным болезням [7].

В декабре 1832 г. штаб-лекарю П.А. Бутковскому в Петербургской медико-хирургической академии была присвоена степень доктора медицины по психиатрии за диссертацию «О нарушениях психической жизни вообще». В следующем году он оставил службу и приступил к написанию руководства по психиатрии. В 1834 г. им был издан первый учебник психиатрии в России «Душевные болезни, изложенные сообразно началам нынешнего учения психиатрии в общем и частном, теоретическом и практическом содержании» [2]. С 1834 по 1844 г. он преподавал в Харьковском университете. Вначале читал душевные болезни и хирургию, а в последние 3 года — частную патологию и терапию [7].

В «Душевных болезнях…» П.А. Бутковский [2] впервые употребил термин «психиатрия», предложенный в 1803 г. J. Reil [18]. В «Предуведомлении» автор высказывал неудовлетворенность существующей классификацией душевных болезней, в которой «все формы сих болезней описывались под названием меланхолии и бешенства». Он отмечал прогресс психиатрии в странах Европы и сожалел об ее отставании в России. Указывая на тяжелое положение душевнобольных, автор призывал «проявлять всю нежность и сострадание к лишенным ума, …к несчастным страдальцам».

При изложении душевных болезней П.А. Бутковский выделял два основных раздела — «описание болезней вообще» и «в особенности». В первом разделе он выделял главу «Исторические сведения о душевных болезнях». В ней на 38 страницах представлены сведения о сочинениях авторов (с аннотациями) от предания древних народов до 1830 г. В следующей главе «О жизни вообще» автором представлены естественнонаучные воззрения, которые необходимы для понимания причин психических заболеваний. «Природа, находящаяся в беспрестанном движении, … никогда не останавливающая обнаруживается самодвижимым орудием (организмом). …Все от малейшего до величайшего существа состоят во взаимном действии и зависимости». П.А. Бутковский [2], раньше, чем Г. Модзли (1871), отметил важную роль эволюции в формировании головного мозга. Он отмечал, что «натура … сообщила нам многие зародыши к сумасшествию». В общей части своего труда представил основные психологические понятия, при их изложении используя физиологические сведения, что обозначал как «психологикофизиологические» характеристики, понятия душевного здоровья и душевной болезни «дабы через них-то лучше можно было понимать существенные моменты патологических изменений».

П.А. Бутковский [2] представил подробную характеристику различных галлюцинаторных расстройств. Впервые описал «разновидность зрительных галлюцинаций с признаком локализации за пределами «чувственного поля». E. Bleuler [19] назвал их впоследствии экстракампинными галлюцинациями и указал на специфичность для шизофрении. П.А. Бутковскому [2] принадлежит приоритет в описании иллюзии ложного узнавания людей, когда пациенты «не узнают ни родственников, ни друзей, даже почитают их посторонними, … и, напротив, в незнакомых находят родителей, друзей или приятелей». В последующем они стали обозначаться как синдром Капгра (1923), в котором J. Vie (1930) выделял симптомы положительного и отрицательного двойника.

П.А. Бутковским [2] впервые представлены также определения таких понятий, как душевное здоровье и душевная болезнь. Душевным здоровьем автор обозначал «ту гармонию душевных явлений или то состояние душевной жизни, в котором человек свободно владеет всеми отправлениями и действиями души». Используя это определение, автор формулирует понятие душевной болезни. «Болезнь душевная есть то состояние, при котором теряется … владычество над всеми или над некоторыми только отправлениями психической жизни. …При всяком душевном страдании внутренне расстроились … ум, воображение, память, сила чувствования и вожделения, … поражается гармония духовной жизни». «Патогноманический признак всех душевных расстройств … состоит в неправильности силы суждения, в ложном чувствовании и порочном стремлении желательной силы». К душевнобольным автор относил только тех, которые «подвергаются долговременной потере сомоведения и свободного назначения и бред произведен не скоропреходящими влияниями».

В главе «Распознавание душевных болезней вообще» П.А. Бутковский не только рассматривал вопросы диагностики психических болезней, но и в конце ее впервые под названием «класс чудаков» представил психопатии. Автор описывал «людей, имеющих удивительную привычку отличаться странною походкою, жестами… и вообще странным поведением в общении, так что их при первом взгляде можно почитать сумасшедшими. …Нельзя отнять от них здравого смысла». Эти особенности «стали их привычкою». «Класс чудаков» автор не включил в классификацию душевных болезней и отмечал трудности их отграничения от душевных болезней. Есть основания считать, что впервые описав психопатии, П.А. Бутковский тем самым заложил основы пограничной психиатрии [7].

После П.А. Бутковского психопатии, как известно, под различными названиями описывали A. Prichard [20], J. Esquirol [21] и U. Trelat [22]. Интересно, что в 1915 г. E. Kraepelin [23] в классификации психопатий выделял «группу чудаков», не упоминув автора этого понятия.

П.А Бутковский раньше, чем K. Kahlbaum [24], изложил нозологические принципы в психиатрии. В главе «Нозология душевных болезней» автор указывал: «Душевные болезни, так же как и телесные, имеют свои предвестники, свое течение, переходы и исходы. …Сумасшествие бывает либо непрерывное (vesania continua), …либо послабляющее (v. remittens), …либо перемежающее (v. intermittens)». Ф. Пинель [25] выделял непрерывное и периодическое течение, а J. Esquirol [21] — острое и хроническое. П.А. Бутковский описывал бешенство и другие психозы «в трех отличительных периодах» и выделял между ними переходы.

При изложении вариантов исхода автор подчеркивал: «В благоприятных случаях душевные болезни оканчиваются совершенным здоровьем, в менее благоприятных — послаблением болезни, в неблагополучных — переходом в неизлечимую форму с… изменением существующей болезни в безумие». При описании исхода бешенства уточнялось, что с «умалением бреда … многие едят с прожорливостью… и впадают в продолжительное безумие (dementia)». Следовательно, П.А. Бутковский впервые в 1834 г. при бешенстве, соответствующем современному понятию параноидной шизофрении, выделял типы течения и исходы с деменцией и без нее.

В 1915 г. E. Kraepelin [23] к критерию «течения» прибавил критерий «Endzustand», исходного состояния для разграничения dementia praecox и периодических психозов, включающих маниакальные, циркулярные и депрессивные формы. Он объяснял это трансформацией концепции B. Morel (1857) о дегенерации в концепцию эндогенеза и выделением эндогенных процессов, ведущих и не ведущих к деменции. При этом он не упоминал П.А. Бутковского, хотя этому предшествовали следующие обстоятельства.

Во время первого полугодия 5-летнего (1886—1891) пребывания Э. Крепелина в России, в Дерптском университете, сбылась его мечта — получение к 30 годам ученой степени доктора медицины (30.05.1886) и звания профессора (1.06.1886) [26]. При подготовке к иннаугурационной лекции и определении плана дальнейших исследований в психиатриии он просмотрел многочисленные источники и не мог не познакомиться с учебником П.А. Бутковского, в том числе главой «Нозология душевных болезней». К этому его обязывало и преподавание психиатрии в России. Кроме того, косвенно об этом свидетельствует употребление им в последующем редко встречаемого понятия «чудаки».

Классификация душевных болезней П.А. Бутковского [2] основывалась на анатомо-физиологических предпосылках. В согласии с ней во второй части учебника им представлено «описание болезней в особенности». Бешенство известно с древности. В изложении автора оно соответствует галлюцинаторно-параноидной шизофрении [7]. «Наследство …самая чистейшая… из причин, от которых оно зависит». В начале болезни бред проявляется «мгновенно» или постепенно. У этих больных П.А. Бутковский впервые отмечал: «Бред их продолжает распространяться на все предметы и понятия, … переходя от умственной … к чувственной сфере». Напомним, что в последующем В.Х. Кандинский [27] выделял мыслительный и чувственный и бред. П.А. Бутковский писал, что у этих пациентов «выражение лица, жестов и взглядов находится в разладице между собой. …Чувствования, мысли и склонности обнаруживаются без связи и порядка». Нетрудно заметить, что эти расстройства соответствуют интрапсихической атаксии E. Stransky [28]. П.А. Бутковский также замечал: «Некоторые пишут … замысловатые идеи, другие … повторяют иногда одно и то же слово, одну и ту же речь. … Одни изобретают себе особенный язык, другие говорят о себе не иначе, как в третьем лице». В дальнейшем эти феномены описывал E. Bleuler [19]. В клинических проявлениях бешенства и других болезней П.А. Бутковский впервые выделял инициальные проявления, три периода, переходы между ними, три типа течения и описывал исходы. Этим автор заложил основы учения о структуре эндогенных психозов.

«Помешательство ума» (paranoia) автор представлял широко и включал в него сумасбродство, суемудрие и дурачество. Суемудрие соответствует паранойе. Сумасбродство частично относится к простой шизофрении [7]. При сумасбродстве изложена симптоматика, соответствующая феномену «философической интоксикации» [29]. Красочно описанное П.А. Бутковским дурачество [2] идентично парафрении [7]. Оно характеризуется «превратностью суждений о самом себе с ложным присвоением высокого сана. …Поведение больного соразмерно … воображаемому им сану».

Глупость в изложении П.А. Бутковского [2] соответствует простой шизофрении [7]. Автор описал ее почти на 70 лет раньше, чем O. Diem [30]. При глупости «мыслительная способность не имеет довольно энергии, лишена направления, нужного для целости ее отправлений. … Они говорят несвязно, … ложно от того, что средоточеных идей не совокупляют с теми, которые предшествовали, или следуют после». Эти представления П.А. Бутковского [2] соответствуют концепции K. Conrad [31] редукции энергетического потенциала.

При исступлении автором описано «сонное состояние». Оно характеризуется фантастическими переживаниями с потерей ощущения времени, «сбивчивыми воспоминаниями … моментов болезненного состояния так, как бы после настоящего сна, которые нельзя припомнить». Ему предшествуют субдепрессивные и маниакальные расстройства. «Сонное состояние» соответствует онейроидному синдрому в течение периодической шизофрении [7]. В связи с этим можно назвать W. Cullen (1777), который первым выделял ониродинию, или состояние сноподобного помрачения сознания при везаниях.

Под названием меланхолии, или задумчивости, П.А. Бутковский [2] впервые описал инволюционную меланхолию и инволюционный параноид [5] и этим заложил основы учения о психозах позднего возраста. При неистовстве, наблюдаемом при бешенстве, представлены картины психомоторного возбуждения. При нем автор впервые описал «самовольные поступки без всякого помышления», идентичные импульсивным действиям [32]. Безбредное бешенство [2] соответствует гомицидомании [7].

Под названием «бездейственное равнодушие» П.А. Бутковским раньше K. Kahlbaum [33] описан кататонический ступор с явлениями каталепсии [7]. «Больной делается совершенно бездейственным, лежит целый день в постели, совершенно не шевелится, ничего не говорит. …Никакие просьбы, никакие угрозы не трогают его: Он ничего не может желать, не противится ничему и может быть сгибаем подобно свинцу».

Врожденное безумие соответствует задержке психического развития [7]. Оно «существенно разнится от приобретенного (dementia)». П.А. Бутковский раньше, чем J. Esquirol [21], представил критерии отличия между этими формами слабоумия [7].

Судопроизводство в начале XIX века испытывало трудности в выявлении симуляции и определении невменяемости. В связи с этим П.А. Бутковский [2] в разделе «О распознавании душевных болезней вообще» впервые выделил главу «Распознавание сомнительной душевной болезни … у подсудимых людей». Этим автор подчеркивал, что «исследование притворного умопомешательства» является частью психиатрии и зависит от ее развития. Для облегчения познания слушателями этих разделов психиатрии автор впервые представил «психологические сведения нормального действия душевных способностей», четкие определения душевного здоровья и душевной болезни. В уточнении дефиниции душевной болезни П.А. Бутковским представлены и критерии невменяемости: «человек, лишенный ума, не может владеть собою и пользоваться правильно свободным самоопределением, потому что лишен свободы, обретающейся в разуме и самоведении. …В потере свободы сомоведения заключается истинное свойство душевных страданий». В этом определении отмечено наличие психического заболевания, что соответствует медицинскому критерию — «человек, лишенный ума». Указана также неспособность руководить своими действиями — «не может владеть собою и пользоваться правильно свободным самоопределением». Они утратили способность оценивать свои действия и их последствия «в разуме и самоведении», т. е. сознании.

«Самоведение … составляет все душевно-человеческие отправления, проникает во все человеческие действия и совокупляет … виды оных в единство. … Без самоведения не могут совершаться надлежащим образом никакие внутренние чувства, никакие действия разума и воли». П.А. Бутковским с учетом современных представлений в понятие невменяемости включены медицинский и юридический критерии [8]. Для отграничения «притворного сумасшествия» от действительного П.А. Бутковский рекомендовал использовать следующие четыре правила: 1. «С подозрительными больными надлежит так обращаться, чтобы они не заметили ни малейшего следа питаемой к ним недоверчивости, между тем обращать тщательное внимание на их поступки, в чем большую пользу также может делать верная прислуга». 2. «В точности исследовать … физиогномию, которую они с притворством чрезвычайно трудно выражать могут». 3. «Наблюдать прилежно род сумасшествия. Люди таковые большей частью притворствуют демономанию, падучую болезнь, соединенную с бешенством и паранойей. … Они редко представляют свою роль постоянно и с непринужденным продолжением и поэтому беспрестанно меняют … свои умопредставления». 4. «Замечать осторожно мнение их о своем здоровье и желании оставить больницу. Настоящие сумасшедшие уверяют всегда, что они здоровы и стараются всячески выписаться, между тем как притворные всемерно силятся показать себя больными».

«При исследовании притворной болезни» П.А. Бутковский рекомендовал «обращать … внимание на темперамент, воспитание, страсти, привычный разговор, род жизни и прочее, ибо гордость, своенравие, страсть пересилить другого, глупость легко могут обнаруживаться под видом бешенства, неистовства». Как говорилось выше, бешенство идентично параноидной шизофрении. При неистовстве представлена симптоматика психомоторного возбуждения при шизофрении, «больной становится весьма дерзким, не предвидит никакой опасности и страха». У них «обнаруживаются самовольные поступки без всякого помышления», соответствующие импульсивным действиям [32].

П.А. Бутковский представил диагностические разграничения помешательства от алкогольного делирия, алкогольного опьянения и опьянения от «одурманивающих средств». При этом указывал, что «нельзя называть безумными, которые подвергаются бреду в горячках, безумствуют от вина, одуряющих средств, … хотя они и лишаются на несколько часов употребления свободы и волеизъявления». В этих случаях больной лишается возможности сознательных действий, что имеет значение при решении вопроса о невменяемости.

Излагая «класс чудаков», соответствующий психопатиям, П.А. Бутковский [2] предвидел их криминогенную значимость. Автор впервые описал «неутомимое побуждение к половым актам (satyriasis et nymphomania)» и этим заложил основы развития сексуальной психопатологии и судебной сексологии [8].

В. Гризингер [10], заявляя о своем приоритете в создании судебной психиатрии, отмечал, что первым «обратил внимание на судебно-медицинскую сторону психиатрии». Изложение этих аспектов им начато с подробного «разбора вопроса … о человеческой свободе. …Свобода состоит в возможности самоуправления». В отношении вменяемости В. Гризингер указывал: «Судье следовало бы отнести учение о вменяемости. … Врач не должен судить об этом совершенно юридическом вопросе. Он должен дать судьям (присяжным) только материал для решения». Если обратиться к перечисленным В. Гризингером [10] способам выявления «вымышленного сумасшествия», то преобладающее большинство из них раннее уже было отмечено П.А. Бутковским [2]. Врачам В. Гризингер советовал: «Разговаривать с больным … просто и естественно. …Определить его индивидуальные особенности, душевное состояние в настоящем». В последующем приступать к тщательному обследованию соматического состояния. Он также рекомендовал обращать внимание на симптомы, указывающие на психическое состояние «в выражениях лица, движений, слов и поступков». «Человек с «вымышленным сумасшествием» … большей частью смешивает признаки нескольких форм. … Он преувеличивает признаки умственного расстройства». Для изобличения «вымышленного сумасшествия» В. Гризингер подчеркивал, что «незаметное наблюдение может иногда открыть обман, … составляет главное средство открытия истины». С этой целью также следует «обратить внимание, как он проводит ночь». Кроме того, автор указывал: «Большая часть сумасшедших уверяют, что они не больны. … Очень ловкий субъект выскажет обратное, … будет охотно признавать себя больным».

Можно полагать, что В. Гризингеру не было известно, что на 27 лет раньше него П.А. Бутковский в «Душевных болезнях» уже заложил основы судебной психиатрии.

Таким образом, изложенные в этой статье факты указывают на то, что начало развития психиатрии в России относится не ко второй, а к первой половине XIX века, и что П.А. Бутковского, а не И.М. Балинского, следует считать основоположником российской психиатрии, автором первого руководства по психиатрии, первым профессором психиатрии и ее университетским преподавателем, внесшим значительный вклад в развитие общей и частной психиатрии. Есть основания также полгать, что П.А. Бутковский, а не В. Гризингер, является основоположником судебной психиатрии, поскольку им впервые предложены способы выявления симуляции, представлены признаки невменяемости, соответствующие ее юридическому критерию, описана криминогенная значимость различных форм помешательства, выделены психопатии, импульсивные действия и заложены основы судебно-психиатрической экспертизы.