Не существует знания, если оно не записано. За тысячелетия человеческой культуры развился самый важный инструмент знания - писаные тексты. С формированием классической науки, примерно 300 лет назад, на смену авторитетным переписываемым книгам пришли оперативные публикации, призванные быстро информировать ученых о новых достижениях. Живущим при ненадежной почтовой связи в начале XXI века трудно представить, насколько регулярной и быстрой была почтовая связь в веке XIX. Два столетия назад немногочисленные ученые узнавали о новых достижениях столь оперативно, что, например, в России опыты Н.И. Пирогова с наркозом отстояли всего на несколько недель от ключевых опытов в Бостоне или Лондоне. Журнальной практике Нового времени мы обязаны в основном формированием представления об авторстве. В предшествующий период обычной практикой было переносить знания из более ранних текстов в новые, накапливая их в фолиантах, в которых сегодня даже знатоки истории не могут наверняка определить происхождение тех или иных утверждений.

Самое главное, что появилось благодаря развитию научных журналов, это детальная хроника науки, записанная не как мемуары, а как точный протокол. В нем отражается основная деятельность ученых всего мира - передача знания. Благодаря такой хроникальности сообщений мы можем узнать, на чьи работы повлияли публикации монаха Г. Менделя и какое именно усовершенствование в налогообложение производителей вина сделал Д.И. Менделеев. Возможно, еще важнее то, что журналы благодаря своей относительной дешевизне и большому тиражу сделали знание доступным и неуязвимым для катастроф, подобным пожару в Александрийской библиотеке. В этом смысле журналы с их бумажной технологией оказались предтечами компьютерной, информационной эры, когда знание кажется неистребимым в силу своей общедоступности. Здесь уместно отметить, что технологии систематизации информации и оптимизации ее поиска в библиотеках в значительной степени предвосхитили технологии поиска компьютерного века.

Профессиональные журналы во всех отраслях деятельности, и в медицине, в том числе, сыграли важнейшую роль в формировании профессионального сообщества с его стандартами профессиональной подготовки, отношениями с государством, особой этикой. События XX века в России лишили врачебное сообщество свойственных ему во всем мире саморегуляции и независимости. Между тем в странах с непрерывавшейся демократической традицией журналы, основанные медицинскими обществами, не только служили последним инструментом распространения знания и приносили доход, но и формировали общие ценности и позволяли эффективно проводить общественные кампании. Как инструмент профессионального сообщества журналы помогают формировать стандарты профессии и распространять передовые инструменты практики, выступая популяризатором профессионального знания. Замечательно, насколько велика была роль ведущих медицинских журналов в формировании и пропаганде доказательной медицины (evidence based medicine).

Появление новых технологий печати и интернета уже к 2000 г. подтолкнуло многих предсказывать скорую гибель медицинских журналов. Однако этого не произошло. Более того, мы наблюдаем замечательную устойчивость научных журналов в период, когда богатейшие еще вчера газеты испытывают серьезные трудности. Медицинские журналы изменяются, осваивают новые технологии и способы работы, сохраняя свое значение для профессионального сообщества. Что же такого полезного дают журналы?

На первом месте - очевидная функция подготовки сообщений к печати. Она состоит из отбора и собственно подготовки.

В журналы отбирают те сообщения, в которых описаны важные и интересные для их читателей исследования. Эта функция не так очевидна, как может показаться на первый взгляд. На поверхности - отбор из потока научных статей только самого важного, вполне оправдан. Однако, если взглянуть глубже, то все исследования, выполненные на хорошем методологическом уровне, должны быть опубликованы. Нередко в правилах журнала указывается, что в нем предпочтение отдается важным статьям, способным повлиять на медицинскую практику. Это означает, что статья, описывающая исследование, в котором обнаружен большой полезный эффект лекарственного препарата, будет опубликована, а исследование, в котором у препарата найден малый эффект или преобладание вредных эффектов, может остаться неопубликованным. В результате архив науки (scientific record) оказывается искаженным. Да, при надлежащем упорстве авторы исследования опубликуют свое исследование (в котором не обнаружилось статистически значимых эффектов) в провинциальном журнале, но для большинства читателей такая статья может пройти незамеченной. Иными словами, журналы участвуют в формировании «систематической ошибки (смещения) обнародования». Это ошибку изначально называли «обусловленной преимущественным опубликованием положительных результатов исследования» (publication bias) и связывали именно с деятельностью журналов. Позднее оказалось, что в ее формировании участвуют спонсоры, которым нежелательно публиковать не оправдавшие надежд исследования; авторы, которые теряют интерес к работе, не принесшей ожидаемого результата, и уже затем - редакторы журналов. Итак, журналы, которые мы знаем как лучшие, наслаждаются тем, что имеют возможность отобрать для публикации лишь несколько статей из поступающей сотни, и тем не только создают образец интересного по содержанию журнала, но и формируют «смещение обнародования».

Подготовка статей в журналах начинается с оценки редакторами и рецензентами и в случае, если статья признается перспективной для опубликования, продолжается совместной работой авторов и редакторов. Опыт всех редакторов журналов подтверждает, что большинство статей, присылаемых врачами и биологами для опубликования, написаны плохо (по структуре, содержанию, стилю). Редакторы помогают авторам, обнаруживая противоречия в тексте, указывая на пропуск важных деталей в описании методов исследования, подсказывая более верный контекст для обсуждения результатов исследования. Наконец, они редактируют текст, нанимая для этого профессиональных литературных редакторов. В течение последних 20 лет в некоторых журналах введена процедура статистического рецензирования поступающих статей. Это позволило в 90-е годы прошлого века улучшить качество статистического анализа и представления данных в наиболее читаемых журналах (об остальных мы знаем меньше). Дополнительная подготовка статей к опубликованию - наиболее очевидный вклад журналов в формирование мирового научного архива.

Медицинские журналы были в числе инициаторов расширенного обнародования исследований. В течение XX века журналы в стремлении публиковать как можно больше сообщений поощряли ученых представлять только обобщенные данные, ограничивали объем статей, иллюстративного материала и даже ссылок на литературу. На журналы давили высокая цена доставки подписчикам и значительные типографские расходы. С появлением интернета у журналов появилось больше конкурентов и больше возможностей для модернизации своего облика. Самые радикальные изменения принял Британский медицинский журнал (BMJ), открывший свое содержание полностью в интернете для бесплатного доступа, объявивший, что его вариант в интернете является основным, а печатный - сокращенным, и освоивший наиболее быстро наибольшее количество новых интернет-инструментов. Крах надежд на экономическую независимость в интернете заставил BMJ вернуться к частично оплачиваемому доступу, но не остановил развития новых информационных инструментов в журналах.

Перечислить все современные инструменты сложно, прежде всего, потому, что постоянно возникают новые, а также и потому, что часть инструментов ранее были труднопредставимы в научном журнале (Twitter и подобные). Однако самым большим достижением является вытекающая из существа информационной сети возможность создания гиперссылок. То, что ранее достигалось тяжелым трудом аналитика, связывающего в своей памяти и системе записей отдельные статьи между собой, а также последующие письма и обобщающие монографии, теперь стало почти бесплатным плодом технологии. Сегодня читатель журнала по прочтении статьи может легко переключиться на те, в которых есть ссылки на данную статью, на списки публикаций каждого из авторов статьи, на первичные варианты статьи и, главное, иногда читателю теперь доступны исходные материалы. В этих случаях у него возникает возможность, отсутствовавшая последние 100 лет, - повторить анализ данных, проведенный авторами статьи, и убедиться в его правильности.

Недостаток мирового цеха по производству знаний - его рассеянность. Ученые работают в разных местах, в разных условиях, говорят на разных языках и публикуются в разных журналах. Не будет большим преувеличением сказать, что большая часть знания, получаемого учеными Китая или России, остается неведомой для ученых Аргентины или Канады. Через 300 лет после отмирания латыни как универсального языка европейских ученых (а о других мы мало что знаем!) в середине XX века начинает доминировать английский как язык международного общения вообще и язык науки.

Точно также доминирование англоязычных изданий в XX веке все далее отбрасывает иноязычные издания на периферию. Поскольку важнейшие журналы издаются на английском языке, ученые стремятся опубликовать свои лучшие исследования в этих журналах, и лишь при неудаче в нескольких «международных» журналах обращаются к возможности опубликования на немецком или французском. Естественным образом неанглоязычные журналы становятся второстепенными, содержащими «менее важную» информацию, обслуживающими резервацию ученых, не владеющих «главным» языком или не производящих достойной для «международных» публикаций научной продукции. В течение всего XX века национальные научные организации, даже в коммунистических странах, делали попытки издавать англоязычные журналы, чтобы вывести национальную научную продукцию в международную научную среду. Удивительным образом попытки систематизировать печатные источники привели к еще большей языковой унификации.

Печатные каталоги библиотек всегда стремились выйти за пределы перечисления книжных сокровищ. Это удалось только в «карточных» каталогах, которые не только стали успешно расписывать содержание журналов, но и позволили создать систему оперативного поиска статей по ключевым словам в бумажных изданиях (пермутерм-каталог), еще до того, как конечный пользователь приобрел «оконечное оборудование» для подсоединения к продуктам компьютерной обработки информации. Если печатные каталоги и каталоги на картах всячески старались сохранить в описании богатство языков науки, то по мере создания все более совершенных компьютерных систем английский язык стал доминировать все в большей степени. Мировой лидер библиотечного дела - Национальная медицинская библиотека США - бесплатно предоставляет доступ к своей базе данных MEDLINE. База данных создана на английском языке и в обозримом будущем не будет содержать материалов на других языках. Единственное, что можно пока себе позволить, это транслитерация оригинального названия источника с одновременным переводом названия на английский язык. Европейский континентальный лидер медицинской библиографии - Excerpta Medica - превратилась в EMBASE, тоже англоязычное издание. Большая часть международных организаций создают свои узкоспециальные информационные продукты на английском языке. Новые безбумажные интернет-издательства готовят журналы почти исключительно на английском. В результате научное знание становится все более доступным людям, освоившим только этот язык, при этом не освоившие его остаются на обочине. Всякие попытки создавать конкурирующие продукты на национальных языках обречены на неудачу. Обречены уже потому, что для этого нужны большие ресурсы, квалифицированные работники, и даже если такой продукт будет создан, он представляет интерес ограниченному кругу ученых - тем, кто функционирует в рамках этого языка и тем, кто предпринимает попытку исчерпывающего поиска исследований для их обобщения в интересах мирового сообщества.

Прагматический подход обусловливает необходимость проведения исследований без дублирования - чтобы ответить на большее число важных вопросов и рационально тратить ограниченные общественные ресурсы. Одновременно мировая наука нуждается в перепроверке результатов исследований и соответственно их дублировании. В результате архив науки обладает некоторой избыточностью. Такой, что, по крайней мере, во многих случаях изучение всего релевантного содержания архива не требуется, достаточно изучить, например, то, что отражено в MEDLINE. Хотя этот факт доказан в библиографических исследованиях и обычно воспринимается с облегчением, он не может не вызывать тревоги. История науки знает немало примеров, когда исследования не публиковались в «больших» журналах именно потому, что были недостаточно обычными, традиционными. Можно предполагать, что периферийная («серая») литература, в том числе журналы, несут некоторую часть знания, которая не просто комплементарна к «международным» журналам, а обладает самостоятельной ценностью.

Содержание «серой» литературы находит себе путь в основной поток знаний через второстепенные и узкоспециальные источники, а также через новые технологии целенаправленного поиска, порожденные компьютерными технологиями. Прежде всего следует назвать практику создания систематических обзоров, т.е. таких обзоров, которые включают все существующее знание по вопросу. Последнее достигается изощренным поиском публикаций, в том числе и на «малых» языках. В области медицинской практики следует назвать доказательную медицину, т.е. практику, основаную на применении вмешательств, полезность которых доказана в исследованиях, выполненных на хорошем методологическом уровне. Естественно, такой вид практики неизбежно означает ориентировку на современные исследования - и это возможно благодаря тому, что сегодня содержание множества журналов в мире, и не только американских, но и московских, отражается в MEDLINE быстрее, чем журнал выходит из типографии. Естественно, при таком подходе нельзя ограничиться только справочником с полки и даже десятком «самых авторитетных» журналов; при таком подходе не так уж редко самое релевантное доказательство обнаруживается во вполне второстепенном журнале. Иными словами, нарастающая объективно централизация преодолевается новыми технологическими достижениями, и преодоление сегрегации периферийных территорий, институтов и изданий видится не в строительстве периферийных центров информации (своих монастырей со своими уставами), а в повышении прозрачности содержания русских, китайских, конголезских и т.д. изданий для всех ученых мира.

Большую часть опубликованного материала никто никогда не читает. Во всяком случае, на многие публикации никто и никогда не ссылается, и это единственное, что мы можем установить относительно точно. Распределение по цитируемости похоже на закономерности рассеяния: лишь немногим авторам достается обильное цитирование, а большинству уготовано быстрое забвение. Такова же судьба научных журналов - немногим удается выходить десятилетиями, большинство умирает после нескольких выпусков.

С годами объем научной литературы растет. Этот прирост можно рассматривать как рост объема «научного продукта», хотя такое измерение несовершенно. В попытке добиться прогресса во всех странах стараются поддерживать расходы на научные исследования. Число научных работников в мире увеличивается быстро (особенно быстро росло оно до 80-х годов XX века), а объем знаний (и научной литературы) - медленнее. Эта закономерность существует, несмотря на стремление ученых публиковаться больше и больше. Стимулы к опубликованию максимального количества статей приводят к снижению ценности каждой из них, но улучшают «личный счет» ученого, непосредственно повышая его шансы на получение финансирования для будущих исследований.

Стоимость исследования в мире растет как квадрат числа занятых в нем ученых, а «научная продукция» - лишь как квадратный корень от числа ученых. Сообщения в печати с годами становятся все более и более коллективными, что напоминает о дороговизне исследований. Между тем интеллектуальные достижения - это, как правило, индивидуальные достижения. Анализ цитируемости статей показывает, что статьи, имеющие много авторов, цитируются не намного чаще и не сохраняются в научном обороте дольше других. Основа цитируемости и долголетия научных публикаций - их содержание.

Для измерения долголетия научной информации используется то же цитирование. По числу ссылок можно определить, как быстро цитируемость снижается, например, в 2 раза. Эта закономерность - аналог периода полураспада радиоактивных элементов. Время полураспада для специальности отражает быстроту обновления знания, интенсивность прогресса. Для биомедицинской литературы оно равно 3 годам (в основном за счет более «короткоживущей» биологической литературы). В физике публикации выходят из оборота наполовину через 4,6 года, в математике - через 10,5 года.

По содержанию публикаций можно не только отслеживать изменение объектов исследования (от концентраций белков в начале XX века к энергетическим макромолекулам в его середине и молекулярным маркерам патологических процессов в конце), но изменение методов исследования. Изменяются структуры исследований. Например, после Второй мировой войны быстро увеличивалась доля контролируемых испытаний в медицинских исследованиях, теория которых была в основном создана в начале XX века. Изменяются статистические методы, используемые в анализе данных исследования. Например, в анализе клинических исследований с конца прошлого столетия преобладает анализ дожития, до этого в течение 20 лет применявшийся почти исключительно в онкологии, но принципиально разработанный 100 лет назад и вполне зрелый уже в середине XX века.

Несмотря на то что оценка важности сообщения по его распространению кажется очевидной, лишь в прошлом веке возникла идея измерения публикаций как научного продукта и ссылок в публикациях на другие публикации как меры признания. Конечно, частое цитирование может быть результатом возмущения и отрицания, поэтому частое цитирование правильнее назвать мерой популярности сообщения. Однако, поскольку частота цитирования хорошо коррелирует с присвоением авторам сообщения научных премий, не является большой ошибкой считать, что частое цитирование - признак важности исследования. Эта идея привлекла внимание человечества после того, как нашла свою практическую реализацию в Индексе научного цитирования (Science Citation Index: An international interdisciplinary index to the literature of science, SCI) Юджином Гарфилдом (Eugene Garfield), с 1992 г. принадлежит корпорации Thomson-Reuters. Институт научной информации (ISI) выпускает ряд уникальных продуктов, в том числе наиболее известный SCI и аналогичные Social Science Citation Index, Art and Humanities Citation Index, в основном доступные теперь в интернете под названием Web of Science.

SCI издается с 1963 г. Его главные разделы - указатель (индекс) цитирования, авторский, предметный и указатель источников (Source Index). Традиционным является авторский указатель, в котором приведены все авторы публикаций, вошедших в выпуск. По имени автора можно найти описание публикации в указателе источников. ISI использует свою базу данных для анализа научной печатной продукции в мире, издавая аналитические отчеты, оценивающие цитируемость и оперативность цитирования отдельных изданий, отдельных научных институтов и стран (Journal Citation Report). Знакомство с результатами такого анализа весьма поучительно. В последние десятилетия наибольшее внимание привлекает возможность выяснить, насколько цитируемы работы отдельного ученого, хотя Ю. Гарфилд всегда предупреждал, что такое использование индексов цитирования порочно. По цитируемости статей ученого и по рангу журнала, в котором опубликованы его статьи (рангу журнала в такой же иерархии цитирования), делают оценки достижений, уровня работы ученого. Эта практика пришла и в Россию, сначала в виде любопытства и самодеятельности, позднее - в виде средства для ведущих ученых показать себя на мировом уровне и, наконец, в виде директивно рекомендованного инструмента. В Российской академии наук в 90-е годы XX века обсуждение показателей цитирования было болезненным. Это было связано как с несовершенством самого инструмента (Гарфильд предупреждал!), так и со сложностями отражения научной продукции иностранных авторов в указателе. Но главная проблема - не техническая. Главная проблема состоит в том, что русская медицинская наука в значительной степени изолирована от англоязычных публикаций, и потому через окно SCI видна лишь малая ее часть. Даже если относиться к содержанию русских медицинских журналов критически, нельзя не признать, что, поскольку отечественная медицинская периодика слишком плохо отражена в SCI, использование показателей цитирования представляет собою рискованный проект. Если же добавить, что у большинства наших врачей, защищающих докторские диссертации, число опубликованных журнальных статей редко превышает 5, то даже если бы существовал индекс цитирования, вполне отражающий русскую периодику, он был бы мало приложим к отечественным врачам-ученым.

Десятилетиями лучшие умы пытаются создать инструмент в замену SCI. Даже империя Google не может решить этой задачи, годами работая над бета-версией Google Scholar. Вероятно, по крайней мере в ближайшие десятилетия, мы обречены видеть научные публикации по биомедицине через зеркало MEDLINE и утешаться оценками цитирования в SCI. Какими бы ни были инструменты изучения сети научных публикаций, все ученые мира живут и еще долго будут жить в этой сети. Поэтому для каждого врача-исследователя важно выбрать способ «публикационного поведения», который обеспечит наилучшую видимость его исследований и достойную их оценку. Прежде всего, не следует тратить время на публикации в сборниках трудов и коммерческих журналах (through away journals). Нужно сконцентрироваться на опубликовании всех своих достойных исследований в журналах, индексируемых в MEDLINE. Если исследование удается опубликовать в авторитетном международном журнале, его русскую версию следует публиковать в отечественном журнале, что не только правильно с точки зрения этики публикаций, но и важно для того, чтобы поддерживать интеграцию русской и зарубежной медицинской науки.