По данным ГИАЦ МВД России, с 2001 по 2006 г. зарегистрировано 139 серий убийств, из них 98 совершены по корыстным мотивам и 41 — по сексуальным. По мнению И.Н. Горбулинской [1], в разработке криминалистических аспектов использования специальных знаний при расследовании серийных убийств имеются определенные пробелы с позиции таких наук, как криминалистика, криминология, психология, психиатрия, социология и др. (без указания на информационную значимость судебно-медицинских объектов исследования и возможность реализации диагностического потенциала судебно-медицинской травматологии).

Проблемы применения возможностей судебных экспертиз в расследовании серийных убийств представлены в диссертационной работе (по криминалистике и судебной экспертизе) В.Н. Исаенко [2]. Автор особую роль отводит судебно-медицинской оценке телесных повреждений, отражающих серийный характер преступлений и стереотип действий виновного лица в способе лишения жертв жизни. В.Н. Исаенко, как и другие исследователи [3—5], считает эффективным инструментом получения доказательств серийности криминальных деяний применение алгоритма систематизации признаков прижизненности, последовательности, количества, локализации следов травмирования с выявлением их сходства, различий и закономерных сочетаний. Это необходимо в том числе для последующего решения ситуационных задач по конкретным эпизодам (элементам), составляющим «серию», что обусловлено тесным взаимодействием с судебно-медицинскими экспертами при расследовании серийных убийств [3—5].

По наблюдениям группы авторов [6], убийства, сопровождающиеся сексуальной агрессией, как правило, имеют ряд характерных криминалистических признаков: состояние одежды или отсутствие таковой; обнаженные области половых органов жертвы; придание телу жертвы сексуальной позы; оставление посторонних предметов в половых путях жертвы; наличие следов орального или анального полового акта, а также свидетельства проявления садизма и патологических фантазий в виде «увечий» гениталий [6].

Большинство работ как отечественных, так и зарубежных авторов посвящено многолетней научной дискуссии о криминологических аспектах определения понятия «серийное убийство». В этих работах рассматривается также психологическая сторона подобных преступлений и психических заболеваний совершивших их лиц, обстановка и условия обнаружения трупа, возможности лабораторных исследований, но без выделения значимости судебно-медицинских компетенций [7—27].

Вследствие путаницы и недостаточной точности определений оценки характеристик серийных убийств сильно различаются [28], так как системный анализ часто подменяется вариативными признаками мотивации действия злоумышленника, количества жертв и пр. [25].

Таким образом, в литературе практически отсутствуют аналитические работы, рассматривающие задачи и организационную специфику судебно-медицинского экспертного сопровождения расследований серийных убийств. Между тем уголовно-правовая статистика данной категории дел, межрегиональный характер и многообразие сроков и условий обнаружения трупов жертв, а также отсутствие совершенной системы оперативного обмена розыскной информацией диктуют необходимость разработки и применения единообразных тактико-методических принципов, определяющих эффективность судебно-медицинских и медико-криминалистических экспертиз, что и стало целью данной работы.

Материал и методы

Экспертное обеспечение и консультативное содействие на предварительном следствии по указанным уголовным делам требует применения специального алгоритма сравнительных исследований и трасологической диагностики объектов, направленных на выявление аналогии в морфогенезе травмирования жертв в различных эпизодах преступлений серийного характера. Наиболее демонстративным примером может послужить уникальный для экспертной практики опыт экспертизы, проведенной в рамках известного резонансного дела Чикатило (Ч.) по факту 52 убийств (21 мальчика в возрасте от 6 до 16 лет, 14 девочек в возрасте от 9 до 17 лет, 17 девушек и молодых женщин), совершенных в 6 регионах России, а также на Украине и в Узбекистане в течение 12 лет [29]. При недостатке прямых улик суд в качестве одного из обоснований для обвинительного заключения выдвинул аналогию способа совершения убийств, основываясь на объективных закономерностях, выявленных комиссией судебно-медицинских экспертов путем сопоставления их с другими доказательствами, имеющимися в уголовном деле.

Результаты и обсуждение

На этапе предварительного анализа первичных экспертиз трупов жертв классифицировали все исходные данные по многим диагностическим критериям, основные из которых следующие:

— состояние посмертных изменений (удовлетворительная сохранность, гниение, частичное или полное скелетирование), зафиксированных на момент обнаружения трупов (останков) с распределением всех объектов на 3 категории с различной информационной значимостью повреждений;

— систематизация судебно-медицинских признаков, характеризующих прижизненность, количество, последовательность, локализацию и характер следов травмирования;

— диагностика и дифференциация механизмов ударных и иных воздействий с выявлением их сходств, различий и закономерных сочетаний;

— распределение устойчиво повторяющихся групп повреждений в зависимости от пола и возраста жертвы, характеристики места и сезонного периода происшествия, состояния одежды и предметов обстановки;

— наличие прямых или косвенных признаков механической асфиксии и посмертных манипуляций с наружными и внутренними половыми органами мертвых тел, перемещение последних в пространстве;

— трасологическая сравнительная оценка повреждений с учетом хронологического периода факта убийства и показаний преступника об использовании в данный отрезок времени конкретного изъятого у него орудия.

Обобщили все судебно-медицинские и иные данные по делу на основе детального ситуационного анализа каждого эпизода с выделением аналогичных динамических стереотипов событий, выраженных в механизме характерных комплексов повреждений и других следов, доказывающих их серийный характер.

Целенаправленно изучили объекты и орудия травмы, судебно-медицинскую документацию и следственные материалы многоэпизодного дела по фактам гибели женщин, подростков и девочек. Выделили общие для большинства жертв признаки:

— множественность колото-резаных повреждений как прижизненного, так и посмертного происхождения;

— расположение повреждений на разных поверхностях и в различных областях тела;

— ранения в области век с дефектами глазных яблок и глазниц;

— нанесение повреждений после обнажения тела;

— иссечение, частичная или полная ампутация наружных и внутренних половых органов;

— наличие «нетипичных» повреждений (ампутация пальца, верхней губы, кончика языка, носа, нанесение резаных ран сердца и т.п.);

— использование для причинения повреждений в ряде случаев (двойные убийства) тупого предмета типа молотка;

— глумление над трупами путем причинения однотипных посмертных повреждений.

С учетом закономерно повторяемых признаков можно было предполагать, что убийства этой серии совершены одним и тем же лицом, вероятно, из сексуальных побуждений в извращенных формах.

В качестве основного компонента судебно-медицинской диагностики оказалось целесообразным использовать результаты судебной психолого-психиатрической экспертизы обвиняемого, учитывая высокую вероятность влияния характера психического расстройства — психопатии шизоидно-эпилептоидного типа с признаками садизма и некрофилии, а также наличие у Ч. одного из специфичных синдромов маниакальной фазы — гипермнезии (патологическое усиление памяти) с избирательным долгосрочным фиксированием значимых и символичных для маниакальной личности элементов насильственных действий. Указанная особенность измененной психики Ч. способствовала формированию динамического стереотипа в реализации причинения множественных повреждений жертвам с устойчивым повторением диагностических признаков и морфогенеза травмирования. Еще один характерный симптом проявился в своеобразной форме фетишизма: преступник сохранил для «визуальных контактов» использованные орудия преступлений, которые впоследствии выдал следователям и опознал 9 ножей применительно к конкретным хронологическим периодам преступления.

При описании ситуаций, связанных с непосредственными эпизодами причинения телесных повреждений, обвиняемый на фоне объективно выраженной активизации памяти подробно и последовательно излагал сведения о способах, условиях, количестве, локализации нанесения ударов орудиями в достаточно конкретной форме, подчеркивая однотипность своих действий в разных эпизодах. Это обстоятельство предопределило необходимость проверки показаний на месте обнаружения трупов (останков). Провели серии следственных экспериментов, в ходе которых моделировали разнообразные элементы событий с опознанием орудий, использованных в различное время для причинения повреждений жертвам.

После предварительного изучения и систематизации экспертных данных по каждому эпизоду преступлений в рамках медико-криминалистической экспертизы провели серию экспертных экспериментов с участием Ч. В ходе таких экспериментов реконструировали обстоятельства причинения повреждений с помощью макетов орудий и манекенов. Основные этапы видеозаписи экспериментов дублировали фотографированием с подробным экспертным комментарием.

Анализ диагностических возможностей, содержащихся в представленных материалах и на вещественных доказательствах, позволил установить, что в методику сравнительных исследований морфологии повреждений и следообразующих характеристик предполагаемых орудий (острых и тупых) целесообразно включить следующие этапы.

I. Классификация жертв по информативности отобразившихся на теле следов острых орудий (с учетом количества, идентификационной значимости и повторяемости морфологических признаков или их моделей-отображений, имеющих значение для установления ранящего предмета и реконструкции обстоятельств травмы).

II. Дифференциация представленных проверяемых острых предметов (всего 23) по их групповым конструктивным свойствам, исходя из:

1) документальных оперативно-следственных сведений об их принадлежности к конкретным эпизодам убийств;

2) специфики их бытового предназначения или эксплуатационных дефектов, влияющих на колюще-режущие свойства предмета;

3) сравнения размерных характеристик повреждений и линейных параметров клинков с выявлением группы исключающихся по этим признакам орудий (при учете неустойчивости и изменчивости следов-повреждений на биологических тканях, а также вариативности механизмов следообразования);

4) выявления существенных различий или сходств основных конструктивных характеристик клинков по отношению к опознанным Ч. орудиям, в частности, четкости строения острия, степени остроты лезвия, толщины обуха и выраженности его ребер, наличия бородки у основания, конфигурации и протяженности скосов клинка (в сопоставлении с орудиями, указанными в пункте 1, формированием подгруппы клинков-«аналогов»).

III. Решение ситуационных задач с воспроизведением условий и способов причинения повреждений при использовании признанных Ч. предметов по каждому из эпизодов серийного преступления.

При систематизации и сравнительном анализе судебно-медицинских признаков, характеризующих механизм травмирования потерпевших, обнаружили определенное сходство (стереотипность) большинства ранений в расположении по областям тела, характере, количестве, пространственной ориентации и векторе воздействия орудий, причинявших повреждения прижизненного и посмертного характера.

Комбинированные повреждения от тупых и колюще-режущих орудий выявили при исследовании 9 трупов.

На мягких тканях и костных останках 43 трупов имелись колото-резаные и резаные повреждения. Наиболее частая их локализация:

— области век, углов глаз, края и стенки глазниц у 21 трупа;

— области мягких тканей головы и костей мозгового и лицевого черепа у 19 трупов в виде колото-резаных и резаных ран, насечек и проникающих костных дефектов (числом от 1 до 22);

— область мягких тканей шеи у 21 трупа, на шейных позвонках костных останков у 4 жертв в количестве от единичных до десятков, преимущественно на переднебоковых поверхностях, часть которых проникает в ротовую или плевральные полости, часть — в пределах мягких тканей с пересечением крупных сосудов;

— у 37 жертв множественные колото-резаные и резаные раны туловища, причем у 17 раны расположены на переднебоковых поверхностях грудной клетки, у 7 — в околопупочной области передней брюшной стенки, у 4 — в подвздошных ее отделах. Сочетание колото-резаных ран груди и живота установили у 14 трупов, продольные обширные резаные раны с рассечением тканей от грудины до лобковой области — у 6 трупов женщин;

— при оценке механизма большинства резаных ран отметили отклонение концевых отделов от прямолинейной траектории, а также встречно-направленные или парно-симметричные повреждения кожи;

— колото-резаные раны, как правило, располагались компактными группами, с изменением ориентации длинника и направлением от параллельных до взаимно-перпендикулярных;

— отдельные раневые каналы грудной клетки и шеи формировались через одну кожную рану, т.е. без извлечения клинка при повторных воздействиях на телах 7 жертв (рис. 1, а, б, в);

Рис. 1. (а, б, в). Наиболее характерные по расположению и механизму причинения колото-резаные и резаные повреждения на теле потерпевших женщин и подростков женского и мужского пола.

Воспроизведена ориентация клинков орудий и векторы их воздействий.

— в области ягодиц, наружных и задних поверхностей бедер 8 трупов обнаружили колото-резаные раны; как правило, они сочетались с повреждениями наружных половых органов. В окружности таких ран выявили следы осаднения, растяжения и разрыва кожи от акцентированного удара переходной части рукоятки при полном погружении клинка (рис. 2);

Рис. 2. Типичные по локализации и механоморфогенезу колото-резаные и резаные повреждения на трупах жертв серийных убийств.

— резаные раны ладонных поверхностей кистей 8 трупов в совокупности с другими данными позволили следователю высказаться об имевшем место сопротивлении при нанесении ударов острыми орудиями;

— в группе трупов без выраженных гнилостных изменений установили прямые и косвенные признаки механической асфиксии от закрытия отверстий рта и носа или сдавления шеи руками (8 случаев). В полости рта 4 трупов наряду с характерными повреждениями в области лица и шеи обнаружили «кляпы» из почвы, опавших листьев и сухой травы;

— у 4 трупов с неизмененным от гнилостных процессов кожным покровом выявили специфические повреждения кожи в виде осаднений и кровоподтеков, оцененные как следы укуса зубами человека: в области лица, шеи, сосков грудной железы, левой голени, которые, однако, по выраженности повреждения не отображали существенных следообразующих идентификационных признаков зубного аппарата.

На большинстве нескелетированных трупов обнаружили посмертные повреждения различного вида:

— отсечение сосков с околососковыми кружками молочных желез острыми предметами, а в ряде случаев с признаками разрыва тканей предположительно зубами человека;

— колото-резаные, резаные раны и дефекты мягких тканей со следами их иссечения при многократных воздействиях в области наружных половых органов, лобка и промежности на трупах женского пола. Наружные повреждения в большинстве случаев сочетались с ранением или отделением половых губ, влагалища, матки или ее придатков, мочевого пузыря;

— на большинстве трупов мальчиков, за исключением двух, отсечение мошонки (или ее разрез с выделением яичек), полный или частичный дефект полового члена;

— изолированные участки интенсивного гниения мягких тканей в области молочных желез, брюшной стенки, лобка и промежности на некоторых трупах, обнаруженных в начальных стадиях гнилостного процесса, позволили предположить имевшие место кожные повреждения в указанных областях в виде ран или резаных дефектов;

— на 4 трупах отчленены мягкие ткани носа и верхняя губа. Мягкие ткани носа без повреждения губ отсутствуют на 2 трупах, концевая часть языка отсечена на трупах 3 подростков.

Указанные характеристики повреждений не противоречат показаниям обвиняемого о наиболее типичных (часто применявшихся им с указанием на специфическую мотивацию агрессии) способах причинения воздействий орудиями и о других манипуляциях, совершенных с телами жертв, а также о его взаиморасположении по отношению к потерпевшим и травмируемым при этом анатомическим областям. Это подробно задокументировано при проведении следственных экспериментов и проверке показаний с участием эксперта.

Таким образом, установили наиболее устойчивые диагностические критерии, определяющие специфику серийных убийств в судебно-медицинском аспекте:

— беспорядочное обнажение тела с множеством разрывов предметов одежды;

— следы наложения веревочных петель на шею жертвы или признаки удушения руками, закрытия отверстий рта и носа случайными предметами;

— сочетание телесных повреждений прижизненного и посмертного характера;

— преимущественно колото-резаный характер повреждений, их множественность и концентрация в области половых органов и молочных желез в сочетании со следами укусов и ампутации последних;

— обширные проникающие разрезы брюшной стенки с частичным извлечением или отсечением органов живота и таза;

— отсечение полового члена и мошонки на трупах подростков;

— незначительные вариации морфомеханогенеза повреждений в зависимости от половых, возрастных и конституциональных особенностей жертв;

— усугубление объема и тяжести повреждений в хронологической динамике серии преступлений.

Заключение

Объективность и полнота экспертного ситуационного анализа и трасологической оценки повреждений на трупах жертв серийных убийств обеспечивается выполнением мероприятий, предусматривающих следующее:

— предоставление всех необходимых для экспертизы материалов дела и вещественных доказательств, включая протоколы осмотра, допроса, проверки показаний, опознаний и пр.;

— согласование дополнительных следственных действий в рамках выполнения экспертизы и с участием экспертов, в частности, в процедуре опознания орудий, допросах обвиняемого, в повторном осмотре мест происшествий, в следственных экспериментах по моделированию обстоятельств и условий причинения повреждений, в представлении необходимых для участия в экспериментах специалистов, статистов, научно-технических средств и специального инвентаря;

— обеспечение рациональной последовательности использования изученных экспертных данных о механизме и орудиях травмы, на базе которых строится алгоритм установления свойств (групповых или индивидуальных) орудий, планирование и реализация методики моделирования значимых элементов преступлений с оценкой результатов, относящихся к предмету судебно-медицинской экспертизы;

— комплекс сравнительных исследований, призванных установить устойчивость и повторяемость характерных судебно-медицинских признаков, свидетельствующих о принадлежности конкретных орудий, стереотипности изучаемых эпизодов и отдельных элементов серийного преступления;

— формирование развернутого заключения с аргументированным подтверждением медико-криминалистических аналогий с учетом вариабельности изучаемых объектов; сравнительная оценка условий и обстоятельств, имеющих значение для обоснования вывода о серийном характере и признаках определенной мотивации при совершении расследуемого преступления.

Полноценная реализация изложенного алгоритма экспертных исследований обеспечивает получение на предварительном следствии и этапе судопроизводства объективного комплекса процессуально значимой информации, а также совершенствование методических и тактических аспектов судебно-медицинской диагностики.

Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.