Третий сын Императора Александра III Георгий родился 27 апреля 1871 г. В детстве мальчик перенес обычные детские инфекции. До 18 лет проблем со здоровьем у Георгия не было, они появились в 1890 г. во время кругосветного путешествия вместе с будущим Николаем II. Видимо, проблемы начались еще раньше: периодически у Георгия появлялась лихорадка, и лейб-хирург Г.И. Гирш лечил Георгия домашними средствами, не придавая ей какого-либо прогностического значения. 23 августа 1890 г. из Кронштадта на фрегате «Память Азова» братья (старший — Николай был уже официальным наследником престола) отбыли в кругосветное путешествие. В начале декабря, когда они находились в Бомбее, Георгий Александрович почувствовал себя плохо. На корабле братья вели себя довольно свободно и даже боролись. Во время такой борьбы Георгий упал с трапа и сильно ушиб грудную клетку. По другой версии, он простудился 18 октября 1890 г. во время бала на палубе, когда корабль стоял в Триесте. Видимо, клинические проявления уже не казалась врачам простудой, поскольку на корабле был созван консилиум российских и приглашенных английских врачей. Они сошлись на диагнозе «туберкулез», и в Афины Александр III командировал почетного лейб-медика В.Я. Алышевского, считавшегося ведущим специалистом по «грудным» болезням [1].
В.Я. Алышевский осмотрел цесаревича 11 февраля 1891 г. и констатировал у него «поражение верхней доли правого легкого спереди и особенно сзади, где в лопаточной области найдено бронхиальное дыхание и созвучная крепитация» [2]. Медицина могла предложить только климатическое лечение: князь переехал в Алжир, затем — на Сицилию. Состояние его несколько улучшилось, и 1 июня 1891 г. он прибыл в Севастополь. Императрица Мария Федоровна не хотела верить в болезнь сына, но, услышав его кашель, написала Александру III о том, что сбываются худшие прогнозы доктора Алышевского [3]. Интересно, что в августе 1891 г. прозектор Мариинской больницы исследовал два образца мокроты Георгия Александровича, полученные еще в феврале, и обнаружил там «множественные коховые палочки бугорчатки» [4], что делало диагноз бесспорным. Князя разместили в Аббас-Тумане, на горно-климатическом курорте. Весной 1892 г. состояние сына приезжала проверять Императрица Мария Федоровна. Дворец располагался на южном склоне Месхетского хребта, в ущелье реки Оцхе (бывшая Абастуманка), на высоте 1250—1450 м, к юго-западу от железнодорожной станции Боржоми. С 1864 г. каждое лето здесь открывался военный госпиталь на 200 нижних чинов и 30 офицеров.
Примечательно, что во дворце было холодно: по рекомендации врачей окна постоянно держали открытыми. По просьбе Императрицы в мае 1894 г. Георгия навестил проф. Г.А. Захарьин, вместе с которым приехали его ассистент, будущий профессор П.М. Попов, и ассистент В.Я. Алышевского А.Д. Давидов. Г.А. Захарьин оценил достоинства курорта, но выступил против «жутких сквозняков» и посетовал на отсутствие всякого лечения, кроме средств от кашля и кровохарканья. Из осмотра во время пребывания в Аббас-Тумане: «Сердце здорово, одышки почти нет, боли в груди нет, кашель вечером, ночью и утром с отхождением мокроты, в которой очень много туберкулезных бацилл» [5]. Назначили лечение: креозот, тресковый жир, кумыс. Г.А. Захарьин составил меню, в котором воду рекомендовалось заменять пивом или вином. Георгий с родственниками выезжал в Спалу, затем в Ливадию, где его обследовал видный немецкий терапевт Эрнст фон Лейден, который подтвердил диагноз «туберкулез». После смерти Александра III (1894 г.) Георгия Александровича объявили наследником-цесаревичем (у Николая II еще не было детей).
Цесаревич вновь совершил путешествие в Алжир, Корфу, Одессу и возвратился в Аббас-Туман. В 1895 г. на консультацию к цесаревичу снова пригласили немецких светил Эрнста фон Лейдена и Германа фон Нотнагеля, которые прописали еще и души, но Г.А. Захарьин, учитывая сильное истощение больного, категорически выступил против. Больной снова ездил на маневры, потом с семьей в Данию. В Копенгагене последовало грозное осложнение — легочное кровотечение. При обследовании обнаружили: «… справа притупление звука до IV ребра, менее резкое притупление слева в ключичной области и на лопатке. Грудное дрожание усилено справа, спереди и сзади. Выслушивание дало резкое выдыхание по всему правому легкому, переходящее в области лопатки в бронхиальное и субкрепитирующее, а местами и крепитирующие хрипы на высоте вдоха… Лимфатические железы на шее увеличены. Масса тела 59 кг. Бацилл 1—2 в поле зрения. 19, 22 и 23 августа — легочное кровотечение, гипохромная анемия (гемоглобин 60—70%)…» [6].
8 ноября 1895 г. у постели больного собрался консилиум в составе почетного лейб-медика М.М. Шершевского, проф. Н.П. Симановского, и.о. главного врача Абастуманского госпиталя Д. Гопадзе и лечащего врача цесаревича А.Д. Чигаева. Врачи объяснили явное ухудшение состояния не основной болезнью, а частыми переездами, охотой (ушиб правого легкого прикладом при отдаче охотничьего ружья), нарушениями диеты и гигиены. Цесаревичу запретили верховую езду, велосипед, физическую нагрузку и предупредили о возможности повторного легочного кровотечения. Императрица прекратила выезды сына за пределы Аббас-Тумана.
28 июня 1899 г. в 8 ч 30 мин Георгий Александрович после осмотра врачом отправился на прогулку на «трехколесном бензинном велосипеде». Через 20 мин раздались крики: «Доктора, доктора!». На расстоянии полверсты от дворца обнаружили находившегося в сознании Георгия Александровича. Лицо его было окровавлено, во рту сгустки крови. Врач пытался делать искусственное дыхание. Позже следы и сгустки крови обнаружены на шоссе на протяжении 75 м. Очевидцы рассказали, как изо рта и носа великого князя потекла кровь, он сошел с велосипеда и лег на землю, с которой уже не вставал. Осмотр места происшествия проводили под «прокурорским надзором Тифлисского окружного суда» [7, 8].
Продолжая традицию первых научных публикаций Протоколов вскрытия тел членов Дома Романовых [9, 10], приводим выдержки из этого достаточно пространного документа. В доступных нам публикациях содержатся лишь ссылки на существование этого Протокола.
Итак, дело РГИА под названием «Протокол вскрытия тела Цесаревича Великого князя Георгия Александровича и расследование обстоятельств его смерти в Аббас-Тумане; акт «о захоронении внутренних органов» [11]. Дело начато оформлением 29.06.1899, завершено 01.07.1899, в деле прошито 20 листов. Из дела ясно, что исследование состоялось 29 июня 1899 г. в 10 ч утра в помещении дворца цесаревича в Аббас-Тумане, согласно предписанию министра Императорского двора. Описание одежды в тексте отсутствует (она, несомненно, несла на себе информацию о потеках крови, их направлении и величине).
Из краткого раздела «Наружный осмотр» интерес вызывают только сведения о том, что «труп резко исхудалый, наружные покровы сильно малокровны… на лице ссадины…». Из «Внутреннего исследования» отметим поражение кавернами различных размеров и давности всех долей обоих легких, детальное описание гигантской каверны верхней доли левого легкого, в стенке которой выявлен аррозированный сосуд. Каверна заполнена рыхлым свертком крови и сообщается с трахеобронхиальным древом, где отмечено наличие пенистой крови.
В «Заключении» отмечено, что покойный « … был одержим хроническим туберкулезным воспалением обоих легких в периоде кавернозного распадения, осложненным гипертрофией правого желудочка, атероматозным перерождением правой венечной артерии и интерстициальным нефритом. Полагаем, что ближайшей причиной смерти послужили обильное легочное кровотечение от разрыва кровеносного сосуда в каверне левого легкого и последовательная острая анемия мозга. К этому присовокупляем, что отечное состояние паренхиматозных органов должно быть отнесено насчет произведенного непосредственно перед вскрытием бальзамирования…» [11].
После текста Протокола следуют должности и подписи: почетного лейб-медика А. Айканова, старшего ординатора Семеновского Александровского Санкт-Петербургского военного госпиталя Ф. Бялыницкого-Бирули, старшего ординатора Грозненского военного госпиталя Н. Воскресенского, младшего ординатора Абастуманского военного госпиталя М. Максимовича. Кроме указанных, при вскрытии присутствовали директор Абастуманских Минеральных Вод Гопадзе и консультант Вод Мекутьев (текст протокола — рукопись, подписи — автографы двух последних врачей без инициалов). При исследовании присутствовал проф. Е.Н. Нимандер. Микроскопическое исследование внутренних органов не производилось.
Заметим, что на завершающем этапе танатогенеза негативную роль сыграла аспирация крови в респираторные отделы легких, что подтверждается пенистым характером кровянистого содержимого бронхов. Естественно и суждение о спровоцировавшем фатальное кровотечение внешнем факторе. Им, бесспорно, стало общее сотрясение тела при езде на «бензинном велосипеде» по горной дороге. Следует отметить и несомненное усиление одышки вследствие физической нагрузки.
Упреки родственников в адрес врачей, сохранившиеся в мемуарной литературе [12, 13], совершенно беспочвенны, так как в конце XIX века не существовало этиотропной терапии туберкулеза. Бороться с нарушениями лечебного режима доктора также не могли в виду особого социального статуса пациента.
В день вскрытия, в 19 ч, в присутствии Великого князя Николая Михайловича в склепе церкви Св. Великого князя Александра Невского в Аббас-Тумане были погребены после бальзамирования внутренние органы цесаревича [11]. Качество бальзамирования было высоким, что подтверждается хорошей сохранностью тела вплоть до погребения (последнее прощание в Петропавловском соборе Петербурга прошло при открытом гробе, с отданием «последнего целования»).
Несколько слов о врачах, упомянутых в статье. Известно, что из крупнейших зарубежных специалистов к консультированию Георгия Александровича привлекались два терапевта. Первый из них — Эрнст Лейден из Берлина, хорошо известен в России как установивший верный диагноз (хронический нефрит) Императору Александру III. Впервые он осмотрел цесаревича в Копенгагене, когда у Георгия возникло легочное кровотечение, затем в Аббас-Тумане вместе с Г. Нотнагелем. О.Э. Лейдене написано очень много, а имя второго профессора практически забыто. Герман Нотнагель родился в Пруссии, окончил Берлинский университет, где получил степень доктора медицины. С 1872 г. — ординарный профессор кафедры медицинской поликлиники и фармакологии во Фрайбурге, с 1882 г. — профессор в университетской клинике в Вене. Особой известностью пользовалось его «Руководство по фармакологии» в соавторстве с М. Россбахом, выдержавшее ряд переизданий [14].
Имя прозектора, проводившего исследование тела Великого князя, незаслуженно забыто. Из давних источников удалось выяснить, что Фаддей Андреевич Бялыницкий-Бируля родился в 1854 г. в семье белорусского шляхтича. В 1875 г. окончил витебскую гимназию, в 1880 г. завершил курс Медико-хирургической академии. Скупые сведения о его карьере сохранили Российские медицинские списки: в 1893 г. — младший врач лейб-гвардии 4-го стрелкового батальона в Царском Селе, в 1895 г. — старший врач Ижорского пехотного батальона, в 1900 г. — старший ординатор Семеновского госпиталя в Петербурге, с 1907 г. — статский советник, главный врач Семеновского Александровского военного госпиталя, в 1916 г.— действительный статский советник (чин, равный генерал-майору), врач для поручений при Главном военно-санитарном инспекторе [15].
В Списке медицинских врачей (на 1 января 1924 г.) издательства Наркомздрава РСФСР фамилии Бялыницкий-Бируля уже нет — медицинские генералы советской власти были не нужны. В одном из библиографических списков есть ссылка на научную работу «Прозектура за 40 лет (1870—1909 гг.) в Петроградском Семеновском Александровском военном госпитале. Петроград, 1915 г.». Даже став крупным организатором здравоохранения, Ф.А. Бялыницкий-Бируля не забывал любимую специальность… На заседании секции «Судебная медицина» 05.01.1904 г. в Императорской Академии наук ученый сделал доклад об исследовании трупа мамонта, найденного на реке Березовка в 1901 г. [16].
Прошло много лет, однако Великий князь Георгий Александрович сумел еще раз послужить Родине, пределы которой он отказывался покидать даже по требованию иностранных докторов, обещавших излечение на заморских курортах. В 1994 г. в рамках исследований обстоятельств убийства царской семьи в Екатеринбурге в Петропавловском соборе Санкт-Петербурга провели эксгумацию тела Великого князя. Требовался костный материал ближайшего родственника императора для сравнительных исследований. В эксгумации и описании останков принимал участие А.В. Ковалев, тогдашний руководитель Межрегиональной остеологической лаборатории Ленинградского областного бюро судебно-медицинской экспертизы. Полученный материал исследовали отечественные специалисты и генетики США. Под руководством старшего следователя Генеральной прокуратуры РФ В.Н. Соловьева из склепа, с глубины 2 м, подняли медный ковчег с императорскими орлами, покрытый плотной зеленоватой патиной. В соборе открыли гроб, осмотрели фрагменты сохранившегося мундира, скелета, сопутствующих предметов. Останки изучили, измерили, описали, сфотографировали и подвергли рентгенологическому исследованию. Был проведен отбор проб для молекулярно-генетического исследования [17]. Результаты исследований наряду с другими были использованы Правительственной комиссией при принятии решения о погребении останков царской семьи в Петропавловском соборе.
Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.