Рассказываем про жизнь ученого Ивана Михайловича Сеченова – родоначальника физиологии в российской медицине и естественно-научного направления в психологии, открывателя явления торможения в центральной нервной системе

Детство в Симбирской губернии и инженерное училище в Петербурге

Удивительно, но один из самых значимых ученых российской медицины XIX века даже не собирался связывать свою жизнь с этой наукой. Родившийся в 1829 году в деревне Симбирской губернии в семье помещика-дворянина и бывшей крепостной крестьянки, младший сын Иван (всего в семье было восемь детей) должен был стать военным инженером. В «Автобиографических записках» врач вспоминает про отца: «Не имея образования, он, однако, сознавал его важность и внушал нам, детям, что мы должны относиться к своим учителям, как к благодетелям». От матери с калмыцкими корнями Сеченов получил «тот облик, благодаря которому Мечников, возвратясь из путешествия по Ногайской степи, говорил, что в этих палестинах что ни татарин – вылитый Иван Михайлович». До 14 лет мальчик получал домашнее образование, а после, по настоянию старшего брата, должен был поступить в Главное инженерное училище, ведь по семейной традиции сыновья в семье становились военными. Сеченов с детства хорошо знал французский и немецкий языки благодаря гувернантке-немке, что сильно помогло ему в будущем заграничном обучении.

Сеченов отмечал, что в детстве у него не было сверстников-мальчиков, поэтому не имел он «ни мальчишеских замашек, ни презрения к женскому полу; притом же был обучен правилам вежливости». Это, возможно, повлияло на то, что, став уже крупным ученым, Сеченов ратовал за женское образование в медицине и вел курсы в учебных заведениях для женщин.

В 1843 году юного Сеченова отправили учиться в петербургское Главное инженерное училище. Обучение оставило неприятные впечатления, однако ему легко давались математика, история архитектуры, физика и химия (знание последних сильно пригодилось впоследствии ученому, который сам часто мастерил приборы для экспериментов). Инженера из Сеченова, на радость медицине, не вышло, так как экзамены по фортификации и строительному искусству он не сдал и был отправлен на службу сапером. Он напишет в автобиографии: «Мог ли я тогда думать, что непочетное удаление из училища было для меня счастьем?»

И.М. Сеченов в молодости. https://ru.wikipedia.org

Зато во время недолгой военной службы произошла встреча, определившая дальнейшую судьбу ученого. Сеченов познакомился с молодой вдовой Ольгой Александровной, которая, несмотря «на юность, была по развитию, да и по уму много выше своих собеседников». Он вспоминает, что та «ставила университетское образование очень высоко и считала Московский университет впереди всех прочих. Мысли ее шли в сторону служения ближнему, и в этом смысле она относилась очень сочувственно к профессии медика». Ученый отмечал, что в дом ее «вошел юношей, плывшим до того инертно по руслу, в которое бросила судьба, без ясного сознания, куда оно может привести, а вышел с готовым жизненным планом, зная, куда идти и что делать». Также ее влияние сказалось на его «позднейшем служении интересам женщин, пробивавшихся на самостоятельную дорогу».

Обучение в Московском университете и за границей

Таким образом, двадцатиоднолетний Сеченов решил поступить в Московский университет на медицинский факультет, чтобы затем помогать ближнему. За шестилетнюю учебу в Москве он сменил несколько адресов, снимая квартиры в Хлыновском тупике, на Патриарших прудах, вблизи Большой Никитской улицы, а потом и в бывшем Мясном переулке.

Сеченов стал вольным слушателем медицинского факультета, так как подал заявку слишком поздно. Зачислен в студенты он мог быть только в следующем году после сдачи вступительного экзамена. На первой же лекции, которую читал анатом Людвиг Севрук на латыни, юноша понял, что не знает язык, и быстро его освоил. Из обучения в университете благосклонно Сеченов вспоминает лекции по зоологии Николая Варнека (одного из первых русских биологов, работавших с микроскопом), по сравнительной анатомии и физиологии профессора Ивана Глебова и практику в хирургической клинике Федора Иноземцева, по мнению Сеченова, самого талантливого из профессоров медицинского факультета. На поздних курсах Сеченов познакомился с другим студентом – Сергеем Боткиным, с которым позже сдружился за границей.

Уже к 3-му курсу Сеченов понял, что хочет быть не практикующим врачом, а именно ученым. Не случайно в честь него назван один из главных российских медицинских университетов. Как он объясняет в автобиографии: «Виной моей измены медицине было то, что я не нашел в ней, чего ожидал, – вместо теорий голый эмпиризм». А также приводит пример одной из книг по медицине, где «нет ничего, кроме перечисления причин заболевания, симптомов болезни, ее исходов и способов лечения; а о том, как из причины развивается болезнь, в чем ее сущность и почему в болезни помогает то или другое лекарство, ни слова». Он убедился, что не призван быть медиком, а его мечтой стала физиология: «Болезни, по их загадочности, не возбуждали во мне ни малейшего интереса, так как ключа к пониманию их смысла не было, а вкус вдумываться в эти загадки с целью различения в них существенного от побочного – эту главную приманку истинных любителей медицины – развить я еще не мог». Из книг студенческих времен он сохранил одну, благодаря которой началось его знакомство с физиологией, – «Анатомо-физиологическое исследование животного мира» Карла Бергмана и Рудольфа Лейкарта. Студент был разочарован, что на университетских занятиях по физиологии не было ничего о том, что эта наука «есть прикладная физикохимия», а лекторы не использовали для демонстрации на лягушках электрическое раздражение нервов и мышц, хотя в 1850 году немецкий физиолог Герман Гельмгольц предложил метод измерения скорости распространения возбуждения по нерву.

И.М. Сеченов в бытность профессором Медико-хирургической академии в Санкт-Петербурге. https://ru.wikipedia.org

Примечательно, но будущее светило даже не хотел держать экзамен на доктора по окончании университета, считая, что в медицинской практике у него много пробелов, тем не менее успешно его сдал. А благодаря полученному наследству в 6000 рублей после смерти матери решил ехать учиться за границу, чтобы ознакомиться с европейскими практиками в физиологии и в целом медицинской науке.

В 1856 году Сеченов отправляется в Берлин, куда ранее уже уехал Сергей Боткин, чтобы обучаться в анатомо-патологическом институте гистолога Рудольфа Вирхова.

Как отмечает Сеченов, в Московском университете на лекциях по патологической анатомии ни слова не говорилось о Вирхове и его микроскопических исследованиях, которые в Европе уже вошли в обиход. Также ученый вспоминает, что, хотя в университете студентам-медикам читалась химия, к практике их не допускали, поэтому до поступления в лабораторию медицинской химии при Берлинском анатомо-патологическом институте он дополнительно обучился обращению с посудой, огнем и паяльной трубкой. Параллельно он слушал лекции по физике, аналитической химии, гистологии, а под началом биохимика Феликса Гоппе-Зейлера изучал общую физиологию нервов. Тот позже составил ему протекцию у профессора физиологической химии Отто Функе в Лейпцигском университете. К профессору Функе Сеченов прибыл для сбора материалов к диссертации, посвященной влиянию алкоголя на кровообращение, работу печени, состояние мышц и нервной системы (причем опыты приходилось ставить на себе и на лягушках). В 1858 году Сеченов отправился в Вену к знаменитому профессору физиологии Карлу Людвигу, чтобы заняться изучением газов крови, а спустя год – в Гейдельбергский университет к еще одной звезде физиологии Герману Гельмгольцу, в лаборатории которого работал над изучением влияния на сердце раздражения блуждающих нервов, над быстротой сокращения мышц и проводил опыты с получением газов из молока. Любопытно благоговейное описание им Гельмгольца: «От его спокойной фигуры с задумчивыми глазами веяло каким-то миром, словно не от мира сего… Он производил на меня впечатление, подобное тому, которое я испытал, глядя впервые на Сикстинскую Мадонну в Дрездене…». В Гейдельберге же Сеченов сдружился с Дмитрием Менделеевым, который, «несмотря на молодые годы, был готовым химиком». Перед возвращением в Россию Сеченов отправился с Менделеевым в путешествие сначала в Швейцарию, потом в Париж, где «никогда во всю жизнь не кутил так». Интерес к Европе Сеченов сохранил на всю жизнь, уходя в длинные, порой годовые отпуска, чтобы поработать у научных светил Германии, Австрии, Франции и попутешествовать.

Профессор Петербургской медицинской академии, Санкт-Петербургского и Московского университетов

Иван Павлов называл Сеченова «отцом физиологии», который первым создал физиологическую лабораторию в России и дал импульс развитию этой науки: «Сеченов обладал чрезвычайно сильным и трезвым умом, обращенным в действительность. Когда он из России, где не было никакой физиологии, явился как бы учеником за границу, он, однако, работал над своей темой. И все важнейшие его работы целиком из его головы. Он имел, по-моему, право на помещение его в "маленький" разряд творцов-физиологов, законодателей науки, от которых вышли те идеи, которые определили работу длинного ряда поколений следующих за ним работников науки».

С.П. Боткин, И.М. Сеченов и В.Л. Грубер. https://ru.wikipedia.org

В 1860 году Сеченов вернулся в Санкт-Петербург и почти сразу защитил написанную за границей диссертацию «Материалы для будущей физиологии алкогольного опьянения». И по приглашению вице-президента Петербургской медико-хирургической академии Ивана Глебова стал адъюнктом на кафедре физиологии. В академии он получил собственную лабораторию и начал читать лекции «по никем не знаемому в то время в России животному электричеству». Кроме того, у него в академии в 1861 году появились две ученицы – будущие хирург-акушер Надежда Суслова и офтальмолог Мария Бокова (первые российские женщины-врачи, защитившие диссертации в Университете Цюриха после введения в 1863 году запрета на посещение лекций женщинами в России). Сеченов вспоминал, что еще в Европе слышал о стремлении русских женщин к высшему образованию и «вернулся с готовым сочувствием такому движению». Бокова потом станет женой Сеченова, а отношения между ней, ученым и Николаем Чернышевским, по слухам, станут прообразом романа «Что делать?». О жене физиолог отзывался с большой теплотой, называя ее другом на всю жизнь, «деятельной, умной и образованной женщиной, умеющей владеть собою, с горячим сердцем, способным на деятельное добро… в ее природе были все условия, чтобы давать близкому человеку, умеющему отличать золото от мишуры, счастье в молодости, в зрелом возрасте и в старости».

В 1862 году ученый на год уехал в Париж, чтобы работать в лаборатории Коллеж де Франс у физиолога Клода Бернара. Там, проводя опыты, он пришел к выводу, что в головном мозге лягушки имеются центры, оказывающие тормозящее воздействие на рефлекторную активность спинного мозга. Так было открыто явление центрального (сеченовского) торможения центральной нервной системы. А по возвращении в Петербург в 1863 году он начал писать одну из ключевых своих работ – «Рефлексы головного мозга». Еще будучи студентом, Сеченов изучал психологию, и позже задумался, как перенести «психические явления со стороны способа их совершения на физиологическую почву». Иван Павлов называет «Рефлексы» первой в науке серьезной попыткой проанализировать физиологические явления субъективного мира. После публикации книги ученого «произвели в ненамеренного проповедника распущенных нравов и в философа нигилизма», но громкого скандала все же удалось избежать.

Сеченов и портативный газоанализатор его конструкции. Москва, 1890-е гг. https://ru.wikipedia.org

Стоит рассказать то, как воспринимали Сеченова люди, лично знавшие его. В 1864 году на отдыхе в Сорренто (он обожал язык, природу и культуру Италии и стремился туда каждый раз) на его пороге появились будущие знаменитые ученые – молодые биологи Илья Мечников и Александр Ковалевский. Хозяин был внимателен к гостям, и в целом статус научной величины никогда не позволял ему относиться свысока даже к начинающим дорогу в науке. Мечников характеризует его так: «Мысль и дело, идущие из самой глубины души. Каждое слово, прежде чем выйти наружу, подвергалось строгому контролю рассудка и воли. В то же время это был не сухой резонер, а в высшей степени сердечная, чувствительная натура». Он вспоминает, что у Сеченова были глаза «необыкновенной красоты», в которых читались глубокий ум, проницательность и доброта (и приводит пример, что из сострадания опыты тот проводил только на хладнокровных животных). Значительно позже, в 1889 году, на шестидесятилетие ученого, Илья Репин написал «Портрет И.М. Сеченова» (хранится в Третьяковской галерее), где тот сидит за столом в окружении рабочих тетрадей, и эта картина, вероятно, весьма точно передает характер ученого. Физиолог Александр Самойлов тоже описывал первое впечатление от учителя, отмечая, что его «глаза и острый их взгляд не передаются словами».

Мечников также пишет, что Сеченов не удовлетворялся преподаванием в Петербургской медицинской академии, где профессора признавали только чисто практическое применение врачебной науки, поэтому всегда тянулся в европейские лаборатории для разработки интересовавших его вопросов. Отметив талант Мечникова, Сеченов позже выдвинул его кандидатуру на должность профессора зоологии, но того не выбрали. Во многом поэтому ученый принял решение покинуть академию в 1870 году, так как был недоволен застоем организации и нежеланием «введения в кружок членов с несколько иными взглядами».

В 1876 году Сеченов вернулся в Петербург и занял должность профессора в университете, где проработал до 1888 года и продолжил в лаборатории свои исследования по поглощению углекислого газа соляными растворами и проводил эксперименты с изучением тормозящих влияний в сфере нервной системы. О тех временах добрым словом он вспоминал также преподавание на Бестужевских женских курсах. Сеченов отмечал, что за все свое сорокалетнее профессорство наилучшим образом экзамены сдавали именно студентки.

Могила И.М. Сеченова и его жены на Новодевичьем кладбище. https://ru.wikipedia.org

В 1891 году после продолжительного отпуска и пребывания за границей Сеченов возвращается на свой родной медицинский факультет Московского университета уже в статусе профессора, чтобы возглавить кафедру физиологии. Кстати, в Физиологическом институте на Моховой улице сохранился его мемориальный рабочий кабинет – это филиал Музея истории медицины Сеченовского Университета. А в бывшем Полуэктовом переулке (сейчас Сеченовский переулок, 6, строение 3) сохранился доходный дом, где он жил в последние годы. В московский период ученый работал над книгой «Физиология нервных центров», где собрал воедино все, что было сделано существенного в этой области, с выводом, что «в теле, как машине, все нервные аппараты имеют значение автоматических регуляторов»; кроме того, он занимался физиологическими критериями для установления оптимальной продолжительности рабочего дня.

В 1901 году Сеченов принял решение выйти в отставку, объясняя, что к тому его побудили «лета, сознание начавшейся отсталости в науке и убеждение, что старику не следует дожидаться времени, когда публика будет желать его ухода», хотя до 1904 года он продолжал преподавать анатомию и физиологию на Пречистенских рабочих курсах, до самой кончины писал мемуары и готовил к публикации научные работы. В 1905 году, в возрасте 76 лет, ученый умер от воспаления легких.