Николай Александрович Семашко

Как бы это сейчас странно ни звучало, но еще в начале XIX века в Российской империи такого понятия, как здравоохранение, попросту не существовало. Заболел? Ну, милости просим к бабке-знахарке, которая лечила все – от простуды до порчи – сушеными травами, лягушачьей лапкой и самогоном (для дезинфекции, разумеется).

Земская медицина появилась лишь во второй половине XIX века. Это уже было кое-что: настоящие врачи, пусть и редкие. Правда, в сельской глуши один доктор приходился на десятки тысяч человек, так что записаться на прием было так же просто, как поймать комету за хвост. Больничных коек мало (пять на пять тысяч населения), лекарств тоже, зато полно энтузиазма!

Интересно, что земские врачи работали почти как фрилансеры: местные власти им платили, но особо не контролировали. Главное, чтобы доктор где-то числился, а уж лечит он кого-то или целыми днями читает газету – дело десятое. Неудивительно, что, когда случилась революция, многие из них с легким сердцем проигнорировали приказы новой власти.

Чтобы представить, в каком состоянии находилось здравоохранение после 1917 года, достаточно обратиться к очерку Герберта Уэллса «Россия во мгле»:

«…невозможно достать лекарства и другие аптекарские товары. При простуде и головной боли принять нечего; нельзя и думать о том, чтобы купить обыкновенную грелку. Поэтому небольшие недомогания легко переходят в серьезную болезнь. Почти все, с кем мы встречались, казались удрученными и не вполне здоровыми. В этой неблагоустроенной, полной повседневных трудностей обстановке очень редко попадается жизнерадостный, здоровый человек.

Мрачное будущее ожидает того, кто тяжело заболеет. Мой сын побывал в Обуховской больнице и рассказал мне, что она находится в самом бедственном состоянии: нехватка медикаментов и предметов ухода ужасающая, половина коек пустует оттого, что большее количество больных обслужить невозможно. Не может быть и речи об усиленном, подкрепляющем питании, если только родные каким-то чудом не достанут его и не принесут больному. Д-р Федоров сказал мне, что операции производятся всего раз в неделю, когда удается к ним подготовиться. В остальные дни это немыслимо, и больные вынуждены ждать».

Старая система трещала по швам, а новой еще не было. Зато был шанс все переосмыслить и построить здравоохранение заново. С нуля, почти с чистого листа, учитывая ошибки прошлого. А теперь представим масштабы России, ее тогдашнее экономическое, политическое и социальное положение. Даже сейчас подобные планы кажутся маниловщиной. Мы не зря вспоминаем Уэллса: великий фантаст считал планы ГОЭЛРО нереальными. Не менее невероятной выглядела идея создать систему здравоохранения для всей Советской России.

Кто же решился воплотить ее в жизнь?

***

Николай Александрович Семашко родился в сентябре 1874 года в селе Ливенское, в Елецком уезде Орловской губернии (сейчас это Липецкая область). Семья была интеллигентная: отец, Александр Северинович, – педагог, мама, Мария Валентиновна, происходила из дворян и приходилась родной сестрой Георгию Плеханову.

Впрочем, рос Николай не среди портретов в золоченых рамах, а вместе с крестьянскими детьми. И, глядя на них, рано понял, что жизнь – бесконечная борьба. Отец умер, когда мальчику было 13. Позже он напишет: «Нищета стала у порога нашего дома…» – и это не было преувеличением.

Учился он в Ельце. Одноклассником Семашко оказался будущий писатель Михаил Пришвин. По воспоминаниям Пришвина, Николай вспыхнул идеей подполья как спичка: революции, конспирации, кружки – всем этим он «заболел» еще в юности. Оно и понятно: революционные настроения тогда были в моде, особенно среди пламенных гимназистов. А родство с известным марксистом подливало масла в огонь.

В 14 лет его отчислили за организацию кружка, но вскоре вернули: голова-то светлая, учился на отлично. Правда, выпускной медали не дали – вероятно, за поведение.

Без медали, но с упорством, Семашко поступил на медицинский факультет Московского университета. И как повезло с преподавателями! Настоящий «золотой состав»: Склифосовский, Сеченов, Эрисман. «Светила» сумели возбудить в юноше интерес к профессии: их лекции собирали на первых партах студентов, жадных до каждого слова. Но революционные идеи никуда не делись: в 1895 году Семашко выгнали из университета без права на восстановление. Доучиваться пришлось в Казани.

Годы учебы. Николаю Александровичу 19 лет

После выпуска он оказался словно чемодан без ручки: диплом есть, но клеймо «политически неблагонадежен» прилипло намертво. В крупных городах его не ждали, так что он колесил по губерниям: Самара, Саратов, Орел, Оренбургская губерния. Где-то лечил, где-то скрывался.

Николай Загорский. У земской больницы. 1886 г.

В 1904 году оказался в Нижнем Новгороде, где год спустя был арестован. В 1906-м эмигрировал в Швейцарию, где жил его дядя Плеханов. Там же познакомился с Лениным, вращался в кругах РСДРП, а заодно работал врачом: не все же довольствоваться одной революцией. Позже трудился в Болгарии, в годы Первой мировой.

А в 1917-м вернулся в Россию – уже не просто врачом, а человеком с опытом, связями и четким курсом: строить новую жизнь и новую страну, как бы пафосно это ни звучало.

Трудно описать то, с чем столкнулся Николай Александрович в начале своего «крестового похода» по организации отечественного здравоохранения. Уместнее всего сказать, что он пришел на пепелище: старые институты и регламенты рухнули вместе с революцией. Жизненный уклад переменился, Россия создавалась почти с чистого листа. Подобное происходило во многих сферах, но в здравоохранении ощущалось особенно остро. Семашко приходилось не только строить новое, но и одновременно бороться с тяжелым наследием старого.

***

Что же сделал Семашко, оказавшись «главным врачом страны»? Первое и главное – он ввел принцип, который сегодня кажется очевидным, но тогда звучал революционно: медицина должна быть бесплатной и доступной для всех. Неважно, рабочий ты, крестьянин или партийный чиновник. Ленин говорил: «Люди должны верить, что новая власть заботится о них не только на словах, но и на деле». И Семашко это «на деле» обеспечил.

В 1918 году он возглавил только что созданный Народный комиссариат здравоохранения РСФСР – первый в мире государственный орган такого уровня. С этого момента началась эпоха, которую позже назовут «системой Семашко».

Представим простую картину. Где-нибудь в глубинке рожает женщина. Раньше ее клали на лавку, звали повивальную бабку и надеялись на удачу. При Семашко стали появляться роддома и консультации, где принимали врачи и акушерки. Для многих это был первый шанс родить не «на полу», а под присмотром специалистов, без страха умереть при родах от сепсиса.

Люди должны верить, что новая власть заботится о них не только на словах, но и на деле.

В.И. Ленин

Детская смертность до революции была чудовищной: в 1913 году умирал каждый четвертый ребенок в возрасте до года. В 1919-м Семашко инициировал создание сети молочных кухонь, яслей и консультаций для матерей. Первая «молочная кухня» в Москве обеспечивала бесплатным питанием сотни младенцев ежедневно. В 1921 году появился Институт охраны материнства и младенчества, ставший центром всей этой работы.

Сотрудница молочной кухни разливает молоко

Молочная кухня здорово выручала и мою семью в советское время, когда я был маленьким, а впоследствии и меня, когда я сам стал отцом и с большим удовольствием ежемесячно ее посещал, познакомившись с веселыми сотрудницами, раздающими молоко и соки.

Встреча Ленина и Уэллса в 1920 году

Отдельный фронт – эпидемии. Тиф, холера, туберкулез косили людей тысячами. В 1920 году только от сыпного тифа погибло более трех миллионов человек. Семашко понимал: мало лечить, надо предупреждать. Он стал главным «санитарным проповедником» страны: выпускал брошюры, сам читал лекции в клубах, отправлял врачей в глухие деревни. В одной из официальных инструкций встречается простая, но точная фраза: «Вшей уничтожайте, ибо с ними приходит тиф».

В 1924 году в Москве провели массовую кампанию против оспы и дифтерии, несмотря на сопротивление части населения. А сопротивление было мощное. Надо понимать: большинство крестьян тогда были «люди от сохи» – старых взглядов, неграмотные, суеверные. Образование в деревне только-только начинали разворачивать, школ и учителей не хватало.

Вакцинация против оспы

Для многих укол выглядел чем-то сродни колдовству. «От нечистого все это, – ворчал мужик, – больной, и так помрет, а здорового еще и иглой доконают». Иногда крестьяне крестились, глядя на врача со шприцем, и шептали: «Не к добру… кровь откачать хотят».

В одной губернии местные жители чуть не побили врача, который пришел делать прививки: шприц казался им «дьявольской иглой». Но после того, как вспышку оспы пережила вся деревня без жертв, уважение к врачу резко возросло. Его стали воспринимать почти как колдуна «с доброй силой», который умеет защитить от страшной болезни.

Нельзя лечить людей без их доверия. Учите, объясняйте, будьте ближе к народу.

Н.А. Семашко

Поэтому перед врачами стояла та еще задача: уговорить крестьянского мужика сесть на табурет и подставить плечо. Иногда приходилось объяснять часами, показывать на себе, а то и звать старосту, чтобы тот первым привился. Семашко это понимал и наставлял подчиненных: «Нельзя лечить людей без их доверия. Учите, объясняйте, будьте ближе к народу».

Еще одна инициатива Николая Александровича – диспансеризация. В 1922 году начались первые опыты: людей приглашали на профилактические осмотры, заводили карточки, фиксировали состояние здоровья. Примитивно, но именно из этих шагов выросла привычная нам система профилактики. И все это – в Советской России, где не хватало даже бинтов и йода.

Диспансеризация населения в СССР

***

Семашко был не только строгим организатором, но и человеком с необычными привычками и интересами. Например, он совмещал пост наркома здравоохранения и председателя Высшего совета физкультуры. Казалось бы, несовместимо: законы здоровья и спортивные игры, но для него это был единый подход к заботе о народе. Он считал, что физическая культура – не роскошь, а элемент профилактики, и часто лично посещал спортивные клубы, наблюдал за тренировками и даже устраивал лекции о гигиене.

Семашко выступает перед крестьянами

Любил шахматы. Иногда, обсуждая планы по организации больниц или диспансеров, он раздумывал за шахматной доской, ведя одновременно несколько партий с сотрудниками. По воспоминаниям современников, это помогало ему видеть стратегии не только в игре, но и в управлении сложнейшей системой здравоохранения.

Если бы бумага лечила, то у нас бы эпидемий не было.

Н.А. Семашко

Семашко был педантичным и внимательным к деталям, но вместе с тем обладал тонким юмором. Например, на заседаниях комиссий он нередко комментировал бюрократические отчеты с легкой иронией: «Если бы бумага лечила, то у нас бы эпидемий не было».

Еще один малоизвестный факт: он мог провести несколько часов на обходе поликлиники или больницы, внимательно наблюдая, как персонал общается с пациентами, и тут же делать пометки. Иногда подчиненные жаловались: «Вот опять инспекция!» – но вскоре признавали, что его советы реально улучшали работу. Хороший врач силен не только в своей клинической дисциплине, он еще и тонкий психолог, умеющий успокоить пациента и добраться до истины, несмотря на то, что больные, рассказывая о своем недуге, нередко лукавят, преувеличивают или преуменьшают, затрудняя постановку диагноза и выбор тактики лечения.

И, конечно, нельзя не отметить личную скромность и трудолюбие Николая Александровича. Он предпочитал простую одежду и скромное жилье, хотя имел возможность жить иначе. В одной из биографий отмечается, что, возвращаясь после заседаний Наркомздрава, он часто заходил в аптеки и сам проверял наличие лекарств, считая это частью своей работы.

***

Николай Александрович Семашко оказался человеком эпохи и ее архитектором. Его система здравоохранения, созданная в 1918–1925 годах, стала первой в мире универсальной государственной моделью, где медицина была доступна каждому – от рабочего до крестьянина.

Признание пришло не сразу. Внутри страны его труд воспринимали по-разному: одни считали его «чрезмерным бюрократом», другие – «спасителем народа». Но факты говорили сами за себя: под руководством Семашко велась работа по борьбе с эпидемиями, закладывались основы советского здравоохранения, создавались системы защиты материнства и младенчества, охраны здоровья детей и подростков, формировалась сеть научно-исследовательских медицинских институтов.

Почти 12 лет (1918–1930) он возглавлял Народный комиссариат здравоохранения РСФСР, одновременно являясь профессором и заведующим кафедрой социальной гигиены Московского университета (с 1930 года – 1-й Московский медицинский институт). В 1927 году Семашко поднял вопрос об организации Государственного центрального института общественного питания, который был создан в 1930 году и стал методическим центром исследований в области питания на всей территории страны.

Николай Александрович Семашко. 1930-е гг. Мытищинский историко-художественный музей

Признание Семашко выходило и за пределы медицины. Он участвовал во вскрытии тела Ленина, работал во ВЦИК, где возглавлял Деткомиссию, занимался борьбой с беспризорностью и организацией лечебно-профилактической работы в детских оздоровительных учреждениях.

Личное влияние Семашко ощущалось и в повседневной жизни людей. Современники вспоминали, как он лично проверял аптеки, обходил поликлиники, читал лекции для медиков и рабочих. Он умел сочетать строгость и человечность: требовал дисциплины, но сам показывал пример трудолюбия и заботы о народе.

Даже спустя десятилетия его система оставалась образцом для Советского Союза и вдохновляла зарубежные медицинские реформы. Семашко доказал – можно построить здравоохранение «с нуля», если есть четкая идея, последовательность и внимание к людям.

Можно только представить, что подумал бы Герберт Уэллс, если бы после своих заметок о послевоенной России узнал, что медицина не просто ожила, а превратилась в организованную систему, где больницы есть почти в каждом городе, врачи лечат бесплатно, а эпидемии больше не страшат народ. Вернувшись в Россию, он, вероятно, потерял бы дар речи.

***

Последние годы жизни Николай Александрович Семашко посвятил преподаванию, научной работе и консультированию по вопросам здравоохранения. Он продолжал следить за развитием системы, которую сам создал, участвовал в работе научных и общественных организаций, оставался внимательным к деталям и людям.

Семашко умер 29 января 1949 года в Москве. Похоронили Николая Александровича на Новодевичьем кладбище, где покоятся многие выдающиеся деятели науки и культуры. Его имя было увековечено: многие медицинские учреждения, больницы и научные институты названы в честь человека, сделавшего медицину доступной и эффективной.

Могила Николая Александровича Семашко на Новодевичьем кладбище. Автор: Quir. https://commons.wikimedia.org

Сегодня, оглядываясь на столетие его работы, становится ясно, что идеи Николая Александровича Семашко остаются актуальными и по сей день. В современной России, несмотря на значительные изменения системы здравоохранения и существующие проблемы, сохраняются принципы, которые он заложил: медицина должна быть доступной, государство несет ответственность за здоровье народа, а каждый врач – за жизнь своего пациента.

Эти принципы оказались жизненно важными в пандемию COVID-19. Благодаря опытной системе мониторинга, сети больниц и координации медиков Россия сумела минимизировать серьезные эпидемиологические, социальные и экономические последствия, которые наблюдались в других странах. Это – прямое наследие того подхода, который еще в начале XX века демонстрировал Семашко: сочетание государственного контроля, профилактики и заботы о каждом человеке.

Его урок прост и универсален: сильная медицина – это не только наука и техника, но и ответственность, доверие и внимание к каждому человеку. И в этом смысле наследие Семашко продолжает жить, напоминая, что здоровье народа – дело государства и каждого врача одновременно.