Рассеянный склероз (РС) - хроническое прогрессирующее заболевание ЦНС, в большинстве случаев приводящее к нарастающей инвалидности пациентов. За последние десятилетия произошли глобальные изменения в подходах к терапии РС. Если раньше вся терапевтическая помощь пациентам с РС сводилась к купированию явлений обострения и назначению симптоматической терапии, то в настоящий момент основу современного патогенетического лечения РС составляет иммуномодулирующая терапия, которая обладает доказанным эффектом на аутоиммунное воспаление [4]. Это приводит к затормаживанию развития нейродегенеративного процесса, но не останавливает его полностью. Согласно базовым клиническим исследованиям, в группу первого выбора из препаратов, изменяющих течение РС (ПИТРС), входят: β-интерферон-1а (авонекс) внутримышечно 1 раз в нед, β-интерферон-1а (ребиф) подкожно 3 раза в нед, β-интерферон-1б (бетаферон) подкожно через день, глатирамер ацетат (копаксон) подкожно каждый день [4, 41, 42, 57, 79]. Эти препараты достоверно уменьшают количество обострений, замедляют прогрессирование воспалительной демиелинизации по данным магнитно-резонансной томографии (МРТ) - образование новых Т2-очагов, а также Т1-очагов, накапливающих парамагнитный контраст на основе гадолиния [4]. Соответственно, эти препараты замедляют прогрессирование инвалидности.

Доказано, что в патогенезе РС огромную роль играет нейродегенеративный процесс, нежестко связанный с активностью аутоиммунного воспаления [48]. В большинстве проведенных клинических исследований недостаточно внимания уделялось влиянию терапии на процесс нейродегенерации, что во многом объясняется отсутствием стандартизированных методик оценки данного процесса при РС, а также четкого представления о временны`х рамках, распространенности и механизмах нейродегенерации при РС. Убедительно показано, что атрофический процесс имеет место уже на ранних стадиях РС и затрагивает как белое (БВ), так и серое вещество (СВ) мозга [21]. В данном обзоре особое внимание будет уделено патологии СВ при РС, а также тем клиническим исследованиям, в которых было зарегистрировано воздействие лечения на процессы дегенерации ткани мозга.

Традиционно РС воспринимается как заболевание миелина, т.е. БВ мозга. Процессы нейродегенерации при РС также наиболее изучены в БВ мозга. Однако миелиновые волокна существуют и в СВ и также вовлечены в патологический процесс при РС [13, 46]. При РС патологический процесс может по-разному проявляться в СВ и БВ - нейрональное повреждение преобладает в СВ, в то время как в БВ преобладают процессы демиелинизации [16]. При МРТ отношение очагов в СВ и БВ мозга составляет 1:12 на Т2-взвешенных изображениях, 1:8 при использовании режима FLAIR и 1:5 при использовании диффузионно-взвешенной МРТ [28].

Сочетанное повреждение подкоркового БВ и СВ коры объясняет специфику когнитивных нарушений, которые наблюдаются у 45-65% пациентов с РС в виде нарушения памяти и дефицита внимания [1, 2, 7, 8, 62]. Описаны редко встречаемые так называемые корковые варианты РС, при которых отмечается выраженное нарушение когнитивных функций уже с момента дебюта заболевания [85, 86]. С патологией СВ преимущественно связывают проявления депрессии и эпилепсии при РС [24, 71, 73].

Развитие тонких методов исследования ткани мозга при РС позволило подробно описать очаги в СВ, которые ранее практически не идентифицировались. Существует несколько классификаций демиелинизирующих очагов в СВ, самая последняя из них выделяет 3 типа корковых очагов: 1-й тип - очаги в СВ, характеристики которых подобны изменениям в БВ; 2-й тип - небольшие внутрикорковые периваскулярные зоны демиелинизации; 3-й тип - очаги на субпиальной поверхности коры, обычно достигающие 4-5-го слоев коры [32]. Нередко очаги 3-го типа продолжаются до уровня перехода в БВ. Корковая демиелинизация затрагивает аксоны, дендриты и нейроны. Интенсивность повреждения нейронов в очагах 1-го типа в СВ 3-4 раза ниже, чем в БВ [81]. Так как корковые очаги плохо визуализируются при МРТ, их чаще всего выявляют на аутопсийном и биопсийном материале. В связи с этим динамика появления этих повреждений в настоящий момент не изучена.

При нейроморфологическом исследовании очагов в СВ выявляются значительные различия в интенсивности инфильтрации воспалительными клетками по сравнению с очагами в БВ. Эти очаги характеризуются минимальной периваскулярной инфильтрацией, отсутствием сывороточных белков, а также менее выраженными признаками повышения проницаемости гематоэнцефалического барьера (ГЭБ), в связи с чем они плохо визуализируются при контрастном усилении на МРТ [13, 14, 83]. Также в этих очагах по сравнению с типичными очагами в БВ отсутствует глиоз. Предполагается, что Т-клетки активируют процесс аутоиммунной демиелинизации, но не аккумулируются в очагах [55]. Очаги в СВ характеризуются выраженной нейрональной и аксональной транссекцией с потерей синаптических связей. Комбинация демиелинизации и нейроаксональной дегенерации объясняет МРТ-данные о корковой атрофии и утончении коры при РС [22, 37, 66]. В работе С. Wegner и соавт. [84] на гистопатологическом материале было показано сокращение до 10% общей толщины коры, что свидетельствует о том, что поражение коры при РС происходит и вне очагов демиелинизации. Наиболее выраженное истончение коры отмечено в височных и лобных долях больших полушарий.

В настоящий момент очаги демиелинизации при РС обнаружены не только в коре, но и в глубинном СВ - таламусе, базальных ганглиях, гипоталамусе, гиппокампе, мозжечке, спинном мозге [28, 33, 46, 47]. В отличие от корковых очагов, очаги в СВ спинного мозга и в гипоталамусе обычно характеризуются выраженными воспалительными изменениями с присутствием активированной микроглии и макрофагов [33, 40]. Характеристики очагов в гиппокампе подобны корковым; гиппокампальные очаги практически постоянно описываются на хронических стадиях РС и при ретроспективных оценках коррелируют с выраженностью изменений памяти [30]. При РС описана выраженная потеря объема таламуса [17, 39]. Атрофия таламуса и скорлупы наблюдается уже на стадии первого клинического эпизода демиелинизирующего заболевания (клинически изолированный синдром - КИС) [36]. Атрофия хвостатого ядра была продемонстрирована при МРТ-исследованиях, данный показатель также связан с выраженностью когнитивного дефицита [12]. Показатели выраженности атрофии хвостатого ядра также сопровождаются изменениями метаболизма мозга по данным позитронно-эмиссионной томографии (ПЭТ) и коррелируют со степенью общей усталости у пациентов с РС [60]. Атрофия глубинного СВ появляется на ранних стадиях заболевания и более строго коррелирует с клинической инвалидизацией, включая когнитивный дефицит, чем площадь Т2-очагов [26, 36, 51]. В работе G. Tao и соавт. [78] было показано, что многие структуры СВ имеют атрофические изменения, однако только атрофия таламуса тесно коррелирует с нарастанием прогрессирования заболевания по данным шкалы EDSS. Остается непонятным генез повреждения глубинного СВ: является ли оно результатом прямого повреждения нейронов либо результатом поражения БВ.

Хотя наиболее интенсивное и постоянное поражение СВ описывается на стадиях прогрессирования РС [31, 37, 46], в настоящий момент по данным как гистопатологических, так и МРТ-исследований доказано, что поражение СВ начинается с самых ранних стадий заболевания [16]. На хронических, стадиях РС корковая патология СВ преимущественно субпиального типа [13, 28] сопровождается диффузной патологией БВ, в то время как на ранних стадиях РС основными изменениями являются фокальные поражения БВ [46].

Механизмы повреждения СВ при РС во многом остаются непонятными. Существуют 2 основные концепции: поражение СВ первично и идет параллельно с изменениями в БВ, либо вторично, т.е. является следствием патологического процесса в БВ [31]. В настоящий момент наиболее доказанной является концепция В-клеточно-опосредованной патофизиологии корковых очагов [90]. В работе R. Magliozzi и соавт. [49] было высказано предположение о том, что менингеальное воспаление оказывает большее значение на субпиальную демиелинизацию в СВ, чем непосредственно воспаление в корковых очагах. Авторы предположили существование растворимых цитотоксических/миелинотоксических факторов, которые вырабатываются В-клеточными фолликулами на менингеальных оболочках и приводят к субпиальной демиелинизации. Поражение В-клеток вирусом Эпштейна-Барр (ВЭБ) и аутоантителами может быть одним из механизмов, приводящих к поражению миелина в СВ [90]. Показано, что менингеальные оболочки пациентов с РС содержат ВЭБ-положительные В-клетки [70], а повышенный уровень продукции антител к ВЭБ коррелирует с более выраженной атрофией СВ [90]. Остается непонятным механизм повреждающего воздействия антител на миелин в СВ, так в описанных очагах отсутствуют депозиты комплемента, за исключением малой концентрации фактора СД4 [14]. Также в очагах в СВ отсутствует активация или миграция микроглии, что позволяет исключить комплементнезависимое действие антител.

Вторым важным, а возможно лидирующим процессом, приводящим к атрофии СВ, является диффузная нейродегенерация. Протекает ли она первично и независимо от очагового поражения, либо отражает степень очагового повреждения БВ - остается предметом научной дискуссии. В то же время накапливаются данные, свидетельствующие о том, что атрофия коры обусловлена не только степенью поражения БВ. Так, отсутствует корреляция между уровнем поражения БВ и атрофией коры, особенно на ранних стадиях заболевания. Зоны коры, содержащие более длинные аксоны, характеризуются меньшей атрофией, чем области с короткими аксонами. В настоящий момент дискутируются 2 модели патогенеза аксональной дегенерации в СВ: повреждение «извне», т.е. обусловленное внешним процессом демиелинизации - «outside in», либо повреждение «изнутри», «inside out», когда сперва начинаются процессы дегенерации аксонов, а повреждение миелина вокруг них вторично [32].

Наиболее изучены механизмы первой модели патогенеза аксональной дегенерации [31]. После демиелинизации происходит изменение экспрессии ионных каналов на поверхности аксонов [18]. В активных очагах РС было показано интенсивное распространение Nav 1,2- и Nav 1,6-ионных каналов на значительном протяжении по длиннику демиелинизированных аксонов, которые положительно окрашиваются ААР (маркер аксонального повреждения). Подобная перестройка ионных каналов необходима для сохранения передачи нервного импульса на поврежденном аксоне и в то же время требует высокой степени продукции внутриклеточной АТФ. В условиях наблюдаемого при РС повреждения митохондрий это приводит к гипоксии и дегенерации аксона вначале на уровне БВ, а затем и СВ [77]. Также при РС было отмечено нарушение гомеостаза нейротрансмиттера глутамата, что отражает другой механизм вторичной нейроаксональной дегенерации в СВ - глутаматную эксайтотоксичность [53].

В то же время повреждение аксонов при РС отчасти происходит первично, в отсутствие воспалительных изменений вокруг. Механизмы этого повреждения остаются до конца не понятными, хотя многие авторы связывают эти процессы в первую очередь с дефектами функционирования митохондрий [23, 50]. Уровень экспрессии митохондриальных генов в постмортальной коре пациентов с РС сравнили со здоровым контролем. Было показано, что при РС экспрессия 26 митохондриальных генов и функциональная активность митохондрий респираторной цепи комплексов 1 и 3 в корковых нейронах значительно снижена по сравнению с контролем [23]. Эти изменения сопровождаются значительным энергетическим дефицитом в аксонах и приводят к их гибели. Патологию митохондрий также усугубляет значительное повышение концентрации в ткани мозга оксида азота [34]. Другим потенциально важным аспектом прямого повреждения аксонов является ионотропная и трофическая роль глутаматных рецепторов [29, 53, 56]. Уровень глутамата значительно повышен в ткани головного мозга пациентов с РС, а также в спинномозговой жидкости (СМЖ) у пациентов с активной стадией заболевания [74, 76]. Возможность адекватного глутаматного транспорта и концентрации энзимов, участвующих в деградации глутамата, значительно снижены в очагах РС [84]. Аксон также разрушает возрастающая концентрация ионов кальция в аксоплазматическом ретикулуме. Глутаматные рецепторы, нейрональная NO-синтаза (nNOS), кальциевые каналы создают различные комбинации на аксолемме, образуя «мультимолекулярный нанокомплекс», что сопровождается повышением уровня внутриклеточного кальция. Последний также обладает токсическим воздействием на аксон [32].

Сегодня понятно, что эти две модели дегенерации аксонов (наружная и внутренняя) не действуют независимо друг от друга, однако степень их взаимовлияния остается не до конца изученной [31].

В настоящий момент актуальна проблема адекватности методологий оценки активности нейродегенеративного процесса при РС [5]. Клинически наиболее информативными для оценки выраженности нейродегенеративных процессов считаются методы мониторинга когнитивных нарушений [11, 61, 67]. Хотя минимальное число больных РС имеют тяжелую деменцию, когнитивные нарушения существенно влияют на качество жизни больных, не всегда развиваются параллельно тяжести двигательных нарушений и могут выявляться уже на ранних стадиях заболевания [54].

Для оценки степени поражения СВ при РС в клинических исследованиях используются различные МРТ-методики: режим FLAIR, метод инверсии восстановления (режим DIR), высокопольная МРТ (более 3 Тл), МТР (метод переноса намагниченности), диффузионно-взвешенная МРТ (ДВМРТ), МР-спектроскопия ( МРС), функциональная МРТ, измерение объема СВ (определение степени атрофии СВ).

В работе М. Rocca и соавт. [59] на основе анализа характеристик МТР 208 пациентов с КИС было показано, что МТР-характеристики СВ у данных пациентов отличаются от нормальных. В то же время отсутствует корреляция этих показателей с площадью Т2-очагов. В другом исследовании было показано, что МТР-характеристики СВ отличаются от нормы через 4 года после КИС (средняя длительность заболевания около 2 лет) и коррелируют с оценкой по шкале EDSS [20]. Длительное наблюдение данной когорты пациентов показало, что МТР-изменения быстрее прогрессируют в СВ, чем в БВ, что предполагает, что изменения в БВ могут предварять изменения в СВ и клиническое начало заболевания более чем на 2 года [20]. Было показано, что прогрессирование изменений СВ более постоянно в глубоких структурах, коррелирует на некоторых участках с клиническим баллом по EDSS и объемом Т2-очагов [10]. Через 6 мес после КИС в виде оптического неврита появляются постоянные изменения в области затылочных долей, которые связывают с транссинаптическими морфологическими изменениями вследствие поражения трактов БВ [9]. М. Deloire и соавт. [21], изучая пациентов через 6 мес после постановки диагноза клинически достоверного РС (длительность заболевания около 2 лет), показали, что МТР-изменения СВ коррелируют со степенью нарушения внимания и других информационных процессов.

К настоящему моменту опубликовано мало работ по изучению поражения СВ при РС методикой ДВМРТ, но результаты тех, что опубликованы, согласуются с данными МТР-исследований СВ [63].

При использовании МРС было показано, что уровень метаболитов в СВ также отличается от нормы уже на ранних стадиях РС. В работе М. Van An Duong и соавт. [82] изучался уровень метаболитов N -ацетил-аспартата (NAA), холина (Cho) и креатинина (Cr) в таламусе и медиальной височной коре у пациентов через 9 мес после КИС. Было показано, что уровень NAA значительно уменьшен (по отношению к Cho и Cr), уровень Cho относительно повышен, уровень Cr не изменен. Отношение NAA к Cho в таламусе тесно коррелирует с обьемом Т2-очагов. Через 3 года после начала заболевания было показано уменьшение уровня NAA и Cho в СВ, что сопровождалось низкой корреляцией с оценкой по клиническим шкалам EDSS и MSFC [15]. В то же время в другом исследовании было показано, что изменение отношения NAA к Cr в лобной коре у пациентов через 3 года после КИС тесно коррелирует со степенью нарушений памяти, в отличие от этого показателя для БВ [75].

У пациентов с КИС, у которых впоследствии развивается клинически достоверный РС, наблюдается ускоренная атрофия мозга, при этом она обусловлена атрофией преимущественно СВ [19]. На ранних стадиях заболевания нарастающая атрофия мозга клинически не проявляется, в то же время она коррелирует с нарастающей в будущем инвалидизацией и с развитием вторично-прогрессирующего РС.

Изменение объема мозга при РС объясняется несколькими процессами: активной потерей мозговой ткани (включая миелин, олигодендроциты, аксоны, астроциты); изменением степени отека мозга, связанного с воспалением; процессами ремиелинизации. Уменьшение локального отека в очагах при применении иммуномодулирующей терапии приводит к так называемой «псевдоатрофии», что не позволяет широко использовать эту методику для оценки влияния препаратов на степень истинной дегенерации ткани мозга. Поэтому в настоящий момент предлагается оценивать не изменение общего объема мозга, а отдельных фракций - при этом наиболее перспективным считается степень изменения объема СВ [87]. В недавно проведенном исследовании [44] было показано, что объем СВ менее чувствителен к псевдоатрофии, в отличие от объема БВ или общего объема мозга, и поэтому именно эту характеристику предлагают для изучения влияния различных препаратов на нейродегенеративный процесс. Это объясняется тем, что очаги в СВ имеют минимально выраженное воспаление и, следовательно, уменьшение объема СВ является, в первую очередь, следствием активной потери мозговой ткани.

Исследование атрофии СВ и прогрессирования заболевания у пациентов с ремиттирующим РС, участвующих в 5-летнем клиническом исследовании ASA (авонекс-стероиды-азатиоприн), показало, что уменьшение объема СВ является предсказывающим маркером нарастания инвалидизации, при этом наиболее быстро происходит атрофия СВ у пациентов с большим количеством обострений РС [38].

В работе М. Tiberio и соавт. [80] изучались темпы нарастания атрофии мозга у 21 пациента с ремиттирующим РС по сравнению с группой здоровых добровольцев, длительность наблюдения - 2 года. Было показано, что на ранних стадиях заболевания более выраженно происходит нарастание атрофии СВ по сравнению с изменением объема БВ. В двух больших клинических исследованиях [26, 65] оценивалось отношение атрофии СВ к нарастанию инвалидизации. Так, Е. Fisher и соавт. [26] исследовали 17 здоровых добровольцев, 15 пациентов с КИС, 35 с ремиттирующим и 20 с вторично-прогрессирующим РС. Оценивали изменения общего объема мозга, объема БВ и СВ на протяжении 4,1 года. В результате было показано, что у здоровых добровольцев и пациентов с КИС, у которых на протяжении наблюдения не развился клинически достоверный РС, изменений объема мозга не наблюдалось. В других группах была отмечена достоверная атрофия БВ и СВ. При этом было показано, что увеличение общей атрофии мозга происходило в основном за счет нарастания атрофии СВ с прогрессированием заболевания, в то время как скорость нарастания атрофии БВ в рассматриваемых группах была постоянной (в среднем в 3 раза выше, чем в контроле). При этом наиболее значительная атрофия СВ наблюдалась у пациентов с вторично-прогрессирующим РС, а также при переходе от ремиттирующего РС к вторично-прогрессирующему. Скорость нарастания атрофии СВ у пациентов с вторично-прогрессирующим РС была в 14 раз выше, чем у здоровых испытуемых. Также в этом исследовании было показано, что атрофия СВ коррелировала с показателями по клиническим шкалам MSFC и EDSS, при этом показатели атрофии СВ прогнозируют ухудшение по шкале MSFC.

В работе R. Rudick и соавт. [65] подобные группы пациентов наблюдали более 6 лет. Было показано, что пациенты, у которых прогрессивно ухудшаются показатели шкалы MSFC, имеют более значительную атрофию СВ, чем БВ. Через 20 лет после КИС преобладают изменения объема СВ над объемом БВ [27]. В работе Л.Н. Праховой и соавт. [6] оценивалась выраженность тотальной и локальной атрофии мозга в группах пациентов с различной степенью инвалидизации. Было показано, что у пациентов с РС наряду с общей атрофией ткани мозга наблюдаются локальные атрофические изменения подкорковых структур (таламуса и базальных ядер) и мозжечка, при этом процессы общей и локальной атрофии содержащих СВ структур головного мозга развиваются относительно независимо друг от друга.

Степень атрофии мозга наиболее высока при вторично-прогрессирующем РС, она коррелирует со степенью нарастания неврологического дефицита по шкалам EDSS и MSFC, при этом наиболее чувствительной является оценка атрофии СВ.

Данные о патологии СВ у пациентов с первично-прогрессирующим РС в основном основываются на результатах изучения лондонской когорты пациентов, находившихся на ранних стадиях прогрессирования заболевания. У данных пациентов описана атрофия СВ, прогрессивно нарастающая в динамике заболевания, особенно в глубинном СВ [68, 69]. МТР-характеристики СВ отличаются от нормы и тесно коррелируют как с обьемом Т2-очагов, так и показателями шкал EDSS и MSFC [58]. Динамическое наблюдение в течение года свидетельствует о прогрессивном ухудшении МТР-показателей СВ, при этом исходный уровень этих показателей позволяет прогнозировать степень их ухудшения в течение года [45].

Все эти исследования позволяют сделать несколько выводов: при РС происходит не только атрофия СВ. Оно поражается значительно сильнее, чем БВ уже на ранних стадиях заболевания. Различные отделы СВ по-разному включаются в патологический процесс при РС, глобальная степень поражения СВ слабо связана с процессами формирования очагов в БВ, хотя поражение трактов БВ также приводит к патологии СВ [16].

К настоящему моменту выполнено несколько плацебо-контролируемых исследований по изучению влияния различных лечебных препаратов на атрофию мозга. При этом в этих исследованиях для оценки атрофии мозга использовались разные показатели.

В клинических исследованиях некоторых ПИТРС было показано, что данная терапия может тормозить прогрессирование атрофии мозга. При ретроспективном анализе 2-летнего исследования авонекса у пациентов с ремиттирующим РС отмечено достоверное нарастание атрофии мозга, при этом активная терапия авонексом позволяет на 55% снизить скорость уменьшения объема мозга на 2-м году терапии в сравнении с плацебо [64]. Так же в этом исследовании было показано, что скорость нарастания атрофии мозга максимальна в первые 4 мес терапии (68%), что объясняется так называемой «псевдоатрофией» (уменьшением воспалительного отека при применении иммуномодулирующей терапии), составляет в среднем 50% в течение 2 лет наблюдения и стабилизируется на 3-м году лечения.

Ребиф в дозе 22 мкг подкожно 1 раз в нед в исследовании ETOMS [25] показал достоверное снижение скорости нарастания атрофии мозга у пациентов с КИС в сравнении с плацебо. В то же время при анализе воздействия 2-летней терапии ребифом в дозах 22 и 44 мкг 3 раза в нед (высокодозная терапия) на изменение общего объема мозга у пациентов с ремиттирующим РС достоверной разницы с группой плацебо получено не было [43]. Подобные же результаты были получены для другого высокодозного интерферона - бетаферона: у пациентов с вторично-прогрессирующим РС отсутствовали достоверные отличия от группы плацебо [52]. Опубликованы результаты 3-летнего открытого исследования атрофии мозга у пациентов с РС, получающих авонекс, по сравнению с группой без терапии [35]: показано, что терапия авонексом достоверно замедляет прогрессирование атрофии общего объема мозга и СВ, а также накопление Т1-очагов. Замедление прогрессирования общей атрофии мозга на фоне применения авонекса происходило в основном за счет уменьшения темпов атрофии СВ [87]; пациенты , получающие авонекс, имели в среднем 0,2% прироста объема СВ, в то время как у пациентов без терапии отмечено уменьшение объема СВ в среднем на 1,4% (р=0,013). В настоящий момент отсутствует объяснение зафиксированного факта того, что при среднесрочных и долгосрочных анализах высокодозные интерфероны не оказывают достоверного влияния на атрофию мозга в отличие от низкодозовых препаратов [88, 89]. Это снова поднимает вопрос о возможно «частично позитивном» влиянии слабо выраженного воспаления в ткани как потенциального стимулятора регенеративных процессов [5].

Терапия копаксоном также способна уменьшать темп нарастания атрофии мозга у пациентов с ремиттирующим РС. В оригинальном пилотном исследовании МРТ проведена 27 пациентам, из них 14 получали копаксон, 13 - плацебо. Пациенты, получавшие копаксон в течение 2 лет, имели достоверно более низкий темп нарастания атрофии по сравнению с группой плацебо (на 0,6 и 1,8% соответственно, р=0,0078). В работе М. Sormani и соавт. [72] показаны достоверные различия уровней уменьшения объема мозга у пациентов, получавших копаксон, по сравнению с плацебо.

Таким образом, изучение потери объема СВ может служить более чувствительным методом оценки раннего прогрессирования заболевания при РС, чем оценка изменения объема БВ; МРТ-маркеры повреждения СВ более тесно коррелируют с показателями клинического развития болезни, чем МРТ-оценка повреждения БВ. Раннее вовлечение СВ в патологический процесс при РС, выявляемое современными методиками, позволяет сделать вывод, что поражение СВ происходит отчасти независимо от процессов, протекающих в БВ.