Имя Уильяма Гарвея по праву занимает лидирующее место в ряду имен выдающихся ученых, прославивших Англию. Творчество великого анатома, мыслителя, физиолога, владеющего даром художественного откровения, оставило след в мировой клинической медицине. Гениальный врач и экспериментатор на протяжении более 50 лет своей научно-практической деятельности успешно развивал мировую медицину, обогащая ее бесценным клиническим опытом. Трудно назвать открытие, которое по своему значению для биологии и медицины было бы равно открытию кровообращения. Оно в корне изменило представления врачей о происхождении многих болезней, побудило изменить методы их лечения.

Уильям Гарвей (Harvey) — основатель современной физиологии и эмбриологии, родился 1 апреля 1578 г. в г. Фолкстон, расположенном на юго-восточном побережье Англии в графстве Кент. Его дед — Джон Гарвей разводил овец, отец — Томас Гарвей содержал почтовую станцию для связи с центром графства — г. Кентербери. Во втором браке у него и у его жены Джоаны Хок было 9 детей — семь сыновей и 2 дочери. В 1605 г., после смерти второй жены, Томас Гарвей покинул Фолкстон и поселился в Лондоне.

В неполные 11 лет Уильям успешно окончил частную начальную школу Джонсона. Видя хорошие успехи сына в учебе, отец перевел мальчика в Кентерберийскую королевскую школу для продолжения образования. Подготовка в школе была основательной. Школьникам разговаривать разрешалось между собой только по-латыни и по-гречески. В 15-летнем возрасте Уильям поступил в Кембриджский университет, где начал свое медицинское образование [1]. Кембриджский университет, основанный еще в XIII веке, состоял из ряда колледжей, как и Оксфордский. 31 мая 1593 г. Гарвей был принят на учебу в Говилл-Кайюс-колледж. Обучение медицине здесь было планировано на 6 лет. Из-за болезни образование в колледже он не закончил. Завершить учебу Уильям решил за границей. Лучше всего для этой цели подходили Падуанский университет, возникший в начале XIII столетия. Преподавание медицины началось в нем в 1250 г., а в XIV столетии медицинский факультет был уже хорошо организован. На протяжении 3 веков этот университет считался одним из лучших, если не самым лучшим в Европе. Туда и отправился Гарвей в конце 1599 г. — начале 1600 г. [2].

В Падуе Гарвей слушал лекции выдающегося ученого того времени Иеронима Фабриция из Авапенденте, ученика Габриеля Фаллопия, заведовавшего кафедрой анатомии после своего учителя, и Галилео Галилея. Известно, что Фабриций на протяжении 25 лет детально изучал клапаны вен в разных частях человеческого тела. Подробно изучив строение органов человеческого тела, он не успел заняться изучением их функций. Под угрозой преследования инквизиторов ему пришлось в расцвете сил и таланта отказаться навсегда от научных исследований. С первых дней занятий Гарвей стал самым прилежным учеником Фабриция. Не пропускал ни одной его лекции. Вся атмосфера Падуи возбуждала интерес к анатомии. Напомним, что всего 50 лет назад здесь жил и создал свой всемирно известный труд великий Везалий.

Необходимо отметить, что в 1602 г. Гарвей блестяще провел докторский диспут. По всем заданным вопросам он проявил отличные познания. После диспута состоялось голосование, на котором все профессора единодушно поддержали присуждение молодому Гарвею степени доктора медицины [1].

В начале 1603 г. Гарвей вернулся в Англию. Первой его заботой было получить степень доктора медицины на родине, от английского университета. Получив второй докторский диплом в Кембриджском университете, он решил заняться врачебной практикой в Лондоне, но для этого нужна была лицензия, которую выдавали только после сдачи экзаменов. Экзамен был назначен на 4 мая 1603 г. Гарвей блестяще сдал экзамены и получил лицензию, дававшую право практиковать в Лондоне и других городах Англии. Гарвея стремился войти в Коллегию постоянным ее членом. 7 августа 1604 г., после сдачи трех устных экзаменов и 4-го перед всем составом Коллегии, Гарвей был избран кандидатом в члены Королевской коллегии врачей. Торжественное избрание его членом Коллегии врачей произошло 5 июня 1607 г. Следует особо отметить, что в последствие У. Гарвей в Коллегии возглавил кафедру анатомии и хирургии и проработал на ней вплоть до своей смерти [1].

В 26 лет Гарвей женился на скромной, серьезной девушке Элизабет Браун. Ее отец доктор Ланселот Браун был врачом королевы Елизаветы, а после ее смерти — Иакова I. Л. Браун ходатайствует за зятя в получении им места врача в Тауэре. Несмотря на авторитетную поддержку, в назначении в Тауэр, к сожалению, Гарвею было отказано. С февраля 1609 г. Уильям Гарвей занимал пост младшего, а затем и главного врача в Лондонской больнице Св. Варфоломея. Более 30 лет Гарвей проработал врачом в этой больнице. У Гарвея на тот момент было много частных пациентов, в лечении которых он применял свои особые приемы. Подобно Гиппократу, он возлагал основные надежды на силы природы, стремился создать гигиенические условия для больного, обеспечить правильное питание, назначал целебные ванны. Его рецепты были просты и содержали только основные действующие средства. В настоящее время такой подход признан правильным и рациональным. Но в те годы коллеги критиковали Гарвея за нарушение принципов лечения. Не одобряли, что, надеясь на силы природы, он часто держался выжидательной тактики. Таких врачей называли «выжидательными докторами» [2].

Отметим, что Уильяма Гарвея в феврале 1618 г. приглашает своим лейб-медиком Иаков I, затем Карл I, с которым он переезжает на непродолжительное время в Оксфорд. По возвращении в Лондон Гарвей удаляется от общественной жизни, чтобы погрузиться целиком в свои научные изыскания, результатом которых явилось великое открытие — описание большого и малого круга кровообращения [3].

Хорошо известно заключение Уильяма Гарвея, что укус змеи только опасен тем, что яд по вене распространяется из места укуса по всему телу. Для английских врачей эта догадка стала исходной точкой для размышлений, которые привели к разработке внутривенных инъекций. Этот факт «подсказал» врачам, что можно впрыснуть в вену то или иное лекарство и тем самым ввести его в весь организм. Отметим, что следующий шаг в этом направлении сделали немецкие врачи, применив на человеке новую «хирургическую клизму» (так тогда называли внутривенное впрыскивание). Известно, что первый опыт впрыскивания произвел на себе один из виднейших хирургов второй половины XVII века Матеус Готфрид Пурман из Силезии. К слову отметим, что чешский ученый Правац предложил шприц для инъекций. До этого шприцы были примитивные, сделанные из свиных пузырей, в них были вделаны деревянные или медные «носики». Первая инъекция в сосуды была проведена в 1853 г. английскими врачами. После приезда из Падуи одновременно с практической врачебной деятельностью Гарвей проводил систематические экспериментальные исследования работы сердца и движения крови у животных. Свои мысли он впервые изложил в очередной люмлеевской лекции, прочитанной им в Лондоне 16 апреля 1618 г., когда Гарвей уже располагал большим материалом наблюдений и опытов. Свои взгляды ученый коротко сформулировал словами, что кровь движется по кругу. Точнее — по двум кругам: малому — через легкие и большому — через все тело. Важно отметить, что его теория была непонятна слушателям, настолько она была революционна, непривычна и чужда традиционным представлениям. Известная фундаментальная работа «Анатомическое исследование о движении сердца и крови у животных» появилась на свет в 1628 г., издание было опубликовано во Франкфурте-на-Майне [4, 5]. В этом исследовании Гарвей опроверг господствовавшее 1500 лет учение Галена о движении крови в организме и сформулировал новые представления о кровообращении у млекопитающих. Напомним, Клавдий Гален и все его последователи полагали, что основная масса крови содержится в венах и сообщается через желудочки сердца, а также через отверстия («анастомозы») в сосудах, проходящих рядом. Несмотря на то что все попытки анатомов той эпохи найти отверстия в перегородке сердца, указанные Галеном, были тщетны, авторитет Галена был настолько велик, что его утверждение обычно не подвергалось сомнению. Справедливости ради следует отметить, что арабский врач Ибн Аль-Нафиз из Дамаска, испанские врачи М. Сервет, А. Везалий, Р. Коломбо и другие только частично исправляли недостатки схемы Галена. Истинное значение легочного кровообращения до Уильяма Гарвея оставалось неясным [3].

Как известно, Везалий заложил основы современной анатомии человека, а Гарвей создал новую науку — физиологию, науку, изучающую функцию органов человека и животных. И.П. Павлов называл Гарвея «отцом физиологии». Он говорил, что «врач Уильям Гарвей подсмотрел одну из важнейших функций организма — кровообращение и тем заложил фундамент новому отделу точного знания — физиологии животных» [6]. История показывает, что у большего числа открытий есть предшественники, которые подготавливают его. На практике «пальма» первенства достается не тому, кто подготовил открытие, а тому, кто его сформулировал.

Хорошо известно, что испанский мыслитель и естествоиспытатель М. Сервет, высказавший в 1553 г. идею о существовании малого круга кровообращения, в том же году был обвинен в ереси и сожжен на костре инквизиции в Женеве. Это драматическое событие произошло главным образом из-за теологических разногласий с Ж. Кальвином, который по этим же мотивам в течение нескольких лет казнил 50 человек, и еще больше отправил в ссылку. Спустя 6 лет Р.М. Коломбо, наследовавший кафедру профессора Везалия в Падуе, выдвинул свою теорию малого круга кровообращения и избежал наказания, но, к сожалению, неожиданно скончался в этом же году. Через несколько лет после смерти М. Сервета малый круг кровообращения был вторично открыт Р. Коломбо. С идеей малого круга кровообращения Р. Коломбо, которая абсолютно идентична серветской, Уильям Гарвей был знаком, он сам об этом пишет в труде о движении сердца и крови. Знал ли Гарвей о труде Сервета, сказать сложно. Почти все экземпляры книги «Восстановление христианства» были сожжены [1].

Отметим, что большое значение для исследования Гарвея имело подробное описание венозных клапанов, направляющих движение крови к сердцу, данное впервые его учителем Фабрицием в 1574 г. Самое простое и вместе с тем самое убедительное доказательство существования кровообращения, предложенное Гарвеем, заключалось в вычислении количества крови, проходящей через сердце. Ученый показал, что за 30 мин сердце выбрасывает количество крови, равное массе тела самого животного. Логично, что такое большое количество движущейся крови можно объяснить только исходя из представления о замкнутой системе кровообращения. Очевидно, что предположение Галена о непрерывном уничтожении крови, оттекающей к периферии тела, нельзя согласовать с этим фактом. Другое доказательство ошибочности взглядов об уничтожении крови на периферии тела Гарвей получил в опытах наложения повязки на верхние конечности человека. Эти опыты наглядно показали, что кровь течет из артерий в вены, а не наоборот. Исследования Гарвея выявили значение малого круга кровообращения и установили, что сердце является мышечным мешком, снабженным клапанами, сокращения которого действуют как насос, нагнетающий кровь в кровеносную систему. Закономерно опровергнув представления Галена, Уильям Гарвей подвергся критике современных ему ученых и церкви. Противники теории циркуляции крови в Англии называли ее автора оскорбительным для врача именем «циркулятор». Это латинское слово переводится как «странствующий знахарь», «шарлатан». Примечательно, что Парижский медицинский факультет отказался признать факт циркуляции крови в организме человека. И это спустя 20 лет после открытия кровообращения.

Возглавил борьбу против Гарвея Жан Риолан-сын. В 1648 г. Риолан опубликовал труд «Руководство по анатомии и патологии», в котором подверг резкой критике учение о циркуляции крови. Он не отвергал его в целом, но высказал так много возражений, что по сути опровергал открытие Гарвея. Свою книгу Риолан лично направил Гарвею. Главной особенностью Риолана как ученого был консерватизм. Он был лично знаком с Гарвеем. К слову сказать, в качестве врача Марии Медичи, вдовствующей французской королевы, Риолан приезжал в Лондон и жил там некоторое время. Гарвей как лейб-медик короля бывая во дворце, встречался с Риоланом, демонстрировал ему свои эксперименты, но так и не мог ни в чем убедить парижского коллегу. Отец Риолана был главой всех анатомов своего времени и звали его также — Жаном.

Знаменитый ученик Риолана-сына Гюи Патэн — один из корифеев тогдашней медицины, лейб-медик Людовика XIV писал по поводу открытия Гарвея: «Мы переживаем эпоху невероятных выдумок, и я даже не знаю, поверят ли наши потомки в возможность такого безумия» [1]. Он называл открытие Гарвея «парадоксальным бесполезным ложным невозможным, непонятным, нелепым и вредным для человеческой жизни». «Если не излечивают лекарства, то на помощь приходит смерть». Это типичное отражение той эпохи, когда сатира Мольера и Буало высмеивала докторов-схоластов, стоящих, по меткому выражению, спиной к больному и лицом к «священному писанию» [1]. Важно отметить, что Парижский медицинский факультет в 1667 г. запретил переливание крови от одного человека другому. Много было летальных исходов в результате гемотрансфузии. Когда же король поддержал эту спасительную мысль, факультет обратился в суд и выиграл дело. У Гарвея к тому времени нашлись соратники. Первым и наиболее успешным среди них был Декарт, высказавшийся в пользу кровообращения и тем самым немало содействовавший торжеству идей Гарвея.

Среди множественных заслуг У. Гарвея важно отметить, что он опроверг гипотетические построения, созданные его предшественниками, и открыл основные законы кровообращения. Измерив величину систолического объема, частоту сокращений сердца в единицу времени и общее количество крови, он указывал: «во всем теле ее не больше 4 фунтов, как я в этом убедился на овце». Основываясь на этом, У. Гарвей утверждал, что господствовавшее в течение 1500 лет учение К. Галена, является ошибочным. Как известно, Гален утверждал, что все новые и новые порции крови притекают к сердцу из производящих ее органов (желудочно-кишечного тракта и печени) с тем, чтобы из сердца по венам и артериям безвозвратно уйти во все органы тела, где она полностью потребляется. Он допускал возврат одной и той же крови к сердцу через посредство замкнутого цикла. Замкнутость круга кровообращения У. Гарвей объяснял прямым соединением артерий и вен через посредство мельчайших трубочек; эти трубочки — капилляры были открыты М. Мальпиги лишь спустя 4 года после смерти У. Гарвея. Он первым стал приписывать печени роль заградительного, барьерного органа. Представления о функциях системы кровообращения сложились у У. Гарвея к 1615 г., однако его классический труд «Exercitatio anatomica de motu cordis et sanguinis in animalibus» («Анатомическое исследование о движении сердца и крови у животных») вышел в свет лишь в 1628 г. [2]. После его опубликования У. Гарвей подвергся жесточайшим нападкам и обвинениям современников и церкви за посягательство на авторитет древних ученых и религиозно-идеалистическое мировоззрение, господствовавшее тогда в естествознании. Оценивая значение открытий У. Гарвея для развития науки, И.П. Павлов писал: «Труд Гарвея не только редкой ценности плод его ума, но и подвиг его смелости и самоотвержения» [6]. У. Гарвея справедливо считают одним из основателей и творцов современной эмбриологии. В 1651 г. вышла его вторая книга — «Exercitationes de generatione animalium» («Исследования о зарождении животных»). В ней обобщались результаты многолетних исследований эмбрионального развития беспозвоночных и позвоночных животных (птиц и млекопитающих) и сделан вывод, что «яйцо есть общее первоначало всех животных» («Ех ovo omnia»). Из яиц происходят не только животные яйцеродящие, но и живородящие — млекопитающие и человек. Это утверждение У. Гарвея было поистине гениальной догадкой, так как он еще не мог знать о существовании яйцеклетки млекопитающих, открытой лишь спустя 175 лет русским ученым К.М. Бэром. К идее о яйце млекопитающих У. Гарвей пришел в результате наблюдений над очень ранними стадиями зародыша, покрытого хорионом. Невозможность использовать микроскоп для изучения ранних стадий развития зародыша была причиной ряда неправильных заключений У. Гарвея. Однако важнейшие фактические открытия и некоторые представления У. Гарвея в этой области не потеряли значения до последнего времени. Он опроверг суждение о спонтанном самозарождении, утверждая, что даже так называемые чревородящие животные имеют яйца; окончательно установил место в курином яйце, где начинается образование зародыша («рубчик», или cicatricula). У. Гарвей был противником теории преформизма, считая, что организмы развиваются из яйца «путем прибавления частей, отделяющихся одна за другой», и ввел понятие эпигенеза [7]. Его исследования по эмбриологии млекопитающих послужили крупнейшим толчком для развития теоретического и практического акушерства.

В последние годы жизни Гарвей посвятил изучению индивидуальному развитию животных. В отсутствие микроскопа Гарвей, естественно, только мог догадываться о многих существенных закономерностях эмбрионального развития, неудивительно, что не все его предположения подтвердились в дальнейшем. Тем не менее он впервые сформулировал, как уже отмечалось, теорию эпигенеза, установил, что зародыш цыпленка развивается не из желтка куриного яйца, как утверждал Аристотель, и не из белка, как полагал Фабриций, а из зародышевого кружка, или «пятна», как называл его Гарвей. Ученый высказал и обосновал мысль о том, что животные в период эмбрионального развития проходят ступени развития животного мира, т. е. что онтогенез повторяет филогенез [7]. Однако вместе с тем в объяснении причин зародышевого развития У. Гарвей придерживался виталистических взглядов. Особо следует подчеркнуть, что в результате своих сравнительно-анатомических и эмбриологических исследований Гарвей впервые вывел общеизвестную формулу: «Ex ovo omnia» («все (живое)» — из яйца) [1].

Следует сделать ремарку, что только в XX столетии стало известно о предшественнике Гарвея. Так, в 1572 г. голландский анатом и врач В. Койтер впервые дал научное описание развития куриного зародыша, положив начало науке — эмбриологии. В 1654 г. Гарвей был единогласно избран президентом Лондонской медицинской коллегии, но по состоянию здоровья отказался от этой должности [2]. К тому времени Гарвея мучили жуткие подагрические боли. Когда они становились невыносимыми и проходили от холодной ножной ванны, он принимал настойку опия. В мае 1657 г. он настолько ослаб, что с большим трудом передвигался по комнате. К сожалению, годы и болезни взяли, наконец, свое, и смерть застигла Гарвея на 80-м году жизни. Утром 3 июня 1657 г., чувствуя приближение смерти, роздал племянникам на память свои вещи, а к вечеру того же дня скончался, мирно и безболезненно, в кругу родных и друзей. Тело его было положено в Гемпстеде, в графстве Эссекс, в склепе, построенном братом Элиабом. Почти вся лондонская коллегия врачей сопровождала его останки из Лондона. На могиле была положена плита с простою, но достаточно красноречивой надписью: «Уильям Гарвей» [1, 2]. В Кембридже ученому установлен памятник.

Идеи, высказанные У. Гарвеем о фундаментальной анатомии и физиологии, не потеряли своего значения и в наши дни. Как показало время, основные теоретические и практические положения и открытия Гарвея до сих пор составляют фундамент наших знаний в медицине. Кроме того, нас не могут не интересовать те общетеоретические и методологические принципы научного познания, которыми пользовался Уильям Гарвей и которые характеризуют его не только как великого врача, но и как выдающегося ученого-мыслителя. Ушел человек из жизни, но остались его идеи и светлая память о нем. Образ замечательного человека, целеустремленного анатома и ученого свято хранят его почитатели. Талантливый исследователь, врач и человек, Уильям Гарвей, навсегда останется в сердцах его почитателей.

Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.

Сведения об авторах

Моргошия Темури Шакроевич — к.м.н., доцент кафедры факультетской хирургии им. проф. А.А. Русанова СПбГПМУ; e-mail: temom1972@mail.ru;

https://orcid.org/0000-0003-3838-177X