Илья Репин. Портрет Хирурга Николая Ивановича Пирогова, 1881 г.

Детские игры во врача, долгие учеба и стажировки, новаторские практики в медицине – рассказываем про жизненный путь великого российского хирурга Николая Ивановича Пирогова

Николай Пирогов родился в 1810 году в большой московской семье военного казначея, став тринадцатым ребенком. В своем «Дневнике старого врача», который он вел на протяжении трех лет, вплоть до смерти в 1881 году, Пирогов вспоминал: «Мой родительский дом стоял в приходе Троицы в Сыромятниках (Мельницкий переулок, 12. – Прим. авт.). Средства к жизни были более чем достаточны. Дом наш был просторный и веселый, с небольшим, но хорошеньким садом, цветниками, дорожками. Отец, любитель живописи и сада, разукрасил стены комнат и даже печи фресками какого-то доморощенного живописца, а сад – беседочками и разными садовыми играми».

В возрасте 10 лет произошло событие, ключевым образом повлиявшее на судьбу мальчика. К больному ревматизмом старшему брату был призван один из лучших практикующих врачей в Москве – Ефрем Осипович Мухин. Доктор медицины и хирургии Мухин на тот момент являлся профессором Московского университета. (Позже он станет преподавателем и самого Николая.) «В глазах моей семьи он был посланником Неба; в глазах десятилетнего ребенка – благодетельным волшебником, чудесно исцелившим лютые муки брата», – вспоминал Николай Иванович. «Надивившись на доктора Мухина, родилось желание подражать» – мальчик начал играть в лекаря. Двенадцатилетнего Николая отдали учиться в частный пансион Кряжева, где он получил базовые знания по математике и латыни. Пансион, впрочем, пришлось оставить спустя 2 года из-за того, что денежные дела семьи ухудшились. Но счастливое знамение – тот же профессор Ефрем Мухин посоветовал отцу отправить сына учиться на медицинский факультет Московского университета. Пирогов успешно выдержал вступительные испытания: «Поступление в университет было таким для меня громадным событием, что я, как солдат, идущий в бой на жизнь или смерть, осилил и перемог волнение и шел хладнокровно». Так в возрасте 14 лет Николай стал студентом.

Аркадий Сорока. Н.И. Пирогов с няней Екатериной Михайловной

Сыромятники, где жили Пироговы, находились в часе ходьбы от Московского университета. (Медицинский факультет тогда располагался в районе Моховой улицы.) На учебу Николай ходил пешком, и только вечером можно было вернуться домой на извозчике. Время юный студент проводил с более старшими товарищами, а как-то принес с собой мешок человеческих костей, которые начал показывать няне. Та, увидев лобную кость, бугры, венечный шов и надбровные дуги, только качала головой и приговаривала: «Господи, Боже мой, какой ты вышел у меня бесстрашник!» В те времена анатомию в университете преподавал Юст-Христиан Лодер, устраивающий на лекциях демонстрацию операций. Пирогов вспоминал потом, что для изучения анатомии от студентов не требовали обязательного упражнения на трупах, но «лекции Лодера, несмотря на мое полное незнакомство с практическою анатомиею, поселили во мне желание заниматься анатомиею, и я зазубривал анатомию по тетрадкам, кое-каким учебникам и кое-каким рисункам». Первые хирургические опыты Пирогова начались уже в Дерпте (ныне Тарту) по окончании отделения медицинских наук Московского университета со степенью лекаря.

Заграничная практика

В 1828 году профессор Мухин рекомендовал своего выпускника к зачислению в Дерптский университет для дальнейшего образования за границей. Для обучения Пирогову нужно было выбрать дисциплину. Он решил, что это будет хирургия.

«А почему не самую анатомию? А вот, поди, узнай у самого себя – почему? Мне сдается, что где-то издалека, какой-то внутренний голос подсказал тут хирургию. Кроме анатомии, есть еще и жизнь, и, выбрав хирургию, будешь иметь дело не с одним трупом».

Николай Пирогов

Наряду с Пироговым в Дерпт на двухлетнее обучение отправились еще 19 выпускников из России, которые в дальнейшем должны были продолжить образование в других заграничных университетах, а потом служить профессорами в ведомстве Министерства народного просвещения.

Одновременно медицину в Дерптском университете изучал Владимир Даль, с которым Пирогов потом сдружится, а также будущий известный врач Федор Иноземцев – его вечный соперник в карьере и хирургии. Наставником и преподавателем российских студентов в Дерпте стал хирург Иван Мойер. Пирогов заметил, что «появление на сцене нескольких молодых людей, ревностно занимавшихся хирургией и анатомией, оживили научный интерес Мойера. Он, к удивлению знавших его прежде, дошел в своем интересе до того, что часами занимался с нами препарированием над трупами в анатомическом театре». Вместо предполагавшегося двухлетнего обучения в Дерпте Пирогов и сокурсники пробыли там 5 лет. Итогом для врача в 1833 году стала защита диссертации на тему «Является ли перевязка брюшной аорты при аневризме паховой области легко выполнимым и безопасным вмешательством?».

Титульный лист диссертации Н.И. Пирогова на немецком языке, Военно-медицинский музей, Санкт-Петербург

Как он вспоминал, «диссертация в 50 листов, с несколькими рисунками с натуры (с моих препаратов), вышла на славу и заставила о себе заговорить и студентов, и профессоров». Особенное внимание хирург уделял разработке фасций и их отношений к артериальным стволам и органам таза. На тот момент это была совсем новая область хирургии. «Обыкновенные анатомы бросали фасции; в Германии занимались ими очень мало, и только у англичан и французов можно было найти описание и изображение некоторых из них. Я делался с каждым днем все более и более специалистом», – писал Пирогов. В том же году 12 выпускников Дерпта, в числе которых был и Пирогов, отправляются за границу – в Берлинский университет. В Берлине он записывается сразу на несколько курсов: на хирургические операции над трупами, на оперативную хирургию, на лекции и практику в университетскую клинику Шарите. В клинике Пирогов познакомился с мадам Фогельзанг – специалистом по анатомии – огромная редкость для женщины тех времен.

«Однажды я узнал от студентов, что в Шарите можно присутствовать при вскрытии трупов. Я прихожу и не верю тому, что вижу. В маленькой комнате стоит женщина, сухощавая, в чепце, в клеенчатом переднике и таких же зарукавниках, вскрывая чрезвычайно скоро и ловко один труп за другим. Тогда еще не видано и не слыхано было, чтобы женщины посвящали себя анатомическим занятиям; видя, что меня не гонят, и кроме меня никого нет из студентов, я приблизился к интересной даме и весьма учтиво поклонился. <…> Эта интересная особа прежде была повивальною бабкою, а потом из любви к искусству, как она уверяла, посвятила себя анатомии».

Николай Пирогов

Как бы то ни было, мадам разрешила будущему хирургу наблюдать за ее работой.

После учебы в Берлинском университете в 1836 году Пирогову было предложено стать профессором в одном из университетов Российской империи. Он выбрал родной Московский университет, но этому профессорству не было суждено состояться. По дороге в Москву Пирогов надолго заболел лихорадкой, а пока выздоравливал в Риге, кафедру отдали его сокашнику Федору Иноземцеву. Пирогов вернулся в Дерптский университет, где возглавил кафедру хирургии.

«Вот я, наконец, профессор хирургии и теоретической, и оперативной, и клинической. Один, нет другого. Это значило, что я один должен: 1) держать клинику и поликлинику по малой мере 21/2–3 часа в день; 2) читать полный курс теоретической хирургии – 1 час в день; 3) оперативную хирургию и упражнения на трупах – 1 час в день; 4) офтальмологию и глазную клинику – 1 час в день; итого – 6 часов в день».

Николай Пирогов

За время пятилетней профессуры в Дерпте хирург издал «Хирургическую анатомию артериальных стволов и фасций», два тома «Клинических анналов» и монографию о перерезании ахиллесова сухожилия.

Александр Хрипков. Николай Пирогов в возрасте 30 лет, около 1840 г.

Петербург и госпитальная хирургия

В 1841 году Пирогов вернулся в Россию, чтобы стать главой кафедры хирургии в Императорской медико-хирургической академии. Условием занять пост в академии Пирогов назвал учреждение новой кафедры – госпитальной хирургии, потому что «молодые врачи, выходящие из наших учебных учреждений, почти совсем не имеют практического медицинского образования, так как наши клиники обязаны давать им только главные основные понятия о распознавании, ходе и лечении болезней». В ходе своих научных изысканий хирург изобретает новую дисциплину – топографическую анатомию, давшую толчок к развитию оперативной хирургии. Позже он опубликовал первый анатомический атлас на латыни «Топографическая анатомия, иллюстрированная разрезами, проведенными через замороженное тело человека в трех направлениях».

После возвращения в Петербург Пирогов решает жениться. Одной из главных кандидатур он поначалу считал дочку дерптского профессора Мойера – Екатерину, сватовство, впрочем, не осуществилось. Мойер говорила: «Жене Пирогова надо опасаться, что он будет делать эксперименты над нею». Но вследствие долгой лихорадки, свалившей Пирогова в 1842 году, на него вдруг нашло озарение:

«Во время моей болезни мне в первый раз в жизни пришла мысль об уповании в Промысел. <…> И вместе с упованием зародилась в душе какая-то сладкая потребность семейной любви и семейного счастья…»

Так он вспомнил про памятную по тому же Дерпту подругу девицы Мойер – Екатерину Березину из графского рода Татищевых. Березина не побоялась выйти замуж за экспериментатора, родила ему двоих сыновей, но после 4 лет брака умерла от родовых осложнений. Пирогов же спустя несколько лет женился на баронессе Александре фон Бистром, с которой и прожил до конца дней.

В 1847 году произошло еще одно важное событие в хирургической практике Пирогова: он одним из первых в России провел операцию под эфирным наркозом в петербургском госпитале. Хотя и тут его снова опередил сокурсник и профессор Московского университета Федор Иноземцев: двумя неделями ранее он применил эфир для операции в Первой городской больнице Риги. Наркозом Пирогов заинтересовался еще в Берлинском университете. Он писал, что тогда «анестезирование и анестезирующие средства еще не были введены в хирургию, и потому немаловажное было дело для страждущего человечества претерпеть как можно меньше мучений от производства операций». После того как американский хирург Уильям Мортон в Бостоне в 1846 году впервые прооперировал пациента под эфирным наркозом, эта практика начала распространяться по миру. В 1847 году Пирогов едет военным хирургом сначала на Кавказ, а спустя 7 лет – на Крымскую войну, где повсеместно применяет эфирный наркоз для операций и передовое на тот момент изобретение – гипсовые повязки. Эта работа становится основой для появления нового направления в медицине – военно-полевой хирургии.

Н.И. Пирогов в альбоме «Портреты лиц, отличившихся заслугами и командовавших действующими частями в войне 1853—1856 годов»

После возвращения в Петербург в конце 1850-х годов Пирогов попробует себя в роли чиновника в сфере образования, но не сработается с руководством. В 1862 году он становится наставником обучающихся в Гейдельберге российских врачей. Но в Европе случилось событие, в результате которого хирургу пришлось оставить службу и отойти от академической работы. Один из подопечных Пирогова попросил его осмотреть раненого итальянского полководца Джузеппе Гарибальди. Хирург вынул пулю из ноги Гарибальди, что, вероятно, сохранило тому жизнь. Но после покушения нигилистов на Александра II в Петербурге власти посчитали, что дурное влияние на них оказал и Гарибальди. Итогом стала отставка Пирогова от государственных дел. Врач поселился вдали от Петербурга в своем имении.

Иван Тихий. Н.И. Пирогов осматривает больного Д.И. Менделеева

Пирогов Николай Иванович — хирург, анатом, член-корреспондент Санкт-Петербургской академии наук, 1857 г.

Деревенский доктор

В имении Пирогов организовал больницу и аптеку для местных. Необычайное его милосердие по отношению к нуждающимся описывает Александр Куприн в рассказе «Чудесный доктор», пусть произведение и посвящено более ранним событиям. В рассказе описан случай, когда отчаявшийся отец встретил незнакомца, который не только спас его больную дочку, но и помог семье деньгами. Благодетелем оказался «профессор Пирогов».

Алексей Сидоров. Петр Чайковский у Пирогова

В свободное от врачебных дел время хирург вел жизнь обычного помещика. В своем «Дневнике старого врача» он так описывает свои дни: «Занят был больными, операциями и продажею пшеницы». Эту книгу непременно стоит прочитать не только интересующимся медициной – у Пирогова прекрасные слог и память, а жизнь его была крайне интересна. Приведем один из поэтических фрагментов:

«Вчера вечером ехал с полевого тока. Было морозно и ясно. Я сидел в санях спиною к заходящему солнцу. Поля, покрытые гладкою, как скатерть, снежною пеленою, освещались нежно-розовым, переходящим в светло-фиолетовый, светом; полная, еще бледно-серебристая, луна поднималась из-за леса на зеленовато-голубом фоне. Игра и переливы цветов из зеленоватого в палевый и светло-голубой на горизонте и из розового в бледно-фиолетовый, со множеством блесток на снегу, обворожили меня, мне дышалось студеным воздухом так легко и привольно».

Николай Иванович Пирогов, 1875 г.

Лишь однажды Пирогов прервет свое сельское уединение, отправившись по велению Александра II в 1877 году на Русско-турецкую войну для организации лазаретов.

В мае 1881 года Пирогова чествовали в Москве в связи с пятидесятилетней деятельностью в науке и просвещении. Павел Третьяков заказал его портрет Илье Репину, и художник написал картину с натуры всего за несколько сеансов («Портрет хирурга Н. И. Пирогова» хранится в Государственной Третьяковской галерее.) Репин посвятит врачу еще одно полотно – «Приезд Николая Ивановича Пирогова в Москву на юбилей по поводу 50-летия его научной деятельности».

Илья Репин. «Приезд Николая Ивановича Пирогова в Москву на 50-летний юбилей его научной деятельности». Эскиз, 1883–1888 гг.

К этому моменту Пирогов был тяжело болен, сам диагностировал у себя рак, о чем свидетельствует оставленная им записка: «Ни Склефасофский, Валь и Грубе, ни Бильрот не узнали у меня ulcus oris men. mus. cancrosum serpeginosum (ползучую перепончатую слизистую раковую язву рта. – Прим. авт.), иначе первые трое не советовали бы операции, а второй не признал бы болезнь за доброкачественную». В октябре того же года Николай Иванович Пирогов умер и, как говорит герой «Чудесного доктора», «то великое, мощное и святое, что жило и горело в чудесном докторе при его жизни, угасло невозвратимо».

Памятник хирургу Николаю Ивановичу Пирогову во дворе Обуховской больницы имени А.А. Нечаева. Скульптор И.В. Крестовский, архитектор Л.В. Руднев, открыт 28 апреля 1932 г.